3 книга:
«Их 23 миллиона погибло» – я чувствую ужас, надеюсь, только потому, что мне их было бы трудно всех сосчитать…
Всё это не смогло бы долго продлиться, если вместе со смертью не происходил сброс информации. То, что растет на земле, не помнит о том, что внизу всё уже умерло… А я в себя какую-то вилку втыкал. Мол, это крест и нужно для памяти. Мол, кровь воспроизводится же – и значит, должна течь и течь…
Комм:
А я в себя какую-то вилку включал, чтобы кровь всех 23 миллионов через меня протекала для памяти…
Убивали очередного, сцеживали кровь – и обливали меня ею из ведра…
4 книга:
Было бы: если после смерти покойник заплакал, значит, его направили в ад, а если заулыбался – в рай. Если ничего не смог выразить, значит, зарытый, исчезнешь из памяти Бога, людей…
(Все такие бледные, словно выслушивают приговор Страшного Суда. У всех вытягиваются рожи – и после их вспоминают как трагических личностей…)
Комм:
Я бы покойников в вату закапывал… Я бы покойников запрещал хоронить в пасмурную погоду – иначе есть шанс не попасть в солнечный рай…
ЦИТАТЫ, Блок:
Я, наконец, смертельно болен,
Дышу иным, иным томлюсь,
Закатом солнечным доволен
И вечной ночи не боюсь...
Комм:
Любовь к рифмам до последнего вздоха – чего бояться вечной ночи, когда в ней рифмы услаждают слух…
Инет:
Происхождение и смысл термина macabre вызывают много споров у исследователей. С моей точки зрения, он имел тот же смысл, что и слово macchab;e в современном французском народном языке, сохраняющем немало старинных речений. Нет ничего удивительного в том, что к началу XIV в. «мертвое тело» (слово «труп» тогда совершенно не употреблялось) стали называть по имени св. Маккавеев: издавна их почитали как покровителей умерших, ибо считалось — справедливо или нет, — будто именно они изобрели молитвы заступничества за мертвых. Память о связи Маккавеев с культом мертвых долго еще жила в народном благочестии. Поэтому алтарная картина Рубенса, находящаяся в Нанте, изображает Иуду Маккавея молящимся за усопших, а в Венеции, в Скуола Гранде дей Кармини, две картины середины XVIII в. описывают в деталях предсмертные мучения Маккавеев.
Комм:
Сомнительная честь досталась братьям…
3 книга:
Заголовок: «Дуэль – ритуализованная агрессия». Ритуал предсказуем – что успокаивает – и театрален – что возвышает. Всё в ритуале и в театре происходит так, как задумано человеческим «гением», богом…
Смерть на сцене, смерть в храме… - и в толпе на площади кто-то должен умереть. Кино всё сильнее стараются снимать, чтобы мы вместе с героями умирали от страха, любви и прочих переживаний, и книги так же пишут, чтобы не лежали долго на постели…
Смерть во дворе, смерть на дереве… - а если нету их, то тогда театр во дворе – с настоящими актерами круглые сутки – и дуэль на деревьях…
Комм:
Сомнительные непонятки, смерть текста на дереве, одном из дуэлянтов – его проткнуло другое дерево, и хоть старалось сделать это осторожно, все равно разорвало в клочки…
4 книга:
Сейчас теряется культура пользования карандашом, суть которой в том, что нужно не переломить хрупкий и тонкий грифель. Жизнь тоже такой карандаш – чем меньше ломаешь, тем дольше и плодотворней живешь… Большая смерть как, примерно, двенадцатая в ряду маленьких…
Комм:
Хотел бы жизнь заново прожить?! Нет, я не знаю, как ее существенно улучшить – а вот терять ныне найденные нити никак нельзя (как и умирать до срока…)
ЦИТАТЫ, Блок:
Пусть эта смерть была понятна -
В душе, под песни панихид,
Уж проступали злые пятна
Незабываемых обид.
Комм:
В России все – повод для бабской свары (и дело случая, удастся ли вовлечь и мужиков)
Инет, Арьес:
Пляска Смерти — это нескончаемый хоровод, где сменяются мертвые и живые. Мертвые ведут игру, и только они пляшут. Каждая пара состоит из обнаженной мумии, сгнившей, бесполой, но весьма оживленной, и мужчины или женщины в одеяниях, подобающих их социальному статусу, с выражением ошеломленности на лице. Смерть протягивает руку к живому, желая увести его за собой, но он еще не покорился ее воле. Чудесный эффект искусства заключен здесь в контрасте между живым ритмом движений мертвых и оцепенением живых. Нравственная цель — напомнить одновременно и о незнании человеком часа своей смерти, и о равенстве всех людей перед ней. Все возрасты и все состояния проходят в этом хороводе Смерти в порядке социальной иерархии, как она существовала в сознании общества.
Комм:
Мы и при жизни с ней танцуем - кто ошеломленный, а кто уже вошел во вкус…
3 книга:
Вот он, тот уровень личности, где она решает вопрос жизни и смерти. Решит, что незачем жить и в 50 процентах случаев действительно калитка закроется. Это как в компьютере, где некоторые файлы работают на черном фоне. Наверное, это здесь, если сделаешь что-нибудь не так, вылетит система. Поэтому смотрю на нее, взглядом и делом подбадриваю. Уж очень она, личность моя унывает. С виду-то ещё ничего, а внутри обстановка, возможно, как в фантастическом фильме. Кто знает, кстати, как долго авторы этих фильмов решили прожить. Вот снимем, мол, эту фантастику и дальше нечего будет делать на этой земле, то бишь, как его, в павильоне…
Комм:
Мне было почти незачем жить, но этого «почти» любому хватит, чтобы выжить и потихоньку расширить форточку до окошка и даже до двери….
