Глухонемая любовь…
( В. Исаков)
Телевизор громогласно рявкнул узнаваемым баритоном. Аж вздрогнул!Чего это так?! Похоже, за месяц так устал, что зашел домой и рухнул кулем в сон подкошенным, даже не развязав галстука.Голос певца ошпарил собакин ушатом знакомых слов песни, проныл старческим дребезжанием пустого кувшина, заставив разомкнуть веки: «И лишь теперь понятно мне…». Спросонья кинул под потолок в люстру басом в продолженье: « Что это было Кабэрне!».Нащупал в сумерках утра пульт и в раздражении резко указательным на «OFF». Полуторометровая громада по диагонали померкла и, чёрным экраном глянула, как золотом одарила со стены, наверное, обиделась?! Я же почти каждый день возвращаюсь с работы возле полуночи: принял пищу, десять минут на контрастный душ и неслышным шагом к спальне. Перед четырех спальным ортопедическим замираю, сделав глубокий вдох и прыжком в уютное под одеяльное. Только прикоснувшись головой к белоснежной, уже находился в нирване глубоких снов. Да уж, ну не уделяю чёрному, так похожему на квадрат Малевича, пристального внимания! А тут! Вот же! По ящику столько конкурсов и молодых интересных талантливых ребяток, а на следующий день даже из утюга опять: « Прощай, на всех вокзалах поезда…». Ну, сколько же можно?!
Сегодня у меня праздник! Первый выходной за три месяца, а кому легко?! Можно чуть полениться! Но! Не спалось, не лежалось…. Вчера был приглашен на день варенья внука. Мысли нет – нет и, возвращали во вчерашний праздник. Чтобы не думать ни о чём, заставил себя встать, привычно кинул тело в зарядку, не забыв качнуть пресс и бегом под ледяной душ. Нырнул в тёплый халат, шаркая задниками татарских тапок, пошлёпал на кухню. Чайник кипел, а я сидел на стуле, разминая сигарету, смотря вникуда… У меня старинный простой зелёный чайник, ещё мамин. Она приходила ко мне в гости. Сидела на своем стульчике и лепила пельмени. Подошел, обнял со спины, положив по привычке голову на плечо. И тут же услышал.
- Володенька, что опять натворил, скажи честно! Признавайся!
Ходики тикали на стенке, на плите алюминевая кастрюля с пробками от вина в рукоятках. Вода бурлила, в ожидании первой порции вкусноты. А МАМА, пронзительно глянув в глаза, тихо потребовала.
- Что все- таки случилось?!
И своим привычным бархатным участливо.
- Рассказывай, сынок!
Тихонечко почти шепотом стал признаваться.
- Знаешь, МАМА, только сегодня почувствовал, что устал. Что – то навалилось свинцовой тяжестью на плечи.И первый раз этой ночью внезапно проснулся, показалось, что дневальный гаркнул: « Тревога»! Не открывая глаз по привычке, соскочил с кровати, и уже в брюках и рубашке задал себе вопрос: « Какая на фиг тревога?!». Мои ночные бдения закончились аж лет двадцать назад.
МАМА жалела меня, а я будто маленьким мальчиком первоклассником жаловался на учительницу.
-Вот МАМА, прости! Первый раз в жизни почувствовал, где находится сердце. Оно ноет будто под чёрным камнем, укутанным в одеяло зеленой скользкой тины, спасу нет.
По инерции погладил грудину. А родная не перебивала, внимательно слушала. После слов про сердце промокнула белоснежным платочком бусинки слёз на глазах.
-МАМА, мне стала страшно от мысли, что сгину тут один в этих своих апартаментах.А вчера был у друга в гостях. У него трое внуков и не поверишь, все пацаны. Они и стар, и мал ютятся в двухкомнатной хрущёбе. В тесноте, но не в обиде,МАМА, а как у них здорово, как уютно! У Вани, одного из внуков, был день варенья, меня тоже пригласили, чай на рыбалку ездим все вместе гурьбой. Но одному не понесешь подарок, купил три одинаковых машинки с разными кнопочками, всякими там «приспособами» и рычажками, сам бы играл.МАМА! Как они все трое повисли у меня на шее, до сих пор не могу забыть их счастливые глаза, запах их щёк и капкан ручонок на шее. А их дед Лёшка, а по совместительству мой друг, отвел меня на кухню и начал выговаривать: « Валентиныч! Подарки очень дорогие и будет жалко, что малышня через месяц другой сломают такую красоту!»… Послал я его педалировать и мониторить толиратность в указанном мною направлении... Всё никак не мог отойти от чувства, что подарили мне малыши…
МАМА встала, подошла к плите, в кипящую воду алюминиевой засыпала пельмени, добавив к ним пару листов лаврушки. Вернулась к своему стульчику, присела, как всегда осторожно на краешек и попросила говорить… Я продолжал исповедь.
