Захотелось мне написать шутливый рассказ о Фёдоре Михайловиче: как он там в Баден-Бадене с молодой женой отдыхает, и в казино от неё тайком ходит и гонорары там свои проигрывает. Только вот для меня Фёдор Михайлович - фигура очень уважаемая и почитаемая. И подумалось мне: а не грех ли это?.. Времена сейчас у нас крайне циничные, и писать какие-то пошлости про слабости великих людей – это как-то не очень красиво и даже пошло. Написал я две страницы и потом усомнился. И не то чтобы мне во сне явился Дух нашего великого писателя: «Не пиши про меня ерунду. Не пиши!», а так просто подумалось… А с другой стороны, надо ли себя сдерживать в творчестве?.. Надо только стараться никого не обидеть и не оскорбить чувства. Это и есть самое сложное, и тут шаг вправо, шаг влево и ты уже кого-то непременно обидел и оскорбил. Особенно люди обижаются на всякого рода эротические инсинуации и измышления. Мы все хотим быть светлыми и красивыми: ведь как сказал Достоевский – Красота спасёт Мир! Поэтому надо по возможности стараться вести себя красиво, и не обижать людей глупее себя и некрасивей. И не завидовать тем, кто талантливее тебя и моложе. И в особенности тем писателям, у которых много было женщин. Это, кстати, самое непростое и здесь не завидовать - сложно… У Фёдора Михайловича женщин было не так много. У Гоголя их, гоголеведы говорят, вообще не было. Гоголь был девственник! У графа Толстого было их очень много по молодости, а потом он начал себя сдерживать и ходить босыми ногами и уводить тёмную энергию в землю. У Чехова тоже, с женщинами проблем не было, и женщины его чрезвычайно любили за его остроумие и другие достоинства. Многие писатели не очень себя красиво вели по отношению к прекрасному полу. При этом, они писали романы, где царили высокие Чувства и бескорыстная Любовь! Вот такая у них наблюдалась творческая шизофрения и поэтому они начинали злоупотреблять алкоголем и похотливыми играми. У них начиналась депрессия, и многие из них грустно заканчивали своё земное бытиё – застрелившись или сошедши с ума...
В далёкой юности я очень много читал, и тем самым портил своё близорукое зрение. Книги нам заменяли всё! Интернета у нас тогда в СССР не было, как его не было даже в западных странах. Это были дикие времена, - начало и середина 80-ых, когда мы ещё жили в, так сказать, наивной дрёме и мечтали об иллюзорной Свободе. И моим любимым писателем был Фёдор Михайлович. И жил я тогда на окраине нашей великой державы, в большом древнем городе, расположенном где-то в сорока километрах от великой и прекрасной горы Арарат, куда, к сожалению, не вели никакие дороги, и находилась она по ту сторону нашей советской границы. А романы Достоевского тогда меня уносили в совсем другую реальность. Психиатры говорят, что много читать этого автора молодым людям не очень полезно. Особенно школьникам, с их ранимой психикой... А кого тогда читать полезно? И что это такое – Полезность?.. В моём случае, Достоевский был, возможно, не очень полезен, так как я был начинающий художник и мечтал о чём-то таком воздушном и нереальном. Неполезны мне так же были Гоголь, Чехов, Булгаков. Роман «Мастер и Маргарита» меня даже немного свёл с ума. Я начал рисовать бал у Сатаны и обнажённых женщин. И ничего не мог с собой поделать. Мне бы надо было рисовать деревья, красивые пейзажи, натюрморты… А я рисую какие-то уродливые мужские рожи и длинновласых женщин с голыми грудями и с печальными глазами. Поэтому я и не стал нормальным художником-реалистом. И кого мне за это винить?.. Горбачёва? или КПСС и КГБ?.. Или советскую цензуру, которая не позволяла нам смотреть эротические фильмы и свободно рисовать на запретные темы? И непристойные фантазии и мечты часто меня посещали, несмотря на то, что нас пуританисто охраняли от тлетворного влияния западной культуры… но не уберегли!
