Вспоминаю общее неверие в меня. Теперь, имея большой стаж труда и общения, понимаю со страхом, на каком краю отчаяния находился я в детстве и юности, на какие тонкие ростки наступали взрослые, применяя суровую аргументацию. Мне было два года от роду, когда на вопрос: «Кем ты будешь, когда вырастешь?» - я ответил: «Писателем». Просто слова такого от столь маленького человечка взрослый не ожидал. Я тоже вряд ли понимал, что оно значит, но кое-как произнёс. Позже появилась вторая избранная профессия – водитель троллейбуса. Потом я полюбил слово «напарник» и бодро отвечал, что вырасту напарником. Это была формальная отговорка, поскольку слово «писатель» вызывало ухмылку или нежелание воспринять меня всерьёз. Итак, публично, я избрал карьеру напарника. А настоящее дело вызревало во мне, и детское окружение ни капельки не сомневалось в моём писательстве, поскольку я развлекал свою аудиторию литературными импровизациями. В кругу родственников о своей первой творческой деятельности я помалкивал. Да и не до меня им было: трудно жили, не легче нынешнего.
И верили всякой чепухе: тогда опасно было в чепуху не верить. Карлу Марксу верили, а в собственного ребёнка не верили. Когда я спрашивал о смерти - вправду ли она обязательная, неизбежная? - мне отвечали: правда, но... когда я вырасту, наука откроет бессмертие. Разве не чудаки?! В науку верили, а в сына не верили.
Я горячо сочувствую тем, кому в детстве и юности тоже никто не верил. Они, маленькие, нежные, предвидели, куда им идти, но опытные люди их отговаривали. Некоторых это неверие сломило, обескуражило. А вы не верьте тем, кто не верит вам. Видите свет впереди – идите к нему, даже если никто больше не видит. Будут звать – не останавливайтесь. Будут стращать – не пугайтесь. Жизнь – это сказка.
С ходом лет, с накоплением усталости вера в сказку бледнеет. Надо спрятать её в глубину сердца – от холодного ветра эпохи, от всеобщего неверия и насмешек. Внутри сердца вера под защитой, там свет её не погаснет.