- МАМА, я так хотел быть счастливым. Ты не представляешь! Вот проснуться рано утром. Тихонько на цыпочках пробраться на кухню. Сварить кашу, яйца, заварить кофе. Вернуться обратно, разбудить свою нежность губами и на ушко позвать к столу. Пока она плещется в ванной, куски булочки покрыть маслом с клубничным настоящим джемом, и ждать за столом свое сокровище. Она придет, как всегда в моем халате, как медвежонок и улыбнется. МАМА! Какая у неё была вкусная улыбка и сладкие губы! Прости! Первый раз такое от меня слышишь?! Несоответствие внешности и слов?!
МАМА улыбалась. Как не ей меня знать. А я продолжал откровенничать.
- МАМА, её нет больше в моей жизни. Не представляешь! Банальная история по своей грязи и циничности… Вот только у меня до сих пор никого нет и не хочется наступать на очередные грабли. Как сказал мой друг Лёха: « Валентиныч! Ты же не наступаешь на грабли, ты на них танцуешь!». Но вот одиночество сука, выходит по ночам из напольного зеркала, садится рядом со мной, даже матрас не прогибается. Ничего не говорит, а просто молчит. Оно сидит, а я лежу с открытыми глазами по ночам, невыносимо. Так порой хочется встать, открыть бар и наугад выудить за горлышко любую стеклянную тару, и напиться… Прости, что такую ерунду говорю, я просто МАМА, устал мечтать! Все женщины, которые были со мной ушли из моей жизни призраками. Они даже и не вспомнят меня, вот только суммы запомнят, на какие по их мнению меня развели. Они наивные не подозревали, что я же всё вижу. Мне было интересно наблюдать за ними, как в зоопарке за самками обезьян перед альфа- самцом. Прости МАМА, за слэнг! Одного не понимаю, зачем им только было сердце моё рвать на куски, изображаю любовь! Запомнилась одна из таких: она выбрала страшный метод. Клялась здоровьем своим детей и мамы, что она чиста передо мной. Мне было одновременно смешно и жалко даму, есть понятия и величины, которыми нельзя торговать в свое оправдание…
МАМА посидела минутку,а потом в тишине квартиры её слова для меня стали, громом среди ясного неба.
- Володенька! Любовь это БОГ! А если женщина предала любовь, значит, она предала и БОГА в своей душе…
Я был весь во внимание,а МАМА продолжала.
- Помнишь, пословицу?! « Мы все под БОГОМ ходим?!». Вот – вот! Мне уже жаль ту женщину, предавшую твою любовь. Можно было честно всё сказать, как бы не была горька правда. А теперь от неё отвернется и БОГОРОДИЦА, и ВСЕВЫШНИЙ, у кого она будет просить заступничества?!
Будильник сделал свою работу мерзавец подлым бряцанием. Блин! Сам выбирал! Заставил - таки окончательно проснуться, резко встал. Но вот зарядку делать не стал, чай выходной… Зашел на кухню, присел на МАМИН низенький стульчик. Смотрел на портрет, что на стене в чёрной рамке,МАМА на нём улыбалась. Прежде,чем закурить стал разминать сигарету. Пламя лампадки трепетало под цветной фотографией. Двадцать один год назад МАМА умерла: оторвался внезапно тромб. С той поры я навсегда остался сиротой…
Тут взгляд наткнулся на старенькую закопченную временем алюминиевую,а не цепторовскую кастрюлю с готовыми пельменями, стоящую на керамической плите, удивило. А рядом с алюминиевым убожеством пятидесятых годов на второй конфорке стоял весь в трещинках зелёный чайник, еще тёплый.