4 книга:
Задумывался, было, где найти достаточно злую и умную собаку, чтобы охраняла дом после вероятной смерти родителей…
Комм:
Чтоб охраняла дом, но молча – и никогда не ела чужую еду… (А еще мне хочется поставить камеру и придумать очень хитрую щеколду…)
ЦИТАТЫ, Микеланджело:
От скольких западней, от скольких бед,
Беспечный птенчик, хитрым роком годы
Храним на то, чтоб умереть лютей;
Так и любовь, о донна, много лет
Таила, видно, от меня невзгоды,
Чтоб ныне мучить злейшей из смертей.
Комм:
Да, избежишь смерти, но рано обрадуешься – следующая будет хужей…
Инет, Арьес:
В изображениях Пляски Смерти до XVI в. встреча человека и Смерти не брутальна. Жест Смерти почти мягок, она скорее предупреждает человека о его скорой кончине, чем разит. Она приглашает свою будущую жертву взглянуть на нее, и сам ее вид служит предупреждением: «К Великому Судье вам надлежит явиться». Со словами, в которых смешаны ирония и благочестие, обращается она к купцу, ростовщику, врачу. С несчастным пахарем, прожившим всю жизнь в заботах и трудах, она говорит иначе, твердо, но и сочувственно: умереть придется, этого не избежать, но «Ты Смертью должен быть доволен. Она избавит от забот».
Однако живые не готовы к этой встрече. Рукой или головой они делают жест отталкивания, отрицания, но дальше этого рефлекса человека, застигнутого врасплох, не идут. Ни глубокой тревоги, ни ярости сопротивления не видно на их лицах, только печаль, смягченная покорностью: у богатых больше печали, у бедных больше покорности. Так, жена преуспевающего торговца еще надеется, что ее вылечат врач и аптекарь, в то время как жена крестьянина принимает свою участь с готовностью и терпением. Любопытно видеть на лицах, которые должны были быть искажены страхом смерти, все то же древнее чувство простодушной покорности судьбе.
Комм:
Выходит, Бог судит успехи дьявола в человеческой душе – и, конечно, они всегда весьма велики. «Ваша карта снова бита!» Миллионы битых карт, какой кошмар…
3 книга:
«Прилепляться к жене» – это же грех к смерти пред Богом, причем, разумеется, грех и жене служить клеем. Иной «прилепившийся» мужик вообще напоминает бессловесную скотину…
Комм:
Прилепляться должна жена? Но разве это не вопрос о любви – кто сильнее любит, тот сильнее и прилепляется? И оба они служат клеем друг для друга… И разве угождая ближнему своему, мы тем самым не угождаем Богу? Иное чувство похоже на перст судьбы – так оно сильно, настолько не терпит никаких противоречий…
4 книга:
Жизнь и смерть сейчас у меня как-то очень близко стоят – постоянно соскальзываю, но дела, как бурлаки, тянут меня и вытягивают опять на середку... (Так у всех взрослых)
Комм:
Да, в конце января такой жизнью запахло, такой весной – и так захотелось на лыжах пожить! У гриппа, наконец, и кашель закончился – причем, с помощью холодного воздуха, оздоровляющего дыхания полной грудью!
Из-за вечных дел я столько не дожил, кстати! (а теперь гляжу, что все дела несовершенны и их надо исправлять – опять не буду жить?!)
ЦИТАТЫ, Микеланджело:
Свободу в плен, жизнь в смерть преобразуя,
Влачатся дни. О темень бытия!
Куда, к чему ведешь ты, колея?
Комм:
О темень русского зимнего бытия, когда без колеи и вовсе ты снежинка…
Инет, Арьес:
Другие сцены кажутся как бы развитием этих встреч, когда люди в пляске сходятся лицом к лицу со Смертью, и также призваны напомнить и о неминуемости конца бренной жизни (memento mori, «помни о смерти»), и о равенстве всех живущих перед смертью. Мумия или скелет, олицетворяющие Смерть, входят в зал, где собрались коронованные особы и прелаты, или приближаются к пиршественному столу во время веселого пира жизни, чтобы схватить сзади кого-либо из сотрапезников, как на гравюре Страдана. Еще больше, чем в artes moriendi и в Плясках Смерти, здесь подчеркнут момент внезапности. Смерть уже не дает отсрочки, не предупреждает о своем приходе, но подкрадывается исподтишка: это mors improvisa, смерть неожиданная, непредвиденная, самая страшная для людей того времени. Не даром смерть внезапная, коварная изображалась редко, а наиболее популярными оставались Пляски Смерти, где грозная сила уничтожения оставляла людям время, чтобы подготовиться к уходу.
