О Шопоголике и не только. Легкая литература и кино

О "Шопоголике" и не только.
Легкая литература, легкое кино.

Эта  моя статья была опубликована в сборнике кафедры искусствознания СпбГУКиТ в 2011 году,  но поскольку широкий круг читателей и зрителей мало читает такие сборники,то я решила опубликовать ее и здесь.
Некоторые темы из этой статьи уже публиковала отдельно, поскольку они имеют вид завершенных статей - о Скарлет ОХара и о книге и фильме "Дьявол носит Прада", и даже о "Даме в белом автомобиле" Жапризо. 



В золотых босоножках на пути к счастью

Возьму на себя смелость сказать это – в русской литературе таких героев нет, и даже более того, таких героев не было никогда.
Разве что Незнайка – но он из детской книги, да и о положительной роли его можно поспорить. Разве что Остап Бендер, но и у того роль  в литературе скорее поучительная, чем положительная.   
Герой  Сергея Довлатова, постоянно  попадающий в необыкновенные, парадоксальные  ситуации, и вовсе фигура  трагическая.
Смех сквозь слезы – неужели это удел  всей  отечественной литературы?       

Герой же, о котором пойдет речь, должен быть положительным, «хорошим» и забавным одновременно. Таким, чтобы над ним можно было посмеяться, понимая, что смеешься  и над собой, но не испытывая при этом горечи гоголевского городничего в «Ревизоре» Он должен быть в важных моментах решителен, а в неважных иногда и трусоват, способен поддаваться маленьким  человеческим слабостям, он может ошибаться и заблуждаться, но обязательно должен выстоять, преодолеть все трудности и препятствия  с честью, чтобы подбодрить, поддержать и поднять дух своего читателя, придать ему жизненных сил и оптимизма. Ведь это и есть главная задача героя такого рода.
Этот герой - не бандит, не киллер, не бизнесмен и  не  леди-босс, не олигарх,  не жена олигарха,  не фотомодель и не супергерой. 
Это  простой человек – простой в самом хорошем смысле этого слова, наш современник, как принято было говорить раньше, и даже более того -  такой как мы.
Он может быть журналистом, педагогом, инженером, художником, строителем, в конце концов, он кем угодно может быть, хотя бы даже и  фермером, но  это герой с достаточно развитым интеллектом и совершенно  реальным заработком.
Такого героя в нашей литературе сейчас нет, но примеры таких героев все чаще дает нам  современная зарубежная литература и зарубежный кинематограф. При том,  подчеркну, что речь не идет о серьезной  или интеллектуальной прозе, а о развлекательной литературе. Хорошей развлекательной литературе. Хорошем развлекательном кино. Ставлю два этих вида искусства рядом, потому что параллели в развитии этого направления у них в данном случае очевидны,  и  более того, во многих   случаях хорошая развлекательная  книгах становится основой для  экранизации. 

Быть может, все  дело в том, что  на западе давно сложились  традиции легкой, изящной, увлекательной и в меру развлекательной  литературы.   
В американской литературе есть О Генри, в  английской литературе  Пелем  Вудхауз, во французской — ну, например во французской есть такой блестящий мастер  детектива, головоломного, психологического, но в тоже время и мелодраматического и остроумного,  интересного далеко не только для любителей этого жанра,  как Себастьян Жапризо. Безусловно, все эти авторы  совершенно разные.
Я не говорю о великих мастерах детективного жанра, таких как Конан Дойль, Гильберт Честертон или  об Агате Кристи, все истории которых не только захватывающи, но и бесконечно поучительны, поскольку порок в них неизменно бывает наказан, а добродетель торжествует.
Одним словом, не берусь перечислить всех авторов, творящих в этой  области литературы,  которых, конечно, гораздо больше мной здесь упомянутых.

Надо честно признать, что российский читатель (может быть, в большей степени читательницы)  всегда испытывал потребность в хорошей развлекательной литературе – недаром же таким откровением для нас стали пришедшие в восьмидесятые годы двадцатого века, но написанные и увидевшие свет гораздо раньше книги Иоанны Хмелевской и Себастьяна Жапризо. 
Каким удивительным открытием стала героиня  приключенческой повести Иоанны Хмелевской «Что сказал покойник»  (1972 г.)! Бесстрашная, остроумная, неунывающая, способная с помощью крючка для вязания прорыть подземный ход и выбраться из темницы, куда ее кинули самые настоящие злодеи-мафиози, и не боящаяся (что едва ли не поразительнее хода прорытого крючком!)  открыто признать сходство своей прически с мокрой белкой – такой героини мы просто тогда и не знали! Это сейчас российские беллетристы беззастенчиво  клонировали стиль пани Иоанны, исчерпав саму идею, но так и  не породив новых любимых героев.
Другим открытием стала ошеломляющая искренность героини «Дамы в очках и с ружьем в автомобиле» Себастьяна Жапризо ( 1966 г.),  с первых строк рассказывающей о том, что она никогда не видела моря.
И даже те из нас, кто только что побывал на море, понимал, о чем она хочет сказать — о мечте, которую, казалось бы, так просто, а на самом деле  невозможно осуществить.   
И  как она была близка нам, читателям, эта несчастная и прекрасная девушка  в белом автомобиле, с ее мечтой освободиться от повседневной нудной конторской  жизни, всего лишь на пару дней вырваться, всего лишь прокатиться  немного на роскошной  машине, которую ей оставила на  праздники богатая подруга, заказать по дороге  в ресторане  малины со сливками, купить золотые босоножки с тоненькими  ремешками...только и всего! Ведь  мечта эта была вовсе не в овладении материальными благами, это была  мечта о любви, и главное в этом было не то, что на роскошном авто и в золотых босоножках, а то, что к морю – к счастью ...
Когда в  перестроечном фильме Карена Шахназарова «Курьер» 
( 1986 г.) юная героиня, дочь известного писателя неожиданно поведает  солидным гостями родителей  о своей мечте - ехать в красивой машине, с развивающимся алым  шарфом, магнитофоном  и маленькой собачкой, чтобы нравится всем мужчинам, а самой всех презирать, материальность и «приземленность» этого  произведет буквально эффект разорвавшейся бомбы.
С одной стороны - потому что в то время  мечтать о материальном считалось недопустимым, тем более признаваться в этом прилюдно. Мечтать полагалось исключительно о высоком, лучше всего об абстрактном  счастье всего человечества. Но с другой стороны,  и это тоже  важно,  хотя и мечтали, конечно, каждый о своем, как ни странно это может показаться, о материальном мечтали не так уж много. А счастье всего человечества воспринимали достаточно серьезно, и возможно, были в этом и правы. Иначе не было бы – ни победы в Великой Отечественной войне,  ни первого полета в космос, ни  других подвигов людей в мирное время, защитивших и спасших, иногда даже ценой своей жизни, слабых и попавших в беду.      
И третье - как ни удивительно, при всем внешнем сходстве, это была  вовсе не та же мечта, что у  героини Жапризо. Это было  -  просто ехать в роскошном авто, и чтобы завидовали. Не к морю и не к любви, а  наоборот, чтобы никого не любить и всех презирать.   

Удивительный парадокс  произошел  и в нашем обществе, и в литературе и в кино! Сначала слова про мечту о  красивой машине в советском фильме для советского зрителя можно  было  считать прорывом. Не потому, что это на тот момент было признано заслуживающим уважения. А в том смысле, что не каждому дано стремиться  к заоблачным идеалам, и  тот, кто мечтает о материальном, тоже имеет право на существование и на свою мечту. Хотя режиссер, констатировавший этот факт, фильм «Курьер» завершил  все-таки тем, что герой дарил  пальто своему другу, мечтающему о  теплой одежде и призывал его мечтать о высоком.   
Но уже буквально через десятилетие, а то и раньше, в нашей стране эта материальная мечта, всепоглощающее желание материального не только   перестало быть откровением, а стало навязчивой и  вездесущей целью. И в то время, как западный мир стал во многом  от материальных целей отходить,  наш, наоборот, словно бы дорвался и теперь никак оторваться не может.
В конце 20 - начале 21 веков в странах Запада распространилась идеология, получившая название «дауншифтинг». Сам термин, дословно обозначающий при переводе с английского переключение автомобиля на более низкую передачу, впервые появился   в 1994 году, в статье нью-йоркского Trends Research Institute в Gerald Celente. Дауншифтинг – это протест против идеалов общества потребления, которое не дает развиваться личности человека. Его сторонники  жертвуют карьерой, социальным статусом, богатством в пользу духовного самосовершенствования,  достижением гармонии в жизни и душевного комфорта.

 
Сегодня, как ни обидно это звучит, в книгах западных авторов есть то, чего не хватает нашей литературе. Так называемое, « легкое чтение»  совсем не бездумное,  как то, что  процветает в нашей стране. Его цель -  не отключить мозги на время чтения, как у современной отечественной развлекательной литературы, а рассказать о разумном, добром и вечном на  доступном для каждой души уровне. Каждый возьмет от нее то, что способен взять в силу своих интеллектуальных и душевных сил, но любому читателю обязательно должен быть передан положительный заряд жизненной силы.
Сегодня герои  западной «легкой литературы»  ищут себя, ищут то дело, которым счастлива душа. Даже  не столько работу, сколько  призвание, смысл жизни.
И это не однозначный смысл «новорусский» литературы  –  внезапное и быстрое обогащение. Например, при помощи удачного замужества, чтобы не работать больше никогда, или  путем  какого-то абстрактного «своего бизнеса» (именно такой фразой обозначают это  не очень конкретное занятие герои сериалов), в котором главная роль начальника  -  строго отдавать приказания, а  подчиненных –  праздно болтаться по офису. Кстати, при этом ничего нет  удивительного, что однажды очередную леди-босс  в одном из отечественных сериалов по сюжету заменяет  девушка с вещевого рынка  и  тоже начала вполне успешно этим  так называемым бизнесом заправлять. 

Наши бесконечные «ментовские войны», «глухари» и прочие телесериальные расследования, так называемые  «иронические детективы» и ходульные мелодрамы с лживыми «страданиями на бархатных подушках»,  никак не смогут заменить настоящих  развлекательных фильмов.
Чтобы  были  в них и  приключения, и  настоящие чувства, и переживания, и любовь, и смысл, и вымысел — не такой, от которого всем уже тошно, а  над которым читатель и зритель облился бы слезами и был бы этому счастлив.
И  мораль — не побоюсь этого слова. Как говорилось еще давным-давно «сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок». А что еще и есть развлекательная литература и развлекательное кино, как ни сказка!

