Вотум недоверия.
Время медленно тянулось к обеду. Очередь в магазине так же неспешно продвигалась к прилавку, перемалывая скудные деревенские новости. Посетители, купившие товар, тоже не спешили покидать просторную площадь перед прилавком. Где ещё можно так свободно почесать языки – как ни в магазине. Продавщице Нинке этот умеренный шум никак не мешал, она и сама не прочь была поболтать с односельчанами
/ Судя по данной обстановке, - уважаемый читатель, - тебе должно быть стало сразу понятно, что речь идёт о том времени, когда ещё народ стоял за товарами в очереди, не пугаясь их стоимости, то есть при социализме. /
Вдруг дверь в магазин стремительно распахнулась, заскрипев металлическими пружинами, и впихнула внутрь бабку Елизавету Кузьминичну, вместо фамилии у неё в селе существовала кличка «Сарафанное радио». Ещё, она была знаменита тем, что произносила слова, используя старинный, деревенский лексикон.
- Слыхали! - вылупив глаза, видимо от недостатка воздуха, зашипела возбуждённо старуха, - к нам на курятник, / так в деревне называли довольно крупную птицефабрику /, нового дирехтура назначили!
Покупатели, словно по команде, одновременно повернули головы в её сторону и так же как бабка широко вытаращили глаза, выдохнув почти в один голос:
- Как, нового? Этот – то всего год отсидел, его – то куда?
- Его – то, - несколько успокоившись, резонно доложила бабка, - а его –то, к чёртовой матери, в шею выгнали. Нажралси пьяный, припёрси у райком, и давай там, на сибе рубахи рвать, - бабка Кузьминична не зря носила такую кличку. Её дочь Людмила работала на птицефабрике в диспетчерской, и знала всё, не только в деревне, но и во всём районе. Стоило только услышать какую – то малость, как эта малость обрастала тут же, в устах Людмилы, добавленными уточнениями и перерастала в довольно крупный ком новостей. А доработанная Кузьминичной, становилась глобальной деревенской новостью.
- А чевой – то он, дурень, в райком попёрся, - задал кто – то резонный вопрос.
- Дык ить, работать не хочить, - тут же поспешила бабка с ответом, - рвёт на сибе рубахи и кричит: «Верните меня обратно в исполком», - вся деревня знала, что Василий Филимонович в директора действительно попал из Облисполкома, по сокращению кадров, как судачили в деревне, он был восьмым заместителем председателя. Одного этого факта оказалось достаточно, чтобы уверовать в принесённую Кузьминичной новость.
- Но ето ни главное, - перейдя почти на шёпот, заговорщицки продолжала старуха, - назначенный новый дирехтур, из райкома, злой говорят, как собака!
- Откуда же это известно? - тут же последовал вопрос, - ещё человека не видели, а уже клевету на него распространяете.
- Погоди, узнаешь, - угрожающе зашипела старуха, - он до райкома на другой птицехабрике работал заместителем дирехтура, говорят, чуть не застрелил наёмного армяна, в кабинете у себе.
- О господи! – простонал кто-то, - за что нам такая кара на голову?
Со всех сторон послышались вздохи и тревожные перешёптывания.
- Да подождите стонать, - произнёс более разумный покупатель, - поживём, увидим. Нагнала вам дури «Сарафанное радио», а вы и уши развесили!