Лет десять назад трудилась в обители паломница. Все сестры её очень уважали и ценили, поверяли душевные тайны. Надежда Викентьевна преподавала монахиням уроки сольфеджио, проводила индивидуальные занятия по вокалу и фортепьяно. Иногда её просили заменить кого-то на монастырских послушаниях, чаще всего на чтении псалтири или акафиста. Неусыпаемая псалтирь у нас круглосуточно читается в Преображенском храме, в отдельной комнатке. И вот, нашу музыкантшу попросили кого-то подменить и она с радостью согласилась.
Ответственной за чтение псалтири монахине нужно было дописать имена на поминовение и она пришла как раз в тот момент, когда Надежда Викентьевна заканчивала свою молитву. Монахиня заходит и видит, что на аналое (в данном случае доске с именами) прикреплен листок со странными именами из личного помянника паломницы. Крупным четким учительским почерком написано: «об упокоении» и указаны следующие имена «покойников»: Петя, Бублик, Кеша, Серый, Пуся, Лайка Красава, Мурка.
- Это кто? – искренне спрашивает сестра. Заключенные что ли с кличками?
- Какие заключенные! Вы что! Это мои домашние питомцы: собачки, кошечки и попугай. Я по ним очень скорблю. Родные мои! Никто меня не любил как они! Царство им всем Небесное! Всегда и везде поминаю.
Что тут скажешь? Без комментариев.
***
Недавно мне рассказали о том, что в моей любимой старшей школе сменился директор. Более сорока лет ею руководил Александр Михайлович – Педагог, Человек Чести, атеист и идейный коммунист, выпустивший в большой мир несколько тысяч успешных людей. Однажды он вызвал меня, десятиклассницу, на большой перемене и допрашивал с пристрастием о том, почему же я верю в Бога. Сделал попытку вразумить, но вспомнил, что времена не те, не советские и махнул на меня рукой. Он вёл в нашем классе алгебру. Преподавал на уровне университета так, что мозга заходила за мозгу и при этом всё было понятно! Его супруга вела геометрию и больше всего мы боялись фразы: «Буду жаловаться директору!».
Александр Михайлович с раннего утра до второй половины дня находился в школе. В его кабинете стояла непроглядная завеса табачного дыма, висели портреты классиков и угрюмый Ильич. Часто звонили телефоны – наш директор был ещё и местным депутатом. Он создал коллектив независимых педагогов, которые не боялись высказывать свою точку зрения. Он жил проблемами школы и лично знал каждого ученика и родителя. На момент окончания мною школы в 2007 году Александр Михайлович шел на седьмой десяток и, вплоть до 2020 года, являлся первым и единственным директором.
Как он чувствует себя на покое? Дай ему, Боже, здоровья и открой Твоё Присутствие.
Снится мне безупречный наш директор. В своём пиджаке и больших очках, ссутулившийся, седой, интеллигентный. Дают звонок. Я вхожу в актовый зал и ахаю: в другие двери вместо учеников заходят наши монахини в полном составе и встают напротив трибуны. Александр Михайлович откашливается, обводит всех нас умным своим взглядом и говорит: «Дорогие сестры! Поздравляю вас с окончанием школы! Каждая из вас – круглая отличница! Хочу пожать вам руки!»
На этом сон заканчивается. Но одна матушка, услышав этот рассказ, задумавшись, добавила:
Хороший сон, мать Валерия. Ты в последнее время выпускников часто водишь на экскурсиях, вот тебе и приснилось, ассоциативный ряд. А как было бы здорово, если бы твой замечательный директор и вправду вручил нам аттестаты, в которых было бы написано, что мы прошли экзамен земной жизни и теперь все пойдём в Царство Небесное без экзаменов!
А Вы бы хотели получить такой аттестат?!
***
Коротко. Женщина с каменным выражением лица подаёт записку: Молебен чтобы Сергей поговорил с Михаилом.