В конце 20 -  начале 21 века в  западном  американском кинематографе все чаще  появляются фильмы, рассказывающие об истинных человеческих ценностях, среди которых главные -  любовь, семья, традиции, призвание, верность родине, и, наконец, общение с природой. Среди этих фильмов -  фантастические мелодрамы "Семьянин" ( реж. Бретт Рэтнер, 2000г.) с Николасом Кейджем, "Малыш" (реж. Джон Тартелтауб, 2000г.) с Брюсом Уиллисом, «Привидение» (реж. Джерри Цукер, 1991 г.), в котором одну из своих лучших ролей сыграл Патрик Суэйзи, «Батарейки не прилагаются» ( реж. Мэттью Роббинс, 1987 г.), комедии «Холостяк» ( реж. Гари Синьор, 1999г.), с Крисом О Доннеллом и Рене Зельвегер в главных ролях, «Мышиная охота» ( реж. Гор Вербински, 1997 г.), «Рождество с Крэнками»
( 2004 г.),  да наконец, и знаменитые фильмы для семейного просмотра -   «Один дома» ( реж. Крис Коламбус и  Джон Хьюз, 1990г.), «Контракт Санта Клауса» ( реж. Джон Пасквин, Ричард Бейкер, 1994 г), «Ночь в музее» ( реж. Шон Леви, 2006г.)  и их продолжения, а так же многие  и многие другие.
Я сознательно не привожу здесь  в пример драматические картины, или знаковые фильмы, совершившие определенный переворот в  кинематографе – скажем, ту же «Матрицу» Энди и Ларри Вачовских, вышедшую  на  экраны в 1999 г.
Все перечисленное -  из разряда  легкого, развлекательного кино, в основном ориентированное на семейную аудиторию. Но может ли отечественное кино начала 21 века противопоставить этому хотя бы одну удачную комедию, приключенческую ленту  или мелодраму?
О чем эти фильмы? 
Успешный имиджмейкер, сорокалетний Расс неожиданно встречается с забавным толстячком, мальчуганом, в котором он неожиданно  узнает себя. Он и позабыл уже, каким жалким и смешным был он в детстве!
Но и мальчишка тоже  совсем не в восторге от того, кем ему суждено стать в будущем. Стильные апартаменты и навороченная техника не производят на него никакого впечатления. Ему не  по душе  ни дело, которым занимается Расс — ведь сам-то он мечтает стать авиатором!, ни его образ жизни. «У тебя даже нет собаки!» - в отчаянии восклицает маленький Расс. Но не поздно все совместными усилиями исправить! Это фильм «Малыш», главную роль в нем исполняет Брюс Уиллис.   
Джек Кэмпбелл, преуспевающий бизнесмен, одинок, вполне доволен своей жизнью и работой, и жестко требует от  подчиненных проявления неподдельного служебного рвения даже в праздники. Но однажды в Сочельник с ним происходит невероятное — он просыпается в другой жизни — той, которой  мог бы жить, не расстанься со своей юношеской любовью, Кейт. В этой жизни Джек стоит совсем на другой, гораздо низшей ступени социальной лестницы, но у него есть семья, которая его любит. Джек не сразу сможет смириться с потерей высокого положения в обществе, но вскоре поймет, что  на свете нет ничего дороже близких людей. Это фильм «Семьянин». В главной роли – Николас Кейдж.
Лютер Крэнк решает сэкономить на рождественских расходах — украшениях, поздравлениях, подарках и даже благотворительности  и на время Рождества  отправиться с женой на Карибские острова. Маленький городок, где живут Крэнки, в ужасе от того, что супруги собираются  пренебречь традициями. Соседи всячески призывают их одуматься — ведь Рождество — домашний праздник, и для праздничной красоты города важен  каждый дом, в котором идут радостные приготовления. Переубедить Крэнка не так-то легко. Но после ряда приключений и злоключений,  когда все соседи  сначала приходят на помощь упрямцу, попавшему в затруднительное положение, а  затем собираются и весело отмечают праздник вместе с Крэнками, Лютер все-таки меняет свои взгляды.
Билеты на Карибы Крэнк дарит соседу и его жене, у которой подтвердился неутешительный диагноз.С этим соседом Крэнк особенно не ладил, но только в момент общего ликования и примирения вдруг осознал, каково тому в жить беде.   
Такие вот рождественские чудеса в фильме «Рождество с Крэнками»!   
А в одной из  самых популярных рождественских историй - фильме  «Один дома», восьмилетний малыш, которому надоела  большая шумная семья, накануне Рождества  в сердцах пожелал, чтобы все близкие исчезли, и наутро обнаружил, что в доме никого нет, и он остался совершенно один! Мальчик не  понимает, что в суете взрослые все перепутали и просто позабыли его дома, отправляясь в рождественское путешествие, и не знает, что его мама уже  пытается из Парижа добраться домой, в маленький городок Виннетка в Чикаго. Для него просто исполнилось его  опрометчивое пожелание!
В фильме множество невероятных приключений и поистине головоломных трюков. Но все же одним из ключевых моментов является встреча юного  Кевина со стариком Марли в церкви, куда последний пришел послушать, как  поет в хоре его внучка. В этом небольшом эпизоде не происходит ничего сверхреального, и нет никаких спецэффектов.
Старик рассказывает о том, как он на долгие годы стал одинок, поссорившись с близкими. А маленький  Кевин, еще вчера наотрез сам отказывающийся помириться с  родными,  советует ему все-таки позвонить сыну. За это короткое время малыш понял, что никакие развлечения, никакие сладости и игрушки не заменят близких, и  просит встреченного на улице  Санта Клауса вместо подарков вернуть его семью. Он, конечно, понимает, что этот Санта не настоящий и прямо говорит ему об этом, и,  не успев даже огорчиться прагматичностью  современной детворы,  зритель и «ненастоящий»  Санта  расплываются в улыбке, когда Кевин доверчиво добавляет: «Но вы ведь работаете на него!»      
Как будто бы никакого волшебства в фильме и  нет,  но в тоже время  оно происходит! С одной стороны — с Кевином творятся самые настоящие чудеса, но, кроме того,  и  это главное  - происходит чудо  преодолевающей все преграды  материнской любви, зрители счастливы убедиться, что добрые люди все-таки есть,  и, конечно, особенно радостно за старика, которому Кевин помог вернуть любовь близких.            

Надо отметить, что для, казалось бы,  прагматичного Запада,  поставить под вопрос  материальную составляющую жизни, вовсе не новая тема -  взять такие классические шедевры  «серьезного кинематографа»  как «Гражданин Кейн» Орсона Уэллса, знаменитую книгу  Маргарет Митчелл «Унесенные ветром»  и ее не менее знаменитую одноименную экранизацию, или  «Замужество Марии Браун» Райнера Вернера Фасбиндера.
Цель не оправдывает средства, нечистые средства губят жизнь героя, убивают любовь, деньги не приносят счастья.
Заметим, деньги Остапа Бендера не принесли ему счастья гораздо по более прозаичной причине  -  потому, что в молодой советской стране  новоиспеченному миллионеру просто не дали развернуться законы.
 Кстати, этот сюжетный поворот для русской литературы не такой уж и новый. Другому литературному авантюристу, Чичикову, например, тоже не дали разойтись российские законы, когда он был  разоблачен на вершине его грандиозной аферы с мертвыми душами.    

И сейчас, в то время как основная задача героев  современных российских телесериалов  и  развлекательной  литературы — любой ценой и средствами подняться к вершинам материальных благ, добиться успеха и выйти в лидеры, это перестает быть целью  для литературных героев западной  развлекательной литературы.
Главный герой книги  англичанки Джоанн Харрис «Ежевичное вино» (2000 г.), модный писатель, волей судеб попадает в провинцию, получает возможность заново пересмотреть свою жизнь, неожиданно решает заниматься сельским хозяйством и  не только преуспевает в этом, но обретает желанный покой и гармонию.
А молодому  карьеристу Лу, герою романа  «Подарок» ( 2009г.) ирландской писательницы Сесилии Ахерн, уже трудно что-то исправить, но судьба дает ему фантастический шанс.
Ему все еще кажется, что материальное благополучие является показателем удавшейся жизни, и когда он в доказательство своего превосходства   обводит выразительным жестом убогую каморку своего собеседника  Гейба, тот иронически  восклицает: «Ясно!  У меня меньше вещей, чем у вас! Я забыл, что вы придаете этому значение».
Это книга  напрямую предупреждает: главное  -  не вещи,  одна из главных  ценностей -   время жизни, которое надо потратить на  по-настоящему хорошие и  добрые дела. Этого времени у главного героя практически не осталось, но он не подозревает об этом.
Героиня бестселлера американской писательницы  Элизабет Гилберт «Есть, молиться, любить» ( 2006 г.) в поисках себя отправляется в странствие  по земному шару, оставляя за спиной проблемы  мира материального,  и к ней возвращается  радость жизни.   
Знаковым моментом, предшествующим появлению этих произведений, во многом стал в 1998 году  выход в свет книги  английской писательницы Хелен Филдинг «Дневник Бриджит Джонс». Одноименный фильм (режиссер Шерон Магуаер, авторы сценария -  Хелен Филдинг, Андрю Девис, Ричард Кертис) вышел на экраны в 2001 году и  имел огромный успех у зрителей. Мировые кассовые сборы фильма превысили 280 миллионов долларов, из которых около 71 миллиона — американский прокат. Особенно высокими сборы были в Великобритании— 45 миллионов фунтов стерлингов.
Сюжет этой книги,  несмотря на признанные параллели с фабулой знаменитого романа «Гордость и предубеждение» Джейн Остин,  местами достаточно запутан и хаотичен, стиль  местами грубоват, причем настолько, что некоторая  нравственная легкость героинь и их достаточно свободные и откровенные выражения  могут порой  даже  шокировать. Однако у этой книги есть несомненные достоинства.   
История тридцатилетней  англичанки Бриджит, которая тщетно сражается с вредными привычками и лишним весом (правда, как и в большинстве  западных книг и фильмов, последняя проблема сильно преувеличена)  и борется за права «одиночек», не потому что хочет оставаться одинокой и независимой, а потому что стремиться сохранить чувство собственного достоинства в обществе «самодовольных женатиков»,  подкупала  именно своей  человечностью. Далеко не всем, даже  привлекательным и неглупым девушкам  удается найти свое счастье в любви, далеко не всем удается карьера на службе. Большинство людей  на протяжении всей жизни испытывают разнообразные разочарования, и всем при этом надо преодолевать трудности, выживать и хорошо бы еще при этом сохранять чувство юмора и жизнерадостность. Одним словом,  не сдаваться ни при каких обстоятельствах.   
Главная мысль: не всегда совершенный и безупречный,  с не совсем  правильно складывающейся, по мнению обывателей, личной жизнью, немного рассеянный и безалаберный,  так называемый маленький человек имеет право жить, мечтать и надеяться. (Обозначу сразу -  это человек, то есть Бриджит, мечтает не об авто и магнитофоне с собачкой, а о большой настоящей любви и интересной профессии.)      
И каждый может дождаться своего счастья, каковое приходит к Бриджит в образе безупречно благородного, надежного, немного старомодного, но очень привлекательного  блестящего адвоката Марка Дарси, который любит ее «такой, какая она есть».   
С экранизацией книги  произошел тот оптимальный классический вариант, при котором в фильме из сюжета удалилось все лишнее, осталось и выкристаллизовалось все главное, яркое, забавное, одним словом, удачное.

Одна из важных проблем, о которой говорит сегодня  «легкая»  западная литература -  противостояние  духовного и материального. Быть может, в сравнении  и с русской  и с зарубежной классикой, это духовное  не кажется  таким уж высоким, а иногда  даже и не столько духовным, сколько просто человечным,  но опять же напомню — как часто об этих человеческих ценностях говорят современные российская литература и кинематограф?
Стоит отметить и то, что противостоящее духовному  материальное отнюдь не бутафорское, как в отечественных сериалах, а  материальное по самому  высшему разряду.  Такое, что производит впечатление вполне достойного  противника.
В качестве примера хотелось бы остановиться на двух произведениях современной литературы и их экранизациях. 
Это книга  Лорен Вайсбергер  «Дьявол носит Prada» ( 2003 г.),ее одноименная экранизация – фильм режиссера Дэвида Фрэнкела( 2006г.)  и серия книг Софи Кинселлы о приключениях шопоголика ( 2000 -  2007 гг. ) и созданный по ее мотивам фильм Пола Джона Хогана «Шопоголик» ( 2009г.).
Эти произведения часто ставят рядом, в основном благодаря тому, что их действие разворачивается в  мире моды, гламура, престижных  магазинов.
Но это чисто внешнее сходство.    
 
Дьявол от кутюр   

«Дьявол носит Prada». Эта книга и поставленный по ней  фильм очень прямолинейны. В них не содержится никаких дополнительных смыслов и загадок, кроме главной идеи, истина, которую они несут, далеко не нова, и все же она потрясает. 
Все очень просто: героиня книги 23-летняя Андреа Сакс, которая только что окончила Университет Брауна, девушка с вполне сформировавшимися взглядами на жизнь, ставящая духовное выше материального (здесь  тоже все-таки  не стоит обольщаться -  это духовное не совсем то, с каким мы привыкли иметь дело в классической литературе, скорее всего, это житейские интересы, общечеловеческие ценности), начиная работать в престижном  журнале мод «Подиум» достаточно быстро становится рабом  иллюзорного мира моды,  модных вещей, и переступает грань добра и зла. Забывает о родных, о семье, о друзьях, о любимом человеке,  о собственных  творческих планах, о  прежних жизненных принципах.
И как ни странно, ни ради профессиональной карьеры — в «Подиуме» она не напишет ни одной статьи. Ни ради поездки в Париж на неделю Высокой моды, ни ради приобщения к таинствам создания  модного стиля и прочим секретам мастерства от кутюр. Просто Андреа  попадает в зависимость от мнения окружающих ее на новой работе людей о том, что важно и что не имеет значения в жизни и теряет свои собственные жизненные ориентиры.   
Стремясь доказать, что она может справиться с поставленной задачей – продержаться  ровно год на должности младшей ассистентки   главного редактора «Подиума» Миранды Пристли,  Андреа  и сама не замечает, как полностью подчиняет свою жизнь служению Миранде. Она приходит на работу едва ли не к шести утра,  отвечает на непрерывные звонки и  на перегонки с другой ассистенткой, Эмили, ведет список позвонивших, бегает за  готовыми обедами и  бумажными стаканами  с кофе, занимается доставкой коллекций одежды, аксессуаров и  макета журнала, а так же и совсем  неслужебными делами — возит в ветлечебницу собаку Миранды, а в свободное от работы время (хотя непонятно даже, откуда оно вообще  берется!) делает домашние задание за ее дочек-близнецов и выполняет другие зачастую бессмысленные, издевательские, а иногда и просто фантастические поручения своей начальницы.
Надо сразу отметить, что уже в завязке романа «Дьявол носит Prada»   есть некая неправда. Андреа  собирается проработать  ровно год в журнале «Подиум» Миранды Пристли, потому что год работы у Миранды откроет ей двери во все приличные издания, а Андреа мечтает стать  настоящим журналистом (в фильме) и настоящим писателем ( в книге). Одним словом, хочет попасть  в знаменитый журнал «Нью –Йоркер», литературно-политический еженедельник,  с 1925 года оказывающий серьезное влияние на культурную жизнь США.

