Море не выходит из предписанных ему границ.
На это отваживается только человек
Клод Адриан Гельвеций
Болгария, Солнечный берег, середина июля. Мы с дочками живем на полюбившейся нам вилле Вероника - в уютном небольшом коттедже на несколько семей со своим бассейном и садом, благоухающим цветущими розами, за которыми тщательно ухаживает садовник. Напротив частного сектора, через шоссе, по линии пляжа расположились многочисленные отели, в том числе и пятизвездочный отель "Хелена", пляжем которого мы пользуемся, арендуя шезлонг и зонтик от солнца, и куда ходим развлекаться по вечерам. Наш отдых действительно "пляжный" - расслабленный, с ежедневным дневным сном, покупкой в изобилии имеющихся здесь фруктов и соков и время от времени неохотным шоппингом и неспешными поездками на экскурсии. К русским относятся замечательно, болгары в особенности; вообще отдыхающие очень дружелюбны друг к другу, и нет еще разогретой в последнее время ненависти и подозрительности, какой-то особенной всеобщей нервозности и истерии, усугубленной антиковидными мерами.
По вечерам в барах на пляже играет музыка, работают аттракционы, на каждом углу можно выпить вина, пива, сока или колы с тем, чтобы охладиться, слышна многоязычная речь и смех; отдыхающие танцуют. И у всех вокруг, кажется, такое же веселое и умиротворенное настроение, как у нас - все на отдыхе!
Мы часто уходим с набережной по вечерам: выходим из полосы света, проходим в темноте по песку и садимся вблизи самого моря на пустых шезлонгах послушать шум прилива и ощутить живительную ночную прохладу черной воды.
Я люблю море, хотя немного и опасаюсь его - так уж получилось в моей жизни. С самого детства меня безуспешно учил плавать отец, физически очень крепкий человек, занимавшийся плаванием почти профессионально. Как сейчас помню, он рассекал волны стремительным кролем; погружался под воду, плавая брассом или баттерфляем. Однако педагогических способностей у папы не было вообще, и, задавшись целью научить дочь плавать, он постоянно тащил меня на глубину, угрожая бросить там, чтобы я вынуждена была поплыть. А так как в детстве я была очень худой и вода совсем не держала меня, в самый первый раз бросания меня на глубину оказалось, что беспомощное барахтанье никоим образом не помешало мне уйти под воду и чуть не захлебнуться. Больше бросков на глубину не было, отец всегда теперь подстраховывал меня руками, но и одно то, что он все время тащил меня куда-то от берега устрашало меня до последней степени! Своеобразным человеком был мой папа и человеком очень непростой судьбы... Как говорил он сам, его научили плавать чуть не в три года, сбросив с лодки в Казанке. Это было в тридцатые годы, когда цена человеческой жизни стремилась к нулю, но все же я не могу поверить в то, что так могли обойтись с невинным трехлетним ребенком родственники. Впрочем, спросить еще раз об этом мне некого - год назад отца не стало: он ушел в возрасте 90 лет от последствий ковида.
Может быть, в результате его "обучения" все детство и юность снились мне кошмары, связанные с водой: кораблекрушения и гибель людей, наводнения с плавающей по квартире мебелью, а уж сколько раз тонула я сама - не сосчитать! Научила меня плавать лучшая подруга в Звенигороде, когда на небольшой глубине она просто посоветовала набрать воздух в легкие и лечь на воду. В первый раз в жизни вода держала меня! Мне было тогда четырнадцать лет... Я начала понемногу плавать в Москве реке с подругами за городом, но боязнь воды не проходила, и неприятные сны продолжали сниться. И для того чтобы зайти в воду и поплыть, мне всегда нужен был кто-то рядом. Все это продолжалось до совсем зрелого возраста, когда волею судеб в лихих девяностых мы оказались за границей, в небольшом университетском городке. Дочки ходили в школу, муж работал, а я от нечего делать начала чуть не каждый день ходить в бассейн при университете, чтобы хоть как-то подвигаться. Под музыку я плавала брассом вдоль дорожки бесчисленное количество раз, а когда вдруг уставала, всегда можно было схватиться за пластиковый ограничитель. К моему удивлению, через некоторое время я могла так проплавать весь отведенный час почти без отдыха.