За 100 лет до нашего Фёдора Михайловича жил очень честный и искренний писатель и философ-романтик, которого звали Жан-Жак Руссо. И этот француз швейцарского происхождения написал свою «Исповедь». И в этом своём откровении, он раскрыл такие детали из своей сексуальной жизни, о которых до него никто не писал. Во всяком случае, никто из великих людей в этом не признавался. Все великие люди крайне скрытны. Они боятся чего-то там про себя написать, что может их величие унизить и осрамить в глазах черни. А Жан-Жак не побоялся обнажиться… В общем, Руссо был немного, научно говоря, мазохистом (любил когда его женщины наказывают) и немного эксгибиционистом (любил демонстрировать свои интимные принадлежности) и это возбуждало его творческую энергию... Ну и что?.. Это сейчас нам легко быть более открытыми, а вот тогда этого делать было нельзя. Только, разве что, на исповеди, да и то сомневаюсь. Во времена Достоевского ханжество и лицемерие процветало буйным цветом. Если бы Фёдор Михайлович жил чуточку попозже, то он бы мог написать такое, что Набоков и Бунин от зависти позеленели бы. Он пошёл бы в такие глубины нашего подсознания, что и старику Фрейду стало бы не по себе. А как же Мораль? А как же Нравственность? Ведь писатель должен читателя воспитывать и открывать ему лучшее в человеке! Кому нужны эти непристойные скабрёзности и натурализм? Во всяком случае, чувствительные женщины такое читать не будут. И правильно будут делать. Ну, вот написал писатель Набоков «Лолиту», и что?.. Что это нам, падшему человечеству, дало?.. Одно дело живописное полотно с обнажёнными купальщицами, и совсем другое – литературный текст. Великий Писатель никогда не будет возбуждать в читателе Похоть. Только к Свету он будет призывать. Только ввысь он будет направлять читательские взоры!
Фёдор Михайлович, в отличие от графа Толстого и помещика Тургенева не умел описывать Природу. Сразу чувствовалось, что у него не было своего имения, и он не любил ходить по земле босыми ногами, и с ружьём бродить по лесам, и услаждать свой взор прекрасными русскими пейзажами. Даже думается, что у него была так называемая агорафобия: боязнь открытого пространства. Боязнь потерять Себя и раствориться в Пустоте, и утратить свой драгоценный внутренний мир во внешнем хаосе и беспорядке. Фёдор Михайлович жил внутри себя, а не снаружи, и общаться с внешним миром, для него было тяжело. Не умел он этого делать... Придёт, бывало, на какой-нибудь светский раут, или вечеринку с танцами по случаю очередной годовщины журнала «Русский вестник», и таким там себя потерянным чувствует. О чём с ними говорить? Где надо смеяться? Кому улыбаться? С кем танцевать? Пить или не напиваться... А вот более молодой граф Толстой себя хорошо в обществе чувствовал и не испытывал смущения. Он был некрасив, но дамы были от него без ума. Приедет граф из своего далёкого имения в Москву, - и давай ходить по разным гостям, и без спросу вваливаться в дома известных меценатов и купцов. И приставать к их жёнам, сёстрам и служанкам!.. Погуляет месяцок, и обратно к себе в свою Ясную Поляну к жене, и к своим многочисленным деткам. Это потом у него Совесть проснулась, и он понял, что так жить нельзя и жить так очень скверно. А у Тургенева совесть всегда не спала: Иван Сергеевич постоянно был ею мучим и томим. Даже в юные годы, ходя на охоту и убивая всяких там рябчиков, он это остро переживал. Ему нравилось стрелять, но совершенно не нравилось убивать и обрывать жизнь бедным братьям нашим меньшим. Именно поэтому он уезжал в Европу, чтобы отучить себя от этой дурной привязанности к ружью. Хотя там иногда его писатели местные, приглашали в Булонский лес пострелять ворон… и отвлечься от грустных мыслей и ностальгий.
