3 книга:
Д. мою детскость не воспринял именно как похоронщик – вот уж, мол, не до детей. Даже его беспредметные композиции похожи на кладбищенские мемориалы, даже букеты отдают похоронными венками!
Комм:
Похоже, такое настроение не случайно – он пропал, т.е., весьма вероятно, умер – быть может, от рака… Это как с похоронщиком Чеховым… (А до этого, возможно, все вокруг него умирали)
2 книга:
Умерев для обычного, ты тем самым включаешь смерть – необычное – в круг своей жизни, превращаешь ее в самую высокую вершину, в венец своей жизни, своих поступков.
Комм:
Эта книга – только начало настоящего общения со смертью…
ЦИТАТЫ, Экспресс-газета:
Медсестра Надежда Коровякова - ухаживала за больным уже Брежневым. Якобы соблазнила больного и немощного Брежнева уже незадолго до смерти...
Комм:
Соблазнилась даже немощным Брежневым, стала отсасывать…
Инет:
Самое главное — чтобы больной не чувствовал, что ты только ждешь момента, когда сможешь уйти по другим делам.
Комм:
Как он может не чувствовать, если ты действительно ждешь? Или ты живешь или ты галочку ставишь (так же, кстати, и с данной книгой - я не жду, когда же она, наконец, кончится! Пусть сие «умирание» длится, сколько ему будет угодно…)
3 книга:
Д., БГ и прочие «ещё живые» похоронщики ведут себя именно по Евангелию: «сами не входят и другим не дают». Этот Д. именно хотел помешать мне войти. Насмерть стоит, как на краю пропасти.
Комм:
Эта книга – тоже некий величественный мемориал? Слишком много смешинок во мне – весь мемориал трещинками покроется… Я – козявка жизни, ее сперматозоид! Я слежу за той границей, на которой живительная, как бы она не была холодна, вода превращается в смертоносный, сколько бы ни искрился, лед…
2 книга:
Инфляция – это признак болезни, а массовая безработица – это признак смерти после этой болезни.
Комм:
У нас столько крикунов про смерть государства даже на фоне легкой простуды, что я бы помог этим людям уехать в страну их мечты… Ей Богу, вышло бы очень коварно: под благовидным предлогом подарить миллион злобных, лживых, никудышных особей другим государствам!
ЦИТАТЫ, Ювенал:
если бы им предложили замену,
Мужниной смертью они сохранили бы жизнь собачонки.
Комм:
У многих баб давно уже только кошки, собаки…
Инет:
Я одно время работал в психиатрической клинике; один больной провел там шесть месяцев и ни разу ни слова не ответил ни врачу, ни сестрам, ни приходившим родным. Я, припомнив беседу с одним психиатром, попросил начальника отделения дать мне возможность с ним сидеть. Я с ним сиживал три, четыре, пять, шесть часов подряд без единого слова, — я просто сидел, и он сидел. После десяти дней или двух недель он вдруг ко мне обратился и сказал: «Зачем вы все эти дни и часы со мной сидите, в чем дело?..» И с этого началось его выздоровление, благодаря тому, что он смог с кем-то заговорить.
если человек не приоткроет тех глубин, где происходит внутренняя борьба между светом и тьмой, между жизнью и смертью, между добром и злом, то твое священническое присутствие с точки зрения его болезни никакой пользы не принесет.
Комм:
Женька мог бы и год ему ничего не сказать – только бы психовал регулярно…
3 книга:
Пришло время, и навалилась на человека смерть горой, слоновьей ногой - и затрепыхался, извиваясь, человек. Желает жить; о, он так желает жить! Но, однако, жил он раньше так себе, лениво, чахло, бледно - потому что под горой, слоновьей ногой всяких соблазнов - наваливались обильно, как сейчас болезни...
Комм:
Слоновья нога телевизора; или экраны – это ноготки очень техничного мамонта; нужно десять экранов, чтобы мамонта всего показать…
Ладно, навалились на меня пока только неприятные ощущенья в желудке – слишком лениво, чахло и бледно я голодаю – да еще всякие смешные геморрои…
2 книга:
Могила под асфальтом, посреди людного проезжего перекрестка: ни креста, ни ограды, только медная табличка, наезжая на которую, как на крышку колодца, стучат машины.
А то что же: живем в шуме, гаме, а мертвыми «покоимся» в деревенской идиллии. Какая жизнь, такая и смерть – так должно быть.