- Простите, но кому Вы хотите молебен заказать конкретнее?
- Как кому?! Сергею и Михаилу.
***
«Монахи - возлюбленные дети Господни!» - как говорится в одной из поговорок. Так как нас, людей, полностью посвятивших жизнь Господу, на свете, в принципе, не- много, то мы, как кажется, находимся под более пристальным Его вниманием и покровом.
Кто не любит пирожки? Я таких людей ещё не встречала. На днях в монашескую трапезную привезли пирожки помянуть о здравии хорошую женщину, переживающую непростые времена. Раздали каждой присутствующей сестре по пирожку с рыбой и по пирогу с капустой. Они были такими аппетитными и горячими, что в сторону пюре и лечо никто не смотрел! Запоздавшим сестрам выдали последнее, и трапезница стала убирать со столов. Нежданно-негаданно открылась входная дверь и на пороге появилась уставшая мать Геронтия.
- Сестра, тут, говорят, пирожки давали… Я опоздала, слишком много работы сегодня было, еле управилась. Сестра-трапезница буквально за несколько минут до этого отдала последний пирожок матери Феодулии. Она после болезни нуждалась в подкреплении и получила добавку. Не бежать же и не отнимать?
- Ну, Мать Геронтия, про пирожки Вы теперь и думать забудьте! Их нет. Надо было Вам позвонить, предупредить, я бы Вам отложила. «В большой семье…», сама знаешь.
Мать Геронтия вздохнула про себя и посетовала про себя:
- Боже, мне вот пирожка не хватило. А я думала…
Через несколько минут переходя через соборную площадь мать Геронтия столкнулась со спешившей куда-то матерью Алипией.
- Мать Геронтия, прости, я тебя чуть не сшибла! Вот, возьми пирожок, мне дочка много привезла! - и протягивает свеженький ароматный пирог с малиной
Подходя к сестринскому корпусу обрадованная матушка Геронтия пропускает спускающуюся с крыльца послушницу Фотинью:
- Мать! Будешь пирожок? Я завтра причащаюсь, а в трапезной забылась и взяла пирог с рыбой. Вот, держи!
Удивилась мать Геронтия, но чудеса продолжились. Пришла она через пятнадцать минут в храм читать псалтирь, а к ней подходит старушечка и что-то протягивает:
- Милая, помяни сыночка моего, сегодня память ему. Я пирог испекла. С черникой.
Неловко стало матери Геронтии. Господь-то как её пожалел, было бы за что.
Но тут к ней подоспела сестра-трапезница и вручила пирожок с капустой:
- Мама, не обижайся, я нашла твой пирожок, его тебе кто-то припрятал и даже подписал. Не унывай!
***
Что такое! Уже вторую неделю не могу до мамы дозвониться! Сестрёнка говорит: у нее телефон сломался, а на новый денег нет.
- Сашулька, как же так! Она же директор! А клиенты с ней как связываются?
- По городскому номеру, но это, конечно, никому не удобно.
- Хм. Сапожник без сапог, директор без мобильности! Что-то надо делать.
Прошло два дня. Суббота. Молюсь на Божественной Литургии. Вдруг слышу в своей голове что-то вроде благословения на доброе дело: поезжай в город и купи маме телефон. - Как же я поеду? А послушание? - Но оно же у тебя через два часа, возьми такси.
Так и сделала. В «Связном» купила маме новенький смартфон. Но как его теперь в Петербург отправить? Иду с коробочкой по монастырю, народа полным полно, очереди в монастырском кафе. – Люди! Кто из Санкт-Петербурга здесь? Тишина.
Звоню вечером гостиничной:
- Матушка Паисия, у Вас петербуржцы есть?
- Есть, только что поселились.