Недавно перечитал роман «Бесы». До этого я его осилил во времена начала горбачёвской Перестройки, когда, как мы все помним, наступили времена Гласности и Демократизации нашего общества. Я тогда с головой ушёл в Достоевского и прочёл все его романы. При этом я аккуратно выписывал понравившиеся мне кусочки, своим мелким бисерным почерком. Мне очень нравилось это делать, - меня это как-то успокаивало и умиротворяло. Жил я в мирном городе Ереване, когда там ещё не начались карабахские события, и ничто не предвещало начала будущих катаклизмов. Стояла весна 1986 года. Я работал с геодезистами, простым рабочим-реечником. Мне моя работа не нравилась, но она была полезна для моего психического здоровья. Это я сейчас понимаю, а тогда, молодой дурак, не понимал. В те времена нельзя было не работать и быть тунеядцем. Трудовая книжка должна была где-нибудь «лежать», и должен был идти трудовой стаж. А Достоевский мне помогал улетать мысленно в другие измерения, и мне очень нравились все это разговоры между персонажами и их мучительные размышления. Было мне тогда девятнадцать лет, и в советскую армию меня не забрали по причине высокой близорукости. Я жил полностью в нереальном мире своих странных грёз и юношеских мечтаний. И, честно говоря, мне очень хотелось бы вернуться в это наивное и загадочное время, и снова пройтись по многолюдной улице имени композитора Комитаса, где я тогда жил. Иногда это бывает во сне, когда моё «Я» покидает физическую оболочку и отправляется в очень странные миры, пронизанные ярким цветом и душами умерших или ещё не родившихся людей. Возможно, что это Чистилище, а возможно – это просто сны, и порождения моего уставшего головного мозга.
Как мы все знаем, граф Толстой и Фёдор Михайлович не очень любили друг друга, - ревновали к читателям. Лев Николаевич был моложе на семь лет и писал, по словам критиков, лучше и ярче! К тому же, граф ещё и был не беден; и путешествовал по Европе, и предавался разгульной жизни, пытаясь вылечить себя от скуки и хандры. Настоящий зажравшийся барин! А у Фёдора Михайловича жизнь была сплошное страдание и беспросветные мучения. Графа Толстого не любил и Тургенев, хотя он тоже не испытывал денежных затруднений. Там была, опять же, ревность к читателю и к читательнице. По словам Тургенева граф Толстой не очень вёл себя прилично в приличном обществе, и постоянно ходил хмурый и надменный, и всех оскорблял. Гордый Титан и падший Демон! Иван же Сергеевич был очень воспитанным и утончённым человеком. И его очень любили в высшем западном Свете… И, вот, однажды в Баден-Бадене они все столкнулись: пересеклись, так сказать, у лечебного источника. Достоевский, граф Толстой и Тургенев. Вы думаете, они друг другу обрадовались и начали целоваться и обниматься? Вовсе нет! Тургенев был со своей подругой певицей, которую звали, как мы все знаем, Полина Виардо. Граф Толстой цинично присвистнул и сделал неприличный жест рукой. Иван Сергеевич покраснел от гнева. Фёдор Михайлович же был в дурном настроении: он только что проиграл крупную сумму денег в казино. А тут эти два писателя и конкурента за читательские души, как петухи, друг на друга начали махать своими тростями, позоря Отечество. Достоевский начал их разнимать и успокаивать. Полина Виардо расплакалась и упала в обморок. Граф Толстой обзывал Ивана Сергеевича нехорошими словами. Тургенев хотел дать тому в лицо, но попал в лицо Фёдору Михайловичу… Вот так вот они втроём и встретились. Это уже потом, граф Толстой стал воспитанным, и перестал ездить по заграницам, и стал очень религиозным, и очень переживал за свои грехи молодости. Писать романы он бросил, поняв, что это всё суета мирская и гордыня сатанинская.
