... И она ушла...
***
Они собирались ехать в лес. Он приехал за ней, находясь в необычайном, фееричном состоянии, которое за это короткое время с той встречи, не уходило ни на миг. Эти недели, эти пять недель необычайного счастья, совершенно незнакомого доселе состояния невесомости, тихой радости, изумляющего сближения столь глубоко внутреннего, столь потаённого, спрятанного, до этих дней не проявленного, оказали на него настолько ошеломляющее воздействие, что он не мог даже представить, что такое возможно, что это может быть наяву, взаправду, настоящим...
И что это может происходить с ним...
Он наблюдал за изменением себя со всё возрастающим восторгом: спина выпрямилась сама, просто вытянулась, походка стала пружинящей, как когда-то, он почти перестал есть, отказался от мяса, жаренного, мучного, тяжёлого, обходясь раз в сутки небольшим количеством овощей и фруктов, ощущая, что и это скоро станет лишним, ненужным, необязательным... Но фрукты вкусны, их ещё хотелось, но он уже понимал, что это, скорее, привычка и ясно видел, что человек может не есть вовсе. У него даже случилось откровение, в результате которого он пронзительно осознал, что болезни, старение и короткая жизнь людей напрямую связаны с тем, что они едят еду. Это откровение, как вспышка в сознании, показало, что именно еда истощает и приводит к смерти. Вся картина жизни человека от рождения до смерти предстала в ясном и понятном виде: младенцем он пьет материнское молоко, ребёнком и подростком ест овощи и фрукты и, по мере взросления, прекращает есть полностью. Собственно, именно прекращение поедания чего-либо и является переходом во взрослое состояние. Не очень понятен лишь был вопрос с водой; нужно ли пить её?
Это было странно... Когда возникало чувство голода, он делал пару глотков воды, и ощущал полнейшую сытость. Тело само, без каких-либо процедур и вообще его желания, произвело такую самоочистку, что он просто изумился. Лёгкость, силы, отсутствие усталости и утомляемости — вот, что он испытывал... Причем, это изменение происходило само, без малейшего усилия и намерения. Просто он не захотел более есть еду.
Но это было не всё... Он стремительно начал молодеть. Рассматривая лицо и тело в зеркале, он, потрясённо, обнаружил, что выглядит моложе. В свои пятьдесят он ощутил такой прилив сил в том, что называется мужское, что и в двадцать такого, наверное, не было...
А сознание... Оно, по его ощущениям, «заискрилось светом». Множество явлений, событий, процессов стали видны настолько ясно и прозрачно, как никогда. При этом, не обязательно было понимать все досконально, вплоть до мелочей, но общая канва, основное, виделось очень точно и быстро. Окружающие люди читались, как открытая книга. Сразу становилась понятна суть вещей. Это захватывало настолько, что он и раньше размышляющий о многом, обнаружил, что теперь достаточно каких-то мгновений, чтобы определить со всей ясностью любое.
И ещё... Он вновь стал писать. Когда-то он это прекратил, потому что, почти никому это было не нужно, а те, кто читал, не слишком стремились обсуждать, говорить с ним, как с автором, думать вместе, а просто сообщали, что им понравилось. И всё. Он каждый раз не мог понять, как это всё?? Ведь он поднимал в своих работах непростые темы, основополагающие, подчас завуалированные, неявные, почти скрытые, если читать поверхностно, для удовольствия. Но если читатель старался выполнить духовную работу, не заметить суть, было, наверное, невозможно, ведь даже в одной фразе, а то и в одном слове, были раскрыты смыслы, было приглашение в тот мир образов и откровений, и чистого состояния души, и такого ясного состояния сознания, к которым он, как автор, и стремился. Все говорили, что читать его вещи легко и приятно, и это его огорчало. Он видел, что люди читают вскользь, для удовольствия, не замечая при этом главного... И он прекратил писать, видя тщетность...
А сейчас... Сейчас у него случилось озарение, одно из многих за эти потрясающие пять недель... Он вдруг, неожиданно и точно осознал, для чего нужно писать, понял настоящую цель. Стало ясно, что писать нужно не для читателя, не для публикаций и прочего. Он увидел сакральный смысл творчества, а именно: писать необходимо для того, чтобы зафиксировать в пространстве образы. То есть, пока эти образы в сознании, душе автора, они не работают, не воздействуют на мир, это всего лишь некие потенциальные заготовки деяний. Но, совершив начертание, автор материализует образы, и тогда они начинают очищать и гармонизировать мир, даже если никто и не будет читать его работы. В этом ключе стала понятна фраза: «Рукописи не горят», стала видна суть, до сих пор ускользающая — невозможно уничтожить проявленное. Можно сжечь листы бумаги, но написав работу, совершив начертание, материализовав образ, автор запускает идею в мир, и эта идея обретает и жизнь, и самостоятельность. Вопрос лишь только к самому автору — насколько его идеи хороши и чисты, насколько они гармоничны и благотворны для мира?..