Комм:
Действительно, пора построить небоскреб для покойников; или столь же глубокую шахту; с помощью эскалатора любого смогут вам показать ради ритуального плача…
ЦИТАТЫ, Кравченко хохловый историк:
Здесь разыгралось первое в истории Руси народное судилище над
врагом народа. Были созваны бояре, дворяне, и даже представители
трудящихся, которые стали, конечно, единогласно орать: смерть! Попы
сгоряча кинулись было заступаться, но потом, по обыкновению, пошли
помолиться. Князь киевский колебался. Тогда Давыд Игоревич стал пугать его
последующими притязаниями и местью Василька и уговорил на смягчённое
наказание. Историк и Писец приводят дикое описание ослепления Василька:
как его вывезли за город, как точили нож, как он в ужасе и крике отбивался
от палачей, как закатали князя в ковёр, как придавили его досками и
переломали ему рёбра, как мясник изрезал ему всё лицо и вырезал, наконец,
оба глаза.
Комм:
Какой народ дает основание говорить о своей доброте? Уж точно не наши, не турки, не янки (про укров и вовсе молчу)… Народы часто представлены своими кровожадными горлопанами…
Инет:
Из моей врачебной работы. Помнится, на войне, во время первых боев, привели одиннадцать раненых солдат. Это был мой первый контакт с людьми прямо с поля битвы. На их лицах еще был ужас, страх. Я подумал: я должен как можно скорее сделать для них для каждого — что могу, чтобы следующий не ждал слишком долго… Я работал как можно быстрее и отправлял их в больничную палату. Потом пошел туда и обнаружил, что я ни одного из них не могу узнать: ведь я смотрел на их раны — на грудь, на ноги, на живот, на плечи, а на лица не смотрел, никто из них не был ранен в лицо. И они все оставались в состоянии шока, потому что они его не изжили. Когда была приведена следующая группа раненых, я, наученный первым опытом, решил, работая руками, с ними разговаривать (можно сделать руками очень многое, пока говоришь и смотришь на человека). Я каждому смотрел в лицо и задавал вопросы; потом, глядя, конечно, на свои руки и на его раны, делал то, что надо. Я спрашивал: Как тебя зовут? Где тебя ранило? Очень ли было страшно?.. — вопросы незатейливые, но такие, чтобы раненый успел за то время, пока я им занимаюсь, вылить свой страх, вылить свой ужас. И когда я потом посетил палату, во-первых, я всех раненых узнавал в лицо, и во-вторых, обнаружил, что шок у них прошел, потому что за наш короткий разговор они успели вылить свои чувства.
Комм:
Наверное, сделал чуть хуже и медленней перевязки, пока еще и психологом работал? Как можно разобраться в ране, если смотреть на лицо?! Он только себе помог, у него самого был шок сначала, а потом он освоился… С таким же успехом раненые могут поговорить и друг с другом… 11 человек, все в мыле, а он разговоры разговаривает… С другой стороны, многие врачи болтовней зубы заговаривают, за малым не напевают, и себя развлекают, и больного ободряют… (Первые раненые, конечно, были в большем шоке - последующие уже успели насмотреться на ужасы битвы и не считали свою судьбу особенной и самой худшей…)
3 книга:
«Чтой-то я очень веселый, оживленный сегодня!?» – «Перед смертью не нарадуешься» – «Потому что уже вижу, что после смерти буду жить!»
В общем, я до смерти и я после смерти – а больно только в самой точке смерти – на ней долго стоять не собираюсь…
Комм:
Больно только в точке контакта с казенным учреждением, для которого ты – букашка…
2 книга:
«Умирайте легко, чего там! Гражданин, ну что вы мнетесь, ничего страшного, «чик» и там, не вы первый, не вы последний и никто не жаловался. Видите, вокруг вас все готовы, махнули рукой, решились; тем более, это ведь почти ради общего дела: соблюдения порядка и приличия. А то пробки, да один обосрался, а другой заорал и испортил себе напоследок биографию: в дурдом попал».
Жили как во сне и смерть встретили как во сне, машинально, так и не проснулись.
Комм:
Да, в больнице можно умереть послушно, как в очереди на раздаче… - «не задерживайте, гражданин, не задерживайте – видите, какой наплыв находящихся в таком же положении?» «Вы еще не умерли?! – чего вы мнетесь? Смысла вам нет задерживаться, такой инвалид все равно никому не нужен – хотите в переходе стоять с протянутой рукой, щеголять пустой штаниной?»