Комм:
Смерть все время называется Болезнью – что она в этот раз Смертью оказалась, сам умирающий может и не узнать. Вот я преспокойно болел гриппом, но вдруг потерял сознание – разве я Смертью болел? И откуда мне знать, к чему может привести потеря сознания в ситуации полного одиночества? Т.е. смерть – это легкий щелбан некоторым из тяжелобольных, которые вообще-то надеялись выздороветь и даже были уверены в выздоровлении… Хотя с другой стороны, отцу, когда он умирал, было настолько плохо, что он не мог не думать о Смерти, именно о ней… (хотя потом врачи приняли меры и даже сами вроде бы уверились, что исход может быть благополучным? Т.е. пляску со смертью можно понимать и как балансирование на самом краю…)
Пляска с разряженной, раскрашенной, но совершенно безмозглой, жирной, мертвущей, ****овитой бабой – такая пляска всегда мне казалось смертельной! И ведь имя им легион, и у них вечный праздник; своих детей они абортируют или отправляют в детдома; они обожают зеркала, «леопард», сапожищи, парики, очки, шубы и прочие сверкающие мертвые предметы; они бы хотели быть всегда голыми и таскать мужиков за *** по всем комнатам…
3 книга:
«За мой век сменилось много Игрушек – мобильники, видики, музыка и кино… - ну, ты всё это еще помнишь – и именно в них прошла моя жизнь. Это судьба всего нашего поколения – так же как судьбой наших дедов были тюрьма и война… Что ж, надо было работать, делать их, а потом играть…» – вот так седовласый старик говорил своему внуку перед самой смертью…
Комм:
Да, от судьбы не уйдешь – годы отдал я аудиокассетам прежде всего (и хорошо еще, что от видеоигр воздержался…) Впрочем, и музыка, и фильмы меня делали счастливым иногда – музыка даже годами меня кружила и счастья принесла на уровне футбола (плавание и лыжи слишком сезонны – хотя и они явно опередили счастье от фильмов…)
И в большинстве случаев я избегал смертоносной музыки или мрачного кино – такое компенсировать могут только наркоманы, но это ведь уже выход за край, за пределы, там смерть тебя обязательно сцапает…
4 книга:
Все же, давать убийцам – даже невольным – меньше пожизненного и смертной казни – значит, строить из себя добренького бога. Справедливая и равнодушная природа требует равнозначного возмездия. Убивать в ответ, конечно же, нельзя, но можно другое: втолкнуть убийцу в спецпомещение, где нет ничего, кроме других таких же убийц. Ни воды, ни еды… - насчет света возможны варианты… И тебя уже не интересует, что там происходит через неделю или две, смог ли кто-то стать ягненком или окончательно превратился в крысу, это теперь только Богу важно…
Комм:
Ну ты жесток, брат… Хотя такой кошмар действительно может многих буйных напугать…. Все же, если есть процент аффекта, спонтанности в убийстве, то это не монстр, а несчастный буйный идиот – и он не заслуживает такой монструозной участи…
ЦИТАТЫ, Микеланджело:
Как можно мне остаться жить,
Когда она твердит, и это явно,
Что ей себя не жаль, - меня ж подавно?
Как мне внушить ей жалость, если впрямь
Ей и себя не жалко? - О, проклятье!
Ужели вправду должен смерть принять я?
Комм:
Разборки семейства алкашей, где муж – обычный подкаблучник? Жестока бывает вечно пьяная баба…
Инет, Арьес:
Еще одна распространенная тогда тема — триумф Смерти. Смерть в облике мумии или скелета, со своим оружием-эмблемой в руке, стоя правит повозкой, огромной и неповоротливой, которую медленно тянут волы.
в фантастическом универсуме Питера Брейгеля Старшего повозка Смерти становится жалкой тележкой, куда могильщики сваливают кости умерших, чтобы перевезти их с одного места на другое.
Как бы эта повозка ни выглядела, она оставалась боевой машиной, машиной разрушения, давящей своими колесами — или даже только своей роковой тенью — бесчисленное множество людей всех возрастов и состояний. Ею правит Смерть жестокая, воинственная, дышащая враждой к живым, обращающая их в прах и тлен. Такая, какой ее описывает в XV в. в своих стихах Пьер Мишо. Смерть торжествующая предстает как слепая судьба, косящая людей без разбора и без пощады.
Впрочем, жертвы ее, падающие наземь одна за другой, по мере того как страшная повозка медленно движется вперед, не успевают ничего заподозрить. В момент, когда Смерть разит их своей косой, они пребывают во сне неведения.
Речь идет о том, чтобы выразить не столько неизбежность смерти и равенство всех людей перед ней, сколько ее абсурдность и извращенность. Смерть торжествующая движется прямо вперед, не разбирая дороги, точно слепая. Поэтому она минует самых несчастных, нищих, калек, умоляющих положить предел их страданиям, но также и отчаявшихся юношей, спешащих подставить себя под взмахи ее косы, но подбегающих слишком поздно. Она оставляет мучиться на обочине дороги одних и не замедляет ход своей повозки, чтобы подождать других.
Комм:
Это смерть войн и эпидемий?
Попытался отыскать Пьера Мишо, но нашел только изобретателя велосипеда…
3 книга:
Да, я знаю, что должен умереть, но, что вы думаете, я буду сопротивляться и опишу свою смерть… - и, не успею ее описать, как стены тюрьмы сломает восхищенная публика, она волной унесет меня на райский остров через весь огромный океан… - а там такая же тюрьма и одиночество и я снова буду умирать, и на берегу, где дети замки строят, вырою себе в песке могилу… - но тут набежит восхищенная волна и ее быстренько зальет, замоет…
Комм:
Да, книга «Смерть», возможно, будет дописана в последние дни моей жизни…
4 книга:
В избранных местах квартиры у меня теперь еще и ацтеки на дощечках – найден еще один необходимый компонент «декора», он для меня идеально смерть олицетворяет. Как уголовник, без тату себя уже представить не могу. Но в тюрьме я не был, поэтому черные клейма ставлю только на квартире…
Комм:
Уже перешел и на одежду (но к знаку смерти добавлю жизни знак; на черной одежде, возможно, будет только он, а на белой – только знак смерти…)
ЦИТАТЫ, Микеланджело:
Властитель злой,
В чьем сердце - смерть, хоть речь - о благостыни?
Комм:
Типичный западный расклад…
Инет, Арьес:
Оригинально у Пьера де Нессона, пожалуй, лишь его рассуждение о том, что причиной гниения трупа является не сырая земля могильной ямы, а сама человеческая плоть, несущая в себе «заразу» с момента рождения. Человек рождается и умирает в грязи, и все вещества и жидкости разложения он всю свою жизнь носит в собственном теле, под кожей. Болезнь, старость, смерть, продолжает поэт, есть не что иное, как выброс внутренней гнилости человека за пределы его телесной оболочки, которая больше не может ее сдержать.