Это понимание сути творчества очень обрадовало, потому что писать хотелось всегда. Не было лишь понимания — зачем? Теперь оно появилось, это понимание, и он стал писать вновь. И то, что начало получаться, оказалось куда серьезнее, нежели написанное когда-то ранее. Это несказанно радовало...
А ещё... Стали видны, почти явственно, потоки энергий, протекающие между ним и ею, как между мужчиной и женщиной. Он физически ощущал наполнение, что наливается силой, которая суть возможности, потенции, он ощутил, как из него во все стороны пространства вокруг расходятся волны спокойствия, легкой и простой уверенности совершить любой подвиг. Он увидел внутренним взором, что его личное, аура, если угодно, раздвинулось на многие десятки метров, и всё, что попадало в эту сферу, незаметно излечивалось, преобразовывалось и улучшалось. Он стал чувствовать некое излучение, пусть невидимое, вокруг себя. Рассматривая в зеркале свои глаза, он видел, будто они испускают свечение, словно изнутри тихо исходил свет. Случилось так же понимание, что именно светящиеся глаза способны распознавать суть вещей, подобно фонарику в темной комнате — куда направлен луч, то и видим...
И ещё... Ещё предельно ясно, как никогда ранее, стало очевидно, что человеку не нужно многого, что он может обходиться малым, но это малое должно быть добротным с тем, чтобы служить долго. Это даже не аскетизм, думал он, это просто ненужное... В совокупности с нежеланием есть еду, питаться, вырисовывалась совершенно иная картина мира, в котором живут абсолютно здоровые люди, в котором нет индустрии производства еды, нет больниц, как ненужных, нет производств безконечного множества лишних вещей, в котором пропадают у людей всяческие желания доминировать, выделяться, конфликтовать...
Как же это просто, думал он, это ведь так просто... Весь мир можно изменить быстро и навсегда. Разом исчезнут такие понятия, как глупость, жадность, эгоизм, жестокость, лень...
Он понимал, что его размышления и откровения не могут быть восприняты людьми, что они просто не поймут, как это — не есть? Я же умру без еды, скажет каждый...
Но он смотрел на себя, на свои преобразования, на состояние тела, на ощущения себя, на новое понимания возможного мироустройства, на саму суть идеи гармоничного бытия человека, и видел, что всё это не просто возможно, а может быть осуществлено легко и непринужденно, само собой даже, естественно...
Единственным и необходимым условием было встретиться ИМ, тем самым Мужчине и Женщине. И все... Всё остальное, волшебное и восхитительное запускалось самостоятельно.
Мы, люди, парные существа. Конечно, можно всю жизнь прожить одному или не со своим, по-сути, человеком, но каково будет при этом качество жизни и самого человека, какие цели и задачи будут, какие возможности, какие масштабы создаваемого?..
Наблюдения за парами, семьями, размышления о них, привели к очевидному выводу о том, что все или почти все строят отношения не с теми. Как мы выбираем людей? По каким лекалам, меркам, критериям? Можем ли мы видеть суть человека? Можем ли мы точно определить, что это Он или Она? Есть ли у нас инструмент распознавания сущего?..
«Человек — это мужчина и женщина»... Как просто... Вопрос лишь в том, кто они, те самые двое, какие они? Ведь, если встречаются Те Самые Двое, то в принципе невозможны непонимания, ссоры, расставания... Это, как разрубить себя пополам, потеряв другого... Они, те Двое объединяются в новое существо, название которому «МЫ». Я, Ты и Мы. Триединство, в котором все три части важны, значимы и прекрасны, в котором невозможны доминирование, равнодушие, корысть...
