Идёшь по улице, вдруг тебя останавливает незнакомая женщина, приветливо здоровается, называет тебя по имени-отчеству, затевает разговор. А ты напрасно тщишься вспомнить, кто это, как зовут, откуда она тебя знает.
Такое нередко происходило со мной на улицах небольшого промышленного города Полевского в Свердловской области, когда я работала в редакции газеты «Рабочая правда». Позднее я поняла, что во время моих бесконечных корреспондентских выходов на промышленные предприятия: в цеха, в бригады, в смены, – люди, общаясь со мной, просто запоминали меня, мне же запомнить сразу всех в бригаде было не по силам.
Это были семидесятые-восьмидесятые годы прошлого века.
Подвизалась я в отделе партийной жизни, писала о комсомоле. Читала и правила мои опусы Наталья Николаевна Симонова, которая тоже была корреспондентом этого отдела, а после двух-трех лет работы инструктором горкома партии, вернулась в редакцию уже заместителем редактора. Промышленный же отдел возглавлял Семен Ильич Шор. Не ведаю, почему, он вдруг стал просить редактора Алексея Степановича Котельникова перевести меня в его отдел корреспондентом. Я согласилась почти сразу: меня тянуло на заводы, на стройки писать о живой настоящей работе.
После ухода Семена Ильича в качестве редактора в созданную в тресте «Северскстрой» многотиражку, в отделе появлялись новые заведующие, подолгу не задерживались, и однажды в редакции мои старшие коллеги один за другим стали уговаривать меня вступить в КПСС. Говорили о том, что «варяги» нам не нужны, нужны свои надежные люди, а стать во главе отдела человеку непартийному никак нельзя. Газета – орган горкома партии и всеми должностями в ней распоряжается горком партии. Уговоры возымели свое действие. Я стала кандидатом в члены КПСС, а через год - коммунистом. Вручал мне партбилет лично первый секретарь горкома партии Сергей Ананьев и пожелал «правдивого освещения действительности» на страницах газеты. За правдивое освещение мне не раз доставалось от разного ранга партийных и комсомольских комитетов.
Как-то в декабрьский выходной день мне сообщили, что во дворе детского сада напротив нашего дома идет…посадка деревьев. На морозе и в снегу?! На каждом обозначенном для ямы месте горели костры – оттаивали землю. Не знаю, сколько времени и сил уходило на это зимнее озеленение, но явно в несколько раз больше, чем весной или осенью. Тополя были уже довольно большие. Поговорив с рабочими из строительного треста, которые не жалели эмоций, я написала-таки ироническую заметку. На следующий день после выхода газеты в редакцию приехали сразу три начальника из треста: секретарь парткома, председатель профкома и секретарь комитета комсомола. Редактор вызвал меня в свой кабинет, где расположились гости, и вышел, оставив нас одних. Не знаю, как расценили это мои оппоненты, но вдруг они похвалили меня за стиль и слог, однако довольно бурно начали мне доказывать, ссылаясь на публикацию в «Строительной газете», которую привезли с собой, что деревья сейчас спят, а весной проснутся и зазеленеют, как им и положено. После дискуссии ответственный секретарь Галина Александровна Кирьянова утешила меня: «Время нас рассудит»,– сказала она. Эти слова мне потом приходилось слышать от неё не однажды. Кстати, из двадцати примерно деревьев весной «проснулись» два или три.
Галина Александровна была, пожалуй, самым уважаемым человеком в редакции. С ней всегда было интересно поговорить на любую тему. Умный, эрудированный человек, на нее всегда можно было положиться, у нее всегда можно было найти поддержку. Если кто-то иногда грозился пожаловаться на газету в ту или иную инстанцию, Галина невозмутимо отвечала: «Ваше право. Хоть в Совет министров». Эта её постоянная фраза меня просто восхищала.
