Египетские таблицы
Действующие лица:
1. Кеша.
2. Егор.
3. Тамара.
4. Макс.
5. Наташа.
6. Ксения.
7. Две неопознанные девицы.
Картина первая.
(небольшая квартирка; раньше здесь собиралась обширная компания: одноклассники,
жители двора. Теперь, когда всем по четверти века, остались только они, но живут
уже не здесь. Собираются непринуждённо пообщаться, когда никто никому ничем не
обязан. Макс, хозяин, обычно что-то рисует, не обращая ни на кого внимания;
иногда ему позируют девицы. Но, каким-то образом, создаётся необыкновенный уют.)
Егор: (громко) Кеша, ну хватит жить в туалете! Ты уже напрягаешь компанию, ты не
один. Что ты там о себе думаешь?
Тамара. Не усугубляй, у человека проблемы.
Егор. Это от задумчивости. Ты заметила, как он изменился: стал невыносимо скучен,
то есть, глубокомысленен. Пьтфу, еле выговорил. Не выношу унылых. Вот, когда
лежал в ковидном госпитале, там присутствовал семидесяти семилетний позитив. У
него не было одной ноги полностью. А стояла жара. Так он говорил: как вы с двумя
ногами, тут в трусах такая вентиляция и то невыносимо. Его спрашивали, где
потерял ногу, а он « в старости надо, вообще, избавляться от лишнего, чтобы
налегке… А с Кешей точно что-то происходит, ведь нормальный был человек.
Макс: Я тоже заметил, что не могу написать его портрет, то есть, закончить
начатый. Загадка.
Егор: А я о чём? Тут какая-то связь. (громко) Он хоть там жив? Впрочем, унылые
живут напрасной жизнью. Они не понимают, что жизнь ничего не значит. Я предлагаю
их убивать, чтобы не портили дальнейшую деградацию прогресса. О! Кеша выходит с
унитаза, взгляните, как он жалок, после простейшей процедуры. Как его сразу
измотала жизнь. А ведь мы считали его героем.
Кеша: Есть какая-то музыка в твоём, Егорка, трёпе. Что-то, ей Богу, Рахманинское.
Похоже, ты не просто чешешь язык – ты глубоко переживаешь.
Егор: Разумеется, я за тебя боюсь.
Кеша: Нет, правда, не понимаю, почему нам приятно быть вместе?
Макс: Глупость раскрепощает.
Егор: Не отбирай хлеб: художник должен рисовать, а не говорить.
Тамара: Я домой!
Кеша: Позволите ли вас проводить?
Тамара: Нет, ты скучен. а Егор, увлечён Натали.
Кеша: Даже статус провожающего…?
Тамара: Ладно, идём.
Картина вторая.
(Кеша с Тамарой медленно шагают по вечернему тротуару)
Тамара: Кеш, поверь, ты действительно как-то внезапно изменился. Что с тобой?
Кеша: Видишь ли, Томик, как инженер по электронике, я понимал всё. Например,
почему наша компания, не распадается, как прочие.
Тамара: И почему?
Кеша: Да, потому, что в нашей тусовке никто ни к кому не привязан категорическими
отношениями. Мы подвижные, как электроны. Заметь, где завязываются пары, всё
распадается. А нам необходимо свободное пространство. Вот, Егорка, заметь, он
никогда не выделяет какую-либо мысль, и в то же время, это какая-то загадочная
вибрация интеллекта. Я люблю его трёп. А мы с ним однокурсники. На службе мы
сидим через стол. Он ведущий конструктор и на самом деле чрезвычайно молчалив.
Вот, а в компании он болтает автоматически, будто охраняет какую-то идею внутри
себя. Он загадка.
Тамара: Я спросила не об этом.
Кеше: Помню. Вот ты: ты всегда заманивала мой взгляд фигурой, но теперь меня
тянет к тебе нечто иное. Тьфу, проговорился.
Тамара: Скажи прямо, я тебе поверю: ты не сходишь с ума?
Кеша: Томик, ты мне друг – есть одно беспокойство.
Тамара: Даже так?
Кеша: Но в пустяковой степени.
Тамара: (она остановилась) Не пугай.
Кеша: Долго рассказывать.
Тамара: Намекаешь на приглашение выпить кофе?