ЦИТАТЫ, Андреева из телевизора:
Я училась в юридическом институте, но с юриспруденцией у меня не
получилось. И я горда, что перешла на истфак, потому что всегда
интересовалась историей. Зачем становиться прокурором, который будет
выносить одни смертные приговоры, потому что не любит свою работу?
Комм:
Эта дура горда, что не стала прокурором с плохим настроением – «наверное, выносила бы всем смертные приговоры!» Истории повезло немногим больше, но там хоть без жертв реальных – одни виртуальные… (пока каким-нибудь доцентом не стала…)
Инет:
Молчанию научиться нелегко. Сядьте, возьмите больного за руку и скажите спокойно: Я рад побыть с тобой… И замолчите, будьте с ним, не воздвигайте между вами целый мир незначительных слов или поверхностных эмоций. Пусть ваше посещение будет ему в радость, пусть он знает, что и для вас быть с ним — радость. И вы обнаружите то, что я не раз обнаруживал за последние 30–40 лет: в какой-то момент люди становятся способными говорить, — говорить серьезно, говорить глубинно, произносить то немногое, что сказать стоит. И вы обнаружите нечто еще более поразительное: что вы и сами способны говорить именно так.
Комм:
Чудеса в решете с этим грамотеем (тут он решил помолчать, а не разговаривать) «Поразительно: я способен сказать что-то глубокое!» Больные, наверное, над ним немного смеялись и уже действительно с меньшим сожалением покидали этот мир – в котором столько идиотов…
3 книга:
Вера в существование Бога – ветхозаветное требование; Новый Завет требует гораздо большего: веры в преображение, воскресение мира, в победу истины над ложью, жизни над смертью.
Комм:
С другой стороны христианство требует и гораздо меньшего: не судите о чужих Богах; и даже о чужих верах: может быть, нечто, что сам человек богом не называет, на самом деле тоже Он… Предельная требовательность с одной стороны, предельная снисходительность, с другой (и только предельная духовность в этом дуализме может разобраться…)
2 книга:
Чтоб исполнить «не убий», надо победить смерть. …Толстой восстановил Ветхие заповеди!
Комм:
Чтоб исполнить «не убий», «не убей», «не бей, а то убьешь ненароком», надо каждого ласкать на всякий случай…
ЦИТАТЫ, Кравченко хохловый историк:
Трясущийся князь Всеволод вышел к Батыю с дарами и мольбой о
пощаде. Батый его понял и велел удавить. Великая княгиня с дочерью,
снохами и внуками, другие княгини со множеством бояр, владыка Митрофан,
оробевший выйти на смерть с простым народом, в ужасе забились на полати
Богородичной церкви. То ли вспомнили они наконец о Боге, то ли каменная
церковь представлялась им надежным убежищем. Татары разбили двери,
ограбили церковь. На полати не полезли, завалили церковь хворостом и всех
сожгли...
Комм:
Лихой историк Кравченко – уж он бы погарцевал, пусти его в реальную историю…
Инет:
у меня нет ни терпения, ни смирения, но у меня есть усидчивость. Я думаю, что если у священника хватит просто честности сказать: я ничего не могу сделать, кроме того, чтобы прийти, сесть и ждать, что будет — и то будет на пользу.
Комм:
Смиренный дурень действительно может помочь примириться со смертью – ведь с ней и при жизни живут! Умные разговоры, чрезмерное сочувствие легко могут вызвать раздражение – или же зависть… Он, наверное, нахлебался такой раздражительности больных будь здоров, раз решил просто сидеть… Тем более, что раньше было полно атеистов, а сейчас народ капризный и к боли мало привычный…
3 книга:
Двигаться, жить налегке, натонке невозможно без веры, что воскреснешь после всякой смерти. «Хоть под дом свой меня зарой - прорасту насквозь, деревом; пусть пеняет на себя!»