В те годы у редакции было немало внештатников – рабочих корреспондентов. Сейчас про их существование совсем забыли, а тогда они были подспорьем в работе журналистов. Иные даже не имели за плечами десятилетки, писали, как могли, а мы доводили заметки до нужной кондиции, чаще всего просто переписывая их на свой лад. Одной из самых активных рабкоров была Мария Павловна Белова, работница криолитового завода. Сотрудничала она в основном с Галиной Александровной, но постепенно наладилась писать материалы и для промышленного отдела.
– Любовь Игнатьевна, на «криолит» новую асфальтовую установку привезли. Уж сколько времени стоит на улице, мокнет под дождем, ржаветь начнет. Сама я писать об этом не буду, мне как-то неловко про свой завод плохое писать…
Действительно, новая установка, полученная по разнарядке министерства, мокла под дождем и обвевалась всеми ветрами. Заводы, конечно, во многом нуждались, но не всегда имели то, что надо. Здесь же подобная установка уже имелась и исправно трудилась, а пришедшая вовсе была не нужна. Продать или обменять ее – ни в коем случае! Под суд пойдешь за государственное имущество! После публикации в редакцию пришел ответ: установку покрасили, чтобы не ржавела. Мария Павловна проверила: и правда, покрасили. И оставили на улице. А куда же ее? Лишних помещений нет. И смешно, и грустно, и начинаешь понимать, как чьё-то непродуманное начальственное решение ничего не приносит провинциальным предприятиям кроме головной боли. Начинаешь понимать со временем, с опытом, с накоплением необходимых для дела знаний, с доверием тех людей, с которыми соприкасаешься на производстве.
Наряду с другой продукцией металлофурнитурный завод выпускал цупферные замки. Для портфелей и сумочек. И никому они были не нужны. Вся продукция копилась на заводских складах. А ее все выпускали и выпускали. Нельзя без разрешения министерства менять продукцию, менять технологию. А министерство не разрешало. Вот и весь сказ. Так и работали себе в убыток. После моего участия в заседании партийно-хозяйственного актива завода мне дали все экономические выкладки, все цифры по производству и убыткам, ничего не скрывая. Отдали на руки даже тексты всех выступлений людей на этом активе. Было горько слушать этих людей, у которых руки были связаны министерскими запретами. А когда вышел немаленький по объему материал о проблемах металлофурнитурного завода, рано утром в редакцию приехал сам первый секретарь горкома партии Сергей Ефимович Ананьев. Разгрома не было. Осталось ощущение, что и Ананьев прекрасно понимает создавшееся положение, но и он ничего не может сделать, поскольку над ним стоит обком партии, и ему тоже могут устроить разгон за такие материалы в городской, подчиненной ему газете. Просто состоялась беседа со всем коллективом редакции, где в первую очередь попеняли мне, редактору и предупредили всех остальных. И опять после отъезда начальника Галина Александровна сказала мне в утешение: «Ты права. А история нас рассудит».
Было такое расхожее изречение: «Счастье, это когда утром тебе хочется идти на работу, а вечером – идти домой».
– Как ты думаешь, это счастье, если утром мне не хочется идти на работу, а вечером – не хочется идти домой? – спросила я как-то Галину Александровну.
Она засмеялась:
– Тарасова, с тобой не соскучишься!
А я сказала истинную правду. Потому что я любила свой дом, и мне всегда было чем в нем заняться. Редакция тоже была моим любимым домом, мне не хотелось вечером из нее уходить, и я бы продолжала работать дотемна, если бы не было других, семейных, обязанностей.
Пришло время, когда Алексея Степановича проводили на пенсию. Нам прислали нового, молодого редактора Вадима Александровича Филиппова. С ним мне уже не пришлось работать, но отзывы о нем я слышала только хорошие.
В «Рабочей правде» прошли 14 лет моей жизни. Многое стерлось из памяти: события, лица, имена и фамилии. «Иных уж нет, а те далече…». С Галиной Александровной мы изредка перезваниваемся.
27 марта 2021