Кеша: Ну, что ты, какой кофе. Это, не свойственный ни тебе, ни мне, флер
романтики… Скажи мне, Томик, почему ты одна: ведь возраст для женщины – больше
напряжёнка, чем мужчинам. Я не бесцеремонен?
Тамара: Скажу. Ещё не так давно был у меня парень. Скажем так – нормальный,
практичный, ну, как все. И вот как-то в ясную ночь августа, когда мы возвращались
с вечеринки, он высокопарно заговорил про звёзды. Мне стало невыносимо.
Кеша: Я понял.
Тамара: Ладно, я пришла, но ты как-то потом попробуй мне рассказать: что с тобой
такое? Да, значит, моя фигура больше тебя не привлекает? То есть, привлекала до
какого-то момента?
Кеша: Хочешь меня запутать, не выйдет. Скажу с пафосом: я открыл в тебе нечто
большее, чем фигура! Но пока точно не определил, что. Тайна!
Тамара: Увы, не впечатляет.
Кеше: Что ж, я привык к разочарованиям.
Тамара: Стоп: Это не любовный интерес в мою сторону? Предупреждаю: я никогда тебя
не полюблю.
Кеша: Понимаю: недостаток качества.
Тамара: Не знаю, какой у тебя недостаток, и знать не хочу. Любовь, вообще, обман.
Кеша: Успокойся: ты мне интересна и приятна, но это совсем не относится к любви.
Тамара: Тогда всё хорошо. Лучше расскажи, что с тобой происходит.
Кеша: Ладно, как-нибудь, не сразу. Пока.
Тамара: Ну, пока.
Картина третья.
(компания, в квартире Макса)
Наташа: Максик, почему ты никогда не используешь нас в качестве модели, и не
называешь имена девушек – моделей.
Макс: Вы – конкретные друзья, а девушки – мои абстракции. Это принципиально.
Искусство, по крайней мере, моё требует абстрагирования.
Девушки понимают. Но вас всех я могу писать конкретно, портретами.
Наташа: То есть, твоё искусство – обман?
Макс: Напротив, высшая, ну, насколько это возможно, правда.
Наташа: Не пудришь?
Макс: Разве слегка.
Егор: Это, пожалуй, мысль.
Кеша: Что ты имеешь в виду?
Егор: То что, мне порой тоже нужна абстракция, чтобы выйти за рамки.
Тамара: Я бы попросила не говорить умно. Видите ли, очень боюсь шизофрении. У
меня свихнулась тётушка. Писала мистические поэмы.
Макс: Талант?
Тамара: Не знаю, я старалась ничего такого не читать.
Макс: А вдруг, она гений? Она в психушке?
Тамара: Там.
Макс: Там, где был Бродский.
Тамара: Я бы не сравнивала.
Макс: Ну, да: про Бродского же все знают. И всё же… сочувствую творящим.
Тамара: Что ж, мы проще. Зачем кошке быть умнее? Ей достаточно своего ума.
Макс: Достаточно. Интересное слово.
Тамара: Не знаю, как вам, а мне достаточно просто быть.
Макс: Увы, а мне: Быть или не быть?
Тамара: Сочувствую.
Кеша: Интересно: что больше?
Тамара: Фу, заумничали.
Кеша: Действительно, извини. Но опять ловлю себя на том, что нам нравится
присутствовать вместе.
Тамара: Это так.
Егор: Кешик, ты открыл мне секрет нашей компашки.
Наташа: Так в этом прелесть: быть, словно не быть.
Егор: Ну, надо же, что сказала!
Картина четвёрная.
(Кеша снова провожает Тамару)
Кеша: Сегодня мы идём медленней. Интимней!
Тамара: Потому что, ты обещал мне рассказать…, но не тороплю.
Кеша: Спасибо. Мне хочется вот так идти, идти, идти.
Тамара: Разрешаю: иди, иди, иди.
Кеша: Случай редкого настроения?
Тамара: Возможно.
Кеша: Наверное, все Тамары царицы. Ощущаю власть.
Тамара: Ощущай, что хочешь.
Кеша: После этих слов – свобода.
Тамара: Болтун не мой идеал.
Кеша: Ну, вот и кнопка стоп.
Тамара: Просто жду информации.
Кеша: То есть, я как-то тебя интересую?
Тамара: Что-то есть.