Топаю в гостиницу. Свет во всех комнатах, голоса. Несколько больших групп из разных городов въехали. Куда же идти, чтобы не спрашивать каждого встречного поперечного? Ноги сами поднимаются на второй этаж. Направо или налево? Идут налево. С левой стороны пять комнат, в какую постучусь? Иду до самого конца, наконец внутренний голос подсказывает: стучи. Открывают дверь двое мужчин. Спрашиваю:
- Простите за беспокойство, Вы случайно не из Санкт-Петербурга?
- Матушка Валерия, ну конечно же мы из Петербурга, откуда нам ещё быть?! Вы что, нас не узнаёте?
- Простите, не узнаю.
- А мы Вас узнаем всегда. Мы из Троице-Сергиевой пустыни прихожане, Вы нам по монастырю вели экскурсию в прошлом году и мы решили снова приехать!
(Троице-Сергиева пустынь в двух километрах от моего петербургского домика).
- А маме телефон передадите?
- Конечно! Это же Ваша мама с инвалидами работает? Моя жена как раз собиралась к ней поехать.
Через два дня мама вставила сим-карту в новый смартфон. Слава Тебе, Удивительный Господи!
***
Кто-то подстрелил чайку. Она лежала, истекая кровью, в кустах у гостиницы. Монахиня Д. в тот же вечер гуляла по саду и читала пятисотницу, она чуть не наступила на несчастную птицу. Мать Д., в прошлом медицинская сестра, тут же вызвала ветеринара чайке ради спасения её жизни. Птице ампутировали загнившее крыло. Матушка взяла чайку в келью, благо что жила одна, стала выхаживать Божие Творение так, как выхаживают ребёнка.
В жизни матери Д. случилось горе, приведшее её в обитель: на её глазах машина сбила единственную дочь – первоклассницу. За неделю до гибели маленькая девочка, видимо что-то предчувствующая, сказала маме: мамочка, если меня не станет, будь пожалуйста монахиней! Мама исполнила детский завет и в постриге получила имя святой покровительницы своей доченьки. Сердце матери Д. всегда было чувствительным и в скором времени ей поставили онкологический диагноз. Она, пока жива, решила помогать всему живому. Этот удивительный человек в монастыре стал работать в больнице и больные просили её рассказывать им в свободные минуты что-нибудь из Библии, которую монахиня знала почти дословно, прочитав после гибели ребёнка двенадцать раз от корки до корки.
И вот, чайка … Иду я с огорода и вижу, как сидит мать Д. в кустах у пруда и притягивает к себе плавучий плот для птиц. А на нём её чайка:
- Мать Валерюшка, я рада тебя познакомить со своей питомицей. Летать она не может, но любит плавать вместе с другими птицами. Она общительная и я её кормлю ежедневно, высыпая на плот хлебные крошки. Ты тоже, если будешь мимо идти, смотри как она, сообщай.
В этот момент бескрылая чайка делает безуспешную попытку взлететь и что-то выкрикнув, подплывает к хозяйке.
… Через месяц вижу следующую картину: на плоту сидит наша чайка, а вокруг нее утки. Утки вычёсывают себе крылышки, прохаживаются вальяжно. И вдруг чайка начинает копировать их действия точь-в-точь! Она стала думать, что она тоже утка!!! За этим феноменом ежедневно наблюдает теперь не только сестринская наша семья, но и многочисленные туристы.
***
Приходят в монастырский магазинчик люди, что-то купили, остались довольны. Мужчина роется в сумке, достаёт какой-то предмет и подходит к монахине-продавцу.
- А это Вам, на счастье и удачу — волшебная монета!
Сестра провожает паломника задорным взглядом, надевает очки и смотрит, что же это за монета такая. На матушку глядит в ответ с чеканки ухмыляющаяся и потирающая руки Баба-Яга.
***
Знакомые паломники идут с богослужения на послушание.
- На какое нам поле сказали? Смотри, там морковь растёт, а там чабрец! Куда идти?
- О, Миша, нам наверное на чабрец! Все труТники там сидят.
