Раннее солнце сонно обжигало глаза и я проснулся.
Окоченевшие ноги без вен лениво не попадали в, вывернутые наизнанку, носки.
Шаг с кровати в морозилку, за ночь отвыкших от тепла ног, тапок.
Шаг, другой.
Дверь туалета, дверь комнаты.
Узда сигаретного дыма вновь противно потекла из уголков рта.
Шаг, другой.
Кухня с клеткой тюремного кафеля.
Словно по вредной привычке вливаю в себя горькое, шоколадное пойло сублимированного кофе.
Дверь туалета, дверь комнаты.
День ползет ящерицей, теряя кусочки хвоста.
Снова сигаретный яд заставляет прокашляться и сплевывать взвесь.
Воздуха свежего возле форточки хватает чтобы иголками проколоть легкие.
Шаг, другой.
В холодильнике обрубок разрубленной колбасы и черствая апельсиновая корка засушенного сыра.
Дверь туалета, дверь комнаты.
Вечереет.
Будто с полотна живописца, почти не двигаясь в пучину земли падает зимнее солнце.
Захлебываясь в волнах горизонта, оно отчаянно хватается за его края.
Вдруг я понял, пустота - это когда никого рядом нет.