Кеша: Тогда я расскажу про отца, которого уже не стало. Он, вообще-то, был
учёный, археолог. Везде чего-то раскапывал, искал. Меня это не восхищало, под
конец его жизни я даже подсмеивался над ним. Но есть один факт, меня поразивший.
Однажды он раскопал египетскую табличку. Ну, там значки, иероглифы. Он её сдал,
но сделал снимок. И последние годы ежедневно пытался разгадать смысл послания.
Не разгадал. Но ежедневно, подолгу сидел, склонённый над снимком, как
завороженный.
(Кеша замолчал, и они шагали молча)
Тамара: (после паузы) У тебя был интересный папа.
Кеша: И чем дальше, тем он мне интереснее. Жаль, я не так много с ним общался. И
только теперь что-то во мне проясняется.
Тамара: Помолчим, никуда не спеша.
Кеша: Да.
(некоторое время идут молча; тут допустима музыка)
Тамара: А знаешь, с тобой хорошо молчать.
Кеша: О чём это говорит?
Тамара: О том, что ты не пустой человек. Я, вообще, боюсь пустых людей.
Кеша: Их пустоты?
Тамара: Нет. Того, что в них нет определённости. Они непостоянны. Они – что
угодно.
Кеша: Я даже так не думал, но соглашусь. Зови, когда надо молчать. Хочу
застолбить функцию.
Тамара: Зачем сразу ирония. Торопишься себя защитить. От меня?
Кеша: Нет, от тебя не хочу. Прости привычку.
Тамара: Егор, по-моему, опасается того, что в тебе исчезает весёлость.
Легкомыслие необходимое для тусовки. Так скажи, что с тобой происходит?
Кеша: Я же, уже начал рассказывать.
Тамара: Про отца.
Кеша: Да. Я долго не понимал, чего он смотрит и смотрит на эти египетские знаки.
Когда его не стало, они попались мне на глаза. Мистика, но я почувствовал какую-
то их силу. И теперь уже мне захотелось разгадать смысл изображенных знаков. Но
главное, когда я смотрю на снимок, во мне что-то происходит, я перестаю быть
попсой, и начинаю глубже всё понимать.
Или мне так кажется? Но пока ничего не могу объяснить.
Тамара: Не свихнёшься?
Кеша: Не могу знать.
Тамара: Ладно, я буду за тобой следить.
Кеша: Хорошо, пнёшь меня, если почувствуешь, что свихиваюсь.
Тамара: Пну.
Кеша: Тогда не опасаюсь.
Тамара: Ну, вот, теперь я не могу оставить тебя одного с этими таблицами. Мало ли
что?
Кеша: Не оставляй!
Тамара: Впрочем, есть подозрение, что ты пудришь мне мозги, с какой-то ехидной
целью.
Кеша: Это бы означало потерять в тебе друга, чем дорожу. Но вопрос: ты мне не
особенно веришь?
Тамара: Успокойся, верю. Но дались тебе эти таблицы!
Кеша: Но что-то есть. Какой-то новый смысл.
Тамара: Зачем тебе новый смысл? Разве тебе не хватает старого?
Кеша: Но в этом какая-то необыкновенность.
Тамара: Ну, раз необыкновенность…
Кеша: Ну, не смейся, пожалуйста. Мы все привыкли иронизировать. Не будь, как все.
Тамара: В эпоху ложной любви, ложной демократии, ложной колбасы…
Кеша: Личность не должна поддаваться внешнему.
Тамара: Ещё призови меня к борьбе.
Кеша: Так, в какой-т степени…
Тамара: Всё! Я домой!
Кеша: Но мы же, ещё…
Тамара: Тогда не умничай вслух. Не выношу.
Кеша: Тогда помолчим?
Тамара: Увы, ты испортил прелесть молчания.
Кеша: Прямо надругался!
Тамара: Ладно, погуляем, не хочется домой в такую погоду.
Кеша: Я только сейчас обратил на погоду внимание. Ты затмила всё!
Тамара: Если бы ты знал, как смешат меня комплименты.
Кеша: Подозреваю, что ты, вообще, не женщина.
Тамара: А ну! И кто же, я тогда, в таком случае?
Кеша: Ты выше, чем женщина!
Тамара: Завилял!
Кеша: Ну, ведь припёрла!
Тамара: А собирались помолчать. Теперь всё испорчено.
Кеша: Может, тогда я куплю мороженое. Вместо слов.
Тамара: Это мысль.
