«Артиллеристам строгий дан приказ». Пятого декабря на Калининском фронте, а шестого – на Западном фронте под Клином и Тулой, ударили первые залпы артподготовки.
В тот момент, после 167 дней тяжёлых отступлений, даже советские командиры не могли быть на сто процентов уверены в успехе. Про немцев и говорить нечего. Они не могли предполагать, что это было начало конца.
Растянутые фланги немецких танковых групп и танковой армии Гудериана были прорваны советскими войсками. Численность перешедшей в контрнаступление советской группировки была 1 млн 100 тысяч бойцов. Немцев – 1 млн 700 тысяч.
Промахи немецкой разведки и, самое главное, неверный анализ даже имеющихся данных сделали советское наступление «рождественским сюрпризом». Элитные танковые и моторизованные дивизии откатывались от стен столицы, бросая боевую и вспомогательную технику. Впервые германская армия переживала явное и очевидное всему миру поражение.
Была снята нависшая над столицей угроза. Но не только. Не менее важно, что была восстановлена целостность московского железнодорожного узла, были освобождены шахты Московского угольного бассейна.
Бойцы и командиры свежесформированных советских дивизий понесли тяжёлые потери в тех боях. За месяц наступления погибло около 140 тысяч бойцов и командиров. Накопленные боеприпасы были практически все расстреляны за это время, и артиллерия Красной армии на 2-3 месяца перешла на "голодный паек". Однако произошло главное: все узнали, что русские устояли и нанесли ответный удар, когда в это уже весь мир перестал верить.
Участвовал в этих боях и получил тяжёлое ранение мой дядя, старший брат моего отца, старший сержант Анатолий Николаевич Кокорин. Он был танкистом, механиком-водителем.
Их 60-ю танковую дивизию накануне перебросили из Хабаровского края.
Писем от него не было три месяца. А в конце января сорок второго семья пришло письмо.
Анатолий сообщал, что был ранен – танк подорвался на противотанковой мине, что ранение в ноги. Об обстановке на фронте сообщал, что наконец-то начали наступать и теперь уж не остановимся. Обращаясь к своему отцу, моему деду, (а тот был участником первой мировой), писал (цитирую дословно): « … Тятя, это не то, что та германская война – это просто мясорубка. Немцев кладут просто горами. Пришлось и мне своим танком задавить не один десяток немцев. Теперь сообщу, что нас наверно переведут в другой госпиталь. Пока воздержитесь писать. Я об этом сообщу в другом письме. Пока до скорого свидания остаюсь жив, хотя и не очень здоров. Ваш сын танкист Анатолий Кокорин».
Это письмо оказалось последним, потому что в апреле получили похоронку: «Ваш сын Кокорин Анатолий Николаевич старший сержант был ранен и умер от ран 4 апреля 1942 года. Похоронен на Митрофановском кладбище г. Челябинска».