Комм:
Молод был – теперь уверен, что помру при любых своих успехах…
2 книга:
Итак, он умирал. Его хватил удар где-то в заброшенных кустах и он пополз, но сполз в неглубокую и компактную могилу, причем голова там не уместилась и лежала как-то боком. Свернувшись набок, она и отделилась, и так и лежала отдельно, но т.к. кругом всё было замазано грязью, то разрыв был виден совсем неотчетливо. И тело полуразложилось уже. Да ведь это умирание уже после всех мыслимых, естественных смертей. Борьба за жизнь уже после смерти. Голова с шумом вбирала и выпускала воздух сквозь сцепившиеся длинные желтые зубы, которые все были наружу. Надо бежать, вызывать скорую, но это ненужно, его не собрать уже. Я даже сделал инстинктивное движение, желая осыпать край могилы. Или она сама осыпалась, а я не мешал. Главное, голова работала – дышала – неукротимо, ей словно было легче без тела, именно она не сдавалась – тело давно сдалось и разложилось – и лежало поперек могилы…
/Дело не в «плохом настроении», дело в плохом: оно «настраивает»./
Комм:
Тело мое – держись… Если не помогай, то хоть не мешай неукротимой моей головушке…
А смерть где-то в овраге мне часто смутно мерещится – я первую половину жизни провел в месте между двух оврагов (на краю «плоскогорья», прорезанного оврагами)
ЦИТАТЫ, Ювенал:
смертельна вражда человека, что пемзой отглажен.
Чуть только тайну доверил он мне - уж пылает враждою,
Как бы не предал я все, что узнал. и нельзя забывать, и нельзя не считаться
С тем, что при средствах его и яд ведь не так уже дорог...
Комм:
Что хочет богатый? – улучшить собственную жизнь, ухудшить жизнь своих врагов. И ясно, что он частенько нервничает, имея и что терять, и что приобретать еще…
Инет:
Мы, может быть, услышим очень мужественные слова, произнесенные со страхом в голосе.
У нас должно быть мужество и такт, которые позволят больному заговорить о своих страхах, потому что одна из самых тяжелых вещей для него — это лежать, замкнувшись в свое одиночество, которое создается тем, что он не решается высказаться. Многие, думая, что смертельно больны, боятся задать вопрос, потому что страшатся ответа.
Комм:
«Ой, скоро умру; и уже умираю» - моя мать если не каждый день, то каждую неделю так высказывается – и правильно… Можно и 20 лет таким стоном себе помогать – я ведь тоже постоянно вздыхаю… Но молодым, конечно, страшно подозревать в себе смертельные болезни… «Какая у меня ущербная судьба!» (но если это какой-то баловень судьбы на самом взлете, еще отнюдь не нахлебавшийся из нашего ядовитого болота, то он почти как животное умрет, не очень понимая, что с ним происходит?)
3 книга:
«Дерзай, а иначе смерть дерзнет и превратит тебя в пустое место и череп с костями»
Комм:
Да, терять нечего – но в моем смысле почему-то почти никто не дерзает… (зато некоторые могут с верхотуры в воду сигануть, прыгнуть с парашютом - с непонятной целью…)
2 книга:
Человеку всё равно нести крест, но какой: ведущий в жизнь и неожиданно легкий или ведущий к смерти и тяжелый, похожий на казнь помещением на помойку, с которой невозможно уйти.
Комм:
Вся цивилизация – помойка, и никакой чистенький пластик и прочие дворцовые муляжи ей не помогут… Мой крест как древний деревянный пропеллер (с помойки?! Или из какого-то фильма…) В цивилизации ты будешь чувствовать себя предельно скверно, но не сможешь выдвинуть никаких формальных претензий… Чем плохи пластик и вся геометрия? – это почти невозможно объяснить… Ясно только, что они хотят облегчить тебя до состояния пробки… «Я уж и не знаю, что во мне умирает, когда во мне уже почти все детали искусственные»…
ЦИТАТЫ, Жванецкий:
Ну, у нас же всегда смертельная схватка, тут неизвестно, когда мы тянем, когда не тянем. Постоянно тянуть мы не можем, конечно. Мы тот паровоз, который может дать рывок.
Комм:
К этой книге «Смерть» это все тоже относится… Даже угрозы со стороны смерти не всегда ускоряют старую, затюканную лошаденку – если никто не подхватит, я просто выбьюсь из сил…
Инет:
обычай навещать больных. Для больного такие посещения могут быть большим благодеянием, но могут оказаться сущим бедствием. порой именно любовь должна нас удержать от посещения тех, кто прекрасно и счастливо мог бы обойтись без наших утомительных, расслабляющих визитов, очень часто посетитель мог бы содействовать поправке больного, помогая ему быть собранным, серьезным, полностью владеть той силой жизни, которая в нем есть, помогая не быть рассеянным, опустошенным, не разбрасываться.