(дальше медленно шагают, кушая мороженое)
Тамара: Как вкусно. Это не мороженое—это наркотик. Хочешь меня подсадить на
допинг?
Кеша: Неплохая идея. Так я буду иметь над тобой власть. Добьюсь твоей нежности.
Пусть даже ложной, ну, соответствующей эпохе.
Тамара: Зачем тебе ложная нежность?
Кеша: Так, внешне она идентична натуральной, не отличить.
Тамара: Не отличать, значит, не чувствовать. Никто ничего не чувствует: так и
живём. Видишь, ты меня заразил рефлексией. Это печально в принципе.
Кеше: Прости, буду осторожней.
Тамара: Но, уже сегодня не помолчать.
Кеша: Помолчим завтра, куда спешить. Впереди вечность.
Тамара: Опять!
Кеша: Всё, молчу, молчу.
Картина пятая.
(Кеша, у подъезда Тамары, она выходит)
Тамара: Здравствуй, что случилось? Зачем ты меня поджидаешь? Боже, какие у тебя
глаза! Чем ты так возбуждён?
Кеша: Это всё египетские таблицы.
Тамара: Нет, ты точно сходишь с ума. И сводишь с ума меня.
Кеша: Ты не представляешь всю необыкновенность ощущений!
Тамара: Не придумывай, это всего лишь снимок. Не может фотография так
воздействовать на человека. Это самовнушение. Что с тобой происходит?
Кеша: Не знаю, но если я долго смотрю на таблицы, я начинаю всё понимать.
Например, музыку, какую не понимал раньше.
Тамара: Я тоже понимаю музыку, это естественно для интеллигента.
Кеша: Не скажи, я знаю таких интеллигентов…
Тамара: Хорошо, но зачем, вообще, понимать больше необходимого? Зачем себя так
морочить? Ты, прости за откровенность, ещё недавно был довольно милым,
общительным, а становишься каким-то замкнутым, озабоченным непонятно чем. А ещё
утверждаешь, что стал что-то понимать. Знаешь, я не верю в психологов, но кому-то
из них, между нами говоря, надо тебя показать.
Кеша: Ну, вот, поделился открытием.
Тамара: Какое открытие, о чём ты?
Кеша: Понимаешь, отец столько лет не мог ничего разгадать, а я разгадал слово!
Пока одно.
Тамара: Что за слово?
Кеша: Душа.
Тамара: Ну, душа и душа, что необыкновенного? Подумаешь, кроссворд для человека с
высшим образованием. Пожалуйста, успокойся. Хочешь, мы погуляем, сходим в
зоопарк, в цирк, в ресторан? И выбрось из головы…
Кеша: Ладно, прости, отвлекаю тебя…, забыли.
Тамара: Не хмурься, между прочим, я за тебя переживаю. (тихо) Знаешь, я ещё ни
за кого в жизни не переживала. Вот, такой неожиданный факт.
Кеша: (вдруг весело) А всё почему? – Египетские таблицы. До них ты меня едва
замечала.
Тамара: Опять ты за своё! Лучше пригласи куда-нибудь.
Кеша: Хорошо, куда-нибудь приглашаю.
Тамара: Только по дороге не умничай.
Картина шестая.
( все, кроме неназванных девиц, в квартире у Макса)
Макс: Народ, я сегодня решил на ваш суд выставить картину, которую недавно
закончил. Хочу, чтобы вы говорили, всё, что придёт вам в голову.
( снимает накидку с мольберта: на картине изображена аллея, где спиной к зрителю
уходит человек)
Ксения: Красиво. Хочется смотреть и смотреть.
Наташа: Начало осени; листья ещё не облетают, но вспыхивают, то тут, то там. Нет,
извиняюсь, этот единственный оторвавшийся листок . Он завораживает. Словом,
восхищаюсь.
Макс: Что скажешь Тамара?
Тамара: Только то, что хочется с этим человеком идти рядом. Идти, идти.
Кеша: Я услышал…
Макс: А-а! Это ты сказала ему.
Тамара: Может и так.
Егор. Нормальная картина. Я не очень в живописи, но чем-то, кроме красоты,
привлекает ещё, заставляет смотреть.
Макс: Спасибо, но что думает Иннокентий?
Кеша: Иннокентий думает, что это автопортрет. Тут всё: и твоя лирическая
небрежность к внешнему миру, то есть, внутренняя углублённость, и отдалённость
дум. Словом философия жизни.