Эта завязка никак не оправдана в дальнейшем – в финале фильма
редактор  издания, куда устраивается на работу Андреа, называет ее пребывание в «Подиуме» аномалией. В финале книги статьи Андреа берут издания,  абсолютно не принимающие в расчет, что ее с треском уволила Миранда Пристли. Редактор издания «На слуху», куда приходит в конце повести Андреа, поясняет, что если бы она отказывала всем, кого уволила Миранда, то осталась бы вовсе без авторов.
Итак, это условие  про год работы, натяжка, чтобы  объяснить, что Андреа должна стерпеть многое ради своей цели стать профессионалом.  Многое – но не потерять себя! Одно дело терпеть и преодолевать трудности,  другое отдать себя в добровольное рабство взбалмашной стерве-начальнице. 
Конечно, не будь этой острой, до невозможности  парадоксальной ситуации, не было бы и самой необычайно поучительной истории. Но все-таки – ради чего?
Требования Миранды к секретарше доходят до абсурда, но еще хуже  унизительное, уничтожающее человеческое достоинство обращение Миранды  с подчиненными. Особенно наглядно и гротесково это показано в фильме.
Изо дня в день, приходя на работу, Миранда (ее роль исполняет Мерил Стрип), швыряет на стол секретарше свою шубу, пальто, плащ ( в зависимости от времени года, а время, как понимаем идет, а  в отношениях начальницы и подчиненных ничего не меняется), чтобы та повесила на плечики и отнесла в шкаф, как будто не может этого сделать сама. Миранда называет Андреа (эту роль играет Энн Хэтэуэй) именем ее предшественницы на этом посту - «Эмили», но не потому, что не в состоянии запомнить имени новой ассистентки. Делает Миранда это совершенно сознательно, тем самым  давая понять насколько безразличен ей работающий у нее персонал.
В одном  из эпизодов фильма  ярко показано, как меняется Андреа даже по отношению к такому любимому и  близкому человеку, как отец, с которым ее связывают по настоящему дружеские и теплые отношения. Отец приезжает на выходные в Нью-Йорк, чтобы  навестить ее. Он  искренне заботится не только о том, чтобы  дочь встала на ноги, стала хорошим профессионалом, но  и  чтобы жизнь ее при этом сложилась достойно и счастливо. Оба рады встрече, но доверительную беседу отца и дочери нарушает неурочный звонок начальницы.
Выполнение  задания настолько поглощает Андреа, что та  выскакивает из такси, в котором они едут, захлопывая  дверцу  перед самым носом у выходящего следом  отца. В этот момент она просто-напросто начисто забывает о его  существовании!   
Поручения  Миранды  раз от раза  становятся все невероятнее – и это не нудное,  хотя и по бюрократическим законам невозможное,  как в книге, требование сделать  загранпаспорт  для дочек, находящихся в другой стране, а совершенно фантастическое – достать близнецам еще неизданную книгу о Гарри Поттере! Что Андреа  проделывает тоже на  совершенно  фантастическом уровне – она не только совершает невозможное – достает рукопись, но делает копии и отдает в переплет, чтобы у девочек было две книжечки, которые они  к моменту отчета секретарши  перед Мирандой  уже читают в  стремительно уносящемся поезде.    Вот это уже  поистине -  то, чего не может быть!   
Сопоставляя фильм с книгой, не трудно обнаружить, что книга,  если разобраться, написана слишком серьезно для той гротесковой ситуации, которая в ней смоделирована. Миранда Пристли в ней действительно представлена как воплощенное «зло как таковое». Она – не человек, а  просто программа по созданию невозможных поручений и предъявлению абсурдных требований.
Но  создателям фильма  удалось эту  гротесковую ситуацию весьма изящно разыграть. Большой плюс  фильма – в нем Миранда  -  человек, не лишенный определенного обаяния и профессионал  в своем  деле, хотя  это дело  в том ракурсе, в каком оно показано, не только не полезно, но даже и  вредно.
Правда, в  самом начале из ее уст звучит некое оправдание работы суперзвезд модного дизайнеров  для всего человеческого общества в целом – ведь именно они выдумывают то, что потом, многократно тиражируясь, доходит до самых низших слоев общества. Как, например, прекрасный насыщенный синий цвет мешковатого  свитера, купленного Андреа на дешевой распродаже.
Миранда в фильме  не мифический железный человек, а вполне живой: у нее  серьезные проблемы в семейной жизни – капризные, избалованные дети, очередной муж, не желающий оставаться в тени преуспевающей жены, устраивает ей сцены и, в конце концов, бросает ее.   
Просто Миранда в фильме  -  завершенный вариант человека, который пошел по головам к  своей цели  в мире высокой моды, многого достиг и многое потерял, и имеет  именно те проблемы, которые и должен иметь – неустройство личной жизни и  предательство соратников по бизнесу.
Она не только утрированная модель проблемного начальника, но и  наглядный образец того, что становится с человеком, который идет по ложному пути.
Серьезные истины не обязательно должны говориться с мрачным выражением лица, поэтому фильм ироничен, полон тонких забавных ньюансов, создает хорошее настроение, и конечно, хорошо заканчивается.
  В книге  чары обольщения  спадают с Андреа, когда, будучи в Париже на весеннем дефиле  она узнает, что ее подруга Лили попала в автокатастрофу и находится в тяжелом состоянии.
Надо отметить, что линия дружбы Андреа и Лили в книги  выглядит несколько неестественно идеалистично, да и сам образ спивающейся аспирантки Лили, приводящей в свою постель все более омерзительных парней, а поутру даже не вспоминающей об этом,   не кажется привлекательным. Поскольку в остальном  книга написана  достаточно жестко и иронично, то тому,  что Андреа, не проявляющая особо теплых чувств ни к своим родителям, ни к старшей замужней сестре, у которой родился долгожданный малыш, ни даже к своему верному другу Алексу, очень хорошему и правильному молодому парню, учителю, со всей душой отдающему себя любимому и благородному делу -  воспитанию своих  не очень благополучных учеников, вдруг расчувствовалась из-за беды, приключившейся с Лили, по пьяни устроившей аварию, кажется очень сильной натяжкой. К тому же о Лили уже позаботились  отзывчивые родители Энди и Алекс, а  сама Лили и вовсе находится без сознания и те несколько дней, которые Энди должна провести в Париже  уже ничего не прибавят, ничего не убавят, Лили даже не заметит отсутствия или присутствия подруги.   
В фильме  история прозрения Андреа  более логична. В Париже, когда конкуренты пытаются сместить Миранду, та производит собственную  виртуозную  рокировку,  без колебания жертвуя  карьерой своего лучшего сотрудника Найджела. Андреа, которая узнает о заговоре и тщетно пытается предупредить Миранду, потрясена тем, как развернулись события. И когда Миранда снисходительно раскрывает младшей  ассистентке  всю подоплеку произошедшего, а Андреа приходит в ужас, Миранда замечает, что та уже точно так же поступила с Эмили.  Ведь старшая ассистентка Миранды, мечтала поехать в Париж, ради этого жертвуя  всем на свете, включая собственной здоровье,  но Миранда выбрала  расторопную и хваткую Андреа. Правда, все-таки, чтобы не усложнять образ главной героини, настоящий  дилеммы  выбора нет ни в  фильме, ни в книге. В книге Эмили неожиданно заболевает редкой болезнью мононуклеозом, а в фильме ее и вовсе сбивает машина. Так что Андреа  просто ничего не остается как перешагнуть через  уже упавшую коллегу.   
Андреа  убеждается в том, что мир моды – мир лжи, фальши, интриг,  ложных надуманных ценностей, где человек не ценен и не значим,  где все покупается и продается, где нет  дружеских связей,  и уважения  к тому, кто честно и добросовестно выполняет свои обязанности много лет,  где все держится на страхе потерять престижное место и стремлении любой ценой убрать конкурента. Кроме того, она, наконец,  понимает, что и сама изменилась  далеко не в лучшую сторону.
Андреа  решительно бросает все и возвращается домой, не дотянув  до заветного срока всего месяц. В книге она  грубо объясняется  с Мирандой, но создатели фильма справедливо посчитали, что это ни к чему.
В книге практичная героиня  сдает все модные  вещи, полученные в кладовых «Подиума»  в комиссионку и  тем самым обеспечивает себе на ближайший год безбедное существование.
В фильме Андреа  отдает все парижские наряды Эмили, перед которой чувствует вину. Эмили, правда, язвительно замечает в ответ, что все придется ушивать, но улыбается, повесив трубку. «Вы пришли на место бесценного работника!» - говорит она новой претендентке на место младшей ассистентки. Так же  улыбается, скрывшись в машине,  и сама Миранда, не ответив на робкое приветствие Андреа, уже  из другой жизни помахавшей ей рукой.
И  книга и фильм заканчиваются хеппи-эндом. Правда, в  фильме у Андреа еще и остается надежда исправить отношения со своим парнем  (в картине его зовут Нейт). И именно  Нейт прямо и просто отвечает на вопрос о том  ради чего Андреа предала своих друзей и свои идеалы: ради туфель, блузок, жакетов, сумок.   

 
Каждому – своя стерва

Но не все так просто  с идеей преодоления мощной атаки индустрии потребления  и в западной культуре.  Даже если речь, казалось бы, на первый взгляд, идет именно об этом. Один из самых ярких примеров тому – серия книг  английской писательницы Софи Кинселлы ( Мадлен Уикхем) о приключениях шопоголика и соответственно, экранизация по мотивам этих книг – фильм Пола Джона Хогана «Шопоголик» 
Всего этих книг в серии пока пять - «Тайный мир шопоголика» ( 2000), «Шопоглик на Манхэттене»  (2001), «Шопоголик и брачные узы»( 2001), «Шопоголик и сестра» (2004), «Шопоголик и бэби» ( 2007).   

И я думаю, что эти книги гораздо сложнее, серьезнее и даже возможно,  опаснее, чем кажется большинству читателей. Их автор, Софи Кинселла -  человек, несомненно, творчески  и литературно одаренный, и притом обладающий хорошим  познаниям в области  психологии. Но трудно сказать – во зло или во благо в данном случае работают ее талант и знания. Поэтому я и  хочу подробно проанализировать все плюсы и минусы данного литературного произведения, при этом под словом «минусы» в основном будут подразумевать не слабости произведения и просчеты автора, а минусы его влияния на читателя. Во всяком случае, в традиционной системе  ценностей. 
Отмечу сразу, я не пытаюсь доказать, что автор в той или иной степени манипулирует своим читателем, на словах  утверждая одно, а на деле направляя его мысли совсем по другому пути, хотя  временами такой вывод напрашивается сам собой. Возможно, сама тема  слишком неоднозначна, и  поэтому смотреть на нее можно под разными ракурсами и делать при этом совершенно разные, а иногда и противоречащие друг другу выводы.
Взять, к примеру, книгу той же Софи Кинселлы, но не о шопоголике, а  о трудоголике - «Богиня на кухне» ( 2005г.),  в ней все с проблемами трудоголика ясно и понятно, и при всей парадоксальности ситуации, когда  героиня, блестящий юрист, совершающая головоломные операции, но  не владеющая никакими навыками обыденной жизни, неожиданно оказывается в роли экономки в загородном доме, финал и мораль ожидаемы,  понятны и принимаемы с открытой душой  — мир прекрасен и многогранен, и замыкаться в рамках чего бы то ни было, даже самой  престижной  профессиональной карьеры никогда не стоит.
Софи Кинселла -  остроумный и наблюдательный автор и в книге есть целый ряд  выразительных сцен,  достойных восхищения. Например, эпизод, когда главная героиня-трудоголик все-таки успевает на назначенную с матерью и с братом (тоже трудоголиками) встречу в ресторане  по случаю своего дня рождения, и в ожидании  родственников заказывает для них напитки, но никто из родных  так и не приходит. Вместо этого метрдотель приносит героине телефон, по которому ей звонит мать, чтобы  поздравить и сообщить, что никак  не может отложить дела. А затем появляется секретарь брата, Лоррейн,  с  подарочной корзинкой, и другим мобильником, по которому звучит  уже его поздравление.  Брат уверяет героиню, что сам выбирал для нее в подарок шоколад,  но в корзинке никакой не шоколад, а мыло!   

