ОН сидел у большого и толстого стекла и смотрел сквозь него. Стекло сейчас было чуть тусклым, и всё за ним виделось несколько размытым, нечётким, будто тающим. ОН сидел расслабленно, откинувшись на спинку кресла, и прислушивался к ощущениям. Внутри, в чём-то, что не могло быть точно определенно, в каком-то пространстве, являющимся странной смесью мыслей, грёз, мечтаний, смыслов, Констант Бытия, фантазий, представлений о сущем, каких-то ускользающих пониманий, совокупности опыта и прожитого, устремлений в будущее, в безконечность, в запредельное, в то, что виделось, а скорее, ощущалось, как дымка, как даль, как то, к чему следует идти и не трусить, идти и идти, вопреки, не сдаваясь, идти до конца, хотя было очевидно, что конца и нет... В этом внутреннем, что не имело названия, что нельзя было вскрывать, анализировать, даже прикасаться, что должно было всегда оставаться нетронутым, чистым, что жило своей жизнью, развивалось, взращивало себя... Там внутри, в этом непостижимом и светлом, что и являлось ясным, сияющим светом, сейчас тосковало...
ОН рассеянно смотрел сквозь стекло и не знал, как поступить. С одной стороны всё было очевидно, и очаг скверны надо было просто прижечь, и забыть на время об этом участке пространства. Но с другой, в этом пространстве было разное. Там было и то, что восхищало, самозарождалось и стремилось к той чистоте, которую Он и сам взращивал в себе так долго.
ЕМУ нравилось сидеть в этом кресле, сделанным прекрасным человеком, Мастером, столь давно, что и не помнилось. Нет, конечно можно было вспомнить, и точно, со всеми подробностями, но куда лучше было не помнить всё это, а просто так и называть — «когда-то». ЕМУ нравилось забывать частности и ощущать предметы и явления, и события, и процессы, как мальчишке, когда ты можешь радоваться и ценить непосредственно, наслаждаться в чистом виде, воспринимать напрямую, с восторгом, видя суть, получая такое эстетическое наслаждение, такой взлёт того самого внутреннего, что совсем не хотелось портить это состояние анализом или какими-то столь несущественными данными.
ОН погладил резные подлокотники кресла и с любовью и теплотой в тысячный раз подумал о том Мастере, который столь давно сделал этот предмет. Это кресло из Храма, и Смотритель с радостью отдал ЕМУ его. В Храме, который с самого начала строится и ширится, есть много всего, в нем собрано лучшее, что создаётся в великом множестве Миров всего Мироздания. Храм... Как хорошо иногда приходить туда... Бродить не спеша, любоваться предметами, картинами, формами, слышать невообразимо прекрасную музыку, видеть, как строятся, возникают новые части Храма, как украшаются фресками и наполняются новыми предметами, и в новых залах начинают звучать новые мелодии... Растет Храм, живёт... Какое счастье видеть это, видеть его нерушимую мощь и безконечную красоту... А главное, что его строят те, кто живут там, в разных Мирах, живут мечтами, грёзами о совершенном, стремятся к этому совершенству... Создавая прекрасное, лучшее, восхитительное... И в Храме тут же появляется точная копия, и остаётся в нем навсегда, до конца времён... Храм... Как величайшая симфония разума, поиска, восторженного полета духа, находится в самом сердце ЕГО, олицетворяя собой вечное стремление к Высшему...
Вспоминая прогулки по Храму, всегда думалось о них, этих Мастерах, об их полете души, о стараниях, о преодолении себя в развитии и трудностях, о их строгом отношении к себе и заботе о других... И всегда думалось о родстве, о почтительности к их трудолюбию и искренности... И они, эти Мастера, эти светлые Души идут, бредут в высь, из жизни в жизнь, карабкаются, не сдаются, взращивают в себе Свет и Сознание... Идут к НЕМУ... И я их очень жду, думал ОН, я всегда жду их и дожидаюсь, и беседую с некоторыми из них, и вижу их счастье познания, их открытость и искренность, и их благодарность за то, что никому и даже ЕМУ самому не удается сформулировать точно, но называется простым словом Жизнь...