Комм:
Опять он не хочет своей болтовней никого из тяжко больных утомлять – только в инете дает интервью, но, наверное, совершенно здоровым…
3 книга:
Человека нельзя убивать, потому что у него всегда есть шанс развиться и стать богом, существом, которое невозможно убить, ибо в нем есть нечто вечное и бессмертное. А люди воюющие деградировали до скотов (хотя бы в подчинении чужой воле) – «такие пускай убивают друг друга»
Комм:
К воякам так и не знаю, как относиться. Кажется, у них нет иного выбора, как только между подлецом и дураком… Ужасное место - армия, ужасная ситуация – война - но ведь тем легче помогать своему ближнему, тем нужнее твоя помощь и поддержка… И часть военных именно в этом находит отдушину… (т.е. помимо монстров и дураков, там есть еще и благотворители…)
2 книга:
Как легко овладевает мной дух разрушения и опустошения – по сути, это смерть за мной приходит, как накопятся мелкие грехи.
Комм:
Раньше я хуже своей лодкой на волнах управлял – многое приходит только с опытом… Все же, не потонул, а чему-то научился… (правда, в больших морях не плавал!)
ЦИТАТЫ, мужик с форума:
О! Катманду! Тут в России в 90-е годы было сплошное Катманду. И я читал в свое
время много базарно-эзотерической литературы и мечтал жить вечно, не умирать
никогда и не ложиться в могилу; отодвигать смерть путем особых упражнений,
рационального образа жизни, а также овладения некими секретами и тайнами не то
Шамбалы, не то китайцев, не то древних ариев. Мечты, мечты,
где ваша сладость...?
Комм:
У меня от природы отвращение к «научной» философии вообще и к «эзотерике», т.е. к религиозной философии, в частности… Там все смердит… Кабинетный человек не может быть ни философом, ни музыкантом!
Инет:
Одна из вещей, которая может погубить встречу или посещение больного, — это пустая болтовня, пустословие, потому что болтовней, словно ширмой, часто пользуется человек, чтобы защититься от необходимости быть серьезным, высказать свою тревогу, быть правдивым и истинным. Постоянное суесловие открывает этому большие возможности, и пациент становится все менее реальным, он все меньше в состоянии справиться с жизнью, с болезнью, с собственным выздоровлением.
Комм:
Молчание как лекарство? Думаю, что мне бы очень хотелось отвлечься… Я не уважаю смерть и потому не хотел бы обращать на нее внимания! Это вроде той же конторы – контора знает свое дело и она и при моем минимальном соучастии все равно сделает его. В утомительной очереди я желаю разговаривать, улыбаться, отвлекаться… «Всю жизнь меня убивали-придушивали, а теперь значит, заявился главный убийца – как вы мне надоели, суки!»
3 книга:
Пустыня стерильна, в ней никто не умирал, ничто не превращалось в перегной – упразднение смерти ведет к упразднению жизни…
Комм:
Как люди живут на раскаленных камнях и в пустынях? Малое количество зелени (или отсутствие белого снега) меня жутко угнетает. Эти жаркие страны мне часто кажутся царствами смерти… (навещать их совершенно не хочется)
2 книга:
У папы совсем плохое здоровье и совсем расшатаны нервы – наверное, мысли о смерти – а я всё как-то легкомысленно с ним, без нужды спорю всерьез. Его ведь уже не переделаешь, закоснел и вся надежда /и он сам по-моему это понимает/, что и в этих рамках можно что-то улучшить. И ему действительно нужны положительные эмоции. Мучений, раздумываний, пусть и заведомо несостоятельных, у него и самого с избытком. Поэтому и заговорил он вдруг о благодати; и ещё о том, что старым трудно быть хорошими. /И ещё ляпнул – в ответ на моё «Бог в душе»: «а если нет Его в душе?»/
Комм:
Умереть до пенсии ему совершенно не улыбалось – лишь просидев на ней 20 лет, он настроился более благодушно, стал более удовлетворенным…
ЦИТАТЫ, нелюбимая Ротару:
Через несколько недель после смерти Анатолия у меня были сольные концерты в Москве и Питере. Многие родственники осуждали меня за то, что я выступала, говорили, что я должна носить траур. Никто не знает, как мне тяжело это далось. Откуда взялись силы, как мне было тяжело отправиться. Не понимаю, как я этот концерт перенесла. Я тогда в шоке была, вообще ничего не соображала.
