Глава девятнадцатая
Когда ты родился, ты один плакал,
а все вокруг радовались.
Проживи свою жизнь так,
чтобы, когда ты будешь умирать,
все вокруг плакали, а ты один улыбался.
Индийская мудрость
Мокрый липкий снег бил в лобовое стекло машины. Дворники со скрипом отгребали его по сторонам. Наташа стояла в дорожной пробке, образовавшейся из-за очистки снега. Ей нравилось быть одной в салоне машины. Замкнутое пространство, как будто защищало ее от всего. Она только здесь была наедине сама с собой.
Отгуляв обе свадьбы, они с Артемом остались одни. Он один и она одна. Иногда по целому дню не сталкивались в своем большом доме. А встретившись не находили о чем говорить. В нем росла обида, что занятая детьми, она забывала о том, что у них еще могла быть личная жизнь. А она устала от непонимания и давно вошедших в привычку грубости и упреков. И сейчас ей не очень-то хотелось возвращаться домой.
Наконец колонна машин двинулась. В свете фар и белой пелене снега трудно различалась дорога. Проезжая мимо маленькой недостроенной церквушки, Наташа вдруг увидела возле дороги маленького сухонького старичка в черном монашеском одеянии. Мокрый снег буквально сбивал его с ног. Включив поворот, резко затормозила возле него. Дотянувшись до правой двери, приоткрыла ее и крикнула в темноту:
- Вас подвезти?
Старичок поклонившись, заторопился к машине.
- Бог тебе в помощь, дочка, вот спасибо, - поблагодарил, усаживаясь. – Думал до остановки не дойду. Такой ветер, да снег, прямо с ног валит. Но, Бог милостив, видишь, тебя мне послал.
- Да нет. Это он вас мне послал, - сказала Наташа, узнав в старичке того самого священника, которого когда-то пыталась отыскать.
- А он знает, дочка что делает. Это мы думаем, что все случайно в жизни, ан нет! На все воля Божья.
Он снял варежку и смахнул с бороды налипший снег.
- Не правы те, кто с легкостью необычайной, все объяснить готов случайным, - процитировал он. - Так, ты говоришь, искала меня? А я тебя не признал что-то, - произнес он, вглядываясь в ее лицо.
- А вам куда ехать?
- Мне в дом старости. Я навещаю там братьев и сестер. Знаешь, как бывает, жизнь прожили люди и только когда помирать время подходит, Бога познать желают. И я с радостью им в этом помогаю.
- А что значит, Бога познать, батюшка? – спросила Наташа. Вы вот к нам как-то заходили в фирму распечатать что-то. И сыну моему грамоту охранную оставили. Обещали молиться за его благополучие в семейной жизни.
- И что же? Как дела твоего сына? – спросил старичок.
- Развелся. Или вернее жена настояла на разводе.
- Так ты по этому поводу меня искала?
- Да, поэтому. Плохо мне было очень. Ребенок там остался. Внучка. И мать не дает нам с ней видеться. Мне, почему-то, так захотелось тогда поговорить с вами. Думала, может, что подскажете….
Наталья притормозила возле дома старости. Это было как раз недалеко от ее района. По пути.
- Приехали, - сказала она.
- А ты, дочка очень спешишь?
- И, да и нет. Спешу, потому, что муж ждет. А не спешу, потому, что чем позже его увижу, тем мне легче.
- Вот значит как непросто у тебя все. А ты меня спрашиваешь, что значит Бога познать? А то и значит, что знай, ты Бога, Слово его, не случилось бы такого в твоей жизни. Почему к мужу-то не спешишь? Сын у вас взрослый, а значит давно уже живете. А раз давно, значит все, что нажили плохого и хорошего – все пополам. А ведь как у людей бывает - дом построили – общий. А какие отношения построили – так друг на друга валят. А не бывает так, что один виноват.
- А я и не виню его. И себя не виню. Меня никто не учил, как правильно строить отношения с мужем. Да я, наверное, и слушать бы по молодости не стала. Как мои дети сейчас. Считают, что во всем разберутся сами. А когда все уже сложилось, ничего не исправишь.
- Да. Что верно, то верно. С каждым поколением рушатся семейные нравы, дочка. Вот твои родители как ладили меж собою?
- Я без отца росла. С отчимом. Маленькая была, когда отец умер.
- Вот то-то и оно. Мать, видно на себе всю ношу несла, от отчима защищала. Вот это-то ты и усвоила. За все, поди, сама хваталась. А Господь мужа главой семьи определил. А жену в помощницы. Вот оно слово-то Божье для чего человеку дадено. Там все про то сказано, кому и что определено в семье.
