В экспедиции Биологического Института СОАН СССР, как он тогда назывался, или коротко – БИНа, я ездил много лет. Как я, далекий от естественных наук, сугубый «технарь», связался с биологами и биологией – это отдельная история.
Все началось в десятом классе или чуть раньше, когда самые умненькие девочки из нашего класса, а за ними и их подружки стали посещать кружок юных натуралистов при Новосибирском зоопарке. Я посмеивался над ними, говоря в шутку, что они ходят в зоопарк мыть слона. Девочки, однако, не на шутку обижались и серьезно возражали, что это все – неправда, потому что, во-первых: в Новосибирском зоопарке нет слона, во-вторых... Более склонный к точным наукам и, в частности, к логике я, не дослушав, убегал, сообщив предварительно, что этого первого – достаточно.
Самой умненькой была Наташа. Она несколько раз приглашала меня в круг своих новых друзей, но я отшучивался и вежливо отказывался. И все же я сломался, когда получил приглашение вместе с юннатами изучать программирование в математическом кабинете БИНа под руководством тамошних корифеев. Половину помещения кабинета занимала маленькая для того времени ЭВМ «Наири-С», на которой группе из 6 или 7 школьников предстояло научиться программированию. Не прошло и месяца наших еженедельных занятий, как состав группы уменьшился до одного человека, и этим человеком, как можно догадаться, был я. Освоив автокод, я в качестве выпускной работы почти самостоятельно написал и отладил простенькую программку.
В ходе первых компьютерных уроков я перезнакомился с юными и не очень юными биологами, они мне понравились, и я стал посещать их сборища. Был конец 60х, если это кому-нибудь что-нибудь говорит. Как когда-то по Европе бродил призрак коммунизма, так по Стране Советов вяло перемещался призрак призрака свободы.
С первого захода я догадался, что привлекло моих старых и новых знакомых в биологию – не сама эта наука, или, во всяком случае, не только она. Привлекли люди, которые этой наукой занимались, хотя, опять же, не это было в них главным. Главным было то, что люди эти не были похожи на тех взрослых, которых мы знали – ни на наших замученных и запуганных родителей, ни на наших, в массе своей глуповатых, а иногда и подловатых учителей. Люди эти были какие-то особенные. Помимо своей научной специальности, они обладали многочисленными познаниями и талантами: один прекрасно играл на гитаре и пел, великолепно рисовал, другой, не будучи одарённым музыкально, был при этом превосходным рассказчиком и стихотворцем (он-то и руководил юннатским кружком), и так далее. Они читали книги, о которых мы никогда не слыхали, высказывали суждения новые для нас и смелые. Словом – понятно. Замечу еще, что никаких «безобразий», как могли опасаться и действительно опасались многие наши родители, не было – ни курения, ни алкоголя, ни, тем более, наркоты. В обиходе был чай, как правило, индийский, не сладкий и с непривычки очень крепкий – и все.
Понятно, что после окончания школы наших умненьких девочек ждал Биофак Томского университета, хотя поступили не все, а только самые умненькие. Те же, кому не повезло, устроились на работу при БИНе, зоопарке и постепенно вышли замуж за более взрослых биологов, что тоже можно считать неплохим результатом.
Я же подался на Физфак НГУ. Письменные экзамены я сдал блестяще, решив самые сложные задачи, зато на устных меня безжалостно «резали», так что для Физфака мне не хватило ровно одного балла. Хватало на Матфак, куда можно было перейти, и брали всех. Меня – не взяли. «Почему?», – спросил я в приемной комиссии. «Потому, что Вы приехал из Черновцов», – ответили мне. Я тогда не понял, что это означает: «евреев по возможности не берем», и объяснял, что – нет, не из Черновцов, а совсем даже из Новосибирска. Но как только я открывал рот, глаза члена приемной комиссии, до этого живые и осмысленные, стекленели... и я получал тот же по смыслу ответ, но другими словами: «Мы отдаем преимущество детям из рабочих семей». Мои родители работали в парикмахерской. Время в запасе было, и я подался на модный тогда факультет АСУ Новосибирского Электротехнического Института, куда после подготовки к университету поступил играючи, несмотря на бешеный конкурс. (Смешно, но НЭТИ стал-таки университетом – техническим, когда я уже давно его закончил, и я в нем ещё и поработал, и даже пару лет попреподавал).
Так что, сдав вступительные экзамены, я отправился в первую экспедицию, и потом каждое лето хоть месяц да проводил со своими друзьями-биологами «в поле». В экспедиции я впрягался в общую лямку научных и хозяйственных дел, имея при этом счастье участвовать также в охоте, рыбалке и всякой всячине других увлекательных занятий.