ОН рассеянно поглядывал сквозь стекло и не мог принять решение, и это затягивалось... ОН поднял правую руку и посмотрел на ладонь. Там, в самом центре ладони и внутри было любимое место из всех возможных в НЁМ самом, и это место болело. Это место, самое любимое из столь большого количества других мест, что даже не было смысла называть число, тревожило ЕГО. Маленький, наполненный жизнью Мир, был хрупким и уязвимым. И несколько раз уже стоял на краю гибели, но каждый раз возрождался, и ЕГО ученики с радостью наполняли его новыми растениями и насекомыми, и птицами, и животными, и всем тем, что так восхищает, что приводит в восторг при виде совокупности взаимодействий прекрасных и живых существ. ЕМУ всегда было интересно наблюдать, как малыши изобретают новые живые формы, как стараются придать им грациозность, красоту, как вписывают новое в единое, как внимательно следят за тем, чтобы все существа находились в естественном и гармоничном соседстве. И, среди ребятни, что так старалась, был один мальчишка, который шёл своим путем, создавал таких существ, что часто вызывал жаркие споры.
— Ну как эта рыбка выживет? — спрашивали они, — Как будет защищаться?
— Никто не будет её есть. — возражал малыш, — Никто не тронет.
— Но почему? Почему ты так уверен??
— Потому что, все другие будут её оберегать и заботиться.
— Но почему???
Малыш молчал, насупившись, и нехотя отвечал:
— Она красива. Все рыбы красивы, но она другая, она... нежная. Никто не посягнёт на нежность.
И, что самое удивительное, это работало. Рыбки жили, и их никто не трогал, не нападал. Другие рыбы проплывали мимо, и что-то в них говорило, что эти рыбки такие... Такие, что просто невозможно их обидеть...
ОН понимал... ОН видел, чего добивается этот мальчишка, видел его цель, но помалкивал, раз и тот упрямо молчит. Мальчик создавал странное, хрупкое, но столь красивое, с одной целью. Он упорно, раз за разом, создавал существ, стоящих особняком в ряду всех других, логичных и совершенных... И всё было просто, даже очевидно, если присмотреться, а именно: он пытался повлиять на зарождение сознания у тех, кто видел его творения, ту же рыбку, он надеялся, что все другие рыбы смогут любоваться красотой этой рыбки, а там, где возникает чувство прекрасного, может возникнуть разум. Наверное, даже наверняка, он был прав, этот малыш. Во всяком случае, его рыбок никто не трогал, и они беззаботно жили и ощущали себя в полной безопасности.
Когда все было готово, ОН брал Частицы СЕБЯ и отправлял туда, в этот прекрасный и восхитительный Мир, и в нем появлялись первые Люди. И тогда ОН внимательно смотрел на Мир, вглядывался, желая проверить, всё ли хорошо, всё ли сделано правильно? А потом уходил внутренним взором и предоставлял Мир и всех в нём самим себе, не вмешивался, даже долгое время не смотрел, как там всё развивается. Эти малые Части Себя могли быть связаны с ним так, что ОН всегда мог знать, что и как происходит, но ОН так не хотел. ОН давал им самостоятельность.
Другие, его коллеги и друзья, часто спорили, не понимали, зачем ОН это делает, почему не бережёт свои творения, СЕБЯ самого по-сути. У них было иначе, и они были в своем праве строить себя, свои Миры по собственному разумению, создавать свои Константы, но ОН хотел идти своим путем.
Это было трудно. ОН, после долгих размышлений, заложил в себя Факторы. Частенько, сидя в любимом кресле у жаркого камина в своем маленьком доме, ОН наблюдал в себе борьбу, противостояние Констант и Факторов. Часто было больно...
