«Играешь регтайм, никогда не спеши…»
Захар завёл свою тарахтелку Оку и поехал в Октябрьский. От Малодор туда было по плохому асфальту 23 километра. Была пятница, рыночный день. В райцентре Захару надо было кое что купить. Себе семейных трусов и для рыбалки снасти. Зине лекарство, зефир и сорочку. Замороженное путассу очень уважал кот Тимоха.
Возле памятника Ленину знакомый баянист играл Катюшу. Военные песни Захар не любил, он обожал народные. Красивую ночнушку он Зине на развале купил. Розовую, с голубыми веселыми рыбками. Представил, как она в ней к нему под бочок ляжет и тепло, хорошо ему стало. После магазина «Рыбалка-Охота», Захар посетил аптеку. На выходе из неё в рукав вцепилась чернявая цыганка. «Ой мил человек, дай свою руку, недорого погадаю. Ой беду вижу, ой всё как на духу расскажу...». Любопытство разобрало Захара, сунул он ей натруженную на пилораме шершавую ладонь. «С тобой всё хорошо, линия долгая, цельная, крепкая, да вот супругу твою скоро беда настигнет. Не напасть внешняя, а хворь внутренняя. Не заговор, не навет, не сглаз чужой, а так уж ей выпало, путь короткий судьбой начертан. Не хочу говорить да расстраивать, а придётся, раз уж взялась. Болезнь вижу скорую, тяжкую, и крест позади. А ты, мил человек, мужик крепкий, долго после неё жить будешь. Пёс твой тебя переживёт, но совсем ненадолго. Не сможет без тебя жить, с тоски сдохнет». «Да пошла ты сама к чертям собачим. Нет у меня пса, гадалка ты херова» - выдернул Захар из смуглых проворных рук свою крабу. Потом сжалился, дал ей 10 рублей и пошел в магазин «Рыба».
Обрадовалась сорочке Зина. Тимоха встретил у дверей и стал тереться, унюхав запах любимой рыбы. Захар собрал новый спиннинг, в воскресенье хотел пойти на рыбалку. Жизнь потекла неспешным своим чередом. Но текла она так недолго. В понедельник, когда Захар сортировал доски на пилораме, позвонила подруга Граня и сообщила, что Зину хватил удар, увезли на скорой с мигалками. Захар сел в Оку и поехал прямиком в райбольницу. Супруги там уже не было, увезли дальше на скорой. Вечером позвонил врач, сказал что оторвался тромб. Если бы спасли, осталась бы инвалидом. А так, не приходя в сознание, в машине скончалась. Может и к лучшему.
Начались хлопоты, оформление, похороны, то да сё. Тимоха без Зины от рук отбился, стал дикий, в руки не давался. Таскалася по всем Малодорам хвост трубой, пока в один день не задрали его у реки собаки. Запил Захар в одиночку тяжко и беспробудно. Каждое утро просыпался, смотрел в окно и думал с тоской: неужто и этот день прожить надо? На работу ходить перестал, один хрен зарплата уходила на водку. На трезвую жизнь ему хватало и пенсии. Выйти из мрачного запоя помогла ему Граня. Приходила в дом, убирала, стирала, готовила. Кое как оклемался Захар.
У соседа Сашки принесла щенков овчарка Герда. Пять из них хозяин утопил сразу, а двоих кобельков оставил. На одного был заказ, второго на всякий случай. Вышел как то Захар из бани, остановился у забора и разговорился о том, о сём с Сашкой. Сосед вдруг нырнул под сарай и вытащил оттуда серую шапку. Потом подошел к забору и сунул на грудь Захару толстого, пахнущего молоком щеночка. «Возьми, Захар, даром отдам. Весенние щенки крепче осенних. Не можешь же ты один бобылем жить, ни жены у тебя, ни кошки». «Ты что, сдурел, Сашка? Иль с дуба упал? Я за своей Зиной скоро отправлюсь. Специально её в новой ночнушке похоронил, что бы разыскать на том свете легче было. А ты мне собаку суёшь. Я сдохну, а пёс что, один в доме останется? На меня надёжи нет». Щенок как приклеился к груди, тыкался в рубашку черным носом и чмокал. Захар оторвал его, тёплого, от себя и протянул Сашке. Но Сашка держался на расстоянии, не торопился забирать обратно. «Захар, слово тебе даю. Если помрёшь, я его себе заберу. Ну будут у меня с Гердой тогда две собаки. Ты пойми, мне этого серика девать некуда. Топить уже поздно. Не возьмешь, так щас на колоду положу и топором кончу». Он кивнул на колоду, в которую был воткнут страшный топор. Ёкнуло сердце Захара, прижал он щенка к себе и от забора отпрянул. Сашка дал прицепом миску и полпакета мудреных катышей для прокорма. Так стало их в избе двое.
Теперь Захар просыпался и первым делом высматривал в углу щенка. Что он делает? Спит ли? Играет? Наделал ли луж на кухне? Чем кормить сегодня? Захар сколотил из досок дельный лежак, а вниз подложил ватное одеяло. Сделал метр на метр, с запасом, не знал каким вырастет. Если в мать, то будет размером с овчарку. А про отца - Кабысдоха никто ничего не знает, много их по деревне разных мастей бегает. Сашка советовал поселить щенка сразу на улице, но Захару захотелось для компании дома. Имя щенку не получалось придумать, пока не приехали к Галине Власьевне дачники. Студентка городская, рослая Светлана, заходила к соседу щенка потискать. С дорогим телефоном и наушниками не расставалась, всё музыку слушала. Захар спросил, что, дескать, слушаешь? Девушка включила на громкую и объяснила: это американский танцевальный джаз, называется регтайм. Под залихватское бренчание пианино разыгрался да расплясался щенок, стал напрыгивать и издал настоящий рык. Так и прилипла к нему кличка: Рыктайм.