Комм:
Это внутреннее ощущение самого автора – он явно был переполнен дерьмом еще при жизни…
3 книга:
Народ стал очень большим, потому что был период, когда люди имели такую уверенность в себе, что не боялись иметь помногу детей и уже обуздали детскую смертность… (Или только последнее: думали, что многие младенцы умрут, но медики почти всех выходили и семья оказалась многодетной)
Комм:
Убежден, что здоровой, оптимистичной, живой является только многодетная семья, причем живущая в собственном доме, на земле. Все остальные варианты – обманчивые призраки…
4 книга:
А сфинкс? – явное олицетворение бюрократического официоза, идеи сверхценности фараонского государства – и такой же церкви, такой же культуры – насмерть завладевшая возлегшим и непонятно в какую тварь превратившимся человечеством. Именно она заставила людей, например, строить каменные дома, хотя в нашем холодном климате это полный абсурд…
Комм:
Сейчас политика и государство задавили все – процветают только те религия и культура, которые их обслуживают. Это как спорт – он может быть либо национальным, либо любительским (либо злачным! Да, только злачные религия и культура сохраняют самостоятельность, рентабельность. В религии это всякие шаманы, целители, фокусники с «чудесами»…)
А что такое «государство»? – это самая всеобъемлющая смерть из всех возможных. В богатом государстве эта смерть может быть даже шикарной, сверкающей… - максимально похожей на жизнь, насколько робот может быть похож на живого человека…
(Боюсь, книгу «Политика» придется и отсюда выуживать!)
ЦИТАТЫ, Томас Мор:
Смерть ожидает тебя, - так используй же часть достояний;
Если ж еще поживешь, - значит, добро береги.
Комм:
Если скоро сдохнешь, быстрее спускай на себя денежки! А что, если у меня обнаружат рак в последней стадии, я отправлюсь в рестораны (если денег хватит!). По крайней мере, что-нибудь себе позволю – в самых разных отношениях…
Инет, Арьес:
Другой французский поэт Эсташ Дешан (XIV в.) рисует отталкивающий образ старика, сгорбленного и скрюченного, с желтыми, выпадающими зубами. Запахи гниения пронизывают его ослабевшее тело, неспособное больше их сдержать. Таковы признаки подступающей смерти. Агонию же описывает Франсуа Вийон в своем «Завещании»: Заставит смерть дрожать, бледнеть, Суставы — ныть, нос — заостряться, Раздуться — горло, плоть — неметь, Сосуды — опухать и рваться.
В его же «Жалобах Красотки Оружейницы» старуха горько оплакивает ушедшую молодость, перебирая отталкивающие приметы одряхления: седые космы, гнилые зубы, морщины, потухший взор, обвисшее тело. Старуха едва удерживается от последнего акта отчаяния — самоубийства. В artes moriendi самоубийство предстает одним из последних искушений дьявола. «Убей себя сам», — нашептывает он умирающему, уже зажавшему кинжал в ослабевшей руке
Комм:
А по мне морщины – это жутко природно и даже благородно. В старости плохи только немощи, но они легко минимизируются правильным образом жизни… Плохие запахи? Изо рта, что ли? Это плохой желудок и против этого наверняка есть какие-то средства…
Если человек злоупотреблял и плохо следил за собой в нормальном возрасте, то, конечно, он станет опустившимся старикашкой…
3 книга:
Он не имел тормозов и, как только начались работы, сразу насмерть заработался…
Комм:
Надеюсь, такая ретивость окончательно покинет меня… (тетя Грета теперь мне будет реальным образцом для подражания! Хотя у нее была помощница в хозяйстве и не было никаких незаконченных дел… Все же, она была благоразумна, а в чем-то и мудра. Желать большего любому трудновато… Приятная аура лучше чепуховых подарков…)
4 книга:
Творчество – от личностей, товар – от фирм. Приходится личностям идти в услужение фирмам-галереям и стилям-шаблонам («фирменный стиль»), чтобы сделать товар… «Коммерческое искусство» прожженных личностей… Сколько я встречал художников похожих на бабочек в гербарии… Коммерцией лучше всего пропитаны еврейские души… Для всех в земле смерть (спасение – в гербарии), а для червей – жизнь…
Комм:
А что такое картина как не жизнь в гербарии?
Быть может, картины нужны немногим больше, чем стены, на которых висят? Быть может, лучше бы мое рисовальное творчество (хотя бы оно) превратилось в очень толстый альбом, неброшюрованный, так что, любой листок можно было бы оттуда забрать… (Бренно и жалко многие мои картинки на стенах висят… Как и другие, впрочем… Они все как острова в океане, как корабли, которые разметала буря… Смысл их существования именно в этих местах не очень понятен…)
ЦИТАТЫ, Фрумкер:
Я все испробовал уже давно, поверьте,
Но не везет. И, ближнего любя,
О, господи! Прошу я малость - смерти.
Не откажи. Прошу не для себя.
Комм:
Что может быть хуже того, когда твои ближние желают твоей смерти, ждут, когда ты освободишь помещение… Но зря он так унывает – ведь с такими ближними можно смело обращаться хуже, чем с собаками! Любое твое зло к ним будет прощено Господом! Кроме того, кнут и пряник исправят самого тупоумного и черствого ближнего… И о невезенье говорить грешно – земля отнюдь не место для везенья, но на ней всегда можно поймать некую утешительную музыку…
Инет, Арьес:
Поражает, что в литературных источниках акцентируется разложение плоти еще при жизни: гнилостные соки дряхлеющего тела, отвратительные признаки смертельной болезни, отчаяние, сокрушающее человека. Возникает ощущение, что в медленную эволюцию традиционной модели смерти в постели вторгается нечто брутальное.
То было, как известно, время, когда церковь, не довольствуясь монастырским идеалом совершенства, поставила себе целью завоевать души и тех людей, что прежде были предоставлены чему-то вроде языческо-христианского фольклора. Орудиями этого миссионерского завоевания были монахи нищенствующих орденов, пытавшиеся поразить воображение мирян сильными образами, в том числе образами смерти.