Боль ощущалась физически, но эксперимент был нужен, необходим, ОН чувствовал. И очень надеялся, что те малые Части Себя смогут выстоять в столь долгой борьбе с Факторами, смогут стать настолько сильными и самостоятельными, и прекрасными, и сформируют такое ясное сознание, что Факторы сами собой иссякнут, уйдут в небытие. ОН всё им дал, СВОИМ Частицам... ОН даже дал им то, на что другие не смогли решиться - Он дал им противостояние. ОН дал им возможность выбора, всегда. В любую, безконечно малую величину времени, у них всегда был выбор. И они должны были идти самостоятельно, сами решать, кем им быть, какими, бороться со своими слабостями, бороться с самими собой за Чистоту...
Сама идея Факторов была с самого начала провокационной, по-сути постоянным испытанием для всех живущих внутри НЕГО, для всех видов и форм разумной жизни. Но Факторы — не Константы, а всего лишь некие условия, не обязательные к исполнению, но привлекательные в своей сути для слабых душ.
ЕГО тело, которое суть Мироздание, состоит из мириадов областей пространств, в которых скопление Галактик — лишь крохотная, незначительная величина. Невообразимое число форм разумной жизни и куда большее число потенциально разумной, безчисленные вариации мерностей и Подконстант — все это регулировалось и удерживалось в равновесии Основными Константами.
И вот, ОН ввёл Факторы, что были прямой противоположностью самой идее Гармоничного Совершенства. Многие тогда осудили ЕГО, не смогли или не захотели понять. Считали, что ОН напрасно сознательно ввёл в себя вирус эгоизма, даже первое время опасались перенять его, заразиться. Но время шло, вирус был локален только в ЕГО теле, да и то далеко не во всём, лишь в некоторых областях пространств и только в первых мерностях. Но из этих мерностей, как из яслей, вырастали новые типы и формы сознания, новая Разумная Жизнь, и Факторы влияли на самые молодые и незащищенные Части ЕГО. Очень скоро Факторы смогли самоосознать себя и организоваться в Сущность. Было забавно наблюдать за ней, ее ростом и убеждениями, но печально за результатами её влияния в различных Мирах. Эгоизм, привносимый Сущностью, вливался в Мир, и многие Части ЕГО находили его заманчивым. А далее, Части, почувствовавшие вкус от самости, приобретали новое для себя — ощущение превосходства. Это было прямое нарушение Гармоник, но в этом и была суть эксперимента. Сущность росла и крепла, вытягиваясь в длину и пожирая Миры один за другим. Несколько раз приходилось прижигать поврежденные участки пространств, ограничивать рост Сущности, но не уничтожать полностью. И ОН терпеливо ждал, почти не вмешиваясь в конфликт идей... ОН твердо решил довести эксперимент до конца, наблюдая, как в этой борьбе, противостоянии стали самозарождаться уникальные типы сознания. Части ЕГО, будучи обычными, приобретали качества и свойства совершенно необычные.
ОН наблюдал...
Сущность так ничего и не поняла за всё это время, становясь куда более жестокой и жадной. Изначально, ОН втайне надеялся, что Факторы, а следом и Сущность осознают пагубность и ограниченность своей Природы и смогут усилием, пусть неимоверным, пусть небыстро, но выбрать путь Гармонии, тем более ею было пропитано все Мироздание. И тогда Сущность, пройдя столь сложную трансформацию, проделав столь огромную работу по осознанию себя и своей ущербности, по преобразованию себя, могла бы занять почетное место в ряду самых достойных. Но паразит ничего не хотел менять и осознавать, он желал только жрать...
Что ж, столь долгий и сложный эксперимент подходил к концу, и результат его, не смотря на потери и огромное количество боли и страданий, оправдывал себя — в Мироздании сформировалось некоторое количество, небольшое, новых типов сознания.