А потом приснился мне удивительный сон: я увидела во сне жаркий летний день, любимую Москву и Москву реку, увидела себя, мощно плывущую, обогнавшую идущую по реке баржу и доплывшую до противоположного берега. Течение помогало мне плыть, и когда я обернулось, я не увидела того места, откуда начался мой заплыв - оно скрылось за изгибом реки. Лишь ослепительно блестела на солнце река и медленно мимо меня проплывала баржа... И тогда, торжествуя, я вскинула вверх правую руку и заорала на английском: "Done!" И с этого момента кошмары, связанные с водой, перестали мне сниться.
Теперь я чувствовала себя покорительницей морской стихии, и каждый раз, когда выдавался случай заплыть подальше, я его не упускала. Плавала я все же отвратительно, и первая же волна накрывала меня с головой и грозила потопить, но у меня появилась страсть заплыть настолько далеко, чтобы потерять из виду берег, и лишь тогда уставшей победительницей вернуться обратно. Мои домашние терпеть не могли это мое новое хобби, я всегда их пугала. Как сейчас помню, однажды на отдыхе я в свое удовольствие заплыла очень далеко, оставив дочек на берегу, и вволю насладилась чистотой воды, голубизной неба и покоем, разлитым вокруг... как вдруг взгляд мой привлекли какие-то маячащие на горизонте фигурки с чем-то белым. Мне стало интересно, кто же так беспрестанно мечется по берегу, и я повернула назад. Подплыв поближе, я увидела, что это мои взбудораженные девочки, которые нашли какие-то белые платки и отчаянно ими махали, стараясь привлечь мое внимание. Ох, и ругались они на меня, когда я вышла на берег!
Здесь, на Солнечном берегу, я тоже не могла отказаться от своего хобби, но теперь уже предпочитала не пугать никого из родни. Как-то раз, уложив дочек на дневной сон, я тайком вышла из дома и пошла на пляж. День был какой-то тусклый и мутный, солнце светило как сквозь пелену непробиваемого серого тумана; было уже часов пять, и любители позагорать разошлись - народу на нашем пляже никого не было. Море лежало передо мной как большая сонная лужа, жара спала. Ни малейшего ветерка, ни малейшей зыби на поверхности воды... Идеальные условия для моего заплыва! Я зашла в воду и начала заплывать. Я плыла без остановок прямо в открытое море, и еще совершенно недалеко заплыла, вот только-только миновала буйки, установленные на Хелене. Я даже не успела оглянуться на берег, потому что была совсем недалеко, намереваясь еще плыть и плыть, как вдруг ощутила себя в каком-то отвратительно склизком месиве вместо воды! От неожиданности возглас ужаса вырвался у меня: "Аааа!"
И в тот же миг крупная фигура отделилась от берега и, рассекая воду стремительным кролем, поплыла прямо ко мне. Один миг - и незнакомый мужчина оказался рядом.
- Испугалась, дэвушка? - спросил он с небольшим акцентом.
- Да! А почему сразу по-русски? - успокоившись, спросила я.
- Только русские плавают за ограничения, немцы или англичане никогда этого не делают. Поплыли потихоньку к берегу!
Несмотря на мое сильное желание сплавать подальше, мне все же пришлось вернуться. Слишком ярким было воспоминание о встрече с группой медуз. Выйдя на берег, мы разговорились с моим спасителем.
- Христо,- представился он.
- Анна, - назвала и я свое имя.
На берегу между нами завязался непринужденный разговор. Как оказалось, Христо спас меня от возможного неприятного происшествия вдали от берега не только по своему желанию: уже второй год он работал несменным спасетелем на пляже Хелены. Он работал по контракту с мая по октябрь каждый день с 6 утра до 6 вечера, и на его пляже и близ него не было за эти два года ни одного случая, чтобы люди тонули. Точнее, были, но уже в ночное и вечернее время, а не во время его дежурства. В отличие от спасателей на других пляжах, работал он без напарника, никто его не подменял. Жил Христо в соседнем Несебре – живописнейшем старинном городе, занеснном в список памятников культуры, охраняемых ЮНЕСКО. Несебр располагался в нескольких километрах от Солнечного берега, и каждый день Христо приезжал на свое дежурство на автобусе.