Комм:
Одержимые попсой и заработком - и трудоголизмом… (Некоторые умирая, отдают хозяйственные распоряжения)
Инет:
В процессе подготовки человека, помогая ему обрести вновь цельность, целостность души и духа, мы, может быть, обнаружим, что он сможет сказать: я чувствую себя настолько преображенным, что мне уже не важно, жив я или умру, получу ли физическое исцеление или нет…
Комм:
Смерти без экстаза не бывает? Пусть самого маленького… Или настолько придавит, что даже дыхнуть невозможно – сначала запарила, потом вконец задавила (но где-то между, в один из дней, в одну из ночей…)
3 книга:
Впусти смерть в себя и тогда ты помчишься спасаться, она погонит тебя и ты поборешь свою лень, как паутину, очень легко, хотя и ходят о прочности паутины какие-то баснословные слухи…
Взорвись, человек, разлетись, чтобы уничтожить центральную точку смерти и улететь от неё максимально далеко…
Смерть, спасаясь, сожмется в точку, но будет найдена и раздавлена ногтем!
Комм:
Только молодой может смерть победить – старый может лишь раскрыть ее карты... (одна из главных: молодых легко обмануть, поиграв в поддавки, уступая…)
2 книга:
Готов терпеть Женьку до смерти, но не до говна /не подтирается/.
/Готов не обращать на него внимания, пока самого не коснулось?!/
Комм:
Говнюкам действительно трудно помочь; грех умирать обсираясь…
ЦИТАТЫ, второй мужик с форума:
Уважаемый философ-танатолог! Фамилию Вашу в статье не напечатали, извините,
забыл сейчас. Почему надо изучать смерть по Хлебникову, а не по Евангелию? Как
Вы моделируете собственную смерть? По Хлебникову?
Комм:
Свою смерть моделировать можно даже и по простым людям (до Хлебникова пока так и не добрался – он на букву «Х»! Может и ему и мне не повезти…)
Инет:
Я несколько раз, общаясь с умирающими, рассказывал им, как моя мать умирала, потому что это настолько мне близко, что человек, слушая меня, не мог думать, будто я сказки ему рассказываю для его пользы. И, делясь с человеком тем, что я сам пережил, я ему давал возможность и пережить нечто, чего он не переживал раньше, и понять что-то, и почувствовать, что он может об этих вещах говорить. Очень часто человек тяжело больной или знающий, что над ним смерть висит, боялся об этом говорить, словно опасаясь, что навлечет на себя смерть, если начнет о ней говорить вслух.
Комм:
Надеюсь, я еще напишу репортаж со своей собственной смерти! (хотя бы на диктофон надиктую основные тезисы)
А так про мать рассказывать он здорово придумал – надо рассказывать про всех умирающих и расспрашивать про всю его жизнь…
3 книга:
Спишь одетым, видишь прорву снов, тревога выше самых высоких темных зданий, озаренных пламенем и у смерти вход к тебе почти свободный, как у ветра... «Порванные сети! враг косяком попер в разрывы. Чинить бросаюсь, как на амбразуру...»
Комм:
Смерть потом действительно основательно вошла. Враг попер в разрывы… Теперь разрывов нет или я про них еще не знаю? Где теперь мои слабые места?... (Холодильники, шкафы и сундуки с продуктами! Как от смерти отвлечься в этой скучной жизни? – сначала съездить в магазин, потом пожрать побольше, повкуснее…)
2 книга:
Цитата из Платона: «все настоящие философы ничего иного не делали, как готовились к умиранию и смерти». Выходит, Платону тоже не чужд был стоицизм.
Комм:
И Платон в тумане (когда-то выплывал из тумана, но ведь мои знакомства продолжаются так недолго ввиду обилия разрекламированных или действительно значимых персон, мертвы они иль живы…)
ЦИТАТЫ, третий мужик с форума:
Сократ был приговорен к смерти за слова не о тех богах.
