«Туманный Альбион укутал нас туманом», – грустно усмехнулся граф.
Туман, как живое существо, заполз в дом, и ни жарко натопленный камин, ни горящие весь день свечи не разгоняли его. Приписывать размазанные очертания стульев и бюро из красного дерева, выполненных знаменитым Томасом Чиппендейлом, туману или винить собственное слабое зрение? Семён Романович предпочитал первый вариант, хотя в глубине души подозревал правду.
На стенах комнаты, в которую мы заглянули, панели светлого дерева, на потолке лепнина, имитирующая римский стиль. Мебель кажется невесомой, почти воздушной. Это потому, что спинки стульев прорезаны сквозной резьбой, словно обёрнуты лентой из красного дерева. Изогнутые ножки стола, бюро украшены резным орнаментом в верхней части и заканчиваются львиной лапой, сжимающей шар. Хозяину особняка виделся символизм в работах знаменитого краснодеревщика: витая в облаках, твёрдо стоять на земле…
– Ваша светлость, мистер Уильям Кейв-старший просит его принять.
Семён Романович отвлёкся от созерцания огня в камине, смерил взглядом вошедшего слугу. Старик Прохор, сопровождавший графа ещё в русско-турецкую войну, и с тех пор неотступно следовавший за ним, преставился на Рождество. Прошку прислала из России сестра: поди-ка найди в Альбионе слугу, разговаривающего по-русски. Освоился Прошка быстро: вместо кафтана – сюртук, портки сменил на обтягивающие панталоны, того и гляди, лопнут в неприличном месте, а в пенсах и шиллингах разбирается, словно в родных гривенниках с полушками. Из английского – только «god damn»** освоил, но как красноречив…
«Занятно, кстати, сколько он получил от этого мистера Кейва-старшего: шиллинг, пять?»
«Годдэм, что же молчит барин?»
– Прикажете пригласить, ваша светлость?
Изогнулся в поклоне, отставив попу, точно ножка чиппендейловской мебели.
«Вероятно, всё-таки пять. Ради шиллинга так не старался бы…»
Мистер Кейв-старший, на вид лет тридцати, не более, в отлично сшитом сером фраке, ярком розовом жилете, умело повязанном белоснежном шейном платке (всем этим он покорил сердце Прошки) казался бы беспечным щеголем, если б не озабоченное выражение маленьких прищуренных глаз. К тому же, привычка покусывать тонкие губы, когда разговор становился неприятным, выдавала: посетитель ещё не достиг высот истинного дендизма.
– Я представляю «Gentleman’s Magazine». У меня к вам, граф, вопросы деликатного свойства.
– Вот как… «Журнал джентльменов». Деликатные вопросы лучше обсуждать на французском языке, не возражаете?
Хозяин догадывался, что французский посетителя, как, впрочем, всех жителей этой страны, убежденных в несокрушимости собственного превосходства, оставляет желать лучшего, но в беседе, как в дуэльном поединке, право выбора оружия – за тем, кому бросили вызов.
– Приближается двадцатая годовщина роковой даты для вашей страны, – мистер Кейв-старший фыркнул, умилившись столь сложной собственной фразе.
Семён Романович глянул на незваного гостя с долей интереса: «Неужели «джентльменов» интересует убийство императора в чужой стране, да ещё произошедшее два десятка лет назад? Приелись собственные монархи?» Учтиво склонил голову, не отрицая и не подтверждая наличие роковой даты.
– Наших читателей интересует участие в этом событии лорда Уитворта и графини, – незваный гость замялся, покусал губы, с трудом выговорил, – ДжербетсОвой.
– Да?
«Упрямится старикан, набивает себе цену. Ладно, попробуем приоткрыть карты»
– В определённых кругах поговаривают о том, что покушение на вашего императора Павла не обошлось без вложения денег добропорядочных англичан.
«Красиво получилось», – Кейв-старший опять удовлетворённо фыркнул и с удовольствием шмыгнул носом.
– Неужели? Мне искренне жаль, если определённые круги тратят время на обсуждение подобных вопросов.
– Но, граф, вы были чрезвычайным и полномочным российским послом.
«Старику должно польстить, что я готовился к разговору».
– Это не могло пройти мимо вас.