Рассказала немного о себе и я: о том, что работаю преподавателем английского языка, живу в Москве, отдыхаю здесь с дочками одна, потому что муж находится на научной конференции в Греции. Отдыхаю здесь уже второй год и мне очень нравится.
- Приходите завтра на пляж, увидимся, - на прощанье сказал мне Христо.
- Так ведь вы будете на дежурстве?
- Это ничего, я на хорошем счету и могу себе позволить поговорить с знакомой, - улыбнулся он.
Вечером в это день мы долго гуляли с дочками по набережной, заходили на разные аттракционы, ели мороженое, а потом долго сидели в темноте на пляже у самой воды, устав от шумной толпы и веселых развлечений. Вернулись на виллу поздно и не сразу легли спать – ведь на утро не было запланировано никаких дел и не надо было рано вставать. На следующий день на море собрались очень поздно, часов в двенадцать. Мы устроились на пляже и я пошла было арендовать зонтик от солнца, так как было уже нестерпимо жарко, как вдруг увидела, что кто-то у самой воды машет мне рукой. Это был Христо. Он предложил нам всем расположиться под его зонтиком вблизи моря, и устоять от его предложения я не смогла. Мы неплохо общались накануне, и этот человек меня заинтересовал, так как в совершенстве говорил на нескольких языках и был отличным собеседником. Расположившись под его зонтиком, к моему удивлению, мои дочки тут же почуствовали себя комфортно с незнакомым для них человеком и назвали свои имена. Мы все пошли купаться, и только Христо остался на берегу – купаться на дежурстве ему было не положено. День пролетел незаметно, и с пляжа мы засобирались на обед примерно в половине пятого, когда жара уже немного спадала.
- Приходите назад после шести сюда же, я буду вас ждать, - предложил Христо. – Я покажу вам те места, в которых вы еще не были.
Я согласилась на его предложение, потому что к нашему недельному пребыванию на Солнечном берегу мы, похоже, обошли уже все вечерние развлечения.
Вечером Христо повел нас всех в самый дальний конец набережной, где была комната смеха, в которой мы еще не побывали, а потом мои дочки с огромным удовольствием посетили дом привидений, откуда вышли под большим впечатлением от увиденного, - мы же с Христо в это время ждали их снаружи, сидя в открытом кафе, где взяля себе по кружке пива. Мне показалось, что он получал такое же удовольствие от общения с нами, как и мы от его компании.
В заключение вечера Христо привел нас в увитый плющом бар, находящийся в каком-то загадочном подвальном помещении, где играли на фортепьяно и баяне. Христо что-то сказал администратору бара о нас, а сам вышел: «Я подожду вас снаружи». И вдруг администратор обратился к немногочисленным собравшимся, сидящим за столиками в полумраке: “We’ve got Russian guests here tonight. We’ll sing Russian songs”. Присутствовавшие не возражали. И тогда задорно зазвучала под фортепиано наша русская «Катюша», а сразу за ней еще одна песня, пробравшая меня до слез: «Стоит над горою Алеша, в Болгарии русский солдат». Нам принесли по бокалу вина, и я выпила свой бокал и, не разрешив пить младшей дочери, выпила также и ее. После этих двух песен собравшиеся в баре заскучали и некоторые из них ушли. Может быть, это были немцы. Я почувствовала себя не в своей тарелке, да и заведение это было явно не для детей. Зазвучала еще одна песня на русском языке, разудалая «Дорогой длинною», и я твердо решила уйти из этогобара. Дослушав песню, мы ушли, поблагодарив хозяина. Христо ждал нас наверху, сидя под каким-то деревом:
- Понравилось?
- Да. Но я не ожидала, что они будут петь по-русски.
- А почему так быстро ушла?
- Там душно, да и это бар не для детей.