Комм:
Наверное, он их и раньше доставал… Меня не убивают только потому, что я для них и не родился… («лучше мы тебя сразу замолчим, чтобы потом не пришлось убивать или возиться с «правильным» истолкованием»)
Инет:
Надо ли предупреждать больного о грядущей смерти? Во-первых, надо, чтобы сказал очень близкий человек, а не просто сестра милосердия, доктор или кто попало — по должности. И во-вторых, надо, чтобы тот, кто это скажет, не уходил сразу. Легче всего сказать и бежать. Я как-то был на съезде докторов, сестер милосердия и студентов-медиков, где обсуждался этот вопрос, и одна старшая сестра описывала, что она делает в таких случаях. Она говорила: я прихожу и сообщаю больному, что иного исхода, кроме смерти, нет. Человек на меня смотрит с ужасом, и я сразу говорю ему (по ее словам, «чтобы как-то разрядить обстановку»): «Вот, я сейчас вам приготовлю хорошую чашку чая, и мы с вами посидим, поговорим», — и ухожу… И человек, которому нанесли этот страшный удар, — потому что редко кто ждет смерти, как ее ждал апостол Павел, ждут святые — остается лицом к лицу со смертным приговором
Комм:
Страшный удар мне нанесли, когда про смерть отца сказали – при том, что тем же утром, 6 часами раньше поправку обещали…
3 книга:
Голова уже смертельно устала, а душа и тело еще почти и не начинали жить…
Комм:
Теперь наоборот бывает; вообще, душа и тело у меня больших нагрузок не выносят…; каждому органу нужно давать нагрузку по силам…; голова моя чуть ли не беспредельно вынослива, но способности ее тоже вполне ограничены…; тогда ей, наверное, кто-то смертельно надоел именно своей ограниченностью…
Последняя «смертельная усталость» была вчера… (вообще, запах смерти – он особый)
2 книга:
Неотвечание Христа Пилату – это неотвечание всему языческому античному миру. Так они и не узнали, что такое истина. Потому что истина-то всегда конкретна, не умозрительна, она всегда рядом: не предавай невинного на смерть ни под каким предлогом.
Комм:
У кого истина относительна, тот сам весь относительный… (помирать станет, начнет догадываться о том, что в этой теории концы с концами не сходятся?!)
ЦИТАТЫ, Летов (не Егор, а Сергей):
Не вымученные придуманные проблемы Харуки Мураками или Бананы Ёсимото, когда сочиняются какие-то смерти и убийства в стерильной стране, где самая долгая в мире продолжительность жизни и самая низкая в мире преступность, а между этими мистическими стрессами нудно описывается, что в закусочной съели и чем запили, на каком игральном автомате сколько очков набрали, на машине какой марки поехали и какую американскую кассету поставили послушать в машине.
Комм:
Очень скоро смерть полностью заменится исчезновением (в недрах реанимаций). Судить будут, если туда больного заранее не сдашь… Стариков, кстати, тоже спрячут, чтобы ни на что не намекали… Останутся одни фейерверки-катастрофы – которые никогда не случаются с тобой, пока ты смотришь телевизор… Короче, поостерегись и будешь на диване жить вечно и как на облаке…
Инет:
Не всякому можно бросить в лицо смертный приговор. Иногда, зная это, приходится, не прибегая ко лжи, постепенно готовить человека к тому, что физическая смерть придет, но — «разве наши отношения могут умереть?»
Комм:
Какие, к черту, отношения! Еще про «родину» вспомни… «Пузырь надули знатный мы, но сейчас он лопнул – чуешь?»
3 книга:
«Иметь бы три сада: помимо сада из деревьев, сады из друзей и духовного творчества. Попасть бы в три рая: тело - в рай к Богу-Отцу, к Богу природы; душа - в рай ко Христу, к Богу людей; а дух - в рай к Богу-Духу, Богу разума... Интересно, а можно одной ипостаси попасть в рай, а другой - в ад?!» («Скоропостижная смерть» - разорвали человека рай и ад, Бог и дьявол, «не поделили». Пошел человек одной ногой налево, другой направо, а головой прямо - ему сказали «так нельзя» и он сразу умер.)
Комм:
Попасть в один рай и в два ада – мне кажется, у меня намечается такой вариант… Правда, я стараюсь и телом быть на природе, и с людьми дружить, но получается ли? Может, хотя бы две ничьи засчитают…
2 книга:
Сократ и Паскаль перед смертью болтали беспрерывно – это всё, что у них было.
Комм:
Паскаль Сократа перед смертью читал беспрерывно?! Захотел вдруг дружить?