Макс: Кеша, дорогой, можно я тебя обниму? Я писал автопортрет. Ты меня поразил.
Егор: И меня.
Наташа: И меня.
Кеша: Говорю, что чувствую.
Ксения: Как можно так потрясающе чувствовать? Непостижимо.
Макс: Работу надо отметить: к столу! Мне вчера прислали с юга необыкновенное
вино.
Егор: Вот почему начинаю больше любить живопись.
Картина седьмая.
(Кеша опять провожает Тамару)
Тамара: Какое пьяное вино, давай посидим на лавочке.
Кеша: Посидим. Вот на той с сиренью. Вино, май, сирень! Но, главное, ты.
Тамара: Когда это я стала «главное»?
Кеша: Как-то незаметно. Я же говорил, что меня что-то к тебе влечёт. Но я так и
не знаю, что. Но тут основное – глагол.
Тамара: Я у Макса промолчала, но ты меня поразил посильнее прочих. (смеётся) Я
даже подумала: не таблицы ли сделали тебя таким глубоким и уверенным.
Кеша: А что? Каждый день вглядываюсь в символы. Хочу их разгадать полностью.
Тамара: Видишь, я теперь молчу. Ты меня втягиваешь не известно во что.
Но сегодня ты меня пронзил.
Кеша: Это плюс?
Тамара: Пока ничего не ясно. Но у меня уже есть родственница в психушке.
И это напрягает.
Кеша: А зачем мы живём?
Тамара: Вот, ради всего, не надо философии.
Кеша: Чего ты боишься?
Тамара: Жизни. Вчера случайно попался на глаза черновик сумасшедшей тётушки. Я
впервые прочитала в её набросках вот это: (читает на память)
Живя своих раздумий параллельно,
Достигнув света лысин иль седин,
Мы, прежние любители портвейна,
Всё меньше ждём, что будет впереди.
Портвейн, являлся символом веселья,
Был нужен опьянений ритуал.
Нас жизнь манила призрачною целью,
Но короток мечтаний карнавал.
Чего же ждать, не повторить былого.
Всё больше дум, в каких иллюзий нет.
Иль жизнь по самой сути бестолкова,
И лишь её прекрасен силуэт.
Кеша: Пожалуй, правильно, печально – и что? Жизнь должна быть всякой.
Предсказуемость невыносима. И не естественна. Вот возьми нашу многострадальную
страну. Сколько высоко продуманных планов, решений, тщательных расчётов! Ни один
не сбылся! И никогда не сбудется ни одна умозрительность. Ум — это не думать; ум
– это видеть. Наполеон попёр на Россию, когда перестал видеть.
Тамара: Ради Бога, остановись. Ты итак…
Кеша: Итак -- это о таблицах?
Тамара: Но, чувствую, как ты в этом вязнешь, теряешь непринуждённость, лёгкость.
Человек не должен так задумываться. Тётушка тоже была умна.
Кеша: Ах, вот почему. Обещаю уменьшить умственные порывы. Но ради тебя.
Тамара: Это успокаивает. А знаешь, чего мне захотелось – выпить ещё такого вина.
Кеша: Такого же, как у Макса, мы не найдём, но выпьем просто хорошего алкоголя. Я
не очень доверяю нашим заведениям, поэтому предлагаю купить бутылочку в
магазине, и потом…
Тамара: Рассчитываешь на потом? Ты же сам говорил, что расчёты не оправдываются.
Кеша: А предчувствия?
Тамара: Ну, не знаю.
Кеша: Тогда покупаем вино.
Тамара: Покупаем.
Картина восьмая.
(Кеша у Тамары в квартире)
Тамара: Располагайся, пока я что-нибудь сотворю на кухне.
Кеша: Можно я буду рядом с тобой?
Тамара: Боишься, подсыплю яд?
Кеша: Мне не кажется, что я настолько тебе надоел. Хотя не ясно, куда всё
клонится.
Тамара: Хорошо, тогда в кофе только сахар. Но, думаю, сначала надо, всё же,
приготовить мясо.
Кеша: Серьёзные перспективы.
Тамара: Ну, о перспективах сильно не горячись. Я не приглашаю тебя в любовники.
Кеша: Что ж, довольствуюсь печальным минимумом. Всё равно, мне с тобой хорошо.
