Венчание в наше время привычно, но такой обряд, как у нас, вряд ли у кого был. Можно сказать, что приключилась история... с географией. Но по порядку. В Эйлат любят приезжать аквалангисты: не только поплавать, но и полюбоваться местной достопримечательностью – коралловым рифом. Мы тоже решили попробовать и то, и другое. Причём, оба в первый раз. Я Ире давно обещал, наконец, получилось.
В глубине стайки разноцветных рыб, больших и маленьких, перемешиваются, словно танцуют, не мешая друг другу. Мир и спокойствие – идиллия. Погрузились в неё, и в тёплую воду. Держимся за руки. Красота, не напрасно место рекламируют, забываешь абсолютно всё. Простые вещи, если к ним относиться с любовью, открывают свои тайны. Показываю, залюбовавшись, наверх, где пламенем костра, словно в камине у нас на даче, колышется стайка рыб. Она вместо этого смотрит вниз и всеми силами пытается меня отодвинуть. Недовольный, перевожу взгляд. Прямо под ней (а было – подо мной), на желтоватом песке разбросаны по кругу, диаметром метра полтора, голубые пятна. Замечаю, что между ними торчат широко расставленные глаза. Кажется, в них нет дружелюбия. Дальше угадывается длинный хвост ската. Вот почему Ира меня отталкивала, отталкивала и... подставилась сама. Какой я раззява (предупреждали же!). Если быстро опущусь ниже, могу задеть рыбину, и не известно, кого она стукнет (тоже говорили: никаких резких движений – были несчастные случаи, даже трагические – Стив Ирвин). На секунды застыли оба и, соответственно... продолжаем медленно опускаться прямо на него, ей – ближе. Гребу одной рукой, другой стараюсь оттолкнуть Иру от опасного места, но она меня не оставляет. Ластами двигать резко боюсь, стараюсь поднять её хоть немного повыше себя ...Удалось – хвост её уже не достанет, ничего, что от меня до ската считанные сантиметры. Не хватает воздуха, – само собой задержалось дыхание, это даже к лучшему, – пузыри лишний раз не привлекут внимание.
Решаюсь включить ноги, иначе будет поздно, – наступлю. Изловчился и не знаю как, но получилось, не в смысле – наступить, скат остался лежать на месте. Выпускаю остатки воздуха вместе со страхом за Иру, и якобы спокойно всплываем.
Под водой радовались солнцу, теперь от него прячемся в ресторанчике. Никак не отойдём от обещанного рекламой удовольствия.
– Не заказать ли печень ската? – прячу за чёрный юмор своё ротозейство.
– Виноват не он.
Услышав русскую речь, к нам подходит моложавый мужчина в странной одежде: «Можно?». На вопросительный взгляд отвечает: «Иерей, почему не в полной «форме» – жарко». Продолжили откровенный разговор, какой бывает в поезде с незнакомыми людьми. Необычная история. Пятый курс исторического факультета университета. Наркотики не первый год, родители затаскали по врачам, отчаялись все, ушёл из дома, из университета. Сам почувствовал: всё – конец. Встретил в компании мужика намного старше. Удивил чем-то светлым. Уговорил сходить к нему, оказалось, что... в церковь. В итоге бросил наркотики, окончил семинарию, получил приход в Московской области. Решил отблагодарить святые места и заодно наверстать историю. «Дистанция от понимания до исправления бывает непреодолимой, – ставит точку Ира. – Прав, по сути, Распе с бароном Мюнхгаузеном, – только сам можешь себя вытащить. Если есть за что уцепиться. У барона символично – за волосы, у вас – за веру».
– Меня от пьянства, похожий порок, спасла… Ира, перебивает: «Любовь, а вот у его полного тёзки, шахматиста, – цугцванг, запутался в соблазнительной сети рюмочных в Питере, там и остался».
– Жалко его, на самом деле, невозможно даже представить, что может сделать пьянка... и любовь. Расскажу.
Академгородок, ещё СССР, поздний вечер, в институте готовимся с Сергеем к командировке, как всегда, в последний день. Сегодня у него день рождения, а я недавно пришёл. Собираем бумаги. Открываю сейф, на первом месте бутылка коньяка, не по значению, конечно, – по «местостоянию». Там немного. Выпить позволяем, если видишь, что успеваем, работа всё-таки на первом месте. Посмотрели – успеваем, первый тост – за Сергея. Бутылка закончилась, документы остались. Звоню приятелю в вычислительный центр. – Минут через пять поднимусь. У них конец смены, а то, что выпить, не кончается – запрещено по технике безопасности.
Гулкие шаги в коридоре, Сергея находит вернувшаяся улыбка, он в такт звякает рюмками и наслаждается, пока – звуком. Шаги ближе – рюмки громче. Распахивается дверь и впускает замдиректора. Мы ржём.
– Репетируете банкет по завершению квартала?