Умищи свои хоронить не хотели, до последнего ездили на своих колобках, силом отрывали, лишние недели из-за жажды кататься прожили…
ЦИТАТЫ, нетипичная Щербина:
В семидесятые годы он был лидером поэтической группы
"Московское время", вместе с Александром Сопровским. Давно эмигрировал.
Сопровский жил в Москве, в конце 90-го года его сбила насмерть машина.
Через полгода Цветков ехал из Мюнхена в соседний Гармишпаркенкирхен на
своей "Хонде". Германские трассы, несмотря на немецкую аккуратность,
приносят много смертей: скорость на автобанах не ограничена. Алексей сам
не знает, что произошло, скорее всего, он на мгновение уснул, отключился,
а когда включился обратно, понял, что потерял управление автомобилем,
мчавшимся на бешеной скорости. "Хонда" снесла ограждение и взмыла в
воздух, почти как самолет. Пролетела 60 метров над лесом, сломав 15
верхушек деревьев, и приземлилась в чистом поле на свои четыре колеса.
Алексей не сразу понял, на том свете он приземлился или на этом: у него
болел палец ноги, который сломался в полете, но других повреждений не
было. А с машиной и вовсе ничего не произошло. Я бы, честно говоря, не
поверила Алексею на слово, если бы на следующий день об этом не
повествовали все передовицы немецких газет и впечатляющие фотографии.
Невозмутимая полиция наложила на Цветкова штраф - за поломку пятнадцати
верхушек деревьев. Фирма "Хонда" получила бесплатную рекламу, лучше
которой придумать невозможно. А Цветков понял, что родился в рубашке, и
хотя до того мучился какими-то проблемами, с тех пор стал абсолютно
счастливым человеком.
Комм:
Полет еврея над лесом… Ничего не говорится о том, что, к примеру, он в Бога поверил… Или кому-то пожертвовал деньги…
Я бы и в его абсолютное счастье не верил – тоже нужны подтверждения. Абсолютно счастливый поэт стал бы неслыханным гением. Да и не-поэт смог бы тысячу раз отличиться…
Хорошо еще, что избранным его не назначили во всемирном масштабе – все же, как дурак он летел…
Инет:
В начале войны я был хирургом в полевом госпитале, и в моем отделении умирал молодой солдат. Я его, конечно, посещал днем; а в какой-то вечер подошел, взглянул на него, и мне стало ясно, что он не жилец. Я его спросил: «Ну, как ты себя чувствуешь?» Он на меня взглянул глубоко, спокойно (он был крестьянин, поэтому в нем была такая тишина полей, тишина лесов, тишина неспешной жизни) и мне сказал: «Я сегодня ночью умру». Я ответил: «Да, сегодня ты умрешь. Тебе страшно?» — «Умирать мне не страшно, но мне так жалко, что я умру совершенно один. Умирал бы я дома — при мне были бы и жена, и мать, и дети, и соседи, а здесь никого нет…» Я говорю: «Нет, неправда, — я с тобой посижу». — «Ты не можешь просидеть со мной целую ночь». — «Отлично могу!» Он подумал, сказал еще: «Знаешь, даже если ты будешь здесь сидеть, пока мы разговариваем, я буду сознавать твое присутствие, а в какой-то момент я тебя потеряю и уйду в это страшное одиночество в момент, когда страшнее всего — умирать». Я ответил: «Нет, не так. Я с тобой рядом сяду. Сначала мы будем разговаривать, ты мне будешь рассказывать о своей деревне; дашь мне адрес своей жены. Я ей напишу, когда ты умрешь; если случится, навещу после войны. А потом ты начнешь слабеть, и тебе будет уже невозможно говорить, но ты сможешь на меня смотреть. К тому времени я тебя за руку возьму. Ты сначала будешь открывать глаза и видеть меня, потом закроешь глаза и уже меня видеть не сможешь, уже не будет сил открывать их, но ты будешь чувствовать мою руку в своей руке или свою руку в моей. Постепенно ты будешь удаляться, и я это буду чувствовать, и периодически буду пожимать твою руку, чтобы ты чувствовал, что я не ушел, я здесь. В какой-то момент ты на мое пожатие руки ответить не сможешь, потому что тебя здесь уже не будет. Твоя рука меня отпустит, я буду знать, что ты скончался. Но ты будешь знать, что до последней минуты не был один». И так и случилось.
Комм:
«Никого он не навестит, конечно, но лучше кто-то, чем никого»…