Как можно отличить такую пару, такого Человека, как цельного, от пары обычной? Те самые двое настолько напитывают друг друга энергиями, усиливают друг друга постоянно, что сами собой начинают происходить настоящие чудеса, а может и не чудеса вовсе, а просто вполне нормальное состояние жизни, забытое или уничтоженное кем-то. Они быстро и полностью излечиваются от всех болезней и не заболевают далее ничем, тела молодеют, начинают светиться практически в прямом смысле, у обоих появляются силы и способности все преодолеть, смочь, когда любые дела идут хорошо, кода появляется жгучее желание создавать, творить... Они, эти двое, становятся новым существом, для которого нет ничего невозможного, их сознания усиливают друг друга и сливаются в одно общее сознание; психические, духовные силы увеличиваются даже не в два раза, а в какой-то геометрической прогрессии, возрастая постоянно, они наполняют друг друга такой любовью, что она способна выплескиваться в мир и согревать других...
Наверное, думал он, только так можно стать Человеком Разумным... И таким человеком невозможно манипулировать, его не получится толкнуть в скверное, он не выполнит преступный приказ, он всегда и очень ясно будет видеть сущее, этот человек, и сможет быть мощным защитником своего пространства...
Они, эти двое, со счастием и радостью будут всегда стремиться к развитию себя, к новым вершинам, оставаясь Мужчиной и Женщиной, не перенимая качеств, не свойственных им, а дополняя и насыщая друг друг тем, чего не хватает каждому: мужчина будет давать своей женщине энергию духа, а она наполнять его энергией любви... Их разговоры не будут бытовыми, поверхностными, ведь в мире столько интересного, важного, и как мало времени... И сколь многое нужно успеть...
Такой Человек становится на путь ясного сознания и поиска истины. И... Он становится опасен для тьмы...
***
Долгие годы, всю свою жизнь, он искал ЕЁ... Искал, ждал, всматривался, выискивал... Все его истории с женщинами показывали всегда только одно — это была не Она. Ошибки... Невозможность вынести одиночество, и опять ошибки... Это его одиночество настолько стало всеобъемлющим, настолько пропитало его, что жизнь, ежедневная повседневная жизнь, превратилось в подобие пытки, в какое-то движение в жидком по горло, когда так трудно идти, когда нет сил ни на что, когда пропадают смыслы и цели...
Наблюдения за людьми и парами показывало, что... что-то не так, будто что-то сломано в этом мире, что основа взаимодействия людей не гармонична, а как раз наоборот...
В результате возникло понимание, что в мире действует некий «механизм», не позволяющий встретиться тем самым Двум. Что этот механизм действует на всю природу человека, делая его поверхностным, глуповатым, зацикленным только на себя, на свои желания, на своё эго. Поэтому, думал он, они, эти двое, которые суть Человек, были бы невероятно сильными и сияющими, и... опасными для тех, кто поработил этот мир, для тех, кто и запустил этот «механизм» деградации, разделения целого на части и полного ослабления этих частей, превращения Человека сияющего в человека обычного, думающего лишь о себе, об удовольствиях, потерявшего все взаимосвязи с ближними своими, с Природой, с единым...
Конечно, думал он, не все такие, есть в мире прекрасное, есть волшебное, настоящее... Но, видимо, очень мало, раз продолжается безумие, войны, доминирование и жестокость, раз почти поголовная глупость людей, их спящие сознания позволяют властвовать самым большим негодяям, позволяют манипуляции, эксперименты на них самих, ухудшающие природу человека ещё более, опуская его в дикость, уничтожающие, в конечном счете, самого человека, как вид...
***
Он думал о ней... Постоянно, с упоением ожидая встречи. Он мог поехать через весь этот большой город, чтобы побыть, поговорить хотя бы пол-часа...
Он любили ездить куда-нибудь на целый день, и они держались за руки, и её тонкие, изящные пальцы гладили его руку, запястье, и он замирал от этой нежности, весь отдавался навстречу, эти легкие прикосновения окрыляли его, приводили в состояние невесомости...
Они гуляли, держась за руки, и когда она обнимала его, вжимаясь всем телом, он чувствовал необычайную волну незнакомой доселе энергии, она шла от нее мощным потоком, наполняя его полностью, без остатка, и он ощущал себя сильным и здоровым, неуязвимым. И потом, уехав к себе, он долго ещё находился в этом состоянии наполненности, целостности...
Они могли весь день ничего не есть и пить только воду, иногда лакомясь фруктами в небольшом количестве. В первые дни, оставаясь один, он ел, ощущая острую нехватку её тепла, потока, а потом это прошло, и он постоянно чувствовал её в себе, их связь, чувствовал себя так же, как с ней, легко, светло и чисто, и... совсем не хотелось есть.