Почему в нашей школьной программе был именно роман «Преступление и наказание», а не «Идиот» или «Братья Карамазовы»?.. Ну, конечно же, потому что там главным героем был очень бедный студент. Хотя он и убийца, но, как мы помним, Раскольников это злодеяние совершил не со зла, а по причине помутнения рассудка из-за несправедливости царского режима. Товарищу Луначарскому это произведение нравилось... Сумасшедший же князь Мышкин мог вызвать у школьников чрезмерную симпатию, не говоря уже об Алёше Карамазове. У нас в СССР, как мы все помним, с религией не очень были на дружественной ноге, и нам в школах и детсадах, ничего про Тот Свет не рассказывали... Человек смертен, и с этой печальной мыслью надо было воспитываться и образовываться. Признаюсь, лично я всё время думал о неминуемой страшной смерти и мысли эти меня ужасали. Я был довольно робким и боязливым ребёнком и был склонен к саморефлексиям и ипохондрическим размышлениям о бессмысленности бытия. В лучших русских традициях, я был в семье третьим сыном и, следовательно, немного придурковатым. Хорошо, что меня не назвали Иваном, а то бы я точно сошёл с ума, как мой друг Ваня Зубковский. Помню, как в первом классе кто-то показал старинную открытку с Голгофой, и там был изображены три креста и на них были распяты три человека. Меня эта картина сильно впечатлила. Больше я этого изображения не видел и даже не знаю, кто был автором этого произведения. Порой мне кажется, что это всё я увидел в своём детском сне. Это я к тому, что, несмотря на отсутствие религиозного воспитания, тяга к размышлениям о Жизни и Смерти во мне присутствовала. И я думаю, что романы Достоевского, которые почему-то в СССР не запретили, несли в наши души Свет Надежды! В отличие от рассказов Антон Павловича Чехова, где сквозила сильная печаль и пессимизм, несмотря на весь этот юмор. Думать же, что мы тут живём только для того, чтобы получать удовольствия – это безумие. Хотя, страдать тоже надо умеренно, не впадая в излишние самобичевания: Фёдор Михайлович тоже был не святой и любил радоваться жизни.
Фёдор Михайлович не писал «в стол» для потомков, и романы свои он тут же печатал в московском журнале «Русский вестник». Напишет главу и сразу же отсылает. Михаил Никифорович Катков был владельцем этого прекрасного журнала, который читали лучшие умы России. Там же печатались и граф Толстой, и Иван Сергеевич Тургенев. Наши, так сказать, три столпа и три гения великоросской словесности. Между этими писателями шла постоянная борьба за души читателей и читательниц. На роман «Отцы и дети» Достоевский ответил «Преступлением и наказанием». На роман «Война и Мир» Фёдор Михайлович ответил «Идиотом» и «Бесами». На «Анну Каренину» Достоевский ответил своим последним шедевром «Братьями Карамазовыми». А не было бы этого журнала, то и писатели бы писали вяло и без души. Телевизоров тогда не существовало, и кино не снимали. Жизнь была довольно скучной и однообразной. Крепостное право отменили, и нищие народные массы потянулись в города и на заводы. Капитализм начал расцветать! Студенты, недовольные нашим монархизмом, начали замышлять тёмные идеи и кровавые преступления. В губернском городке Симбирск, на берегу великой реки Волга, родился Владимир Ильич Ленин. И когда ему исполнился годик, Фёдор Михайлович сел писать роман «Бесы». Это было время нигилизма и нарастающего цинизма. Молодёжь не уважала духовные ценности своих дедов и отцов. Отрицала наличие у человека бессмертной души и сомневалась в существовании Создателя. К нам пришёл с Запада «Дас Капитал» и все более-менее умные студенты его читали и цитировали… Фёдор Михайлович тоже начал было читать сей труд, но не выдержал этой безбожной галиматьи, - порвал и выкинул на помойку.