« Я положила телефон на стол. После короткой паузы Лоррейн положила рядом второй аппарат.
Вот такой у меня семейный праздник.
Два мобильника.
Внезапно появился тот официант, которому я делала заказ. Он принес три коктейля. Взгляд его выражал легкое смятение.
– Кому мартини?
– Предполагалось, что для моего брата…
– Это «Нокия», – вмешалась Лоррейн, указывая на телефон.
Немая сцена. Затем, сохраняя профессиональную невозмутимость, официант поставил бокал перед телефоном и положил рядом салфетку.
Мне хотелось расхохотаться, вот только на глаза наворачивались слезы и бороться с ними становилось все труднее. Официант поставил на стол остальные коктейли, кивнул мне и удалился. Наступила неловкая тишина.
– Тем не менее… – Лоррейн взяла телефон Дэниела и спрятала в свою сумочку. – С днем рождения! Приятного вечера!
Глядя, как она идет к выходу, я подняла второй аппарат, чтобы попрощаться, – но мама уже отключилась. Поющие официанты исчезли. Я осталась один на один с корзинкой с мылом».
                ( Софи Кинселла. «Богиня на кухне»)

Блестящая сцена, в  которой проблема трудоголизма  обрисована так зримо и ярко, что вполне может быть перенесена  в фильм при экранизации практически  такой,  как есть. Сразу отмечу, что все  книги Софи Кинселлы написаны так, что могут служить крепкой основой для киносценария. Однако  при этом сам фильм «Шопоголик»   нельзя назвать по-настоящему  удачной  экранизацией.  Возможно, во многом, именно потому, что действие в нем, хотя и развивается по законам, предложенным автором, все же очень далеко отходит от  самого сюжета.

Но вернемся к шопоголику, его, вернее, ее приключениям и проблемам.
Проблема эта определяется  как непреодолимое желание что-либо покупать, не обращая внимания на необходимость и последствия. Покупки становятся и отдыхом, и развлечением, и самостоятельным смыслом жизни. Среди причин развития  ониомании ( научное название бытового термина « шопоголизм» происходит от греческих слов  onios — для продажи, mania — безумие)  -  иллюзия  обретения власти, свободы и  контроля над жизнью, которую дает возможность приобретения вещей,  жажда адреналина, а так же желание заглушить чувство одиночества и внутренней пустоты, потребности в любви и в дружбе.


На протяжении пяти книг автор прослеживает значительную часть жизни своей героини Ребекки Блумвуд, девушки, одержимой приобретением все новых и новых, большей частью ненужных вещей, – от окончания университета и начала карьеры журналиста, специализирующего в области финансов, до замужества и рождения ребенка. 
К концу каждой книги героиня осознает все свои ошибки, перерождается и начинает совершенно новую жизнь, но в начале  следующей опускается на уровень  едва ли не еще ниже прежнего и снова возникает в образе  шопоголика, или что более точно,  шопоголички.
Конечно, при ином раскладе, вместо серии книг  пришлось бы ограничиться всего одной, но, в качестве прогноза на излечение героини от пагубной страсти,  это выглядит мало оптимистично.
Интересно отметить и то, что по ходу развития истории  героиня еще  и постепенно теряет свой  и так небогатый  интеллектуальный запас.
В самой первой из серии книг  «Тайный мир шопоголика», мы узнаем, что она -  выпускница Бристольского университета, а в последней книге  обнаруживается, что она не знает даже, кто такие Одиссей и Пенелопа, о которых  в словесной перепалке упоминает ее соперница  Венеция
( « надеюсь, что не руководитель рекламной компании и не  акушерка, которые долго и счастливо жили вместе, но сначала выставили вон первую жену», - утешает себя Ребекка). Забавно, что и ее подруга Сьюзи, происходящая из семьи старинной английской аристократии и окончившая,  по словам Бекки  очень престижное учебное заведение,  ничем не может ей в этом помочь!    

Первая книга «Тайный мир шопоголика», из всей серии, наверное, наиболее логичная  по содержанию и  благородная по своей сути. 
Смысл ее можно было бы передать одной  фразой.
Главная героиня, молодая англичанка Ребекка Блумвуд, журналист, специализирующийся в области финансов, большая часть жизни и мыслей которой  посвящены покупке ненужного барахла, неожиданно осознает, что своей неграмотной профессиональной деятельностью  приносит ощутимый вред не просто человечеству вообще, но вполне конкретным близким  людям, и пытается это исправить.
Как это   происходит? В свое время Ребекка дала неверный совет соседям, друзьям своих родителей, Дженис и Мартину по поводу их вкладов и они оказались в проигрыше, лишившись возможности получить значительную сумму денег.      
Вышло это потому, что  она  не учла значения той информации, которая была ей доступна как специалисту. А не учла, потому что мысли ее были заняты совсем другим — походами по магазинам, мечтами о распродажах, маникюром и  бокалами бесплатного шампанского на пресс-конференциях, посвященных сложным, но малоинтересным для  девушки  финансовым вопросам.
Хотя  из-за  значительного превышения кредита, ее собственные денежные дела  находятся на уровне краха, да  к тому же одолели разнообразные неудачи на личном фронте, Ребекка решает в первую очередь бороться за права  обманутых вкладчиков и  для начала  пишет  разгромную статью, которую публикуют в популярной газете. Статья имеет  невероятный успех, и  ее автора приглашают выступить с комментариями  причин разгоревшегося  финансового скандала в престижную телепередачу. 
Не смотря на то, что против Ребекки  на защиту  банка-мошенника  встает   команда  профессионалов под руководством  рекламного гения  Люка Брендона,  правда –  на стороне героини и тех, чьи интересы она защищает.   
 И Ребекка  вознаграждена за  свои старания  с лихвой.  Она получает в награду и престижное место работы  финансового консультанта в популярной передаче «Утренний кофе» и красивого, богатого и  успешного бой-френда,  того самого Люка Брендона, который,  сраженный неподдельной искренностью Ребекки в борьбе за право дело,  публично признает действия  своего клиента нечестными.
В этой книге много блестяще продуманных моментов.
Зримо и правдоподобно описано то чувство, с которым Ребекка, уже погрязнув в долгах, пытается поднять настроение, совершая очередные ненужные покупки.   
« Я поднимаю глаза и понимаю, что стою напротив «Октагона». «Октагон» — мой самый любимый в мире магазин. Целые этажи с одеждой, аксессуарами, украшениями, подарками, кофейнями, барами и цветочными салонами, где тебя посещает внезапное желание заполнить весь свой дом цветами.
И со мной мой верный кошелек.
Мне нужна какая-нибудь мелочь, чтобы приободриться. Футболка или что-то еще. Да хоть зубная паста. Мне нужно что-нибудь купить. Много тратить не буду. Просто войду и…
Я открываю двери. Господи, какое облегчение. Это тепло и этот свет. Вот где мой мир. Моя среда обитания».
Но испытанный способ на этот раз действует плохо.
« Но даже направляясь в отдел футболок, я не чувствую привычного удовольствия. Оглядываю полки, пытаясь вызвать в себе то волнение, которое сопровождает процесс покупки, но почему-то сегодня его нет. Я все равно выбираю топ с высоким воротом и серебряной звездой на груди, перекидываю его через руку и убеждаю себя, что мне уже легче. Потом вижу полку с халатами. Вообще-то новый халат не помешает.
Ощупывая белоснежную махровую ткань, я слышу тихий приглушенный голосок: «Не делай этого. Ты вся в долгах. Не делай этого».
Да, все так.
Но, откровенно говоря, сейчас это не имеет никакого значения. Поздно что-то менять. Я уже в долгах, а больше долг или меньше — не важно. Я почти яростно перекидываю халат через руку. Потом мне попадаются на глаза тапочки из такой же ткани. Понятно, что покупать только часть комплекта нет смысла.
Налево от меня находится касса, но я прохожу мимо. Я еще не все выбрала. Иду к эскалатору и поднимаюсь на этаж выше. Пора купить новое одеяло. Белое, под цвет халата. И пару подушек, и покрывало из искусственного меха.
Каждый раз, когда сдергиваю с полки очередную вещь, меня накрывает волна восторга, как вспышка салюта. И на несколько секунд все кажется прекрасным. Но потом искры гаснут, я снова погружаюсь в холодную мглу и лихорадочно оглядываюсь в поисках чего-то еще. Огромная ароматизированная свеча. Ароматический гель для душа и молочко для тела. Мешочек сухой отдушки. Беру того, и другого, и третьего. И всякий раз — теплая вспышка света, а потом снова тьма. Вот только вспышки все слабее и слабее. Ну почему это приятное ощущение не задерживается? Почему мне не становится радостнее?»
                ( Софи Кинселла.«Тайный мир шопоголика»)
Замечательно описана сцена, когда Бекки, готовясь к выступлению в передаче и со страхом  наблюдая, как противостоящая ей команда Люка Брендона развертывает в ожидании выхода в эфир настоящий мобильный офис, оборудованный  по последнему слову технику, неожиданно  получает  посылку, в которой оказывается   подбадривающий подарок от близких -  воздушный шарик и поющая  открытка.

« — Кстати, Ребекка, вам посылка. — Зелда входит в комнату и вручает мне большую квадратную коробку. — Я вернусь через минуту.
— Спасибо, — удивленно говорю я и с внезапным воодушевлением накидываюсь на коробку. Понятия не имею, от кого это и что там. Но наверняка что-то полезное, да? Может, срочная информация от Эрика Формана. Таблицы с какими-то цифрами, которые я могла бы представить в критический момент. Или секретный документ, о существовании которого не знает Люк.
Боковым зрением вижу, что брендониты побросали свои дела и наблюдают за мной. Вот я им сейчас покажу. Не только им приносят посылки перед эфиром. Не только у них есть свои тайные источники информации. Наконец мне удается справиться с липкой лентой, и я открываю коробку.
У всех на глазах оттуда вылетает большой красный шарик с надписью «Желаем удачи!», наполненный гелием, и устремляется к потолку. К веревочке привязана открытка. Не глядя ни на кого, я открываю открытку.
Лучше бы я этого не делала.
«Удачи желаем, удачи тебе, всегда во всем и везде!» — поет тоненький электронный голосок.
Я захлопываю открытку, готовая со стыда провалиться сквозь землю. С другого конца комнаты доносится хихиканье. Поворачиваюсь и вижу, как Алисия что-то шепчет на ухо Люку и по его лицу расползается ухмылка.
Да он смеется надо мной. Они все смеются надо мной и моим поющим шариком. Несколько секунд я не могу пошевелиться — такое унижение. В горле стоит жаркий ком, щеки пылают — какой уж тут ведущий эксперт…
Потом Алисия тихо говорит какую-то гадость и прыскает со смеху. И тут внутри меня что-то переворачивается. К черту их всех, вдруг думаю я. Им же просто завидно. Им-то никто шарики не присылает.
Я демонстративно открываю открытку.
«Удачи тебе, пытайся. Не бойся и не стесняйся. Возьми удачу с собой и помни, что мы с тобой», — пищит веселый голосок. А внутри написано: «Дорогая Бекки. Спасибо тебе за все, что ты для нас делаешь. Мы гордимся тобой и любим тебя. Твои друзья Дженис и Мартин».