Но нужно было еще, чтобы этот язык был понят, чтобы слушатели реагировали на подобные стимуляции так, как от них ждали. Сегодня эти образы были бы с отвращением отвергнуты. До XIV в., как и после XVI в., они были бы восприняты с безразличием людей, слишком близко знакомых со смертью и ее образами, чтобы приходить от них в волнение. Ведь церковь всегда стремилась внушить страх, страх скорее перед адом, чем перед самой смертью, но это удалось лишь наполовину. Напротив, в XIV–XVI вв. все происходит так, словно эти образы люди стали воспринимать более серьезно, хотя и не буквально: праведники говорили о смерти, чтобы заставить думать об аде. Верующие же, может быть, и не обязательно думали об аде, но образы смерти их тогда все больше впечатляли.
Комм:
Смерть нарастала все Средневековье, а потом случился прорыв Возрождения – возродилась жизнь на столь удобренной земле (мраморная иллюзия жизни, геометрический ее чертеж… - к 19 веку, однако, обросший плотью и ставший походить на реальность…)
3 книга:
Только штампы нужны, потому что работой насмерть замордованы – и ничего не нужно, потому что полно в жизни лихих ситуаций…
Комм:
Пока поймешь, что тебя замордовали, и что тебя развезло, пройдет добрая половина жизни…
(Мордоворот с брюхом уже в 20 лет! Уже других мордует! Уже лихо его боится, а не наоборот!)
А вот строителей высоток я вообще никогда не понимал – работают черт знает на какой высоте в мороз и темень! Вокруг стройки полный хаос, грязь. Что там за герои с железобетонным здоровьем?! За какие бабки соблазняют на такие подвиги?! Специально разводят таких мужиков в бедных деревнях? еще там закаляют… Плюс литр водки каждый вечер (если меньше – ветром выдует…)
4 книга:
Младенцы уродливы – сей факт как-то замалчивается. Только потом эти куски мяса, как бутон, распускаются, а сначала – инопланетяне, едва намеченные формы, ни размеров человеческих, ни осмысленного взгляда. И понятно, почему всю историю не была особой проблемой высоченная младенческая смертность…
Комм:
Я из слабых и не выжил бы в другие времена? (Но сильный про смерть бы ничего не написал…; и вообще, сейчас время слаботочной аппаратуры…; сильного телом трудно соблазнить жить мозгами…; духовную эру устроят слабые ботаники…; сильными во всем могут быть только боги – а до людей-богов пока чрезвычайно далеко, тысячелетия…)
ЦИТАТЫ, Ходасевич:
Милые девушки, верьте или не верьте:
Сердце мое поет только вас и весну.
Но вот, уж давно меня клонит к смерти,
Как вас под вечер клонит ко сну.
Я сладчайшими вам расскажу словами
Про все, что уж начало сниться мне.
Комм:
Девушек клонит ко сну только под утро…
Сладчайшие слова да еще и в рифму – это масло масляное… (кажись, чувак, и помирая, собирается свои паучьи сети вешать для ****ей…; бабы – это спорт для ****унов; от него так же трудно отказаться, как иному болвану от боления за «любимую команду»)
Инет, Арьес:
Весьма соблазнительно связать успех тематики macabre с ростом смертности в эпоху великих эпидемий чумы, с крупными демографическими кризисами XIV–XV вв., опустошившими некоторые регионы и вызвавшими культурный регресс и общий экономический кризис. Большинство историков придавали и придают этому завершающему периоду Средневековья характер катастрофы. «Ни одна другая эпоха, — писал голландский историк Йохан Хейзинга, — не подчеркнула в такой степени идею смерти и не придала ей столько пафоса». Великие эпидемии должны были оставить сильные воспоминания в коллективной памяти. Смерть в стихах Пьера Мишо называет болезнь своей служанкой, а голод и мор своими горничными.
«Триумфы Смерти» в Пизе и Лоренцетти — современники «черной смерти» середины XIV в. Однако потрясение, вызванное опустошительным мором, не всегда выступало поначалу в реалистической форме изображения трупа или описания разложения. Мы знаем, что во Флоренции в последней трети XIV в. монахи нищенствующих орденов больше склонны были идеализировать традиционные религиозные представления, нежели перегружать их реалистическими деталями. Проповедники обращались поначалу к архаизирующему и абстрактному стилю, к византийским и римским моделям, к языку символов, на котором теперь заклинали чуму (так, св. Себастьян, пронзаемый стрелами, символизировал род людской, поражаемый эпидемией).
Несмотря на все усилия художников, поэтов, проповедников, обычные люди размышляли о собственной смерти без аффектации, без нагромождения образов и мотивов macabre. И не из-за нехватки литературности: завещания весьма красноречивы, изобилуют пространными рассуждениями о превратностях бренной человеческой жизни, об опасностях, грозящих душе, о тщете плоти, обреченной стать прахом и пылью. Но все это только старинные метафоры, не чувствуется потребности в слишком экспрессивных образах смерти.
Смерть в искусстве macabre — это не реалистическое изображение смерти. Й.Хейзинга ошибается, говоря: «Волнение застывало в реалистическом представлении смерти, отвратительной и угрожающей». Напротив, никакого реализма нет! Вместе с тем эпоха жаждала подобия. У нас еще будет случай показать, как проявлялось начиная с XIII в. желание воспроизводить черты образца. Мы увидим, как это стремление к точности вело просто-напросто к использованию посмертных масок. Так обстоит дело, несомненно, с терракотовыми надгробными статуями, некогда помещенными в хоре тулузской церкви Сен-Сернен, а сегодня находящимися в музее августинцев. Историки долгое время видели в них изображения сивилл, но в народе их прежде называли «графские мумии», и в настоящее время предполагается, что статуи представляют графов из рода Сен-Жилль, благодетелей аббатства[135].
