— Правильно, — сатира погрозила им кулаками, — и не смейте больше возвращаться, а то и не так достанется, я сказала!
Увидев, в каком ужасном состоянии обитательница вод, присвистнула, сразу посерьезнела, да помрачнела.
— Дотянешь до храма? — спросила участливо.
— А чего со мной сделается? — Водный Клинок слабо улыбнулась. —
— Преимущество мертвого тела, я даже боли не чувствую, раны-то обычные. Вот когда нырнула, тут вправду мало не показалась. В следующий раз, когда надумаю поплавать в неизвестном водоеме, напомни об этом случае, пожалуйста. И да, поцелуй за меня сильфиду, без неё так и сгнила бы на дне. Я боюсь случайно укусить, по старой привычке, — попросила рыбохвостая.
Поспешили победительницы в путь обратный так быстро, как могли. Прибыли минут на десять позже первого отряда. Цвержиха немедленно поспешила всех троих белым щитом коснуться, исцеляя. Все выдохнули с облегчением, когда наша обитательница вод стала прежней. Почему-то артефакт её не оживлял, но хоть восстанавливал и, то благо.
— Надеюсь, жемчужина нужна для нашего дела? — уточнила я у жреца.
— На самом деле, всегда хотел ей украсить алтарь в храме, — толстяк кашлянул, — а вам чего, жалко что ли? Все одно должны себя показывать, вот и дал шанс, и мне польза, не зря же свое время трачу. Дел собственных просто море, а приходится оставлять на потом.
— Может, мне его пощекотать немного? — спросила русалка, постукивая кулачком по своей перчатке. — А потом останки скормить ракам в том озере. Им понравиться жирная тушка, да и хватит очень - очень надолго!
— Если мы проиграем, у вас, достопочтенный служитель веры, вообще никогда и никаких дел не появится, а все прежние окажутся напрасной тратой времени и сил, — я нахмурилась, — если шутите так, не советую продолжать, вправду обделены разумом, тем паче молчите, пока до греха не довели. Моим девочкам испытания слишком дорогой ценой даются, чтобы выслушивать гадости о того, кто для спасения вселенной пальцем о палец не ударил, за всю свою долгую, сытую жизнь.
— Да ладно, чего так бурно реагировать? — толстяк сделал шаг назад. — Не я все это выдумал, между прочим. Хотите пользоваться вещью, заслужите её, тяжко приходится, стоило раньше думать и меньше грешить.
— Хорошо, что Темный Клинок не с нами, она совершенно точно погибла, — цвержиха покачала головой, — количество её грехов куда больше, чем у всех нас, вместе взятых!
Пока же, нам стоило обратить свой взор на последнюю, но не по значению, группу. Они только к камню приблизились, как оказались немедленно атакованы какими-то ужасными чудовищами с телами медведей, лапами тигров, головами Волков с лосиными рогами и хвостами, как у ящерицы. Минотавра с кентавриной немедленно принялись их рубить, рогами и копытами отшвыривать от себя. Светлая же альвийка выпустила дым из коробочки, ослепив врагов, ловко уворачиваясь, уклоняясь, скользя между ногами тварей так, как только могут легконогие представительницы её племени, устремилась к камню. Запрыгнула на него, получила удар молнией и слетела на землю. Пусть она и была праведнее остальных воительниц, многократно, но не ангелом и не святой. Разумеется, ударили её не так сильно, как гоблиниху и русалку до того, или одновременно, но чувствительно. Одно из чудищ возжелала напасть, но с небес прилетел огромный огненный шар, поджег тварь и та с воем убежала.
— Запомни, только я имею право убивать и калечить мою вечную врагиню! — прошипела Темный Клинок, приземляясь рядом с лучницей.