- Лена, кто-кто там сидит?
- ТруТники!
- Нет такого слова, надо говорить «трудники». От слова «труд», а у тебя получается от слова «трутень».
- Миша, точно, ты прав! А я сколько лет сюда езжу, всё время нас, паломников, так называю.
- Леночка, это видимо не просто филологическая ошибка, это мы на уровне подсознания себя с монахинями сравниваем. Они трудятся с утра до ночи – и на огородах, и на коровнике, и в храме. А мы кто? Приехали, помолились, что-то поделали. Сестры–то нас жалеют. А мы – трутники.
***
Из-за необыкновенной июньской жары в 35 градусов в монастырском кафе «Паломник» прикрыли входные двери и включили кондиционер. Люди, взмокшие и уставшие, приходили сюда как в оазис, брали охлаждённый квас с пирожком и любовались на купола из широких окон. Молодой мужчина подошел к сестре и попросил торжественно: «Откройте пожалуйста двери! Сейчас … Жена войдёт!» Сестра подумала: «Вот это любовь! Но самому ему неудобно без спроса перед любимой двери открывать, он сотрудников просит». Открыла одну дверь. «Этого мало, откройте и вторую дверь! Она не влезет!» - умоляюще-испуганно на этот раз проговорил сударь. «Не влезет?! Ах вон оно что! Она наверное страдает невероятным ожирением! Неужели в две двери не влезет?» - удивилась сестра про себя: «Тогда вдвойне уважение заботливому и верному мужу». … Через минуту молодая привлекательная женщина подкатила с улицы к дверям большую коляску, в которой сидели симпатичные … тройняшки (!) и радостно воскликнула: «Андрюша, заждался! А мы никак не могли от лебедей отойти. Помоги вкатиться!»
***
Стоим на клиросе, у инокини слева долго вибрирует телефон. (Да, у нас есть телефоны. Хотелось бы его порой закинуть в Реку, пусть хоть обзвонится на дне речном. Но иметь телефон нынче не роскошь, а необходимость. Попробуй-ка найди экстренно нужную сестру.) Глядя на номер, сестра садится на корточки и шепчет: «Евдокия Мефодьевна, здравствуйте, я сейчас говорить не могу, я на службе. Перезвоню обязательно». Обращается ко мне:
- Мать Валерия, это необыкновенная бабулечка звонила. Я Вам про нее как-нибудь расскажу, а сейчас помолимся.
Инокиня Кассия принимает требы через интернет и по телефону – хлопотное послушание исполняется ею без отрыва от трудовых работ. Моет, например, она пол в гостинице или выпалывает сорняки, или начищает посуду, а в кармане всегда блокнот и ручка, чтобы ничего не напутать и вовремя требы в лавку подать. «По наследству» от предыдущей сестры-«требницы» ей и досталась Евдокия Мефодьевна. Ровно раз в месяц на протяжении нескольких лет бабушка звонит в монастырь и заказывает записки на сорокоусты, псалтирь, акафист и панихиды. Но чаще всего – простые поминания без вынимания частиц. Она диктует так много имён, что сестре приходится откладывать все дела и иной раз записывать около получаса.
Однажды инокиня поинтересовалась, кто все эти люди и откуда у бабушки столько денег. Каждый месяц бабушка переводила по девять-десять тысяч. Елизавета Мефодьевна ответила: «звоню я вам, милые, в день пенсии. Пенсия моя – четырнадцать тысяч. Живу я скромно. Оплачу коммунальные услуги, куплю себе картошечки впрок и звоню вам. Всё что осталось, жертвую в монастырь. Мне многого не надо, я уж и не ем почти ничего – не хочется. И жить осталось недолго. Жизнь была счастливая, с Богом. А родных и соседей мне жалко. В Церковь не ходят и книг не читают. Работают, бедненькие, а спасаются пивом у телевизора. Пока жива, пишу имена их всех, горемычных. А я много людей знаю. Учительницей работала. Матушки милые, золотые, вы уж за нас за всех молитесь и дай вам Бог здоровья!»