Во всех этих случаях признаки трупного окоченения воспроизводились скульптором не для того, чтобы внушить страх, как некое memento mori ("помни о смерти"). Он стремился лишь точно запечатлеть лицо умершего, наподобие моментальной фотографии. В гримасе, застывшей на лице мертвеца, мы, люди современные, видим искажение прижизненных черт покойного, пугающий отпечаток смерти. Людей того времени эти трупные изменения не впечатляли: они относились к ним как к живой реальности. В эпоху расцвета иконографии macabre существовали как бы две четко разграниченные области представления смерти: одна, где смерть пугала и отталкивала, и другая — область надгробной портретной скульптуры, где смерть создавала иллюзию жизни, основанную на стремлении к подобию.
Комм:
Мы все мертвы во главе с распятым Христом… (Кто воскресит нас? Я надеялся на проникновенные песни, на картинки, на книжки, но успех все же сомнительный, хотя какие-то конечности и подают признаки жизни…)
3 книга:
Головы как картофелины пребывают в кастрюле и говорят своё последнее слово: «мы считаем, что можно пойти на смерть в таком количестве ради нашего общего дела». Пока их не сварят, они не умрут. Их надо съесть, а иначе их нельзя уничтожить и нельзя уничтожить их общее дело. Давайте побольше кастрюлю – кого не съедим сегодня, те завтра убегут из мешков и начнут своё общее дело, восстание где-то в горах. Хотя гор слишком мало на свете и не хватает разбега революциям, чтобы, там начавшись, потом покрыть собою все известные равнины…
Комм:
Горы – восставшая земля, но, как жена Лота, не соблазнились ли они, не оглянулись ли… И их вавилоны раздроблены на множество языков; они измельчали в каменных ступах – хотя изначально были созданы для того, чтобы господствовать на этой земле и досрочно стать среди людей богами… Теперь спасенья непонятно, откуда надо ждать (из любого Кукмора, от любого плотника…; напрасно Виссариона замалчивают, кстати – это наша, русская инициатива, ценить надо свои инициативы…)
4 книга:
Эдгар По, его мрачные рассказы и ранняя смерть: газовое освещение – достижение той цивилизации, но про выделение угарного газа ничего не знали и вот: в тех городах, где была эта радость, там По без конца писал про удушье! А в лекарстве против холеры содержалась ртуть! А юная женушка его свинцом лечилась! И ведь так все жили, поэтому не случаен и заказ публики на мрачные рассказы… Сейчас бабы господствуют и мрака не требуют – в отличие от многих других, уже посиневших, человеческий облик теряющих, если судить по их «Аватарам». Лет через сто узнаем, что нас всех придушило…
Комм:
Да, еще Иван Грозный сдох от свинца; еще Древний Рим вовсю использовал ртуть вовсе не в градусниках…
А сейчас, например, сланцевый газ – очевидная отрава…
ЦИТАТЫ, Шекспир:
Со смертью надо быть готовым к бою,
Наследнику свой облик одолжив.
Комм:
И размножился и сам куда-то подевался, сбежал, где-то окопался… Таблеток целые батареи разложил – стреляет ими в себя из пистолета…
Инет, Арьес:
Прежде мертвеца выставляли на всеобщее обозрение, и от смертного одра до могилы тело несли, не закрывая лица умершего. Позднее — за исключением районов Средиземноморья — лицо покойного стали накрывать саваном, хотя как раз вид трупа мог пробудить те эмоции, которые искусство и хотело вызвать у своих зрителей. Следовательно, с XIII в., и в эпоху расцвета macabre также, люди стали избегать зрелища трупа. Тело не только закутывали с головы до ног в тканый саван, но и запрятывали в деревянный ящик, скрывавший очертания человеческой фигуры. (Странным исключением из этого правила, своеобразным отказом от него стало распространение в конце XVI в. в Англии свинцовых гробов, имевших контуры человеческого тела.)
Комм:
Возможно, «свинцовые» никогда не воскреснут; напротив, еще раз умрут! Будут умирать бесконечно… (Или же наоборот, сразу же оттуда сбегут!)
3 книга:
Всё же, возможно, что эта книга закончится только с моей смертью. Она следует за мной, как шлейф за самолетом. Сам самолетик на такой высоте почти не видно – тем более, Бога в нем, пилота – а вот шлейф - это черта через всё небо, и когда последнее не затянуто военными тучами, вполне можно его рассмотреть. А если бы знали они какая это амброзия! Они летели бы по этой дороге, как птицы, плыли бы, как рыбы в трубе, быть может, понемногу даже мой самолет догоняя…
Комм:
Мания величия, как шлейф меня сопровождала, но это же так же безобидно и обычно, как ковырянье пальцем то в носу, то в попе…
4 книга:
«Арестован полицейский, до смерти забивший подростка – который, чуть ранее, до полусмерти избил и ограбил женщину» - полный текст сообщения, однако в дальнейшем упор делался только на первую половину его – с выводом о полицейском произволе и прочая и прочая… А я так уверен, что это братья! Хотя хуже явно именно подросток: он действовал сознательно, а полицейский просто переборщил…
Комм:
Полстраны в ментах, полстраны в уголовниках… (половина ментов тоже в уголовниках; а половина уголовников – подставленные, жертвы…) И чем крепче мороз в регионе, тем круче и нравы… Тот подросток был психованным и хлипким наркоманом, отсюда и все последствия…
ЦИТАТЫ, безвестный юморист:
В мире существует слишком много причин для смерти,
чтобы умирать еще и от скромности.
Комм:
Был слишком скромен, пока чувствовал свое бессмертие; добродушно отдавал чуть ли не все, кроме жизни и мыслей своих… (И сейчас жадность вызывает у меня отвращение, а к скромности отношение двоякое – она позволяет мне оставаться спокойным, но, конечно, безумно злит в случаях потерь и торможений по ее причине… Иногда пытаюсь повернуть тумблер на наглость, но – слишком дрожащими руками!)
Инет, Арьес:
То, что показывало искусство macabre, было как раз тем, чего не было видно, что происходило под землей, скрытая работа разложения, не результат непосредственного наблюдения, но плод воображения.
