Изольда Тихоновна не отходила от зеркала всё утро. Её наряды только успевали прикладываться к телу, как тут же отправлялись обратно в шкаф.
- Совершенно нечего надеть! - голос супруги показался Григорию Марковичу воинствующим.
Не нервируя жену своим зрительским присутствием, он решил поддержать тему из другой комнаты:
- Я так и знал, Изенька, что все твои наряды сели! Или стали великоваты?
- Хуже, Гриша! Хуже. Они старомодны!
Голова Григория Марковича, резво отделившись от тела, сидевшего с газетой на диване, выглянула в дверной проём:
- Изенька, позволь напомнить, что всё новое - это хорошо забытое старое!
Ничего не отвечая, Изольда Тихоновна нервно закрыла дверцы шкафа, отошла от зеркала и позвонила подруге.
- Тая, мне не в чем идти на мероприятие! Такая же история? И что будем делать? - Выслушав подругу, Изольда Тихоновна радостно ответила: - Согласна!
Григорию Марковичу даже не нужно было ничего додумывать. Согласие означало шопинг.
- Конечно, такое мероприятие требует от вас, мадам, блистать! – Из-за шелестящей газеты показался четырёхглазый супруг.
- Гриша, - ещё не чувствуя подвоха, тараторила Изольда, - как же не блистать на встрече учителей в честь семидесятилетия образования нашей школы!
- Изя, ты на пенсии уже пятнадцать лет, и соберутся там такие же блестушки! Кого ты хочешь затмить?
- Так и скажи, что денег жалко. Или ревнуешь?
Григорий Маркович тут же прикусил язык. Денег и в самом деле было жалковато, но если он скажет, что не ревнует, это будет ещё хуже. Понять этих женщин до конца означало лишь одно - умереть, но так и не признать ход их мыслей. То им не нравится, что их ревнуют, а то вдруг подавай страсти! Раньше, в молодости, ревность Григория оскорбляла Изольду. "Разве я давала тебе повод? Это твои и только твои грязные фантазии!" - защищалась супруга от приступа ревности мужа после того, как облачила свои прекрасные формы в обтягивающие джинсы. "Не смей их носить! - Григорий был непримирим: - Все будут пялиться на твою задницу!" Джинсовый бунт набирал силу: "Ах, так! Тогда я пойду в старом халате и попробуй включить свою фантазию, что я буду в этом халате делать!" В тот день они чуть не подрались. В итоге, Изольда, и в самом деле облачилась в застиранный халат, набросила на себя дублёнку, нырнула в сапожки и выскочила из квартиры. Григорий с досадой распахнул шкаф: джинсы лежали на полке. В тот день Изольда должна была идти на встречу выпускников и, джинсы, купленные по великому блату через родительницу одного из её учеников, были самым модным нарядом. "И куда это она в халате пошла?" - фантазии Григория хватило до болезненно сжавшегося сердца. Жена вернулась не поздно, в хорошем настроении. И в халате. Через неделю молчания и тяжких вздохов по вечерам, помирились. Выяснилось, что Тая, подруга боевая, поделилась своим платьем, обозвав Григория деспотом.
Всё это стремительно пронеслось в памяти Григория Марковича.
- Изенька, - супруг был благодушен, - не денег жалко, а ноги твои по этим шопингам.
Лучше бы он этого не произносил! Изольда Тихоновна обняла мужа, отстранив газету.
- Гриша, ты же не позволишь мне добираться до торгового центра на перекладных? Мы с Таюшкой хоть и старые клюшки, но шайбы-то ещё забить можем, если вы, - и она задорно рассмеялась, - отойдёте на секунду от ворот.
Григорий Маркович свернул газету. Посмотрел в окно.
- Пойду машину прогрею. Звони своей второй клюшке, пусть собирается, – буркнул он, понимая, что, что бы ни ответил своей Изе, сделает так, как она просит. И не потому, что слабохарактерный. Просто его любимая "клюшка" и в самом деле староватая и нужно её поберечь.