Они, преобразованные Части ЕГО, ставшие, по-сути, уже полностью самостоятельными и самобытными, прошедшие во множестве перерождений и преодолений неимоверные трудности и испытания, стали... Стали ЕГО друзьями. Это было очень неожиданно и восхитительно: ОН не сразу понял, не сразу осознал некую Пронзительность, ощущаемую, как тонкий и настойчивый писк комара. Прислушавшись и приглядевшись, ОН даже не поверил сначала, но быстро убедился, что слышит и видит правильно — пронзительно чистые и сильные Части ЕГО оказались способны своим сознанием пронзить любые расстояния, пространства, мерности, и даже Константы не стали препятствием. Свет этих Частиц имел иные характеристики и свойства, необычные и прекрасные. Тогда ОН стал приглашать эти редкие Части к СЕБЕ на беседы. И, к своему изумлению, находил эти беседы восхитительно интересными и познавательными.
Было очевидно, что эти Части, а уже и самостоятельные Величины, однажды станут основой зарождения новых Мирозданий. И это было прекрасно!
А те, другие ЕГО Части, слабые и испорченные, ушли в небытие. И ОН сам оздоравливался, очищался, молодел. Эта борьба делала и ЕГО самого сильным, более понимающим, и новые Части, отправляемые в Миры, имели уже улучшенные качества и свойства, нежели до эксперимента.
ОН сидел у толстого стекла и думал о том Мире. Сущность подобралась к нему, напала и стала поглощать сознание за сознанием. Это печалило... ЕГО любимый Мир можно спасти легко и просто, но тогда всё зря. Они сами должны спасать себя, проявлять Волю, бороться. «Тем более, разве это так сложно и тяжело? — думал ОН, — Неужели радость за себя превыше радости за Мир, неужели личное, жадное, липкое может быть целью, может быть интересным?.. Этот Мир МОЙ любимый, даже не понятно, толком, почему. Что-то в нем есть. И, если он погибнет, Я не буду его спасать и восстанавливать. Это будет горько... Но Я буду помнить, грустить о нём... Но лучше бы он сражался, этот Мир, лучше бы те, кто населяет его и должны оберегать, встали бы на защиту. Там, в этом Мире есть особые люди, они должны вспомнить свою Природу, очистить сознание и сами встать на защиту своего Мира, столь прекрасного. Тем более, это совсем не сложно — просто выжечь в себе эгоизм, выдавить страх, посмотреть вокруг ясными глазами, вспомнить, что они носители ЕГО Духа, Света, что их прямая обязанность — оберегать Миры, познавать и преоразовывать Миры с максимальной заботой о них...»
ОН сидел у толстого стекла в любимом кресле и думал о том Мире... Некоторе время назад ОН почувствовал столь Пронзительное оттуда, что сразу же вгляделся. Пронзительность исходила от человека, мужчины, немолодого уже. Многое сошлось в нём, в этом человеке, много ясного, осознанного, чистого. Но самый мощный импульс исходил из его одиночества. Даже не так... Из его ОДИНОЧЕСТВА...
ОН смотрел на этого человека сквозь стекло, как ЕМУ всегда нравилось наблюдать за Мирами и Частями, без погружения в СЕБЯ, и никак не мог осознать увиденное, а именно - этот человек был точным и полным ЕГО отражением. Как такое вообще могло случиться??? Явно и предельно точно видны были все взаимосвязи и процессы, все внутренние порывы и ценности, даже мечты и грёзы были тождественными. Да, между ними была пропасть в пониманиях и возможностях, однако, если отбросить количественные параметры, качественные поражали схожестью. Это, как взрослый мужчина и его дитя, только с намного большей разницей, что, впрочем, не имело никакого значения; значимым было полное внутреннее тождество. И этот человек был одинок. Он шел и брёл из жизни в жизнь с одной лишь мечтой — встретить ЕЁ...