И они разговаривали, много и обо всем, и никогда на бытовые темы, и он показывал ей множество аспектов бытия, озвучивал загадочное, что требовало осмысления, делился грёзами и мечтами, а она понимала с полу-слова, но и сама была великолепным собеседником, и, как он внезапно понял, лучшим в его жизни из всех многих, с кем приходилось общаться. Он делился с ней своими открытиями и концепциями и находил в ней отклик и ясное понимание.
Но так же, он видел в ней некую особенность, некоторую её отстранённость в определенные моменты, когда она уходила в себя, закрывалась в себе. Он потихоньку стал ей показывать это, помогая справляться, и она с радостью пошла навстречу, работая над собой, исправляя привычное.
Он поделился своим взглядом на то, чем является человек в этой жизни, придумав забавное название: «Концепция капустных листов». Суть её была проста. Душа человека, чем бы она не являлась, прекрасна и чиста. Она приходит в этот мир, как нечто цельное, как некий шар, ядро, будучи максимально собой, нетронутой. Но потом на это ядро начинают, как капустные листья, накладываться события, стрессы, обиды, ссоры родителей, их пустые разговоры, плохие ситуации во время беременности матери, варварские роды, слишком рано отрезанная пуповина, прививки, различные вредные излучения, грубость людей, неправильное питание и так далее... Влияло всё, включая отсутствие образования, как системы образов, посредственное школьное обучение, сверстники и их забавы, неудачные личные события... Всё влияло, и это закрывало ядро души столь плотно, что человеку становилось трудно, а то и вовсе невозможно, понять, каков он на самом деле? Как правило, человек начинал отождествлять себя не с ядром, кем он и являлся изначально, а этим плотным «коконом листьев» различных негативных событий. Исходя из этого, он становился уязвим для манипуляций с сознанием со стороны тьмы, поступал в жизни искаженно относительно ядра, накладывая тем самым новые «листья»...
Он смотрел на неё и видел «плотный кочан» прошлых обид, равнодушие родителей и их ссоры, и их развод, и жестокость матери, и ее мужененавистничество, и холодность отца, и невесёлые истории её общения с кем-то другими ранее... Но, умея видеть суть вещей, умея заглядывать внутрь, в основное, он видел её настоящую, прекрасную и чистую, видел свет её души, её лучистую энергию, тёплую и возвышенную... И он потихоньку выводил её из провалов, помогал, и она радостно шла навстречу...
***
Наблюдая за ними самими, он никак не мог понять, почему их встреча вообще могла состояться, как это могло произойти? Ведь он отчетливо осознавал наличие «механизма», не позволяющего такие встречи... Он много думал об этом и пришел к единственному возможному выводу, что это Воля Свыше, не иначе. Так же, он понимал, что сам факт встречи ещё ни о чем не говорит, что это лишь возможность быть, что им надо много стараться, чтобы очиститься от прежнего, привычного, ложного, что эта их встреча не только для них самих, но и для мира, для других людей, для какой-то миссии, возложенной на них самой жизнью...
Они, так случайно встретившись, мгновенно распознав друг друга, сразу стали формировать то, что называется «МЫ». Если бы не её периодические уходы в себя и не его столь болезненные реакции, всё у них пошло бы быстрее и лучше, но и так, шаг за шагом, они шли друг к другу, и с каждым шагом становились ближе и роднее...
Через пару недель, а то и ранее, он предложил переехать к нему с тем, чтобы они никогда уже не расставались, всегда были вместе, но она... Она не могла. Он видел, что на неё что-то или кто-то давит, давлеет, не позволяя полностью раскрыться... Но шли дни, они становились ближе, и он видел, как отступает по мере увеличения их светимости что-то тёмное, страшное, меняющее и портящее её природу, её естество...
Последние недели, думал он, особенно хороши. Мы стали настолько близкими, настолько слились, что теперь мы — это МЫ. Почти... Он видел, чувствовал, что осталось немного, один маленький шажок до обретения каждым своего истинного Я, своей изначальной чистоты, и до полного слияния в то, что можно будет с уверенностью и правом назвать Человек.
***
Он приехал минут на пятнадцать раньше; захотелось вздремнуть... Он откинулся на спинку кресла и, засыпая, чувствовал улыбку на своих губах...
Открылась дверь, он сразу проснулся, а она села рядом, потянулась, обняла за шею.
— Здравствуй, любимая! — сказал он зарывшись в шёлк волос и жадно вдыхая её аромат.
