Девчонкой я была,
Совсем ещё девчонкой,
Когда в деревне нашей,
Появился он.
Мы, дети, стоявшие в стороне,
С испугом жутким уставились в него.
Худой, как щепка, руки – плети.
Рассечена щека рубцом, синевшим издалека.
Потухшие глаза, и нервный тик,
И виноватый вид, как будто подлость совершил.
- Да кто он? Где был? – спросила старшую сестру.
- Наш паренёк Степан. Хотел жениться он,
А тут война. Ушёл на фронт, не успел семейной жизнью насладиться.
- Какой худой и страшный…
- Да худой. Красавцем был. Сажень в плечах.
Девчата бегали толпой.
- А что сейчас?
- Попал в окруженье в сорок первом, прошёл все муки лагерного плена.
- А дома ждала его Елена?
- Ждала. Бежал из плена он не раз, пытаясь вырваться на волю, хоть знал он сталинский приказ живым не уходить из боя. Овчарки рвали тело на куски, жестоко сапоги топтали, но выжил он, познав лихую долю.
- Где брал он силы? – вновь спросила я.
- Земля родная. Кормилица земля. Купание в речушке звонкой у моста. И гроздья спелых ягод прямо с куста, и в кружеве белом черёмуха под окном. Их зов не мог не слышать он,
А это Родина святая.
И он вдруг бросил измождённый взор ко мне, как камень плоский по воде.
Я ужаснулася опять и больше не могла стоять. Бежать, бежать, бежать.
Мне то видение не изгнать до самой смерти. Вы уж, друзья, поверьте.