Я смотрю на открытку, снова и снова перечитываю эти слова и чувствую, как подступают слезы. Дженис и Мартин действительно были моими друзьями долгие годы, пусть даже их сын слегка туповат. Они всегда были добры ко мне, даже когда своим дурацким советом я ввела их в заблуждение. Я обязана сделать это ради них. Я не могу их подвести. И не подведу.
Незаметно моргаю, делаю глубокий вдох и, подняв голову, натыкаюсь на непроницаемый взгляд Люка Брендона.
— Друзья, — спокойно говорю я, — желают мне удачи.
Аккуратно кладу открытку на стол — не закрывая, чтобы она продолжала петь, — шарик привязываю к своему стулу.
— Итак, — подает голос Зелда. — Люк и Ребекка, вы готовы?
— Еще как готовы, — невозмутимо отвечаю я и прохожу мимо Люка к двери».
                ( «Тайный мир шопоголика»)
Итак, с первой книгой пока, как кажется,  все понятно. Героиня оступилась, но  честью вышла из затруднительного положения. Добродетель не только торжествует, но и вознаграждена. 
Особенно, если  опустить некоторые моменты, которые несколько портят общее впечатление.
То есть не придавать особого значения тому, что уже с самого начала очевидно:  во-первых: Бекки  абсолютно не способна  воспринимать ценности мира искусства, а значит и во многом духовные ценности –  об этом  свидетельствует описание мучительного для героини утра  выходного дня, проведенного в музее в попытках воздержаться от  посещения магазинов.
Во-вторых: готова выйти замуж из корыстных соображений, и в случае с Таркином, кузеном своей подруги Сьюзи, обладателем  громадного состояния, ее останавливает только внешняя сторона вопроса, причем пугающая для героини чудаковатость  Таркина выражается именно в том благородстве, скромности  и простоте, понять и оценить  которые  своим хотя и хаотичным, но вполне  прагматичным умом Ребекка не в состоянии. 
И в третьих: первая книга начинается с  описания безобразной сцены, произошедшей между Ребеккой и парнем, с  которым она только начала встречаться, Джеймсом. Точнее, с рассказа Ребекки  своей подруге Сьюзи о том,  как  на третьем свидании произошел их разрыв. Они вернулись после киносеанса в квартиру Джеймса, и начали целоваться. А когда   Бекки стала настойчиво пытаться расстегнуть молнию на брюках  молодого человека, тот сначала пытался остановить ее, а поскольку это не удавалось, то ему пришлось влепить ей пощечину. К великому удивлению и возмущению Ребекки,  Джеймс считал при серьезных отношениях секс до брака невозможным. Но вряд ли всем  из читателей покажется эта ситуация такой  забавной, как двум подругам, которые прокомментировали случившееся самым циничным   образом:               
«  Мы расстались. — И я пожимаю плечами с полным безразличием.
Сьюзи делает большие глаза:
— Правда? А почему? Ты мне не говорила! — Не говорила. Понимаешь, это немного… неудобно.
— Ты его бросила? У вас же еще даже секса не было!
Сьюзи от удивления едва не кричит. Ей очень хочется узнать, что произошло. Вопрос только в том, хочется ли мне ей рассказать? Сначала я решаю все оставить в секрете, но потом думаю: да к черту все!
— Знаю, в этом-то и проблема, — говорю я.
— В смысле? — наклоняется ближе она. — Бек-ки, ты о чем?
Я набираю полную грудь воздуха и поворачиваюсь к ней:
— Он не хотел.
— Ты ему не нравилась?
— Не в этом дело… Он… — Закрываю глаза, сама с трудом веря в то, что собираюсь сказать. — Он против секса до свадьбы.
— Шутишь?
Открываю глаза и вижу на лице Сьюзи неподдельный ужас. Как будто я только что произнесла страшное богохульство.
— Скажи, что ты пошутила.
— Нет, не пошутила. — Мне удается выдавить слабую улыбку. — Неловко, честное слово. Я, как бы это сказать, на него набросилась, и ему пришлось от меня отбиваться.
Воспоминания о пережитом унижении, которые я до сих пор успешно загоняла в дальний угол памяти, теперь всплыли с удивительной яркостью. Я познакомилась с Джеймсом за несколько недель до этого, и нам предстояло злополучное третье свидание. Мы поужинали в очень милом ресторане, и Джеймс настоятельно потребовал, чтобы я позволила ему заплатить за меня. Потом поехали к нему, и кончилось все тем, что мы оказались на диване и стали целоваться.
И что я должна была подумать? Вот мы с ним наедине, и уж поверьте мне, даже если разум его твердил «нет», тело, без сомнения, кричало «да, да, да!». Ну я, как девушка современная, потянулась к его молнии и начала расстегивать брюки. Когда он оттолкнул мою руку, я подумала, что он со мной играет, поэтому с удвоенным энтузиазмом продолжила попытки стянуть с него штаны.
Сейчас, мысленно прокручивая ситуацию, я думаю, что слишком долго не могла сообразить, что он не шутил. Если честно, ему даже пришлось ударить меня по лицу, чтобы я от него отстала. Хотя он потом очень извинялся.
Сьюзи смотрит на меня остекленевшим от ужаса взглядом, но спустя минуту начинает взахлеб хохотать.
— Он был вынужден от тебя отбиваться? Бек-ки, да ты настоящая хищница!
— Перестань! — протестую я. — Он был очень добр. Спросил, готова ли я ждать его.
— А ты ответила: «Ни фига!»
— Почти… — И я отвожу взгляд. Вообще-то я, кажется, поставила ему ультиматум. «Попробуй сопротивляться мне, если сможешь, Джеймс, — сказала я хриплым шепотом, пожирая его, как мне думалось, жадным сексуальным взглядом. — Но я знаю, не пройдет и недели, как ты сам постучишь в мою дверь». Прошло уже больше недели, а в мою дверь никто даже и не поскребся. Прямо скажем, девушке такое отношение не льстит.
— Но ведь это чудовищно! — говорит Сьюзи. — А как же сексуальная совместимость?
— Не знаю, — пожимаю я плечами. — Видимо, он готов рискнуть.
— А ты хоть видела… — Не удержавшись, Сьюзи прыскает.
— Нет! Он и близко меня к нему не подпустил!
— Но хотя бы на ощупь? Может быть, он крошечный? — В глазах Сьюзи мелькает коварный блеск. — Уверена, что так и есть. Он хочет обманом заманить в жены бедную девушку, и ей всю жизнь придется мириться с этим игрушечным пенисом. Бекки, тебе очень повезло, что ты не угодила в его лапы! — Она закуривает сигарету».
                (Софи Кинселла  «Тайный мир шопоголика»)
Придется, хотя отмечать это и малоприятно, что перед свадьбой Сьюзи в родовом поместье английских аристократов ее матьКэролайн в порыве откровенности сообщит Ребекке, что жених (все тот же кузен Таркин) очень хорошо оснащен. И поскольку тут Ребекка, мысли которой в первую очередь все-таки заняты материальной стороной дела, возразит, что ведь и Сьюзи богата, мамаша тонко улыбнется и  тут-то  Ребекке и откроется истинный смысл сказанного!
 
«— Вы, наверное, очень рады за Сьюзи, — говорю я, разглядывая эмалевое зеркальце.
— Таркин замечательный мальчик. — Обернувшись, Кэролайн постукивает пальцем по своему носу-клюву. — И очень хорошо оснащенный.
Действительно, Таркин числится пятнадцатым, иди что-то около того, из самых богатых людей в стране. Но удивительно, что это отметила мать Сьюзи.
— Ну да… — бормочу я. — Хотя я не думаю, что Сьюзи нуждается в деньгах…
— Я не о деньгах. — Кэролайн многозначительно улыбается — и до меня наконец доходит.
— Ой! — Кажется, я отчаянно краснею. — Точно. Понятно.
— У Клиф-Стюартов все мужчины такие. Они этим славятся. Ни единого развода в роду, — прибавляет Кэролайн, водружая на голову зеленую фетровую шляпу.
Ничего себе. Теперь я взгляну на Таркина совсем иными глазами.
                (Софи Кинселла. «Шопоголик и брачные узы» )
   
Кстати, ведь  и  из  «Дневника Бриджит Джонс« мы узнаем, что до встречи с Дэниелом Кливером  и Марком Дарси  Бриджит  лет девять прожила с каким-то парнем и рассталась  с ним непонятно почему. А во второй  из книг «Дневника» всколзь упоминается, что вовремя ссоры с Бриджит благородный герой  Марк Дарси все-таки разочек переспал с Ребеккой ( в «Дневнике»  есть своя Ребекка). Правда, как он сам  пояснит, из вежливости.
Не могу сказать, к чему все эти пикантные подробности, и тут, видимо, остается только радоваться, что многое  из  написанного в книгах  все-таки не попадает в фильм при их экранизации.   
И, наконец, самое  главное -  уже в  первой книге мы обнаружим, что героиня врет. Она врет легко и без запинки, врет при любых обстоятельствах, по поводу и без повода, испытывая стыд не за то, что врала, а за то, что соврала неудачно.
Врет по мелочам:
«Некоторое время мы молчим. Честно говоря, Таркин такой странный, что я даже не считаю нужным поддерживать с ним беседу. И тут он вдруг спрашивает:
— Тебе нравится Вагнер?
— Да, — без запинки отвечаю я, хотя ни разу не слушала Вагнера. Но я же не могу показаться невеждой, даже если это всего лишь Таркин. Да и в опере мне доводилось бывать, правда, кажется, там давали Моцарта.
— Тат-та-та… помнишь, из «Тристана», — он мотает головой, — ти-та-та…
Та-ти-ти, — отвечаю я и киваю, как мне кажется, с очень умным видом.
                (Софи Кинселла. «Тайный мир шопоголика»)
И в целях самозащиты, чтобы отделаться  от представителей банка, которому задолжала, когда до нее пытаются дозвониться  по домашнему телефону:
« Когда мы входим в «Тераццу», я почти успокоилась. Естественно, Эрика Парнел подумает, что нас разъединили из-за неполадок на линии.
Ей и в голову не придет, что я просто бросила трубку. Мы же взрослые люди, а взрослые люди так не поступают.
А если мне доведется встретиться с ней (не дай бог, конечно), я скажу: «Странно, как нас тогда разъединили, да?» Или даже пошучу: дескать, зачем это она трубку бросила».
                (Софи Кинселла. «Тайный мир шопоголика»)
Врет, легко жонглируя  понятиями совершенно морально недопустимыми:
«— Ребекка — известный финансовый журналист. — Люк делает глоток вина. (Он что, вправду так считает? Ого! Надо будет упомянуть об этом в беседе с Клэр Эдвардс. И с Филипом тоже.)
Я довольно улыбаюсь миссис Брендон, чувствуя себя очень важной персоной. Я — известная журналистка, подошедшая поболтать к известному бизнесмену в известном лондонском ресторане. Круто, да?
— Финансовый журналист? — ворчит мистер Брендон и опускает очки, чтобы получше меня разглядеть. — И что вы думаете по поводу заявления премьер-министра?
Господи, чтобы я еще раз подошла к кому-нибудь в ресторане… да ни в жизнь!
— Ну, — уверенно начинаю я, лихорадочно размышляя, как бы поудачнее изобразить, будто увидела подругу за дальним столиком.
— Папа, вряд ли Ребекка хочет говорить о работе в ресторане, — спасает меня Люк.
— Действительно! — поддерживает сына миссис Брендон и улыбается мне. — Ребекка, какой у вас красивый шарф. Это от «Денни и Джордж»?
— Да! — радостно отвечаю я, довольная, что разговор свернул с заявления премьер-министра. (Что он там еще заявил?) — Купила на распродаже на прошлой неделе!
Краем глаза вижу, что Люк как-то странно смотрит на меня. Почему, интересно? Чего это он такое…
О черт! Дура я, дура!
— На распродаже… для своей тети, — быстро соображаю я. — Купила для тети, в подарок. Но она… умерла.
За столиком все в шоке, молчат. Я и сама с трудом верю, что могла такое ляпнуть.
— Боже мой, — сокрушенно качает головой мистер Брендон.
— Тетя Эрминтруда умерла? — спрашивает Люк не своим голосом.
— Да, — киваю я, заставив себя взглянуть ему в глаза. — Это было ужасно.
— Какой кошмар! — сочувственно вздыхает миссис Брендон.
— Она ведь в больнице лежала? — продолжает Люк, наливая себе воды. — Что у нее было?
Короткая пауза.
— У нее … нога болела.
— Нога? — обеспокоенно переспрашивает миссис Брендон. — А что у нее было с ногой?
— Ну, она вся опухла, а потом случилось заражение. И ногу пришлось ампутировать. Вот она и умерла.
— Господи! — восклицает мистер Брендон. — Эти врачи — вредители! — Он гневно смотрит на меня. — Она лечилась в частной клинике?
— Э-э… м-м… не знаю, — бормочу я, пятясь. Больше не вынесу этого. Ну почему нельзя было просто сказать, что тетя мне этот чертов шарфик подарила? — Приятно было с вами повидаться, Люк. Мне пора — друзья ждут!
Я беспечно машу им рукой, стараясь не встречаться с Люком взглядом, поворачиваюсь и возвращаюсь к Сьюзи. Сердце колотится, как у перепуганного зайца, а лицо красное как помидор. Боже мой, какое поражение.
Но к моменту подачи первого блюда я сумела успокоиться».