— Мне нужно сказать тебе важное... но я не знаю, как... — сказала она ровным голосом.
Внутри него что-то заныло, потянуло холодом...
- Говори.
- Я не знаю, как...
- Говори простыми словами.
Она отстранилась от него и посмотрела тем самым взглядом. Он знал этот взгляд, знал...
— Я поняла, что ты не мой мужчина. Мы не можем быть вместе.
Он почувствовал падение во что-то чёрное, глубокое, голову сжало, а левый висок начал пульсировать часто и больно...
Он смотрел на неё, на её лицо безо всяких эмоций, на её пустой взгляд и понимал,что это конец, что он ничего не сможет, что произошло страшное — этот кто-то или что-то смогли её сломать. Он знал, что сейчас немного придёт в себя, сможет говорить через этот ком в горле, и всё ей скажет, покажет ей, что и как он видит, что будет сражаться за неё до конца...
Это произошло столь внезапно, неожиданно, ведь так всё было прекрасно, что он никак не мог осознать... ...и в левом виске что-то билось наружу...
— Милая... Давай поговорим?
— О чём?
— О нас.
— Я не знаю, что можно сказать...
— Но ведь это Мы...
— Нет. Не мы, а только ты и я. И я не знаю, что ещё говорить...
— Послушай меня... Хорошо?
Она еле заметно кивнула.
— Послушай... Я хочу поговорить с той, настоящей, внутренней, которая спрятана под этими листьями...
— Я — это я. И нет меня другой, я всегда одна и та же. — сказала она ровно.
— Послушай... Это ошибка, и мы оба это знаем... Мы почти дошли, нам осталось совсем немного... чтобы наше МЫ стало полным и крепким, неразрушимым... ты ведь знаешь... вспомни... вспомни наши руки, наши пальцы... вспомни наши взгляды, прямо вовнутрь... наши слова, наши разговоры... наши мечты... помнишь?.. вспомни, как мы всё это время тянулись, как были счастливы вместе, как мы ощущали друг друга, с каким сожалением расставались... вспомни... вспомни все Знаки, который посылала жизнь, все эти удивительные Знаки... и ведь они были только у тебя, эти Знаки, они были для тебя... потому что, мне они были не нужны, я и так прекрасно видел... вспомни, как мы стали меняться, ты и я... какие удивительные вещи стали происходить... а потому что, МЫ... вспомни, как много мы удивлялись, что наша встреча стала возможной... как мы были ответственны, за неё перед тем, кто так помог нам... ты ведь знаешь, что я — это Я, твой Я, навсегда твой... до конца... вспомни... вспомни, как мы решили никогда не расставаться ни в этой жизни и ни в том, что наступит потом...
— А у меня может быть свое мнение? — холодно произнесла она, — Или есть только твоё?
Он сидел, не чувствуя ничего, кроме тупых ударов в левый висок...
— Ты пойми, милая... Нам так помогли с нашей встречей... Но жить и сражаться, и создавать, и преодолевать должны мы сами. Никто за нас это не сделает... Мы сами должны создавать наше Мы...
— Нет никакого мы...
Он замолчал, с трудом осознавая масштаб беды...
— Я понимаю... — сказал он с трудом, — Но прошу тебя, вспомни все наши разговоры про ад, в котором мы все живем, об этой клетке, в которой находимся, о том, что мы даже не понимаем, где наши собственные мысли, а где внушённые... вспомни, что мы должны бороться с этой тьмой, с этими демонами, что вместе мы сила, что наше с тобой сияние способно выжигать мрак вокруг, что мы волшебники, что мы редкие люди, что на нас лежит обязанность помогать другим... вспомни все наши беседы, откровения, образы... вспомни, как ты стала меняться, летать, как я стал меняться вместе с тобой... вспомни нашу нежность... такой нежности просто не может, если нет МЫ... они, эти черти, смогли достать тебя, смогли ударить внутрь, что-то сломали... но мы сможем... не сдавайся, никогда не сдавайся... я помогу, всегда... если мы сейчас не начнем срочно спасать нас, мы погибнем оба, ты и я... ты пойми, что эта их победа изменит тебя, потом станет почти невозможно сорвать эти листья...
Она смотрела на него с тем самым выражением лица, которого он так боялся, ибо знал... Она смотрела пустым взглядом холодно и отстраненно, равнодушно... И он понял, что больше всего ей сейчас хочется уйти, прямо сейчас...
***
...И она ушла...
2021 г.