Раб Божий Иван Иванов отходил чинно и благостно, покойный и обряженный в чистое после трёх суток горячечного беспамятства. Хотя, какой же он, гражданин Иванов, «раб», да ещё и Божий? По крайней мере, именно так и, по большей части, доходчиво, но малоцензурно орал красный комиссар, потрясая наганом и скрепя чёрной кожанкой на съёжившегося, заслонившегося крестом отца Анатолия. Батюшку, само собой, к умирающему позвали тёмные крестьяне, так и не понявшие пока блага коммунистического освобождения от белогвардейской кодлы.
Однако, выпустив пар, комиссар Хаимович всё ж махнул рукой, выйдя из светёлки прочь – да что ж он, раз иудей, не человек, что ли? Пусть себе попрощаются, как привыкли – в конце концов, не каждый день молния попадает в советского человека, пусть и, пока, такого малосознательного. Кстати, задумался Хаимович, взять, вот, эту молнию: уж не империалистическая ли она гнида, раз попала, скажем, не в отца Анатолия, за которого уж давно бы следовало взяться, а в советского, на минуточку, гражданина Иванова? Так-так-так.
Но Ивану, бледному лицом и из последних сил сжимающему в руках тонкую свечу, идеологические терзания Хаимовича были неведомы. Улыбнувшись утирающей слёзы концами старого плата седой мамке, болезный смежил веки, уносясь на крыльях херувима прочь от в одночасье обнищавшей земли, потрёпанной Гражданской войной, пощипанной одичавшими, растерявшими остатки человечности силами, дравшими её, эту самую землю, на части под одинаково непонятными простому крестьянскому уму лозунгами.
Перед Жемчужными вратами выстроилась длинная вереница страждущих. Пристраиваясь в хвост процессии, Иван вспомнил, что видел такую же штуку в холодном и голодном Петрограде, куда его, молодого и перспективного, неграмотного, а, значит, н не испорченного голимой интеллигенцией, советская власть в лице красного комиссара Хаимовича отправляла однажды, с тремя рублями и чётким указанием закупить шесть локтей красной материи, а на сдачу – десять пачек папирос «Комсомолка» (сорт второй, цена – одиннадцать копеек за двадцать штук, невиданная роскошь для родной деревни, предназначенная, само собой, для комиссара). Как же эта штука-то из людей, друг за другом пристраивающихся, называлась-то? А, так очередь же!
Когда, наконец, маячившая перед Ивановым носом красная потная лысина растворилась в благолепном облачном тумане Рая, Иван затрепетал сердцем, готовясь, наконец, вкусить свою, заслуженную потом и кровью порцию райских утех.
— Куда прёш-шь? – грубо толкнули его во впалый живот.
— Так я, это… в Рай я, барин… то есть, гражданин, – глупо заморгал выгоревшими на солнце ресницами Иванов, живо стягивая с головы шапку.
— Да уж понятно, что не в Ад! – загоготали в ответ.
И Иван, замерев в привычной позе вечного полупоклона, тоже тихонечко засмеялся, козлиным перепевом вторя непонятной шутке.
— QR-код твой где, я спрашиваю? – смех оборвался внезапно, и по начальственным интонациям вопрошающего Иван сразу понял, что имеет дело с самым что ни на есть большим начальником, даже поболе Хаимовича – с Привратником, были в Петрограде, насмотрелись, да.
— Вы, Ваше благородие, не серчайте, – залепетал Иван. – Вы скажите нам, дуракам неместным, какой-такой кот Вам надобен, враз изловлю подлеца блохастого, пред Ваши очи ясные вмиг доставлю!
— От тупица! Не коТ, а коД, говорят тебе! QR-код на посещение общественного места давай, дубина! – снисходительные нотки в голосе страшного господина ясно показывали, что тон-то Иваном выбран правильно. Только чего хотят от него, бедный Иван так никак и не мог понять, буднично ориентируясь больше на интонации, чем на смысл.
— Вашблагородь, ты прости нас, дураков деревенских! Грамоте не обучен, хоть каку букву пиши, всё равно не ведаю. Ты окажи милость, растолкуй, как в Рай попасть, а я уж, знамо дело, расстараюсь! – бухнулся на колени, заканючил, прижимая скомканную шапку к груди, Иван.
Но куда там!
— Как твоя фамилия? – заслюнявили палец, зашуршали казёнными бумагами. – «Иванов»? Нету в списке никаких Ивановых!
Внутри у Ивана всё сжалось, подвело и заурчало предчувствием давно не кормленное брюхо. Кажись, и здесь оберут-обманут, знать, не про нашу честь райские куши!
И точно:
— Подожди-ка. Какой, говоришь, твой год? 21-й? В смысле «тысяча девятьсот»?! Мы ж на спецобслуживание закрыты – только две тысячи двадцать первый! Вот жнецы, вот хохмачи: то нам средневекового рыцаря не в ту очередь поставят, то первобытный охотник у нас по облакам за ангелами бегает, то марсианский колонизатор бластером грозит... Вот разберёмся с этими кодированными – ох, напишу на них, приколистов, жалобу! А ты – что ж, живи пока, у нас и без тебя план с пандемией перевыполняется! – с этими словами Ивана Иванова вновь грубо толкнули, да так, что полетел он назад вниз, потешно дрыгая в воздухе ногами.
А вслед Ивану с облака неслось:
— И без QR-кода больше не приходи-и!
Иван Иванов, в которого третьего дня попала молния, омытый и отпетый, резко сел в простом не струганном гробу. Огляделся вокруг горящими безумием глазами.
С визгом хлынули из избы крестящиеся, собравшиеся проводить его в последний путь соседи.
Иван тоже хлынул.
Как куда?
Конечно, на поиски загадочного кота, без которого теперь простых людей и в Рай не пустят.