А детям не нужно ничего навязывать. Если птица будет нести птенца на своей спине, он не научится летать. Каждый должен свои уроки исполнить. За них и ответ держать. А святая обязанность родителей быть для них достойным примером. Это лучший урок.
А то ведь как бывает? Отец пьет, мать оскорбляет, а то и руки распускает. Кто ж его почитать-то будет и прислушиваться? Вот я сейчас иду к такому. Мать в могилу свел. Вот дети и сдали его в дом старости. Тяжело ему сейчас, потому, что уже ничего не исправишь. Чуть бы раньше, – он горестно вздохнул и, помолчав, продолжил:
- Бог-отец оставил нам Слово свое. И кто соблюдает его, в покое живет и в радости. А кто нет – мыкаются по жизни, как слепые котята. Не ведают, что ценно в жизни. Посмотри, что творится в миру! Власть денег царит. Люди стыд потеряли. Осуждают друг друга. А сказано – в чужом глазу соринку видишь, а у себя бревна не замечаешь. Не умеют ни любить, ни прощать, ни милосердствовать. Матери бросают своих детей, дети сдают родителей в дома старости. Не хотят слышать Слово Отца. Не хотят соблюдать заповеди его. Безотцовщина, – горестно вздохнул он.
- Что же делать, когда чувствуешь что все не так, как хотелось бы?
- А вот это грех большой – уныние. Что делать спрашиваешь? Любить.
Просто любить и прощать. Радоваться всему, что тебе Бог дал. Раз ты задумываешься над жизнью, значит живая у тебя душа. Очищается она. А это трудно. И бывает через скорби. А ты молись и верь. Больше того, что твоя душа способна вынести, Бог не даст. Помни – он твой Отец. И он любит тебя отцовской любовью. Ну, прощай. Ждут меня. Благослови тебя Господь!
Он перекрестил Наташу, вышел из машины и скрылся в пелене снега.
«Как будто его и не было», - подумалось ей. Но все остальное было живой реальностью. Нужно было ехать домой. Она завела двигатель и, скользя по заснеженной дороге, медленно двинулась в сторону дома.
На пороге, докуривая сигарету, стоял Артем.
- Я смотрю, ты не торопишься домой. Да и что тебе здесь делать. У тебя все там, в городе. Мать, дети. Все о ком ты печешься. Вот и оставайся с ними. А я ухожу. Он зашел в дом и тут же вышел с чемоданом в руке.
- Артем…, - Наташа шагнула к нему навстречу, но не нашла слов. На душе была только тоска. Попросить его не делать глупости? А глупости ли это? Если они перестали понимать друг друга, испытывая порой раздражение, граничащее с ненавистью. А нужны ли они друг другу?
Он прошел мимо и, хлопнув калиткой, ушел в темноту улицы. Наташа стояла на пороге дома и мысль о том, чтобы войти туда, где нет его, и никогда уже не будет, острой иглой пронзила сердце.
- Артем! – она выскочила за ворота и, скользя по мокрому снегу, побежала вслед. В темноте ночи увидела огонек сигареты. Артем стоял и смотрел на окна своего дома, прощаясь.
- Артем, я не могу туда идти без тебя. Я не хочу оставаться без тебя…
Она остановилась перед ним.
- Ты уже давно без меня,- ответил он с горечью, - не устраивай театр.
«Ну, вот он и урок», - подумала Наташа. – «Я отказалась от личной жизни, от него, от себя. И Бог решил - значит тебе этого не нужно. Разве это не справедливо?»
- Куда собрался? – тихо спросили она, вытирая с глаз слезы, смешавшиеся с мокрым снегом.
- Да какое тебе дело?! Тебе есть о ком беспокоиться.
- Да, только обо мне, кроме тебя, некому. Я знаю, в чем я виновата. Но и ты не без греха, - она повернулась и медленно пошла обратно.
Минут через пятнадцать открылась дверь и Артем, оставив чемодан в коридоре, вошел в дом.
- Некуда мне идти. А ты и обрадовалась, размечталась! Все брошу, пойду на улицу. Бомжевать. Все построил, наладил, больше не нужен, - ворчал он, раздеваясь. Да ты тут замерзнешь без меня! Ну, кому ты нужна!
А она смотрела на него заплаканными глазами и соглашалась.
- Родной ты мой, - прислонилась к нему, за сколько времени в первый раз, - что же мы наделали?! Но ведь можно же еще что-то изменить?
- Тебя изменить? Безнадежно, - засмеялся он. Я ни во что не верю.
Вот то-то и плохо, - прошептала она, вспомнив старичка-священика, - безотцовщина….
- Что? – не понял он.
- Я тебе потом расскажу, - улыбнулась ему Наташа.