Вечер наш заканчивался, и мы медленно шли по направлению к нашей вилле. Христо нас провожал.
- Приходи завтра на пляж, Анна.
- Конечно, приду. Увидимся.
Христо явно начал ухаживать за мной, и мне это льстило. А кроме того, в отличие от своих детей, здесь, в Болгарии у меня не было никакой компании, не с кем было даже парой слов перекинуться. А Христо был отличным собеседником. С ним можно было спокойно говорить то по-русски, то по-английски; он читал по памяти русские стихи и цитировал всем известных героев комедий Гайдая, иногда даже пел. Он был моряком, и всю свою жизнь провел, плавая на торговых судах по всему миру. «Где я только не был!» - с гордостью говорил он. – «Легче сказать, где я действительно не был. Я был почти везде. А каких только приключений не было со мной! Я даже сидел в тюрьме».
- Расскажи, как это было? – просила я.
И тогда он, с опаской покосившись на меня, отнекивался:
- Нет, про это я лучше тебе не буду рассказывать.
- А где это было?
- В Турции. Ты не подумай плохого про меня. Просто молодые ребята с нашего судна выпили и подрались с турками на берегу, ну а я был их постарше и за них заступился. И в этот самый момент появилась полиция, и всех нас посадили в каталажку. Так и оказался в тюрьме у турков, они шуток не понимают. Нет, Анна, не хочу вспоминать и рассказывать тебе об этом. Потом все закончилось хорошо.
- Как же, Христо, ты всю время проплавал, а была у тебя семья?
- Я рано женился, но семейная жизнь моя не сложилась, потому что у нас с женой были разные интересы: ей хотелось быть рядом со своими родителями, заниматься садом и огородом, а меня тянуло в море. После войны мир был открыт, люди дружелюбно относитись друг к другу, оживилась торговля. Я хотел посмотреть мир, и мне это удалось. Дочка выросла без меня. Это очень плохо, когда ты возвращаешься из плаванья, а ребенок тебя не узнает и спрашивает: а это кто? Жена устала меня постоянно ждать и нашла мужчину, который все время мог находиться возле нее. Я оставил ей дом, в котором мы начинали жить. Мне ведь ничего не было надо – я по большей части был в море.
- Эй, моряк, ты слишком долго плавал, - пропел Христо, a потом задумчиво произнес: - Да нет, не долго я плавал. Нормально…
Я верила Христо и его историям. Он производил впечатление разумного, умеющего держать себя в руках и обладающего чувством справедливости человека.
- Так ты больше и не женился?
- Нет, почему. Я женился, когда уже перестал плавать и купил себе квартиру в Варне. Ты не была в Варне?
- Нет, пока не была. Может быть, сьездим когда-нибудь. Но в этом году очень жарко.
- Поезжай. Я сьездил бы с тобой, но у меня работа, не смогу. Вторая жена у меня была русской. Она переехала ко мне из России. Познакомились мы с ней, когда она отдыхала в Болгарии. Мы хорошо с ней жили. Но пять лет назад она умерла от рака. Но об этом мне лучше не вспоминать. Знаешь, я долго не мог вообще смотреть на женщин, не было никакого желания. А потом я решил для себя, что вообще уеду из Болгарии к дочери. Я говорил тебе, что моя дочь вышла замуж за англичанина? Кстати, ее тоже зовут Анна. У нее два сына, она живет там в небольшом городке. Больше у меня нет никого из родни. Я уже ездил туда к ней в гости. Мне понравилось. В Англии гораздо больше перспектив, чем здесь, в Болгарии. Вот только я решил найти себе женщину и поэтому устроился в Хелену спасателем. Но проку мало, мне не нравятся ни немки, ни англичанки. А понравилась ты, русская, – значит, это моя судьба. У нас с тобой не будет проблем в Англии, ты прекрасно знаешь язык, мы с тобой там не пропадем. Я уже продал здесь все, продал квартиру в Варне и снимаю бунгало в Несебре. У меня есть только то, что на мне, - смеясь, говорил Христо, показывая на свою розовую тенниску и красные шорты. – А еще я очень давно не был в России. Я с удовольствием приеду туда к тебе…
Мне было удивительно, как у Христо было все по плану. Он был, конечно, совершенно западным человеком. Да и внешне несомненно походил на западного мужчину средних лет: атлетическая фигура, бронзовый загар, аккуратно подстриженные серебристые волосы, белоснежные ровные зубы и глаза такой незамутненной чистоты, какая бывает только у детей или у людей, вся жизнь которых прошла в чистых морских просторах. В моем представлении он был неразрывно связан с морем, и была у меня мысль когда-нибудь сплавать с ним подальше, как я любила, чтобы потерялся из виду берег, и были бы вокруг только вода и небо, залитые ослепительными лучами болгарского солнца… Но когда я сказала ему об этом своем желании, он сухо пресек меня: «Анна, а ведь ты очень плохо плаваешь. Ты просто держишься на воде, а не плывешь. Никогда - ни со мной, ни с кем-то еще, ни одна – не плавай далеко. Не надо!» И мне пришлось ему это пообещать. Его авторитет был бесспорным для меня, когда речь шла о взаимоотношении с морской стихией. Да и могло ли быть иначе?