Комм:
Готика? (у нее два конца)
3 книга:
Сердобольные советчики, которым наплевать на мои дела, советовали отдохнуть «хотя бы две недели», но мне хватило и 4-х дней. Мы все воскресаем на 3-ий. Забываем прожитую жизнь в этот срок. И голой земле, видимо, столько же времени требуется для того, чтобы на ней, пока невидимо, проклюнулось новое семя. Мог умереть, если бы не сделал этот перерыв, хотя во время агонии мне и казалось, что именно «потери времени» смерти подобны…
Комм:
Странно, но сейчас, когда настолько переполнен «проектами», я перестал особенно торопиться – и к Вовке за помощью взывать (лучше вовремя сократить что-то разросшееся…; и отнестись к делу, как к досугу – вроде вышивания или раскладывания пасьянса…)
4 книга:
Великой сагой теперь могилы всех безумных и убогих. Ты не ищи её среди чуть тёплых трупов - я разбиваю черепа о камни. Ревя, как демоны и источая гной, мы с бабушкой топили печку в древнем, сером замке, но бешеный бык напился коньяка и урановый распад начался даже на воздушном шаре. Играли яркие картинки на бутылках с коньяком! Летели ангелы свободы и бессмертья! Один ребенок из больницы сидел в тенях, ведущих к ломаным крестам. Дырявая шаль обещала жертвенный плен, но пока небо оставалось ярко голубым, совсем не думалось о пластилине из сгустков тёмной крови. Крылатая мгновений колесница...
Комм:
Вот такие безумные эксперименты…
ЦИТАТЫ, второй безвестный юморист:
Дети - цветы жизни, а старики - кактусы смерти
Комм:
Мой племянник в 10 лет бывает колюч именно как кактус…
Инет, Арьес:
В течение долгих веков христианство не чувствовало потребности изображать бренность плоти, пишет исследователь. Почему же такая потребность появилась? Она «могла родиться только от ужаса и сожаления, которые вера исключала». Как говорит философ В.Янкелевич, вера в вечную жизнь прекращается, но смерть продолжается.
Комм:
Вера в вечную жизнь Средневековья прекращалась, это была его агония (и агония целого цикла представлений о смерти)
(А Янкелевич – сука позорная, в топку…)
3 книга:
Спортсмены – люди, которые не думают о смерти. Т.е. не думают вообще, но прежде всего - о смерти. Их специально для этого и развели, чтобы люди не думали о смерти. Заменили мечи не на орала, а на клюшки и прочие игрушки, причем настаивают, что заменили всерьез. Орала тоже заменили – на кнопки...
Битвы без убийства – жизнь без смерти. Я сам, глядя на такое, убаюкиваю страхи…
Комм:
А сколько спортсменов уже умерло! Даже из тех, что были кумирами моей молодости. Черенков и Харламов – это только самые громкие имена… (По-моему, Крутов тоже умер? Или Петров?) А все остальные умерли с информационной точки зрения, их выкинули за борта газет и экранов, причем это поражает не менее – ведь, допустим, певцы и певицы, с актерами обычно так и тянут лямку своей «знаменитости» (в 90 процентах случаев ни на чем особенном не основанной)
4 книга:
Как Христос упразднил ветхозаветный закон – тень смертная, которая лишь подавляет человека – так я бы хотел упразднить церкви, собрания в загоне – по тем же самым причинам… Постоянно появляются все новые ездры, которые обновляют старые церкви или основывают новые, но их благие намерения лишь в очередной раз подтверждают известную пословицу. Закон породил Талмуд и юриспруденцию, а церкви – бюрократию и политику…
Комм:
Все беда церквей – как и любых других организаций - что они тоже под законом. Все, что под законом, лишено души, формализовано до компьютерной программы – и будет компьютерами же и заменено… Компьютер – это самая живая смерть в истории – даже живее машин на колесах; и я ею тоже наслаждаюсь в своем полном одиночестве, хотя и сознаю, что живу в иллюзии; просто я надеюсь, что настолько живая смерть может быть сообщницей и жизни, и позволит двинуться в обратную сторону, причем сделав людей умудренными и эффективными… Т.е. смерть не смогла приучить человека к голому гробу, к голой бетонной коробке; человек все равно хочет жить – и чем сильнее его стесняешь, тем более это желание в нем разгорается… Т.е. с одной стороны, компьютеры будут использоваться для все более эффективного подавления человека, превращения его в голую функцию, а с другой они же открывают невиданные возможности для жизни (в том числе, и через освобождения человека от всех рутинных занятий). Весь мир меняется через этот камень (и камешки)
ЦИТАТЫ, третий безвестный юморист:
Курение - медленная смерть! А мы и не торопимся...
Комм:
Да, сколько прибавляется у курильщиков и ума, и нервов, т.е. правильного настроя, через неторопливое курение. Не менее полезный продукт, чем алкоголь, в своем роде. Вообще, чем больше вреда в одном, тем больше пользы в другом – в природе обычно такой баланс соблюдается…
Инет:
Гуманисты XV в. сосредоточились на внутреннем присутствии смерти в жизни человека: они как бы все время ощущали, что умирают. «Те, — пишет Тененти, — кто прежде был христианином, признали себя смертными: они изгнали себя с неба, потому что не имели больше силы последовательно веровать в него»
но общество не было более христианским в Средневековье, чем в эпоху Ренессанса, и, уж несомненно, оно было в средние века менее христианским, чем в XVII в.
Комм:
Человек в Возрождение стал менее отвлеченным, более земным, метафизику заменила практика (но практика может быть религиозной не менее, чем метафизика – ведь смерть действительно никуда не делась)
3 книга:
Как другие попадают под колеса, я попадаю на колею. Это тоже смерть, но длится она только до тех пор, пока я не отработаю дистанцию колеи. Смерть забирает меня для работы, на время. Каждый может умирать на время…
Комм:
Отдаваясь делу или людям, ты тоже умираешь для себя… Режим ублажения себя все время напирает! (особенно, дома) Одной рукой отдаюсь делу, а другой все же ублажаю себя какими-нибудь конфетами!