Чем дальше, тем больше становится  вранья, что собьешься, только перечисляя. От книги к книге  Ребекка врет, практически не останавливаясь. С головокружительной легкостью.
При этом она еще  умудряется врать и  сама себе! 
«Оглядываюсь и вижу Элли. Она стоит у стенда «Уэзерби» с двумя типами в костюмах и приветливо машет рукой.
— Привет! — восторженно кричу я. — Как дела?
— Замечательно, — улыбается она. — Прекрасно справляюсь.
И честное слово, Элли отлично сюда вписывается.
На ней ярко-красный костюм (несомненно от «Карен Миллен»), классные туфли с квадратными носами, волосы гладко зачесаны назад. Единственное, что мне не нравится, — ее серьги. С чего это она стала носить жемчужные сережки? Может, чтобы не выделяться на общем фоне?
…
 — А потом… у тебя какие планы? Хочешь, сходим вместе выпить куда-нибудь?
— Не могу. Я иду смотреть квартиру.
— Ты что, переезжаешь? — удивляюсь я. Элли снимает классную квартиру в Кэмдене вместе с двумя парнями-музыкантами. Они всегда достают ей контрамарки на концерты и все такое. Не понимаю, почему она хочет от них съехать.
— Вообще-то я покупаю квартиру, — объясняет она. — Присматриваю что-нибудь в Стритхэме или Тутинге… Хоть какую-то собственность для начала.
— Понятно, — тихо говорю я. — Молодец.
— Ты бы тоже об этом подумала, Бекки. Не можешь же ты вечно ошиваться в студенческой квартирке. Надо когда-то начинать настоящую жизнь! — Она бросает взгляд на одного из типов в костюмах, и тот радостно хихикает в ответ.
 - Это не студенческая квартирка, -  возмущенно думаю я. И вообще, кто определяет, что такое «настоящая жизнь»? Кто сказал, что настоящая жизнь — это собственное жилье и безвкусные жемчужные сережки? Скорее это «нудная и тупая жизнь».
                ( Софи Кинселла. «Тайный мир шопоголика»)
Почему я называю это враньем  самой себе? Потому что жизнь самой Бекки ничем «интересным и  интеллектуальным», да и вообще ничем,  кроме как  более низким социальным статусом от жизни продвинувшейся по карьерной лестнице коллеги Элли не отличается. Впрочем, в дальнейшем мы убедимся, что манера врать самой себе у Бекки превращается в нечто  вроде аутотренинга –  периодически она  дает разные фантастические объяснения  своим неблаговидным поступкам, чтобы представить  все выгодном свете для начала в своем воображении, а дальше как получится. Кстати, так же поступает и Бриджит Джонс в своем дневнике. Например, объевшись сладостями, она говорит  (вернее,  пишет) себе – «оч. хор!»,  в том смысле, что теперь-то  все запасы сладкого, наконец, закончились и можно начинать новую жизнь. Бриджит, правда, этим только подбадривает себя.      
Что касается Бекки -  тут уже становится как-то и не совсем понятно, простая ли это наивность  или невероятная самоуверенность. Наверное, потому что дело касается уже не сладостей, выкуренных сигарет, пропущенных рюмашек, и загадочных для российского читателя фунтов, прибавленных в весе, а вещей  гораздо более серьезных. Найдя внутреннюю аргументацию «нехорошему» поступку, Ребекка   смело идет вперед и  начинает выступать с разными демагогическими речами типа «Мы на земле так недолго…» Дальнейший смысл понятен –  значит, можем себе все позволить. И это получается у нее так успешно, что даже реалистически мыслящий Люк Брендон проникается ее словами. 
Что же касается «нудной и тупой жизни» в собственной квартире и с безвкусными  дорогими украшениями, то кто, как не Бекки  в книжке «Шопоголик и брачные узы» оценит свое превосходство над ненавистной  Алисией ни чем иным, как тем, что у нее кольцо больше!
Правила обзора по манхэттенски –  оценивать  во что одет человек прежде, чем поздороваться с ним, Ребекка в Нью-Йорке  усваивает с легкостью – ведь она и без того все время пересчитывает на себе и окружающих фирменные ярлычки! 
« Дверь распахивается настежь, и вылетает Алисия. Острые каблуки грохочут по полу ружейной канонадой. Увидев меня, она останавливается как пораженная громом. Я молча смотрю на нее, и у меня тяжело бухает сердце.
— Привет, Алисия! — Я стараюсь, чтобы это прозвучало непринужденно. — Жаль, что у тебя так вышло с тортом. Кстати, Антуан, этот был восхитителен.
— Что? — тупо бормочет Алисия. Ее взгляд мечется от моего кольца к лицу, снова к кольцу, к туфлям, к сумочке, к юбке — и опять к кольцу. Будто обзор по-манхэттенски в галерее зеркал. — Ты выходишь замуж? — выдыхает она наконец. — За Люка?
— Да. — Я бросаю небрежный взгляд на бриллиантовое кольцо на левой руке и одариваю Алисию невинной улыбкой.
А ведь все не так плохо. Это мне уже нравится.
К тому же я только что сама устроила Алисии обзор по-манхэттенски. А мое кольцо побольше, чем у нее. Не подумайте, будто я сравнивала!»
                (Софи Кинселла. «Шопоголик и брачные узы»)
А в «Шопоголике и беби» и вовсе будет не на жизнь, а  на смерть сражаться за приглянувшийся особнячок.
Правда, когда он ей так и не достанется, она соврет в очередной раз. Легко.
«– Ну вот. – Люк ерошит волосы пятерней. – Еще две недели – и мы бездомные.
– Будем жить на улицах! – легко отзываюсь я. – Не беда».
                (Софи Кинселла. «Шопоголик и беби»)
Легко, потому что точно знает, что ничего подобного никогда не будет!
А вот это уже  правда.
« Свершилось. Карлссоны переехали в нашу квартиру. Наша мебель упакована и вывезена. Мы официально бездомные.
Но на самом деле у нас есть крыша над головой: мама с папой предложили нам пока пожить у них. Как сказала мама, свободных комнат в доме хоть отбавляй, Люк может ездить на работу со станции Оксшотт, мама будет помогать мне с Минни, и каждый вечер мы вчетвером будем играть в бридж после ужина. Так все и получилось, если не считать бриджа.

Я стою на подъездной дорожке возле маминого дома, баюкаю Минни и смотрю, как разгружают наши вещи. Большую часть мы отправили на склад, но кое с чем так и не смогли расстаться.
– Бекки, – мама подходит с рассыпающейся кипой старых журналов, – детка, куда их положить? В макулатуру?
– Это не макулатура! – протестую я. – А вдруг мне захочется их перечитать? Пусть лежат у нас в спальне.
– Там и так теснотища. – Мама смотрит на журналы и вдруг принимает волевое решение: – Знаешь что, отдам-ка я вам и синюю спальню».
                (Софи Кинселла.«Шопоголик и беби»)

Ну и чем не жизнь?
Да,  как в этом случае, так и  во всех других, жизнь Ребекки  абсолютно   благополучна, можно даже сказать, неестественно благополучна. Возможно, каноны, по которым создаются книги такого рода и предусматривают подобные условия, как беспроигрышный  способ  для легкости потребления, но эта история превосходит многие! 

Отличительная черта всей серии книг о шопоголике – они необыкновенно комфортны. Я  намеренно употребляю здесь это слово, ставшее последнее время  часто употребляемым в рекламе, и  малоподходящее для характеристики литературного произведения. Что оно значит в этом контексте? Именно то, что сами по себе книги создают удивительное ощущения развлечения и  в тоже время отдыха. Читатель следит за приключениями героини, но не  особенно переживает.
В книге абсолютно нет места ничему, нарушающему душевный покой. Если вообще можно говорить о включении души в процесс чтения книг о шопоголике.
Все персонажи  живы-здоровы, никто даже не болеет. Когда в  книге «Шопоголик и брачные узы» в больницу попадает друг и  компаньон Люка Майкл и Люк с Ребеккой приходят навестить его, Ребекка с опаской  рассматривает страшные  таблички  на дверях отделений, напоминающие о том, что в мире есть болезни и горе, и  перебирает в уме  своих ныне здравствующих родственников, бабушек и дедушек, которые, впрочем, в книге не разу и  не появляются ( видимо, не нуждаясь ни в поддержке, ни в общении с внучкой).
«Никто из близких мне людей никогда еще серьезно не болел. То есть у двоюродной тети Мюриэль были какие-то проблемы с почками, но я и видела ее всего пару раз, И мои бабушки с дедушками по сию пору живы, кроме старшего Блумвуда, который умер, когда мне было два года, так что я даже не знала его.
Мне даже не доводилось раньше бывать в больницах, если не считать травмопункта. Мимо мелькают жуткие таблички — «Онкологическое отделение», «Урологическое отделение», — и я вдруг осознаю, насколько защищенной была моя жизнь».
                (Софи Кинселла .«Шопоголик и брачные узы»)
Такой же защищенной жизнь Ребекки и остается до самой последней страницы.  Само собой и  беременность в последней книге  она переносит легко, а роды планирует с аромотерапией, массажистками, свечами и музыкой, и вообще какие-то сверхгламурные  – в воде среди лотосов. И притом у самого модного врача – Венеции Картнер, которая консультирует звездных мамочек.
Не смотря на то, что и в книгах и в  фильме  героиня  в соответствии со всеми  правилами науки о шопоголизме,  объясняет, что любит магазины потому что там  всегда светло, празднично и там тебе всегда рады, понять,  почему она испытывает чувство одиночества и отсутствия любви, невозможно! Ее жизнь  была бы светла, празднична и радостна и без магазинов!  У нее есть очень любящие, все понимающие и прощающие  родители,  практически  идеальная подруга и престижная  работа с достаточным заработком, а уже с первой книги появляется и идеальный бой-френд, а затем и муж, красивый, благородный,  и  что немаловажно, очень богатый. Правда, тут начинаются проблемы, но проблемы эти скорее существуют в голове самой Ребекии, которая постоянно сражается со всем миром (свекровью, бывшими подружками, существующими или воображаемыми, и даже с собственной сестрой)  за право единоличного обладания Люком Брендоном, и, как она не пытается  отрицать этого, его кошельком. 
« Не поймите меня неправильно, я всей душой за то, чтобы делить деньги. Ладно, признаюсь как на духу: мне нравится делить деньги Люка. Но мне совсем не нравится, когда Люк вдруг спрашивает: «А эти семьдесят долларов в „Блумингдейлз“ — на что?» — а я не могу вспомнить».
                (Софи Кинселла.«Шопоголик и брачные узы»)
Подруга Сьюзи на удивление заботится о Бекки и помогает ей во всем. Она даже делает за нее рамочки для фото, за  массовое изготовление которых Бекки  было взялась в целях получения большого и легкого  дополнительного заработка. Правда, Бекки, едва успев порадоваться тому, как быстро и аккуратно  бескорыстная Сьюзи сделала вместо нее кучу рамочек,  уже начинает завидовать подруге, у которой получилось сделать то, что недоступно ей самой. Расставляя  повсюду подобные комментарии, свидетельствующие о зависти, возникающей там, где, казалось бы, ей нет места  и прочих проявлениях далеко не лучших свойств человеческой натуры, автор, казалось бы, стремится максимально приблизить героиню к читателю (кто не замечал за собой подобного?!), но возникает и обратный эффект -   и сам читатель словно получает отмашку на разрешение мелких, но достаточно  дурных поступков и мыслей. Потому что так в книге  поступает главная героиня, у которой в конечном итоге   все всегда  удается.      