Этот человек, рождаясь во всех жизнях мужчиной и становившийся Мастером, чем бы он не занимался, всегда был одинок. Это его одиночество жгло, как огонь, выжигало изнутри, превращая каждый его день в пытку... Иногда ему казалось, что он может найти успокоение с другими женщинами, и на очень короткое время ему это помогало, но всегда он озирался по-сторонам в поисках ЕЁ. Его внутренний слух обострился неимоверно, его глаза научились проникать прямо внутрь, отчего почти никто не мог смотреть в них, он научился видеть суть вещей и явлений, быстро и точно определяя людей и события. Все трансформации этого человека привели его в состояние куда более сложное, нежели одиночество без своей Женщины, он стал одинок по отношению к своему Миру, к людям вообще. Его ничто не могло как-то особо интересовать в том, что называется социум, общее... Но, будучи Мастером, всегда с радостью и заботой, с полной отдачей делал для других. Ему нравилось создавать так, чтобы люди испытывали восторг и радость от его предметов, от его стараний. И еще ему нравилось разговаривать с Миром, с птицами и животными, и с насекомыми, с водой, со всем вокруг... Он спокойно мог взять в руку любую осу, и та никогда не ужалила бы его... Он научился, находясь у себя, успокаивать плачущего ребенка в доме напротив, сказав ему шёпотом всего несколько слов... Он всегда пребывал в одном, примерно, состоянии пронзительной, а иногда глухой боли одиночества. Ни себе, ни другим он не смог бы точно объяснить, какую женщину он ждет, ищет, какая она?.. Многие годы и жизни находясь в состоянии поиска и ожидании встречи, он страшился только одного — не встретить ее, не увидеть...
ОН смотрел сквозь стекло на человека и ощущал озноб и совершенно незнакомое чувство полного тождества с ускользающе малой Частью СЕБЯ, безконечное удивление от этого, ведь никогда, никогда прежде такого не случалось за всё невообразимо долгое время ЕГО Жизни... Но самым главным и невероятным было даже не это... Самым непостижимым было то, что ЕГО одиночество и одиночество этого человека были, как одно. Их одиночества были просто одинаковыми, без каких-либо различий, не смотря на разницу в масштабах и величинах. А ещё... Ещё их одиночества были связаны напрямую, неразрывно, по-сути, это было общее для них состояние, чувство...
«Разве такое может быть?» — думал ОН... Но оно было...
И ОН решил пригласить человека к себе, поговорить с ним. Встреча случилась неожиданно недолгой, скоротечной. Человек мгновенно всё понял и осознал, ощутил полное слияние с НИМ, на одном лишь вдохе познал всё основное, не отвлекаясь на частности, молча смотрел на НЕГО, в отличии от всех других, а главное, распознал ЕГО одиночество столь быстро и точно, что... что потом ОН долго приходил в себя, пытаясь понять происходящее...
***
ОН рассеянно смотрел сквозь стекло на тот Мир и думал о НЕЙ... Нет, даже не думал, это давно прошло. ОН грезил... ОНА заполняла всего ЕГО собой, но не была с НИМ. ОНА вежливо и по-доброму общалась с НИМ, но не более. И ОН понимал, что уже давно на грани, что давно уже не выдерживает этого состояния, что лучше полное забвение, чем эта мука... Как и для того человека, который вообще непонятно, как ещё жив, испытывая невероятное, такое, что никто из живущих в том Мире не выдержал бы, да и во многих других Мирах тоже... Но некоторе отличие, всё же, было. Человек искал, вглядывался, пытаясь распознать, а ОН знал, точно знал, что она это ОНА. Человек искал и не находил, а ОН нашел, но не находил взаимности. Ну хоть бы разок улыбнулась ОНА, хоть разок... Тогда ОН понял бы, что ЕЁ сердце растаяло, что ОНА может прийти к НЕМУ, быть с НИМ... ОН растерянно думал, что, не смотря на столь долгое ожидание ЕЁ шага навстречу, ОН не знает, как и что ему делать, ОН краснел, как юнец и робел...
Они были связаны, с тем человеком, каким-то непостижимым образом, и возникло ясное понимание, что судьбы их так же связаны — либо они будут счастливы со своими Женщинами, либо иссохнут от тоски...
***
ОН смотрел на Мир, наблюдая его агонию.