Опять же, не понимаю: почему.
Тамара: Ну, и не понимай. Ужинаем на кухне или в комнате?
Кеша: Здесь. Здесь меньше площадь. Здесь ты ближе.
Тамара: Тогда в комнате. Неси посуду.
(они рассаживаются за большим столом, по разные стороны)
Кеша: Как ты теперь от меня далеко! (открывает вино) Сделано в Ашхабаде.
Сами, вроде как, не употребляют, но делают почему-то неплохое питьё. Загадка. Мы
и для себя делаем всё скверно. И, всё же, как ты от меня отдалилась: что значит
лишний метр пространства – другие ощущения.
Так выпьем за то, чтоб этот напиток сделал нас ближе!
(выпивают)
Тамара: Вино действительно приятное.
Кеша: Но у меня, всё-таки, вкус.
Тамара: Хвастливо.
Кеша: Ведь чем-то надо тебя покорять.
Тамара: Точнее говоря, смешить.
Кеша: Смешить… .Что ж, было приятно, но мне пора. Не смею нарушать режим.
Тамара: Значит, обиделся?
Кеша: На что? На принципиальные законы природы? Нет, просто сделал выводы. Зачем
всё? Ничто не стоит излишних недоразумений.
Тамара: Говорил, что со мной тебе хорошо. Но не надо меня покорять. И всё.
Кеша: И, всё-таки, странный у меня статус. Остаётся только углубиться в
египетские таблицы, тем более, как мне кажется, я разгадал ещё одно слово.
Тамара: Ну, что слово? Словам уже тысячи лет. Что тебе это даст? Не говори мне
сегодня про таблицы.
Кеша: Тебе не интересно слово? Между тем, оно завораживает.
Тамара: До чего дошло: тебя уже заморачивает слово.
Кеша: Это слово -- «уменьшается». Получается: душа уменьшается.
Тамара: Лучше попробуй мясо, оно по придуманному мной рецепту. И откровенно
оцени, как произведение.
Кеша: Уже ем. Да, мясо необыкновенно. Оно утешает мои огорчения.
Когда станешь моей женой, я буду счастлив. А что, вообрази.
Тамара: Не стану я такое воображать: мне нравится нынешний образ жизни.
Всесторонняя независимость. Не знаю, что умнее этого.
Кеша: (задумчиво) Независимость? Я почему-то это не ценю, хотя вроде бы…,
впрочем, меня всё-таки, что-то влечёт. Нет, не только к тебе. Что-то есть в этой
жизни!
Тамара: У тётушки, попались строчки:
А мне не хватало пространства.
Но ныне пугает оно:
В нём та же тоска постоянства.
И выхода нам не дано.
Кеша: Твоя тётушка, пожалуй, чересчур, серьёзна.
Тамара: Это же пугает меня в тебе.
Кеша: Ничего страшного, пока ты крышуешь мою психику, я смел.
Пока мои друзья со мной.
Тамара: В этом и смысл настоящей дружбы.
Кеша: Согласен. Иногда, у меня, как и у вех, случаются затруднения – я призываю
Егора. Он подходит и просто думает вместе со мной над проблемой, молчит, но ко
мне приходит решение. Так было не раз. Чудо. Что-то передаётся помимо слов.
Тамара: Потому что Егор сильная личность.
Кеша: Нет, главное, друг. Он тебя восхищает – ревную!
Тамара: Восхищает, но не более того.
Кеша: Выдыхаю!
Тамара: А меня уже беспокоит, твой любовный вектор в мою сторону. А тебя прошу:
настрой себя исключительно на дружбу. Нас, друзей, осталось всего шестеро, а
сколько было! Вот у тётушки не было друзей. Никаких.
Кеша: Стараюсь. Но есть одна трудность. Я мужчина, а ты женщина, всё более
восхитительная, по мере углубления наших общений. И я чего-то никак не могу в
тебе разгадать.
Тамара: Это слова. Но, они меня смешат.
Кеша: То есть, я смешон. Неуютное ощущение.
Тамара: Говорю правду, как другу.
Кеша: Ладно, мне пора в своё одиночество. Благодарю за вечер.
Тамара: Всё-таки, тут циркулирует обида. Ты не ценишь мою правдивость.
Кеша: Ну, как не ценить, от неё такая страшная польза.
Тамара: Страшная польза?