Все книги о приключения Ребекки Блумвуд  полны радостных и  позитивных событий – путешествия, свадьбы,  появление малышей, которых у Сьюзи в последней книге становится уже трое, крестины. И конечно, покупки, покупки и еще раз покупки!  Красивые вещи, нарядная   одежда, стильные магазины, роскошные   рестораны. Даже описание работы журналиста  сводится к престижному   времяпрепровождению на различных пресс-конференциях  и выставках с фуршетами, бесплатными шампанским и капуччино, и работа эта становится еще престижней, когда Бекки приглашают работать финансовым консультантом в эфир популярной  телепередачи «Утренний кофе». Потом  Бекки, благодаря  связям Люка встречается  с представителями нью-йоркского телевидения и перспективы ее карьеры  становятся просто головокружительными.  И даже когда Бекки  все испортит и начнет жизнь сначала (в конце каждой  книги   Бекки осознает все свои ошибки, а начале новой – возвращается к ним с удвоенной силой) и  будет работать  персональным закупщиком  в магазине  «Берниз» в Нью-Йорке, у нее все равно  будет коротенькая рубрика на американском телевидении  - разве это не поразительно?
 Примерно такая же ситуация  описывается  и в книге о Бриджит Джонс. С родными и близкими  Бриджит ничего плохого  не происходит. Авантюристка, мамаша Бриджитт – в книге она именно такова, и та постоянно выходит сухой из воды.  На протяжении двух книг никто серьезно не болеет, если не считать серьезной болезнью косметическую операцию по удалению микроскопической шишечки на носу друга Бриджит -   Тома, молодого человека с нетрадиционной ориентацией.   
В  фильме «Дьявол носит Prada» старшую ассистентку Эмили сбивает машина, но по сюжету это нужно лишь для того, чтобы  младшая из помощниц Миранды Пристли, Андреа смогла  поехать в Париж. Несчастная Эмили  в ожидании Недели Моды, сидевшая на голодной диете, отводит  душу на больничной койке, поглощая больничные булочки и йогурты ( которые, надо признать,  в отличие от нашей больничной еды выглядят очень аппетитно). Правда, в  самой книге подруга Андреа Лили (в фильме этот персонаж практически исчезает)  попадает в  настоящую автокатастрофу и ее жизни даже угрожает опасность, но и на этот раз  все заканчивается хорошо.
Да, и если уж говорить  дальше  начистоту – дом, в котором обитает  многодетная  семья из фильма «Один дома», роскошен до невероятности, и разрушительное нападение мошенников  на самом деле не наносит ему ни  малейшего ущерба, а в финале даже и вовсе не оставляет никаких следов, кроме знаменитой детали -  золотого зуба. Социальное положение героя  «Семьянина» хотя и разительно меняется по американским меркам, но по нашим, российским, остается достаточно престижным. Хорошая машина и двухэтажный загородный дом, обладателем которых становится  упавший с финансового Олимпа герой Николаса Кейджа - то, о чем большинство из нас не может даже  мечтать, а  сами вершины, с которых произошло падение и вовсе не доступны нашему воображению. Серьезную разницу между Рождеством, проведенным на Карибах и Рождеством, встреченным в кругу  близких за ломящимся от угощений (чего стоит только упоминания о загадочной «медовой ветчине» и белом шоколаде с орехами!) столом в доме, словно сошедшем с   праздничной  открытки («Рождество с Крэнками») тоже сможет почувствовать далеко не каждый.
Что же касается историй о шопоголике – апофеоз в описании  красивой и благополучной  жизни достигается в книге  «Шопоголик и брачные узы».
Свадебные платья от кутюр, праздничные залы роскошного нью-йоркского  отеля Плаза, список подарков в  модных и престижных магазинах, даже  процедура выбора свадебного торта у знаменитого кондитера – здесь  роскошь  и великолепие буквально зашкаливают.   
 «Шопоголик и брачные узы» в  серии книг о шопоголике  -   наверное, самая  блестящая и  сложно сконструированная  книга, наполненная до отказа разными двойными идеями – то есть идеями, смысл которых можно истолковывать двояко, так, как хочется читателю в меру его культурного и интеллектуального уровня, но  в то же время, и так,  как это решено автором.
В этой книге  перед  Бекки, наконец, получившей предложение от Люка Брендона, встает дилемма –  скромно отпраздновать свадьбу в Англии, в Оксшотте, в  загородном доме своих родителей или  с невероятным размахом  в  отеле Плаза в Нью-Йорке, как настаивает мать Люка, Элинор Шерман. 
Надо учитывать, что «скромно»  в данном контексте опять же включает в себя очень и очень многое.
И море  цветов – ограда из цветов, букет  из роз на каждом месте в церкви, однотонные бутоны роз в петлицу каждому гостю, и изысканную сервировку  праздничного стола, и  роскошный  свадебный белый шатер с серебряной отделкой в  саду, да  заодно и в ожидании приема гостей  перепланировку всего сада и  полный ремонт  дома.
Бекки, как это и полагается, выбирает свадьбу с близкими и дорогими людьми -  родителями и  друзьями в  старой доброй Англии. Но ей не совладать с натиском Элинор, одержимой идеей устроить престижный праздник. Решительно сказать «нет» ей мешает…Собственное желание очутиться в центре внимания  на невиданном по масштабам торжестве. Взглянув на  залы отеля Плаза, Ребекка окончательно теряет решимость выйти замуж в Англии
« Он распахивает настежь двери, и… о господи. Из всех комнат эта — самая ошеломляющая. Белое с золотом, высокие потолки и театральные ложи, вокруг столов широкое пространство, отведенное для танцев, полированные полы.
— Здесь вы с Люком возглавите танец. — Робин и счастливо вздыхает. — Всегда говорю: это мой самый любимый момент в свадьбах. Первый танец!
Я не свожу глаз со сверкающего пола, и передо мной внезапно возникает видение: мы с Люком кружимся в танце, среди зажженных свечей, и все взоры устремлены на нас.
И семь арф.
И Нью-Йоркский филармонический оркестр.
И икра… и устрицы… и коктейли…
— Ребекка, с вами все в порядке? — Это мистер Фергюсон заметил выражение моего лица.
— Кажется, она немного ошеломлена, — смеется Робин. — В голове не укладывается, верно?
— Да… пожалуй.
Я делаю глубокий вдох и на мгновение отворачиваюсь. Безусловно, все прекрасно, но не надо позволять этому увлечь меня. Конечно, это блеск и роскошь, но я им не поддамся. Решила выйти замуж в Англии — там и выйду. Конец истории.
Только… нет, вы только посмотрите на это!
— Присядьте. — Робин указывает на золоченый стул. — Я понимаю, вам кажется, что времени еще хоть отбавляй. Но график у нас очень напряженный… И я хотела выяснить, каковы ваши представления о свадьбе. Есть какие-нибудь фантазии? Что вы считаете истинной романтикой? Многие мои клиенты обязательно вспоминают Скарлетт и Ретта или Фреда и Джинджер… — Она смотрит на меня блестящими глазами, карандаш выжидательно завис над страницей.
Все заходит слишком далеко. Пора сказать этой женщине, что я выйду замуж не здесь. Что ничего из задуманного не осуществится. Давай, Бекки. Возвращайся к реальности.
— Я…
— Да?
— Мне всегда нравился финал «Спящей красавицы», когда они танцуют вместе, — слышу я собственный голос.
— Балет! — одобрительно восклицает Элинор.
— Нет, вообще-то… диснеевский мультфильм.
— О… — Вид у Робин несколько озадаченный. — Мне придется его снова посмотреть! Что ж… Уверена, это будет восхитительно…
Она строчит в своем блокноте, а я прикусываю губу.
Пора с этим кончать! Ну же. Скажи что-нибудь!
Но рот у меня почему-то остается закрытым, Я озираюсь по сторонам, смотрю на потолок с лепниной, на позолоту, на мерцающие канделябры. Робин прослеживает за моим взглядом и улыбается.
— Знаете, Бекки, вы очень везучая девушка! — Она пылко сжимает мою руку. — У вас будет самая веселая свадьба!»
                (Софи Кинселла. «Шопоголик и брачные узы»)

Чем дальше, тем больше соблазнов. Вот уже Бекки  вместе с  организатором свадебных торжеств  Робин направляется в знаменитую  кондитерскую  Антуана Монтиньяка, чтобы выбрать торт для торжества. В ожидании, когда мастер освободится, Ребекка съедает пару предложенных ломтиков торта и еще больше проникается величием  предстоящего торжества  в Плазе… 
« Улыбчивая помощница исчезает за двойными дверями и тут же возвращается с бокалом шампанского и фарфоровой тарелкой, на которой лежат два ломтика торта и сахарная лилия. Она вручает мне вилку и поясняет:
— Здесь манго, клубника и мандарин, а это — крем-карамель с фисташками и трюфели из кофе мокко. Наслаждайтесь!
Невероятно! Каждый ломтик — с тремя разными наполнителями пастельных цветов. Даже не знаю, с чего начать!
Ладно… Начнем с кофе мокко.
Я отправляю в рот кусочек — и едва не лишаюсь чувств. Вот какими должны быть свадебные торты. Ну почему у нас в Англии таких не делают?
За несколькими глотками шампанского следует лилия со вкусом лимона. Неземное наслаждение! Затем я принимаюсь за второй ломтик, следя, как рядом девушка старательно выводит веточку ландыша.
Знаете, пожалуй, надо купить для Сьюзи здешний тортик на крестины. То есть подарок будет само собой, но вдобавок стоит заказать и торт.
— Вы не скажете, сколько стоят такие торты? — спрашиваю я девушку, расправившись со вторым ломтиком.
— По-разному… — говорит она, поднимая голову. — Как я понимаю, начиная от тысячи долларов.
Я едва не захлебываюсь шампанским. Тысяча долларов? Начиная с тысячи долларов?
За торт?
Интересно, на сколько же я сейчас съела? У меня на тарелке до сих пор лежит долларов пятьдесят!
— Хотите еще кусочек? — Девушка бросает взгляд на кабинет. — Антуан, похоже, задерживается.
— Ну… почему нет? А можно попробовать один из этих сахарных тюльпанов? Так, для ознакомления.
— Конечно, — любезно отвечает девушка. — Что захотите.
Она дает мне тюльпан и веточку миниатюрных белых цветов, и я вгрызаюсь в них со счастливым видом, запивая всю эту королевскую роскошь шампанским».
                (Софи Кинселла. «Шопоголик и брачные узы»)
А когда Ребекка обнаруживает, что может заказать по свадебному списку подарков  любой предмет из «Тиффани», хотя бы и серебряный чайник стоимость в пять тысяч долларов, ее восторгу нет предела.  И она заказывает, и заказывает, и серебряный  чайник и несколько  свадебных платьев – одно от Веры Вонг, другое  от Ричарда Тайлера, еще одно из «Кляйнфелд», и еще ...
« Почему я не делала этого прежде? Примерять свадебные платья — да это самое увлекательное занятие, какое я только пробовала в жизни! Синтия провожает меня в просторную примерочную с купидонами на бело-золотых обоях и с большим зеркалом, вручает атласные туфли, а потом ее помощница вносит платья — целых пять. Я примеряю шелковые узкие наряды с открытой спиной, платья с облегающим верхом и кружевной баской в несколько слоев, совершенно открытые платья с драматически-длинными шлейфами, платья из атласа и кружев, простые гладкие платья, сверкающие платья…
— Когда вы наденете нужное, то сразу узнаете это, — твердит Синтия, пока помощница водружает вешалки обратно на крючки. — Просто… пробуйте дальше.
— Пробую! — радостно восклицаю я, влезая в платье без бретелек, с бисером на лифе и пышной юбкой. Выхожу из примерочной и дефилирую перед Сьюзи.
— Фантастика! — говорит она. — Еще лучше, чем то, с узкими бретельками.
— Знаю! Но мне все-таки нравится то, где рукава кружевные от самого плеча….-Я окидываю себя критическим взглядом. — Сколько я уже примерила?
— Это у нас… тридцать пятое, — сообщает Синтия, сверившись со списком.
— А сколько я отметила как возможный вариант?
— Тридцать два.
— В самом деле? А какие мне не понравились?
— Два розовых и с мехом.
— Нет-нет, то, которое с мехом, мне нравится. Отложите его как возможное. — Я еще немного дефилирую, а потом обвожу магазин взглядом может, я что-нибудь пропустила? — Ну и задачка, верно? В смысле… Одно платье. Одно.
— Бекки впервые выбирает свадебное платье, — сообщает Сьюзи Синтии. — Это вроде культурного шока.
— Не понимаю, почему надо ограничиваться только одним. Это ведь самый счастливый день в жизни, так? Надо, чтобы было пять.
— Это было бы круто, — подхватывает Сьюзи. — Романтичное — для входа, более элегантное — для выхода… Потом одно для коктейлей…
— Самое сексуальное — для танцев… И еще одно — для…
— Для того чтобы Люк его с тебя сорвал! — заканчивает Сьюзи, и глаза ее сверкают».
                (Софи Кинселла.«Шопоголик и брачные узы»)

В этой, единственной из книг серии, шопоголик может тратить деньги без разбору, не опасаясь перерасхода кредита. Все оплачено – в Нью-Йорке  свекровью, Элинор Шерман, в  Англии – родителями, мечтающими сделать единственному чаду лучший в мире подарок.
Усложняют сюжет  возникающие по мере его развития  дополнительные препятствия. Как оказывается, Робин, организатор свадебных торжеств, берет огромную неустойку с пар, расторгнувших с ней контракт. Так что, отказавшись от свадьбы в «Плазе», Ребекка должна  будет выплатить ей ни много ни мало – сто тысяч долларов! Потому что подмахнула контракт с фирмой  «Свадебные события»,  не читая условий.    
Возникает и  еще одна проблема: конфликт Люка Брендона  с матерью.
Наконец-то Люк понимает, что мать, оставившая сына при разводе на полное попечение отца,  вовсе никогда не жалела об этом  и ни какие обстоятельства ее не вынуждали отказаться от мальчика. Теперь, выросший и преуспевающий в бизнесе Люк, ослепленной сыновьей  любовью к своей коварной мамочке, нужен ей для продвижения  собственных проектов. Роскошная свадьба сына  для  Элинор -  прекрасная возможность наладить и укрепить выгодные контакты с нужными людьми.
Осознав это, Люк хочет  порвать все отношения с матерью. Теперь он готов и  расторгнуть контракт и заплатить огромную неустойку.
Казалось бы, Ребекка должна радоваться неожиданному счастливому разрешению своих проблем, но не все так просто.
Ведь именно теперь она  получает в руки огромный козырь – она может управлять жизнью  ненавистной  Элинор Шерман! И она, поверьте, от  такого шанса не откажется. Теперь  роскошная свадьба будет преподнесена ей на блюдечке с золотой каемочкой, и Элинор будет буквально умолять Бекки не отказываться от нее.   
Бекки даст Элинор себя уговорить, и сама постарается убедить себя и читателей, что теперь роскошная свадьба необходима ей для сохранения душевного спокойствия будущего мужа. В том смысле, что негоже ему получать такую серьезную душевную травму,  с корнем вырывая из сердца любовь к пусть и неверной, но все ж таки матери. Тем более, что вечный  трудоголик Люк  в порыве охватившей его депрессии уже  начинает  совершать то, что может служить серьезным поводом для беспокойства Бекки – теряет интерес к  любимой работе, перестает заниматься делом  и о ужас! раздает  деньги нищим, а свои шикарные вещи кому ни попадя.   
Теперь Бекки просто вынуждена временно принять сторону  будущей свекрови, но, как проницательно заметит Элинор:   
« — Вы тоже хотите этой свадьбы, Ребекка. Пожалуйста, не притворяйтесь, что это полностью альтруистическое предложение. Вы были огорчены так же, как я, когда Люк пошел на попятный. Признайте это. Вы здесь, потому что хотите выйти замуж в отеле «Плаза».
— Вы так считаете? Что я расстроилась из-за отмены свадьбы в «Плазе»?
Я едва не закатываюсь истерическим смехом. Выложить бы ей правду — всю, с самого начала.
— Поверьте, Элинор, — произношу я сдавленно, — я проживу без свадьбы в «Плазе». Да, я ждала ее, и это было захватывающе. Но если Люк не хочет… так тому и быть. Это не мои друзья. Не мой город. Мне все равно.
Снова повисает напряженное молчание. Элинор переходит к полированному столику и, к моему изумлению, достает сигарету и закуривает. Таких привычек она не афишировала!
— Я могу убедить Люка, — говорю я, наблюдая, как она прячет пачку сигарет. — А вы не можете.
— Вы… просто невероятны, — произносит Элинор. — Использовать собственную свадьбу как предмет торга.
— Знаю. Это означает «да»?
Я выиграла. По лицу ее вижу. Она уже приняла решение».
                (Софи Кинселла. «Шопоголик и брачные узы»)