Разумеется, если бы Достоевский был богат, то он не написал бы столько романов. Он постоянно страдал от безденежья, и всё время был кому-то должен. Долги его буквально душили. Особенно, когда у него была любовница, которая постоянно требовала от него новых платьев и французских парфюмерий. Мы, читатели, должны ей быть за это сильно благодарны. Любовницы писателям очень нужны! Аполлинария Прокофьевна была очень молода, когда познакомилась с автором повести «Записки из подполья». Герой этой повести совершенно безволен и, так сказать, ничтожен, и он совершенно не вызывает читательских симпатий. Он не хочет активно участвовать ни в революционной борьбе, ни в накоплении первоначального капитала. Моральный урод и деградант... Если бы не молодая любовница, то Писатель мог бы дальше не развиться и не написать своих гениальных романов. Достоевский переживал мучительный кризис среднего возраста. А тут ЛЮБОВЬ! И закрутилось и завертелось: молодая девушка обольстила сорокапятилетнего писателя, и тому пришлось сочинять большие романы. Вскоре он создаст роман «Преступление и наказание», который вызовет у российской публики безумный восторг. И в процессе написания, он будет остро нуждаться в деньгах, находясь на чужбине, в немецком городке Висбадене. Это был самый тёмный период в жизни писателя. Фёдор Михайлович был подвержен многочисленным искушениям. Азартные игры и нервные срывы... А сидел бы он где-нибудь у себя в поместье, окружённый хмурыми лакеями и сочными крепостными девками, то ничего бы не написал. Или писал бы долго и нудно, с назиданиями и морализаторством... Фёдор Михайлович же никогда не обманывал себя, и не пытался стать белей, чем он есть, прекрасно зная, что с бесами бороться бесполезно, ведь от этого они становятся только злее. Зато, их можно описать и творчески осмыслить… и, таким образом, расколдовать и вывести на чистую воду.
О Достоевском мы знаем практически всё, благодаря работам многочисленных литературоведов, которые досконально изучили всю жизнь Писателя. И мы знаем, что Фёдор Михайлович всю жизнь маялся и скитался по разным углам. И только на закате своего, так сказать, пребывания на физическом плане, он сумел приобрести скромную недвижимость в городке Старая Русса. И я там один раз побывал, и мне посчастливилось посетить тамошний дом-музей летом 2018 года. Сюда Писатель любил приезжать в тёплые времена года, и восстанавливать там своё здоровье от суетливой жизни в Петербурге. И здесь, на берегу реки со смешным названием Перерытица, он и писал свои великие романы. И именно здесь и разворачивалось действие последнего романа «Братья Карамазовы». А на другом берегу реки находится дом Грушеньки, из-за которой и разгорелась семейная драма. Место это замечательное и очень тихое. Никаких толп наших туристов я там не наблюдал. Вероятно потому что, этот городок находится в не очень удобном месте, и ехать туда не так близко. От Москвы – где-то 600 километров, а от Санкт-Петербурга – около 300… И зачем так далеко от столиц Фёдор Михайлович купил домик?.. А потому что там был курорт с грязевыми ваннами и с лечебными минеральными водами. И туда приезжали многие наши князья и творческие деятели, чтобы подлечиться и восстановить свою нервную систему. Времена тогда у нас были нервные! Как, впрочем, и всегда. Когда у нас времена были спокойные?.. Разве что в наши семидесятые, когда нами правил дорогой Леонид Ильич. А потом повылазили из щелей многочисленные бесы и развалили наш СССР... Слава Богу, деревянный домик Достоевского в Старой Руссе сохранился в практически первозданном виде, и вы можете сами в этом убедиться, если не поленитесь туда съездить.
Скоро всё прогрессивное человечество будет отмечать 200-летие писателя и пророка Фёдора Михайловича Достоевского. Это произойдёт 11 ноября 2021 года... К тому времени, я надеюсь, ничего страшного в нашем не очень спокойном мире не случится, и всё будет хорошо, и проклятый ковид мы победим и заживём как раньше… Когда Фёдор Михайлович родился, то в нашем мире тоже было беспокойно. За полгода до его появления на этот Свет, где так много униженных и оскорблённых, где так много слёз и печали, - на острове святой Елены скончался бывший император Франции Наполеон Бонапарт. Этот человек принёс народам Европы чрезвычайно много страданий, и если бы ни наш добрый царь Александр Первый, то этот корсиканский изверг и враг рода человеческого покорил бы весь Мир! Ему совсем немного не повезло, и фортуна от него отвернулась у нас, в нашей, так сказать, не очень тёплой стране. Наполеон, якобы, хотел к нам принести Свободу от нашего многовекового рабства. Только дураки и предатели в это поверили! Наполеон принёс бы нам атеизм и ихний французский матерьялизм, где на первом месте - лживые ценности и плотский разврат... После тех кровавых войн, где французский народ потерял лучших своих сыновей, воевавших непонятно за что, Франция утратила своё мировое лидерство. Именно коварные англичане направили Наполеона не в ту сторону, через своих тайных агентов. Он, наивный, думал, что в Москве его встретят с пирогами, песнями и блинами. Признаюсь честно, мне его даже как-то жаль. Всё-таки, он был очень умный и образованный человек. Даже тайный советник Гёте перед ним преклонялся и писал ему восторженные письма. Наполеону надо было покорять Османскую империю, освобождать греков и армян, и идти дальше в сторону Индии. Тогда бы Франция стала Мировой Державой, а англичане бы сидели у себя на острове, и грустно пили бы свой кислый эль. Мы их тогда просто спасли. Ужасно неблагодарный народ эти англичане.