Часто он, сидя на своем посту и что-то напевая, пристально вглядывался в морскую даль, и чувствовалось, что иные горизонты открываются перед его взором, другие веют ветра и другие, сокрушительные волны на необьятных морских просторах ему представляются. В такие моменты он был молчалив, а все мы затихали.
Наша колоритная группа: я с детьми и Христо - привлекала всеобщее внимание как на пляже, так и среди местных.
- Когда приедет ваш муж? – недовольно спрашивала меня наша хозяйка, которой, видимо, уже донесли о нашей дружбе с Христо. – Я все ему расскажу, будьте уверены!
Муж, с которым у меня, кстати, уже тогда были проблемы, писал, что с конференции вернется сразу в Москву и встретит нас там. Складывалось так, что ничто не препятствовало нашей романтической дружбе с Христо.
На пляже Хелены, сидя под зонтиком Христо, мы общались по-русски – Христо не хотел, чтобы окружающие нас англичане понимали нашу речь, так как он все-таки был на работе. Отдыхающие Хелены диву давались на нас, не понимая, почему какая-то русская каждый день с утра до вечера сидит со спасателем под его зонтиком, угощая его соком и мороженым, а он поет ей песни, читает стихи, шутит с ней, играет в карты с ее детьми. Прямо за зонтиком Христо имела обыкновение располагаться колоритная норвежка, женщина лет пятидесяти и обладавшая формами исключительной пышности, по-видимому, имевшая виды на нашего приятеля. Она-то и не выдержала однажды и спросила у меня в присутствии Христо: «Are you married, guys?» На что я, не растерявшись, тут же ей ответила: “He hesitates, because I’ve got too many children”.
Христо был звездой пляжа и несомненным красавцем: атлетическая фигура, рост под два метра, бронзовый загар , белоснежная улыбка. Его не портили даже коротко подстриженные и немного взъерошенные cедые волосы, а глаза были такой небесно-чистой пронзительной голубизны, которая бывает только у детей. И правда можно было влюбиться! Легко, непринужденно и чрезвычайно интересно было мне с Христо. Подкупал его азарт, непредсказуемость, склонность к авантюрам и романтизм – чего и во мне было через край, если бы не сдерживало меня присутствие дочерей. Была у этого человека какая-то особая харизма, он был личностью популярной.
Иногда, когда мы приходили к Христо на пляж по вечерам, мы заставали его в обществе болгарских пенсионеров. Неважно одетые и чем-то недовольные, они, с ажиотажем размахивая руками, что-то с ним обсуждали. В целом все они представляли собой довольно многочисленную группу, резко контрастирующую с другими посетителями пляжа, да и самой обстановкой пятизвездочного отеля, а один из приходивших пообщться с Христо вообще был инвалидом, сидящим в кресле-каталке. Едва завидев нас, Христо обычно заканчивал разговор с ними и шел к нам. Видимо, все они были ровесниками Христо, но контраст был разительным.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