Количество стражей тут же увеличилось многократно, но чего они могли сделать? И у тёмной альвийки, и у нимфы (а девушки все ещё продолжали беспрестанно превращаться одна в другую) имелся боевой колоссальный опыт, они даже магию не тратили, просто рубили все, что к ним приближалось, размахивая гигантским клинком. Силачкам стало куда легче, наконец, врагов осталось так мало, что рискнули приблизиться к камню, кентаврина накинула на валун веревку, вместе с минотаврой ухватили и принялись тянуть, вкладывая всю свою необоримую мощь. Тут как раз и светлая очнулась, принялась помогать и хоть её собственные силёнки оказались незначительными, сего хватило, каменюга завалилась. Новая владелица кинулась к артефакту, схватила его и подняла в воздух. Немедленно изменился. Лезвие оказалось достаточно коротким, широким, похожим на сплату, из рукояти из гарды торчали две трубочки неизвестного назначения. Крылья ее с двумя шариками. Шлем сзади украшал солнечный диск, похожий немного на нимб, насколько вообще корректны такие сравнения. Ещё одно солнце нарисовано на груди. Наручи и поножи снабжены иглами, шпоры на сапогах напоминали кинжалы. Имелся и плащ с капюшоном, который, казалось, состоял из света, даже глаза слепил.
Оружие тут же вырвалось из рук владелицы, слилось с большим мечом. Объединённые в одно целое воительницы закричали и рухнули на колени, тяжело оперлись на меч. Полагаю, не будучи праведными, даже в малой степени, получили удар куда более сильный, чем все остальные, вместе взятые. Нимфа вообще растворилась в соратнице, потеряв сознание. Более стойкая альвийка выдержала, но попытки подняться ни к чему не приводили.
— Послушай, даже хорошо, что именно ты здесь, — начала Меткий Клинок, — все знаешь, в отличие от безумицы, молю, помоги нам мир спасти, уже чувствуешь, не можешь одна контролировать столько волшебных предметов, просто погибнешь. И мы потеряем шанс сражаться друг с другом, не выявим победительницу никогда. Печальное завершение многовековой при.
— И ты меня пустишь в себя? — хмыкнула воительница.
— Конечно, — лучница кивнула, — ты же мне жизнь спасла, только что. Воспользуйся способностью Чувствительного Клинка и убедишься, не лгу. Ради этого мира, забуду о себе, прошлом, всех гадостях, что ты сделала, неважно это. Когда грозит не существование, глупо тратить себя на мелкие склоки.
— Проклятье! — Темный Клинок отпрянула. — Не смей, запрещаю тебе любить меня, с ума сошла? Меня буквально тошнит от этого чувства.
— Мы же друг для друга самые главные враги, постоянные, — напомнила светлая альвийка, — все мысли лишь о противнице, ближе даже, чем если бы являлись просто сестрами. И днём, и ночью, во здравии и болезни, на брачном ложе или рожая детей, называли имя соперницы, выкрикивали в бреду и на пиру. Как же мне любить тебя, ненавидя, и ненавидеть, любя? Столько раз имела шанс всадить стрелу в грудь, но не решалась, ибо, что я стану делать одна, на кого тратить вечность? Так долго воевали, что позабыли, как жить иначе. И ныне, когда ставки так высоки, позволю и самое немыслимое, стать частью себя.
— Проклятье, ты вправду считаешь, что лучше меня, только потому, что добра? — возмутилась темная, — так нет, я докажу, способна на разное, но не вздумай сопротивляться, все одно окажусь намного сильнее. Нимфа вон пыталась, да вышло плохо.
Представляю, каково было Меткому Клинку пойти на такое, полагаю, испытание куда жёстче, чем у соратниц, здесь же не просто боль, приходится идти против своих убеждений, привычек, мыслей. Как ни как, природная аристократка, а тут нечестивица и сумасшедший воин разума. Теперь уже трое беспрестанно менялись, но как-то менее хаотично, и ещё, сумели встать, наконец.
— Эй, вы там ничего не забыли, остроухие? — воскликнула кентаврина. — Хочу получить часть своей силы и мир спасать. Не все же вам?
— Не знаю, кто там из троицы был «за» или «против» такого соседства, но практичная темная альвийка решила, что мускулы им точно не помешают, протянуло руку четырехногой. И вот новое существо изрядно подросло. И ещё меньше менялось туда-сюда. Слиться с минотаврой пока не могли в принципе, она же не являлась владелицей действующего меча, просто подхватили, как ребёнка и взмыли в воздух, устремились к нам. Жрец как увидел, что приземлилось перед ним, едва не обгадился перепугу, да и мы несколько занервничали. Из тех соединившихся девушек, периодически, вылезали то лишние руки, то ноги, со ступнями или копытами, прически и цвет волос чередовались, вылезали рога.