Рыктайм вырос в крупного серого пса с большой головой и клиновидной, как у Ленина, бородкой. Ходил хвостом за хозяином. Вместе ели, вместе спали. Захар шел в баню, пёс ложился в предбаннике. Шел в туалет, пёс караулил на улице. Во всем старался не отставать от хозяина. Захар колол в сарае лучину для растопки, Рыктайм принимался грызть щепки. Захар копал картошку, Рыктайм усердно рыл рядом землю. Захар шел за угол отлить, Рыктайм непременно отмечался тоже: оба мы были здесь. Захар выходил из магазина, Рыктайм хватал зубами сумку, помогал нести. Захар шел удить рыбу, Рыктайм садился рядом. Часами таращился на поплавок и радовался, когда из воды вылетали пескари с окушками.
Чуткий вырос кобель, с пониманием. Бывало наестся на ночь костей, и в туалет приспичит. Сядет напротив кровати, смотрит на хозяина, ерзает, мучается, поскуливает, а разбудить не решается. Брал из рук куски обходительно, деликатно. Как поест, обязательно приходил спасибо сказать - мордой потыкать. Или, бывало, начнет Захар вспоминать свою Зину, Рыктайм тут как тут, бородёнку на колени положит и в глаза заглядывает. И как то легче на сердце делалось, всё не один. Захар и думать про себя как «я» разучился, всё «мы» да «мы».
Над неразлучными друзьями потешались в деревне. Однажды поехали два друга погостить к Зининой сестре в Вельск. Та в дом не пустила собаку. Захар оставил на столе гостинец, сел незаметно в машину и поехал домой. Больше его в гости не звали. Ещё был такой случай в марте. Река вскрылась, остались забереги. Рыктайм хотел наглых уток со льда согнать, да и провалился. Лед был мокрый, скользкий, никак не выбраться. Захар без раздумий встал на коленки и полез за собакой. Сам провалился, но воды оказалось только по грудь. Вытолкнул собаку и сам кое как вылез.
Иногда у собак случались свадьбы, естество брало своё, Рыктайм убегал. Тогда Захар терял покой и шёл с фонарём по деревне искать. Пёс прибегал домой с виноватым видом. Раз прихромал на трёх ногах. Вдругорядь пришёл с порванным ухом. А на следующий год Захар высматривал в деревне молодых собак и думал: не наше ли с Рыктаймом бегает семя? Однажды зимой сбила его собаку машина. Захар вызвал домой ветеринара. Но повезло, пёс отлежался и всё обошлось. После этого кобель научился ходить по краю дороги, а когда ехали Камазы, то спускался в канаву и пропускал.
Цыганку ту, из райцентра, Захар не раз вспоминал. Собаки живут лет 10-15. Сколько еще осталось? Потом трепал кобеля по голове и говорил ему: «Ладно, Рыктайм, не боись. Я тебя не брошу. Глупая цыганка мне не указ, я раньше тебя помирать не буду. Мы с тобой не всех ещё малодорских сук перепортили».
Приходили годы и уходили годы. Сашка схоронил свою Герду у забора, аккурат за баней Захара. Во дворе его гремела цепью кавказская овчарка. Ее хозяин стал начальником, отрастил пузо, пересел на джип, оббил дом сайдингом. Ока уже три года не подавала признаков жизни, в гараже полугнилая стояла. Сейгод умерла в доме напротив старуха Хватаева. Заметили вечером, что не работает за окном телевизор. Позвонили сыну, похоронили, дом стоит заколочен.
Рыктайм состарился быстрее Захара. Вместо белоснежных зубов в пасти оказалась жёлтая вырубка. Шкура утратила блеск и поседела. Глаза помутнели, а в уголках вечно собирались жёлтые сопли. Сильно пованивал псиной. Но и сам Захар тоже осел, высох и приобрёл старческий запах, поэтому пса он не гнал и им не гнушался. Получалось, что уже на 12 лет пережил он свою Зину, хотя совсем не планировал.
Осенней ночью стал проситься Рыктайм на улицу. Захар проснулся, одел валенки и отворил ему дверь на повить. Оттуда у Рыктайма был свой лаз во двор. Лег старик на топчан и привиделся ему очень прекрасный сон. Как будто они с Зиной дети малые, в одних трусалях на реке балуются. Брызгаются, кричат и плоскими камнями блинчики на воде делают. Весь мир ослепительный, яркий, какой только в детстве бывает. Проснулся Захар улыбаясь, смотрит привычно в угол, а собаки там нет. Забыл в дом впустить. Дверь открыл, а Рыктайм там на досках возле дров мёртвый лежит.
Выпил старик голого чаю и решил памятник псу делать. Достал из Зининого комода коробку со швейными нитками, выбросил в печку всё за ненадобностью. Пошел в гараж, развел в ведре цемента с песком и в жестяную коробку залил. Потом нарезал толстой стальной проволоки и вдавил обрезки в жидкий цемент, получилась надпись: «РЫКТАЙМ». Затем взял лопату и пошёл яму рыть. Решил за баней, напротив Герды. Копает, слышит, за спиной как будто пес землю роет и тяжело дышит. Оглянулся - никого, почудилось. Задрожала у старика нижняя челюсть, подкосились колени, но справился он, устоял и духом собрался. Опустил тело собаки в могилу, засыпал и холмик утопатал. Потом пошел на повить, внимательно осмотрел поперечную сосновую балку. Прикинул, поставил стремянку и забрался - как раз высота подходяща. «Ладно, это всегда успеется» - подумал Захар и пошел в «Марину» за водкой.
.................