… Воистину, не стоит земля без праведника.
***
Накрываю обед в сестринской трапезной и слышу диалог.
- А ты знаешь, что сказал про наш монастырь старец N?
- А он что, был у нас?
- Да, в двухтысячных годах.
- И что же?
- Он говорит, что все обители имеют свой профиль. Где-то готовят молитвенников, где-то учителей и миссионеров, а где–то тружеников.
- А про нас-то что сказал?
- Сказал, что всё это есть. И с избытком. Но главное: из нас готовят в Царствие Небесное … мучеников.
Все кто был в трапезной понимающе переглянулись и рассмеялись.
- А один дьякон сказал, что в нашей Крестовке один год жизни приравнивается к шести!
- Сестры, а ещё я такое слышала: все монашки как морковки. А монастырь-это как тёрка. Представьте: каждая морковка попадает в своего размера тёрку.
- Ты к чему клонишь?
- Один умный человек сказал, что наша обитель – это крупная тёрка, а мы с вами, следовательно, большие морковки, вот так!
- Не случайно, когда сестры приезжают в другие монастыри, те, кто знают нас, говорят: вы пожалуйста отдыхайте, вы же Крестовские…
***
Опять в трапезе. Сестры вновь смеются. (Вы не подумайте, мы не какие-то хохотушки – пустомели, нам и разговаривать то особо некогда, просто мы друг другу искренне рады.)
- Сестры! И что это Вы смеётесь? – возмущается девяностолетняя мать Мария. - Ведь сегодня пятница! (для тех, кто не в теме – пятница: день Распятия Господа, день скорби и тишины).
- Мать Мария, - ответили посерьезневшие вдруг инокини, - а мы постным смехом смеёмся.
***
Сестра, на чью долю выпала звонильная неделя – будить всех за полчаса до службы звоном в колокол, нервничала. Лишь бы не проспать! Проснулась до звонка будильника в холодном поту от внутреннего толчка: пора! Быстро оделась, сикось-накось надела апостольник и прямо в домашних тапочках выскочила на улицу. Бом… Разлетелось по окрестностям. Бом… - Господи, помилуй меня грешную. Вроде бы успела. Только темновато-то как-то. Бом.. Тут распахнулось окно матери R. и раздался вопрос: : «Кто умер-то? Рано-то как, три ночи!». Мало того, что будильщица подняла всех на два часа раньше подъема, так ещё и испугала, позвонив вместо обычного в похоронный колокол. Хотя… Память смертная это душеспасительно. Жертвуйте сестрам беруши.
***
Десять лет назад я познакомилась с человеком, которого зауважала с первой минуты. Матушка Игуменья Е. стала моим ангелом-путеводителем по Святой Земле. Мы много о чем успели поговорить.
Мне запомнилась одна из историй о начале возрождения её обители. Однажды Матушка отправилась в аптеку: решила наполнить сестринскую аптечку хотя бы необходимыми медикаментами. Её сопровождала помощница. Обе шли по городу в облачениях, не замечая, как вытягиваются лица обывателей. В середине девяностых шествование по улице в рясе выглядело весьма экзотично.
Монахини открывают дверь в аптеку, проходят в зал. Лекарства, ценники, касса на месте, но фармацевта нигде не видно. Может, отошла перекусить? Подождем. Полчаса две инокини изучают ассортимент, но продавца всё нет. Вдруг матушка услышала какие-то странные звуки за прилавком:
- Изыдите, изыдите, привидения!
Скрючившись за стулом, кассир, а это была именно она, мелко крестилась и смотрела на матушек дикими испуганными глазами. Она никогда не видела живых монахинь, зато любила на досуге чтиво про НЛО и привидения. И вот приняла монахинь за призраков из прошлого. И смех и грех, как говорится.