Поворачивается ко мне:
– Зашёл узнать про демонстрацию, наверное, первой в стране интеллектуальной системы. Ты ведь оттуда?
– На удивление всё работало: задача, правда, простая, учёт кадров, но эффект впечатляющий. (В то время ещё не было персональных компьютеров. Чтобы получить информацию из вычислительной машины, нужно было написать программу. И вот, наконец-то, разработали систему, обеспечивающую возможность поговорить с ней на русском языке.) Сбоев не было, вопрос – ответ, вопрос – ответ. Каждый спросивший непременно похвалит. Восторженными отзывами разработчики недовольны: собрались выслушать критику, а не витать в облаках, – напомнили анекдот. Летят двое на воздушном шаре в незнакомой местности, радуются увиденному. Вдруг туман, всё заволокло. Куда несёт – неизвестно, испугались. Опустились ниже, увидели мужика, кричат с надеждой: «Где мы?..» Тот складывает руки рупором: «На воздушном шаре». Опустить восторги на землю сумел понимающий алгоритмы обработки вопросом к компьютеру: «Сколько на вычислительном центре котов?» Все затихли. Получили ответ: «один» и общий смех. Дело в том, что у них сотрудник в руководстве института с фамилией «Котов».
Появляется приятель с бутылкой. Смеёмся все.
Утро. На служебной машине везут в аэропорт, дорога через город. Сергей дремлет. С нами летит сотрудница. Пытаюсь с ней разговаривать. Недовольна:
– Вас на борт не пустят.
Сзади слышим низколетящий самолёт.
– Мы что, пассажиры. Видишь, как они сами летают, – точно с похмелья.
Разбуженный Сергей открывает глаз: «Кто?» – «Кто, кто – пилоты».
Угрожающий рёв опускается и догоняет машину, он всё ближе и ближе. Мы инстинктивно пригибаемся. Улица делает крутой поворот, машина уходит, а самолёт летит прямо, и тут же раздаётся сильный взрыв за соседним домом. Мы вздрагиваем и переглядываемся. Вечером звоним в институт. Что называется «попал», действительно – пилоты, точнее – пилот. Была пьянка и любовь, или наоборот – вначале любовь, потом пьянка. У сослуживцев остался один вопрос: надолго ли их хватит? Ответ дало время, причём быстро. Его перевели в техники, жена бросила, мужик вышел из себя и не нашёл ничего лучшего, как угнать самолёт. Покружил, покружил и... врезался в пятиэтажку, в квартиру, куда ушла жена с ребёнком. Там жили её родители.
Хрущёвка оказалась прочной. В конце концов (а это и есть – конец) его дело, но соседи погибли. Жены дома не было. Вечером нам не дали выпить, несмотря на убеждения: если бы пилот напился, он остался бы на земле, сам живой и соседи.
На следующий день небольшой туристический автобус в Петру, от границы, по российским масштабам, это – рядом. В новой стране неизбежно словосочетание «нельзя не». Сейчас оно относится к «посмотреть» одно из семи новых чудес света. Сзади садится вчерашний собеседник, «попутчики по поезду» рассмеялись. Ходим вместе, пригодился его неоконченный диплом про Набатею. Дорогу к храму Аль-Хазне перегородила процессия, сопровождающая молодожёнов на ослах.
– Глядя на вас, можно подумать подумаешь, что тоже недавно поженились.
– Вместе больше двадцати лет.
– Никогда бы не поверил. Завидую... А вы венчались? – Нет.
– Хочу сделать подарок, если согласитесь пройти вверх по такой жаре. Для вас – пустяк. Там очень красивый монастырь, ещё с IV века, правда, давно пустой.
Делаем «пустяк». Почти час горы безразличны к нашему топтанию, через каждую пару сотен ступеней всё меньше и меньше наслаждаемся открывающимся видом на долину и на... историю. Всё чаще останавливаемся. Переходы цветов гор с красным оттенком уже не привлекают. Пьём воду, брызгаю Ире за ворот. Смотрю вверх и вниз: «Не повернуть ли назад?» Отвечает коротким «нет», отдышавшись – дойду. Всё внимание ей – сбился со счёта ступеней, узнали потом: их почти девятьсот. Дошли. Великолепный храм высечен в скале, он высокий – 45 метров.
– Могу уже сказать: сюда мы – не за красотой. Подарок в другом – решил вас обвенчать. Почему-то был уверен, что согласитесь. Икон, правда, нет, только мой крест, получится по-простому, но, когда Бог примет, будет знать – вы вместе.
Ставит нас у алтаря, берёмся за руки, слушаем короткую молитву. Он водружает венец из цветов (вот, оказывается, для чего купили внизу) на меня, затем на Иру. Нелёгкий подъём отнял силы, нечем противиться святости, таинство проникает внутрь. Мы становимся одной плотью. Теперь я отвечаю за неё перед всевышним… и перед собой, а это – самое трудное.
Из повести "Ирина. Признание в любви. Репортаж"
Фото Ирины.