«Мимо меня ничего не проходило. У хорошего посла везде уши да глаза есть. Не только шифровальные депеши Уитворта, в которых он восхвалял императора Павла, но и приписки, сделанные невидимыми чернилами, секретом не были. Участие в заговоре и вице-канцлера Панина, и братьев Зубовых, и Петра Алексеевича Палена, человека, который как никто был близок к императору – сомнения не вызывало. Что касается посла Уитворта… По большому счёту шло дипломатическое сражение между Бонапартом и премьер-министром Англии Питтом-младшим: управляемая Павлом, Россия, как союзник Франции, приняла бы участие в войне с Альбионом, а если Павел скоропостижно скончается, Россия объединится с Англией против Франции… такие вот были ставки в ту ночь.»
В затянувшейся паузе Кейв-старший с тоской рассматривал висящий над камином портрет молодой дамы с добрыми серыми глазами, маленьким крепко сжатым ртом и нарумяненными щеками: «Есть в этих русских женщинах своеобразная прелесть».
– Портрет жены, – пояснил хозяин, проследив за взглядом гостя. – Написан русским художником Левицким в 1783 году, за год до того, как Катя, светлая память ей, скончалась от чахотки. А рядом – я с детьми, Мишелем и Катенькой. Боюсь, не узнать уже…
«Лукавит, – подумал собеседник. – Даже в таком возрасте он красив. И синий фрак ему к лицу, и даже эти смешные кюлоты до колен, которые уже давно никто не носит. А шёлковая орденская голубая лента через плечо и серебряная звезда о восьми лучах чего стоят… Интересно, как называется это русский орден».
– Орден Святого апостола Андрея Первозванного.
Ответ на невысказанный вопрос удивил гостя.
– Был награждён им в 1797 году, в правлении государя, о котором ведёте речь.
– Известно: ваш император был душевно болен…
Бывший посол российский усмехнулся: «О да, Уитворт писал своими тайными чернилами о российском императоре: «сумасшедший». Но Павел, как и отец его, был Романов, а я им присягал. На ордене написано: «За веру и верность».
– Вам виднее. Англичанам приходилось сталкиваться с душевными болезнями монархов. Кто-то из них умер в результате заговора?
Мистер Кейв-старший терял лоск, кусал губы, но не хотел сдаваться:
– God damn! Однако графиня ДжербетсОва…
«Вот если кто и был сумасшедшим в этой истории, то именно графиня Ольга Александровна Жеребцова, сестра Зубовых, – Семён Романович невольно улыбнулся. – Красавица, глаз не оторвать, все мужчины у её ног, а влюбилась в этого сухаря, посла английского. Он-то, конечно, тоже неплох был в молодые годы, но расчётлив, скуп. Что она, авантюристка по натуре, могла найти в нём… Какие там «деньги добропорядочных англичан», боже мой. Ольга в десятки раз была богаче его: кормила, поила, одевала. Русские женщины, когда полюбят, они такие… Не ожидала, что Уитворт предпочтёт ей, красавице, английскую воблу-герцогиню, с тринадцатью тысячами фунтов годового дохода. Ольга тогда рассвирепела, потребовала, чтобы я представил её королевскому двору. Совершенно не брала в расчёт, что чопорные британцы не примут подобного свободомыслия: замужняя дама высшего света, не скрываясь, сознаётся в любовной связи и преследует любовника, женившегося на другой… Я, конечно, вежливо отказал, да она и без моих услуг обошлась. Такие женщины, исполняя намеченное, идут напролом к цели.»
Граф не удержался от усмешки, наблюдая, как ёрзает на стуле Кейв-старший.
«Интересно, почему он «старший»? Вроде ещё молод для подобного титула. Как им всем нравится разоблачать «тайны дворцов»… Можно подумать, сами отличаются строгостью нравов. Ольга Александровна, помнится, родила тогда мальчика. Поговаривали, что назло Уитворту от самого принца Уэльского. Сколько сейчас мальчику? Лет пятнадцать-шестнадцать, наверное. Если пошёл характером в маму, будут ещё проблемы у Туманного Альбиона».
Семён Романович поднялся:
– Прошу простить. Беседа наша была любопытна, но меня ждут дела. Если не возражаете, только один встречный вопрос: почему вы «старший?»
Посетитель неуверенно прикоснулся к шейному платку, помолчал, наконец улыбнулся:
– Хочется надеяться: оставлю своё дело младшему***.
– Вот как? Сколько же ему сейчас?
– Восемь месяцев, – по-детски шмыгнул носом.
– Журналистика, как и дипломатия – неблагодарное поприще.
Мужчины встретились глазами и неожиданно почувствовали симпатию друг к другу.
* прошедшее завершённое время
** черт побери
*** журнал просуществовал до 1914 года