Сущность совсем распоясалась, вгрызаясь в души людей, делая их своими рабами. А точне... Точнее, люди всё делали сами. Факторы, которые составляли саму основу Сущности, не позволяли прямое насилие, поэтому всё, что Сущность могла делать, это нашептывать, пугать, смущать слабые умы, переманивая их на свою сторону. А уж те, кто переходил на её сторону, и творили всё зло. Сами. Всё и всегда сами. Сами решили стать частью сущности и сами же всё и делали.
ОН смотрел и видел, как гибнут многие, уходя к Сущности и пропуская её через себя далее, к другим, ещё нетронутым...
«Что ж, они решили сами, кем и с кем им быть. Ну и пусть. Пусть уходят... Что я могу сделать? Что??? Тащить? Уговаривать? Запрещать? Да и зачем? Какой смысл? Пусть идут... Раз сиюминутные интересики этих падших оказались ценнее Совершенных Гармоник Вечности, пусть идут... Не нужны они Вечности, Мирозданию, мне. С такими невозможно расти, идти в высь, к Творцу... Каким я предстану? — думал ОН, — Слабым и больным? Нет, очень хорошо, что я запустил этот эксперимент, очень хорошо! Я позволил Сущности спровоцировать и выявить все слабые и ничтожные Части меня, а дальше эти Части сами всё сделают: и выбор, и решение, и уход в небытие... Сами... Всё сами...»
***
Мужчина зашел в торговый центр и попросил апельсинового сока. Девушка за стойкой подняла на него взгляд, и...
ОН с тоской смотрел на НЕЁ, как она работает, пишет восхитительную картину чистыми энергиями. Вдруг, ОНА подняла на НЕГО взгляд, и...
Мужчина стоял, оглушенный, и не верил происходящему. На него смотрела ослепительно прекрасная Юная Богиня, воплощенная в этом Мире, у которой не лицо, а Лик, и не взгляд, а Взор... Он был в смятении, не знал, что и как будет дальше, но совершенно точно понимал, что нашел её. И ясно понимал так же, что даже и не важно уже, будут ли они вместе. Главным было то, что он увидел, узнал, что она существует, что он её нашёл, что эти секунды её лучистого Взора — лучшая награда ему, лучшее, что случилось с ним в его многих жизнях и скитаниях...
ОН смотрел во все глаза, боясь шелохнуться, а ОНА... ОНА улыбнулась ЕМУ, смущённо и обнадёживающе...
Мужчина, едва выговаривая слова от волнения, пригласил на чашечку кофе. И Она прямо и радостно ответила, и глаза ее сияли...
ОН сидел в своем любимом кресле и смотрел на огонь. Сзади тихо открылась дверь, и вошла ОНА. ОН встал, чувствуя слабость в ногах, а ОНА подошла и, неотрывно глядя Ему прямо в глаза, подняла руку и погладила ЕГО по щеке... ОН взял ЕЁ руку в свою левую и поднял правую, раскрыл ладонь.
— Пойдем, навестим моего друга, — сказал ОН, — у него там тоже случилось СОБЫТИЕ...
ОНА улыбнулась ЕМУ...
ЕГО взгляд приблизился к ладони, проник сквозь кожу, и они с невероятной скоростью помчались, рука в руке, в область пространства, где находился тот самый Мир, ЕГО любимый...
***
Они сидели в маленьком кафе южного города, полуденный жар отступил, и наплывала вечерняя прохлада. Волны, шелестя, неспешно накатывали на гальку, и легкий ветерок доносил ароматы цветов, моря, свежести...
Они сидели и молчали. ОН смотрел на мужчину, а тот смотрел на НЕГО... ОНА смотрела на девушку, а та смотрела на НЕЁ... Молчали...
— Она — это Я, — сказала ОНА, посмотрев на НЕГО, — Как такое возможно??
— ТЫ очень давно во МНЕ... — ответил ОН.
Они молча сидели за столиком кафе маленького южного города в изрядно поредевшем и восстанавливающемся Мире, пили апельсиновый сок, и внутри каждого их них была тишина...
2021 г.