Фёдор Михайлович немного не дожил до шестидесяти лет. И он до конца своей жизни оставался в творчестве, - не исписался и не деградировал, как это обычно бывает. И его последним произведением был роман «Братья Карамазовы», который потряс не только нашего читателя, но и зарубежного. Достоевский вывел нашу литературу на мировой уровень! Запад окончательно понял, что мы никакие не варвары, а тоже умеем, так сказать, страдать и размышлять о Вечном. До этого, они там не были о нас высокого мнения, и мы для них были ничем не лучше турок. Хотя, другой наш великий писатель Иван Тургенев, живя подолгу среди французской духовной элиты, пытался быть как-бы своим. Он прекрасно говорил на тамошнем языке, и от него приятно пахло дорогими одеколонами. Все удивлялись – о неужели это русский? О, какой шарман! Иван – Вы такой воспитанный и утончённый! Как Вам удалось вырваться из вашего ханства? Иван Сергеевич скромно улыбался, и на его мудром красивом челе все эти Золя и Флоберы могли узреть загадочный Свет с Востока. Тургенев всех умел обворожить. Чего совершенно не умел наш Фёдор Михайлович, который чувствовал себя там у них не в своей тарелке, и сильно тушевался чего-то там говорить на их западных языках, и в ресторанах вёл себя скованно, и очень не любил когда ему прислуживают. Он часто ронял на пол столовые приборы и был крайне рассеян. В том же Баден-Бадене, он часто видел того же Тургенева, который в отличии от него, умел пользоваться ножом и вилкой, и важно восседал, как барин. Они вежливо друг другу кланялись, но рук не пожимали. Тургенева постоянно награждали разными западными наградами и считали его величайшим писателем. Достоевский его желчно изобразил в романе «Бесы» в виде исписавшегося писателя Кармазинова.
В жизни Фёдора Михайловича большую роль играли женщины, которые его вдохновляли на новые романы и в прямом, и в переносном смысле слова. Во всех его произведениях очень много представительниц «слабого» пола. Лично мне особенно запомнилась Настасья Филипповна из романа «Идиот», который я впервые прочёл, будучи в девятнадцатилетнем возрасте. Это было где-то в 1986 году. Эта красавица с не очень уравновешенной психикой, по словам литераторов, была прототипом любовницы писателя, которая его талант в грош не ставила, и любила только развлечения и красивые наряды. Фёдор Михайлович с ней пять лет страдал. Полина (так её звали) была абсолютной эгоисткой, и ей его страдания были в радость!.. Настасья же Филипповна плохо кончила, и финал романа «Идиот» меня сильно потряс, и в особенности тем, что добрый князь Мышкин окончательно сошёл с ума. Роман про то, что честным и открытым людям, неприспособленным к нашей лживой реальности, ничего не остаётся, как быть немного спятившими. Один мой друг, начитавшись Достоевского, тоже сошёл с ума. Ваня Зубковский (так его зовут), вообразил себя новым Иисусом Христом и начал проповедовать Любовь. Его отвели к врачу психиатру и положили лечиться в больницу имени Кащенко. И был это август 1979 года. Ване было тогда двадцать три года. Потом, через пару лет, Ваня написал повесть про то, как он лежал в этой замечательной клинике. Повесть называется «Исповедь» или «Шизофрения. Взгляд изнутри». Нового Иисуса в нашей больнице подлечили, но окончательно не вылечили. Ваня продолжил относительно нормальную жизнь простого москвича и геодезиста. Хотя, иногда ему хотелось добровольно уйти на Тот Свет, но, будучи истовым христианином, он боролся с этими бесами, которые ему нашептывали депрессивные мысли о бренности Бытия. Можно ли винить Достоевского в Судьбе Вани? Я бы не стал это утверждать. Сумасшедшие и юродивые нам на Земле очень нужны.