Кеша: Да. Истина бесцеремонна. Я пойду. Это не обида, это настроение.
Тамара: Тогда, до свидания!
Картина девятая.
(Прошло три недели; Тамара одна в квартире, она задумчива, кажется, ей тоскливо.
Вечер.)
Тамара: (достаёт мобильник, набирает номер) Здравствуй, Егор! Нет, ничего
особенного. У тебя нет номера Кешки? Тогда скинь, пожалуйста! Что, на
больничном? А что с ним? Просто гриппует. Всё у вас просто. Ладно, не заболей
сам. Подожди. (берёт карандаш) Записываю. ( записывает) Спасибо. (откладывает
телефон, думает, берёт телефон, набирает)
Голос Кеши: Ты?
Тамара: Не ожидал?
Голос: Впервые слышу тебя по телефону. Это так…
Тамара: Как?
Голос: Не могу подобрать слово. Новое явление.
Тамара: Сказали: болен.
Голос: Пустяки.
Тамара: Чем лечишься?
Голос: Не поверишь, египетской таблицей, ну, ещё коньяком.
Тамара: Знаешь, захотелось тебя услышать… .Твоё отсутствие как бы образовало
какую-то пустоту.
Голос: Я вырабатываю пустоту?
Тамара: Чему удивился: последнее время я ни с кем не общалась кроме тебя.
И вот ты исчез.
Голос: И от меня осталось пустое место! Здорово! Вот так уйдём, а пустое место
ещё какое-то время, будет чего-то за нас значить.
Тамара: Ну, куда тебя опять несёт? Это всё от таблиц.
Голос: Так, кроме них, у меня эти дни нет ничего, на чём сосредоточиться.
Тамара: Во, поймала слово. Сосредоточиться. Ты меня сейчас сосредотачиваешь на
себе.
Голос: Насколько, сильно?
Тамара: Ну, что за вопрос? Мне захотелось куда-нибудь с тобой сходить, на днях
начнутся гастроли Сатирикона. Но ты…
Голос: Вполне здоров, для того, чтобы сидеть в театре, если рядом с тобой.
Тамара: А не рядом?
Голос: Тогда лучше сидеть, склоняясь над египетской загадкой.
Тамара: Даже так.
Голос: Тема по-прежнему напрягает?
Тамара: Да, никакой темы, просто хочу пообщаться.
Голос: Не возражаю.
Тамара: Давно болеешь?
Голос: Четыре дня.
Тамара: То есть, недавно. И не хотел со мной увидеться?
Голос: Но в моём случае нужен был повод.
Тамара: И его не было?
Голос: Получается так. Друг, всё-таки, не подружка.
Тамара: Я всё представляла проще. Но, имей в виду: я скучаю!
Голос: А я даже тосковал.
Тамара: Давай без преувеличений.
Голос: Не преувеличиваю. Если заметила: я никогда не лгу. Ложь зря растрачивает
нашу жизнь.
Тамара: Верю. Ты стал как-то более глубок, чем прежде.
Голос: Тогда это воздействие таблиц. Не смогу объяснить, но они как-то
увеличивают всему смысл.
Тамара: Ты, всё-таки, пожалуйста, осторожней с ними. Тётушка тоже была захвачена
какой-то необыкновенной идеей.
Кеша: Но, ты же, опять рядом со мной?
Тамара: Опять.
Кеша: Ну, вот…
Тамара: Ну, вот.
Кеша: А что сейчас с твоей тётушкой?
Тамара: Ей лучше. Она там пишет стихи. Вот слушай, забрала у неё недавно.
Вы только мне дайте знать,
Где лунная ночь длинней.
Мне нечего вам отдать,
Чтоб вы подошли ко мне.
Мне нечего вам сказать,
Я тоже сродни огней.
Видны ли мои глаза
В пустующем свете дней.
Но осень не залатать
Листвою, летящей вне.
Мне нечего вам отдать,
Чтоб вы подошли ко мне.
Звезда упадёт – слеза,
Паденья всегда новы.
Но что же, мне вам сказать,
Когда подойдёте вы?
Голос: Ты всё ещё считаешь её помешанной?
Тамара: Не знаю, но когда я прочитала это стихотворение, поняла, что люблю её,
как никогда. Она ведь только немного старше меня. Да и росли мы вместе.