4 книга:
Киллер-неудачник утопил в канаве 2-летнюю дочь, чтобы не платить алименты. Его сын, гот-каннибал умер от голода, пока мама играла в Warcraft, а брата забил насмерть за украденный флакон шампуня охранник уфимского супермаркета. Все эти издевательства случайно оказавшиеся рядом военные сфотографировали камерами своих мобильных телефонов...
Комм:
Так и не узнал, что такое Варкрафт – стрелялки?
ЦИТАТЫ, четвертый безвестный юморист:
Уровень смертности у нас такой же, как у всех других: один человек - одна смерть, раньше или позже...
Комм:
Один человек может умирать множество раз, просто не каждый раз удачно…
Или слабость или боли присутствуют у каждого всегда (общая слабость – признак любого комнатного человека, а мелкие болячки – признак любого деятеля… Компенсирую слабость креслом или диваном и она становится незаметна – но она есть, на самом деле…)
Инет:
Прежде всего, дьявол разворачивает перед умирающим картину его дурных деяний: «Вот твои грехи, ты убивал, прелюбодействовал, грабил бедных, отказывал нищему в милостыне, собирал неправедно добытые богатства». Но всё эти грехи перечисляются не для того, чтобы обвинить человека и склонить чашу судебных весов на сторону ада. Дьявол напоминает человеку в его смертный час о его прегрешениях, чтобы вызвать у него отчаяние и неверие в спасение. Поэтому и ангел-хранитель не противопоставляет перечню грехов перечень благих деяний умирающего, а только призывает его верить в божественное милосердие, примеров которого можно найти в Евангелии немало: добрый разбойник, Мария Магдалина, отрекшийся от Христа апостол Петр. Ангел вдохновляет человека отвергнуть болезненное и безнадежное видение прожитой жизни и собственных прегрешений. Дьявол же искушает больного предаться отчаянию, к которому влекут несчастного сами его физические страдания.
Комм:
Как уж перед смертью не предаться отчаянию – даже Сам Христос на кресте отчаянно кричал «Боже, почему Ты Меня оставил»… Отчаяние не обязательно убивает веру – оно и закаляет ее; ты потому и горюешь, что, веря в свое бессмертие и в рай, приходится проходить через такое испытание. Иначе человек бы настолько зачерствел, что его и смертью было бы трудно пронять – умирал бы усмехаясь, ругаясь и покуривая… Или взять Павла – он вообще был человек отчаянный; его страдания по жизни были очень велики с самых разных сторон (в том числе, и как убийцы Стефана) – но они его лишь закалили…
3 книга:
Пули – это птицы, кого-то убившие. Или напротив: после смерти птицы перерождаются в пули. Или птицы – это хлопья гари, оставшиеся от сгоревшего в вышине самолета. Пули тоже могли бы быть самолетами, но они сжались, озлобились. И я иногда принимаюсь стрелять, но – самолетами и только для того, чтобы к своим семечкам привлечь внимание птиц…
Комм:
Пока в меня не стреляли – так будет всегда?
4 книга:
Этот телеведущий поднимал рейтинг криминального шоу с помощью заказных убийств. Уже доказано, что однажды двое воров-рецидивистов съели за сутки прямого эфира украденной колбасы на 2000 долларов, после чего из черной кассы получили еще 1500. Да и целитель явно не случайно заколол насмерть майора милиции на сеансе иглоукалывания. Брат с сестрой с нетерпением ждут приезда мамы, но не подозревают, что из-за ее телевизионных привычек их жизнь превратится в кошмар...
Комм:
Вот такое искусство macabre… (хотя большого искусства тут нет, это скорее небрежно сляпанная шутка)
ЦИТАТЫ, пятый безвестный юморист:
Хорошие люди после смерти попадут в США, а плохие в Сомали.
Комм:
Всегда завидовал хорошим юмористам (но очень мало кого к ним относил!)
Инет, Арьес:
Умирающий, соблазняемый дьяволом, останавливает взгляд на своем большом и прекрасном доме, чудесным образом являющемся его слабеющему взору. Буквально в ногах своей постели он видит вдруг погреб, полный винных бочек, конюшню с лошадьми. Его могут растрогать родные, обступившие его смертное ложе, которых ему предстоит покинуть. Однако гравюры заставляют думать, что умирающий доверяет дорогим сердцу вещам больше, чем людям. Слезы родных начинают казаться ему лицемерными, он подозревает домашних в желании завладеть поскорее наследством, и, наконец, в приступе ярости и отчаяния он пинками отгоняет их от себя.
Но предстоит навсегда расстаться с домом, садом, всеми удобствами и удовольствиями жизни, и умирающий не в силах устоять перед грехом avaritia. Он чувствует, как поднимается в нем безумная любовь к жизни, причем он меньше цепляется за жизнь как таковую, за биологический факт существования, чем за блага, накопленные при жизни. Рыцарь «первого Средневековья», до XIII в., умирал во всей простоте, как евангельский Лазарь. Человек «второго Средневековья» и начала Нового времени подвергался искушению умереть как неправедный скряга, надеявшийся унести свое добро с собой даже на тот свет. Конечно, церковь предупреждала богачей, что, чрезмерно привязанные к своим земным сокровищам, они попадут в ад. Но и в этой угрозе было нечто утешительное: проклятие обрекало человека на адские муки, но не лишало его сокровищ. Богач, неправедно наживший свое добро и потому попавший в ад, изображен на портале в Муассаке (XII в.) с неизменным кошельком на шее, и этот утешительный для богачей образ будет повторяться отныне во всех сценах Страшного суда.
Комм:
Когда всю жизнь барышничал, иногда уже не можешь остановиться? С другой стороны, многие, накопив определенный капитал, начинают жить как благодушные рантье… - и богобоязненность их отнюдь не покидает…