— Ура, дошло до дела, кто последний, тот гнилая кость! — хохотнула гоблиниха, кинулась вперёд и нырнула, как в озеро.
Остальным, вроде как, стыдно было показывать свою робость и не последовать примеру подруги. Цвержиха решительно направилась вперёд, волоча за собой сильфиду. Джинири подлетела, помахала нам рукой, зачем-то. Сатира, как всегда, вошла в красивом прыжке, сделав сальто. Русалка осторожно приблизилась, втянула в себя воздух и вошла, как в воду. Теперь новое существо, оказавшееся ростом как три человека, ставших друг другу на плечи, вправду впечатляло, мускулы ужасающие, цветные доспехи, включавшиеся в себя элементы всех десяти, на шлеме, наконец, явилось забрало, лиц не видно.
— А про меня там не забыли, случайно? — уточнила минотавра.
Гигантиха пожужжала несколько мгновений, разными голосами, потом, возложила на граду ладонь, явилась трубочка, как на клинке Меткого Клинка, на нем принялся надуваться шарик из энергии, метнула в рогатую, попав в её оружие. Охотница за артефактами подняла руки вверх, меч ее изменился, лезвие стало чуть короче, но шире, на крыльях гарды явились две пирамидки, на одной руна Пиэт, (тяжесть), на другой Лоэдо (легкость), нижняя часть рукояти украсилась шаром с изображенными на нем материками и островами, символ нашей родной планеты. Шлем на голове имел прорези для рогов, остальные части доспехов походили на те, что у прочих, только наручи и поножи особенно большие, а шипы на них самые длинные и толстые из всех, шпоры как сабли на сапогах, несколько изменённых, чтобы надевать на копыта. На кирасе изображена наковальня с двумя крылышками по бокам. Смогла присоединиться, увеличив рост героини ещё на фут, и сделав её вдвое шире.
— Узрейте, перед вами Безупречный Клинок! — воскликнула я.
— А мне можно обратно в храм? — пролепетала жрец. — Для обычного человека такое зрелище слишком страшно.
— Это — величайшая героиня на свете, состоящая из самых лучших воительниц сей планеты, — я упёрла руки в бока, — продукт трудов моих предков, и моих собственных невероятных усилий. И все, что ты испытываешь, страх? Уйди с глаз долой и молись, денно и нощно, за победу света над тьмой, уходи, смотреть противно. Надо же, и ради таких созданий мои девочки собой рисковать станут, немыслимо!!! Я так возмущена, что сейчас просто взорвусь.
— Какие странные ощущения, — заговорил вдруг Безупречный Клинок, — мы чувствуем друг друга, каждую клеточку, так тепло и приятно. И как могли жить раньше, одиночками, в плену лишь собственных чувств, желаний и страстей? Не видели красоты в окружающих, не могли читать мыслей.
— Ну, Чувствительный Клинок, теперь ты поняла, в чем смысл и чего пыталась избежать, всеми силами, даже прикончить кое-кого из вас? — уточнила я.
— Да, и ей так стыдно, — заговорили собеседницы, — по началу, даже стеснялась и не хотела сливаться полностью, теперь же знаем, что «мы», это слабость, и лишь «я», единое целое, позволяет отсеять шелуху, объединить все лучшее и устремиться к свету, к единению, возлюбить друг друга, даже обоим альвийкам, лишь стереотипы и мнение окружающих, не давали им остановиться и задуматься, а нужна ли вечная вражда и так ли уж важно, кто прав, кто виноват? Имело ли место изнасилование или страсть, это дело родителей, никак не детей. Обожаем, друг друга, как голова любит руки и ноги. Ибо только так и можно создать Безупречность, и пользоваться всеми силами и артефактами, какими наделены. Благодарим тебя за дарованное счастье и обещаем, в уплату, исполнить свой долг до конца и биться с великим пришлым злом, даже ценой своей жизни.