Голос: Так вот что тянуло меня к тебе, помимо твоей безусловной
привлекательности! Твоя тайна. Как египетская таблица.
Тамара: Довольно слов, приезжай, если можешь. Имей в виду: вино, которое ты
купил, едва начато.
Голос: Немедленно одеваюсь!
Тамара: (отключила телефон) Что это со мной? Я боялась, что он не придёт.
Картина десятая.
( Кеша появляется у Тамары)
Кеша: Привет.
Тамара: Привет- то, конечно, привет, но почему таким осторожным голосом?
Кеша: Понимаешь, после телефонного разговора робею перед неизвестностью чувств.
Тамара: Во, сказанул! А я тебя жду. Я рада тебя видеть. Нет, это опять в тебе
какое-то новое изменение. Таблицы? Опять разгадал букву? Взволнован.
Кеша: Не смейся, я разгадал всё изречение.
Тамара: Что ж, мне приходится принимать участие: всё-таки, это ты.
Кеша: Не понял, что это сказала?
Тамара: Сама не поняла, но думаю: сказала правильно. Это, всё-таки, ты.
Кеша: Хочешь меня поволновать?
Тамара: Куда тебя волновать ещё больше, ты бы видел свои глаза! Колись – что
отгадал? Как звучит изречение?
Кеша: Оно звучит так. -- Душа уменьшается, когда мы начинаем меньше любить. Душа
исчезает.
Тамара: Так и написано?
Кеша: Да.
(Тамара серьёзно задумалась)
Кеша: Ты так сильно молчишь! Что ты так молчишь?
Тамара: Давай, выпьем вина. Только не говори больше ничего. Это нельзя
разбавлять другими словами.
(Тамара, молча, приносит вино, бокалы, наливает, подаёт бокал Кеше, они садятся
на тахту, отпивают из бокалов, она встаёт, подходит к проигрывателю, включает
музыку; звучит реквием Моцарта; они слушают)
Кеше: Твоё любимое?
Тамара: Её. Она говорила, что выше ничего нет.
Кеша: Я с ней согласен.
Тамара: (отчаянно) Как я могла позволить забрать её туда?! Ей стало плохо,
приехала скорая, у неё паника, увезли.
Кеша: Её надо вернуть домой.
Тамара: Я боюсь, что она обиделась. Как теперь будет между нами?
Кеша: В любом случае, надо её вернуть, пока её там не обнулили!
Тамара: Что значит, обнулили?
Кеша: Чтобы не лишили личности. Решайся.
Тамара: Ты мне поможешь?
Кеша: Любым образом, но каким?
Тамара: Будешь рядом, если, конечно, я для тебя…
Кеша: Единственная. Но ведь ты была против полной близости?
Тамара: Всё оказалось не так. Но тебе будет нелегко: ты как бы должен нас
уравновесить, ты такой, как она. Ну, в чём-то. И это теперь меня восхищает.
Вот ещё вспомнила в её набросках:
Мы существуем до…
Есть ли другая мысль?
Путать мечтаний вздор,
Ты на, чуть-чуть, уймись.
Лучше гитары грусть,
Музыки лунный дым.
Мысли небесный груз
Музыкой растворим.
Музыка уведёт,
Словно в туман, печаль,
В нежном блужданье нот,
Сердцем уходим вдаль.
Кеша: Часто слушала музыку?
Тамара: Особенно Моцарта. Говорила: Моцарт – это будущее искусства. Но я не
считала её полностью адекватной. Только теперь я сама сомневаюсь в себе.
Кеша: За то я уже не сомневаюсь в тебе.
Тамара: Вот теперь мне кажется поразительным ещё одно её стихотворение. Подожди,
вспомню. Вот:
Что ж, все мы в сомнениях жалки.
Играя в случайности судеб,
Мы ходим к лукавой гадалке,
Как будто не знаем, что будет.
Смешно нам, что женщина скажет:
Гадалки такие же люди.
Быть может, покажется даже,
Что будто не знаем, что будет.
Что делать, живём мы невнятно,
Забывчиво, в будничном зуде.
Во что-то нам верить приятно.
Как будто не знаем, что будет.
Кеша: Даже непонятно, насколько это точно.
Тамара: Стоп. Ты опять чересчур задумался. (вдруг, нежно) А не считаешь, что нам
пора обняться? Крепко-крепко!
Кеша: Ну, это как минимум!
Конец