Фёдор Михайлович жил во времена суровой царской цензуры. Это мы сейчас можем себе позволить что-то такое непристойное писать и заглядывать туда, куда человеку заглядывать не следует. Хотя я бы не сказал, что та Свобода Творчества, которую нам дали в девяностые прошлого столетия, нас чему-то там научила. Вот, к примеру, проза Маркиза де Сада, чему может хорошему научить читателя?.. Лично я её не читал, так как, когда этого автора у нас начали печатать, я уже был довольно взрослым. Ну, и вообще моя ранимая психика не выдерживает описания каких-то там жестоких сцен. Мне становится нехорошо и дурно. Ну и, что бы писал Достоевский, если бы ему было разрешено сочинять всё, что ему хочется? Стал бы он описывать то, что в нашей пуританской русской словесности описывать не дозволялось?.. Я, почему-то, думаю, что вряд ли. А вот Александр Сергеевич Пушкин мог себе позволить быть хулиганом. Пушкин был беспринципным вольнодумцем. Фёдор Михайлович же умел себя сдерживать, и не писал втихаря «в стол» какие-то там маловозвышенные тексты. Хотя, у него были персонажи, с явно сексуальными отклонениями. Тот же Свидригайлов или красавец Николай Ставрогин. Оба они плохо кончили, и наложили на себя руки под тяжестью своих грехов. Достоевский тем самым предостерегает читателя от заглядывания в чёрные пучины нашего подсознания и заигрывания с Темнотой. Ни к чему хорошему это не приводит. Во всяком случае, во времена Достоевского, люди ещё не были знакомы с учением доктора Фрейда и поэтому они во всём винили бесов. Бес попутал!.. Это мы сейчас прекрасно знаем, что не во всём виноваты эти похотливые бесы. Есть и наша вина, когда мы не умеем сдерживать свои низменные порывы. И не отличаем в себе своё Я от другого, не своего Я. И позволяем себе совершать некрасивые поступки, которые туманят наш светлый разум и дурно отражаются на нашей внешности. И поэтому мы с возрастом не становимся красивее, как должно быть, и не живём больше, чем нам хотелось бы.
Этой осенью не стало моего друга, геодезиста и поэта, Вани Зубковского. Он совсем немного не дожил до 200-летия своего любимого писателя Фёдора Достоевского. Ваня вырос на его романах и, помню, как мы с ним общались на его кухне за чашкой чая, в далёком 1985 году, и он мне, юному ереванскому провинциалу, рассказывал разные истории и наизусть читал стихи Осипа Мандельштама. Себя же он любил сравнивать со Свидригайловым, и открыто признавался в своих слабостях. Для меня это было открытием! Я не думал, что можно так открыто говорить об том же онанизме, которым мы все, страдая, занимались, но прятали в себе. Потом Ваня стал поэтом и сочинил много восьмистиший, и там были и приличные, и неприличные, и я стал его иллюстрировать. А потом мы стали издавать за свой счёт книжки с его стихами. И Ваня эти книжки бесплатно раздаривал и мы на этом деле ничего не заработали. Потому что, это никому особо и не нужно. Книжки скоро вообще не будут нужны, и мы будем жить в совсем другой эпохе. Будут ли читать романы через 100 лет?.. Конечно же, будут, но таких людей будет совсем немного. Русский язык к тому времени станет совсем другим, и я думаю, романы того же Фёдора Михайловича придётся переводить на тамошний язык. Хотя, конечно же, многие слова не устареют! Слово «Любовь» вряд ли устареет, как и слова «Надежда» и «Вера». Будем на это надеяться и верить в Будущее, которое будет лучше, чище и добрее…