Сам выход, который находит Ребекка из сложившейся  запутанной ситуации, ничем выдающимся не отличается. Провести одну свадебную церемонию в Америке, потом отправиться в Англию и на следующий день провести другую свадебную церемонию. Звонкий  слоган «Две свадьбы назначенные на  один день»  теряет свой смысл,  потому что  вторую свадьбу Бекки просто напросто попросит родителей на один день отложить. Частный авиарейс, доставляющий Ребекку с женихом  в родной Англию, в сравнении с березами, прибывающими в  на свадебное торжество в  «Плазу»   в кадках из Швейцарии, разными сортах сосновых иголок, серебряными яблоками, живыми поющими птицами и механической белочкой, а так же тортиком  ценой в три тысячи долларов,  уже  не кажется  чем-то особенным. Где есть тортик в три тысячи долларов, там найдется место и частному авиарейсу.       
Российскому  читателю трудно, да и нет необходимости понимать, как обстоит дело с реальным оформлением брака Ребекки и Люка  и в какой момент  и в какой стране героям поставят штампы  в паспорта – если их вообще там ставят. Поэтому ему достаточно бессвязного объяснения, что на  свадебном  балу в «Плазе» союз брачующихся скрепит друг Люка Майкл, который почему-то приглашен выступить в роли пастора, хотя до того и уверял, что является атеистом ( мы не знаем, возможно, именно  так и  принято в Америке),  а в Англии молодые отправятся в  церковь и там уже произнесут «настоящие» клятвы у алтаря. Хотя сама Ребекка имеет о вере самые смутные представления, которые составляют некий коктейль из гороскопов, йоги и мелодраматических кинолент (но мы не знаем, может быть, так и  принято в Англии).   

Анализируя эту книгу, можно говорить и об искушении богатством, которое подстерегает в той или иной степени каждого, и о  необходимости  мудрой внутрисемейной  политики. Но чтобы не говорилось, я убеждена, главный девиз книги, о котором напрямую в тексте  не сказано ни слова, таков: «Бери от жизни все!»
Это  основной девиз рекламных ролик, побуждающих покупать, покупать и покупать.

И уже в следующей книге  Ребекка  снова возвращается на излюбленную тропу шопоголизма. Причем  шопомания Бекки разворачивается от книги к книге с невероятной силой. Если в первой книге она испытывает  радостное волнение при мысли  о покупке ароматизированных свечек и банных тапочек, то в третьей, возвращаясь из свадебного путешествия,  привозит два  огромных трейлера  барахла, собранного по всему миру.
«За углом слышится свирепый рык моторов, и во двор въезжает огромная белая фура, а за ней еще одна. Они паркуются во дворе, со скрежетом спускают пандусы. Мы с Люком спешим заглянуть в переполненное чрево грузовика.
Ого. Впечатляет. Грузовик до отказа набит всякой всячиной вперемешку с мебелью. Кое-что завернуто в бумагу, что-то — в полиэтилен, а некоторые предметы и вовсе не упакованы. Оглядывая все это богатство, я начинаю жутко волноваться. Будто посмотрела видеозапись нашего путешествия. Ковры из Стамбула. Горшки из сушеных тыкв, купленные в Перу. А об этом древнем индейском заплечном мешке для младенцев я и вовсе забыла!
Рабочие в комбинезонах принимаются выгружать вещи. Мы отступаем в сторонку, чтобы не мешаться под ногами. Я все еще мечтательно разглядываю содержимое грузовика, погрузившись в воспоминания, и вдруг замечаю крошечную бронзовую статуэтку и с улыбкой поворачиваюсь к Люку:
— Это же Будда! Помнишь, когда мы его купили, Люк?
Но Люк меня не слышит. Его взгляд прикован к огромному предмету, обернутому бумагой, который рабочие выволакивают из машины. Из обертки торчит жирафья нога.
Вот черт.
За первым гигантским жирафом выносят второго. Такого же.
— Бекки, а эти зверюги как здесь оказались? — спрашивает Люк, не повышая голоса. — Мы же договорились, что не будем их покупать.
— Помню, — охотно соглашаюсь я. — Договориться-то мы договорились, но потом наверняка пожалели бы. Вот я и приняла самостоятельное решение. Правда, Люк, они здорово будут смотреться в интерьере! Как центральный элемент декора!
— А это откуда? — Люк смотрит на пару фарфоровых ваз, которые я купила в Гонконге.
— А, это! — И я пускаюсь в объяснения: — Как раз собиралась тебе о них рассказать. Представляешь, это точные копии ваз эпохи Мин! Продавец сказал, что…
— Но какого рожна они тут делают?
— Я… их купила. Они прекрасно подходят к прихожей. Вот увидишь, на них будет держаться вся отделка! Нам все обзавидуются!
Он тычет пальцем в огромный разноцветный рулон:
— А это что?
— Это называется дхарри… — От его взгляда я замолкаю, а потом еле слышно добавляю: — Купила его в Индии.
— И меня не спросила.
— Ну-у…
Что— то не нравится мне его взгляд. Надо попытаться его отвлечь.
— Ой, смотри! А вот и полочка для специй, которую ты купил на рынке в Кении!
Но Люк не слушает: заворожен видом массивной штуковины, вытащенной из первого грузовика. Это гибрид ксилофона и, стойки с висящими на ней медными кастрюлями.
— Это еще что за чертовщина? Музыкальный инструмент?
Болтающиеся на крючках гонги, похожие на кастрюли, ударяются с таким звоном, что двое каких-то случайных прохожих толкают друг друга в бок и хихикают.
Не стоило все-таки покупать эту дребедень.
— Э-э, да… — откашливаюсь я, — это индонезийский гамелан.
Пауза.
— Значит, индонезийский гамелан, — сдавленным голосом повторяет Люк.
— Да, частица культурного наследия! — оправдываюсь я. — Научимся играть на нем, он станет центральным элементом нашей…
— И сколько всего этих центральных элементов? — Люк озирается. — Бекки, все это барахло — оно наше?»
 
                (Софи Кинселла.  «Шопоголик и сестра»)

Хвалебные статьи, опубликованные   в дамских журналах, наперебой  утверждают, что мир наконец-то обрел свою героиню, находчивую и неунывающую, достойный образец для подражания всем дочерям Евы.

Но стоит ли стремиться походить  на героиню, для которой закрыта большая часть  истинных  богатств мира?
В разговоре с пренеприятной особой, свекровью Элинор Шерман, Ребекка не в силах ответить на простейший вопрос о своих увлечениях. Она не умеет ни музицировать, ни рисовать, ни даже наслаждаться общением с природой – ей ничего не приходит в голову, кроме хождения по магазинам.
И если в первой книге отказ от походов по магазинам в выходные и  знакомство с  музейной экспозицией  стали для нее пыткой (во всяком случае, до тех пор, пока Ребекка не обнаружила в музее  магазинчик сувениров), то дальше все пойдет только по нарастающей. Хотя предложенный  Ребеккой  способ  оценивать  произведения искусства с  помощью прейскуранта впечатляет уже и в первом случае.    
«Я осматриваю каждый экспонат, внимательно читаю все надписи.

Потир, серебро. Голландия, 16 век. Тарелка с изображением Святой Троицы. Италия, середина 15 века.
Миска глиняная, начало 17 века.

Да, мисочка симпатичная — во мне вдруг пробудился интерес, — любопытно, сколько это может стоить? Выглядит дорого… И только я начала вглядываться, пытаясь высмотреть ценник, как поняла, где нахожусь. Ой, это же не магазин. Тут ценников нет.
И зря, между прочим. С ними было бы намного познавательнее. Вот так просто смотреть на вещи быстро надоедает. А повесь на каждом предмете ценник — совсем другое дело. В общем, считаю, во всех музеях надо бы указывать цену на экспонаты. Смотришь, например, на серебряный потир, или на мраморную статую, или на портрет Моны Лизы, или на что там еще — и восхищаешься красотой и исторической важностью реликвии. А потом разглядываешь ценник и, затаив дыхание, шепчешь: «Подумать только, сколько она стоит!» О, так в музее стало бы намного интересней».
                (Софи Кинселла. « Тайный мир шопоголика»)
В Нью-Йорке она не в силах продержаться  и десяти минут на экскурсии по городу, который видит впервые! Слова гида  о  величественном здании, в которое ежедневно приходит множество людей - соборе святого Патрика, Ребекка воспринимает как приглашение зайти в  магазин «Сакс на Пятой авеню», что и делает, рассудив для себя, что «старых неинтересных церквей и в Англии полным-полно». Вслед за тем, она успешно заменяет посещение музея  современного искусства Гугенхайма визитом в магазин при музее. При этом она по обыкновению врет, что была на экскурсии в музее, и даже придумывает невероятную историю про экспонат, который  мечтала увидеть с детства.
Во время  свадебного путешествия по миру, отрешаясь от всего земного на занятиях йогой в ашраме  на острове Шри-Ланка, во время духовных упражнений Ребекка с упоением предается рассматриванию своих лакированных ногтей, инкрустированных стразиками и в довершении всего устремляется за торговцем  безделушками, не замечая  даже, что бежит по горящим  углям. Что почему-то  расценивается ее гуру, который, очевидно, и сам не очень силен духовным зрением,  как особое свидетельство просветления ее души.
Попадая в Италию, в Милан, Ребекка,  уверив мужа, что будет любоваться произведениями искусства,  первым делом  отправляется на поиски знаменитых магазинов. 
« Я же говорила, что этот город мне придется по вкусу.
Надо поторопиться — от возбуждения у меня даже мурашки по коже побежали. В воздухе пахнет магазинами. Концентрация пакетов известных марок на квадратный фут улицы выросла до невозможных размеров. Остро ощущается благоухание роскоши. Я уже почти слышу стук плечиков о никелированную сталь стоек и вжиканье застегиваемых молний…
И вдруг — вот он.
Передо мной длинный элегантный бульвар, а по нему разгуливают шикарные и упакованные по самой последней моде люди. Загорелые модельного вида девицы на шпильках и в платьицах от Гуччи дефилируют под руку с импозантными мужчинами в безукоризненных льняных костюмах. Дамочка в белых джинсах от Версаче, с ярко накрашенными губами, везет детскую коляску — само собой, отделанную кожей с монограммой «Луи Вуиттона». А вот блондинка в коричневой кожаной мини-юбке, отороченной кроликом, — что-то мурлычет в мобильник, упрятанный в меховой чехол, и тянет за руку своего отпрыска, с ног до головы одетого в «Гуччи».
И… магазины. Магазины, магазины…
«Феррагамо». «Валентине». «Диор». «Версаче». «Прада».
Не успеваю вертеть головой — магазины повсюду. Мне становится дурно. У меня натуральный культурный шок».
                (Софи Кинселла. «Шопоголик и сестра»)

Впечатляет и описание посещения Ребеккой монастыря в книге «Шопоголик на Манхэттене», и еще более, ее отношение к религии.  «Я, между прочим, очень даже духовно развитая личность» - поясняет Ребекка  Люку Брендону, тогда еще, своему бой-френду, направляясь в святую обитель в футболке, едва прикрывающей заднюю часть тела. 
«Мне всегда было любопытно, как выглядит монастырь изнутри. Я, конечно, не хожу в церковь каждую неделю, но ничуть не сомневаюсь, что нами, простыми смертными, управляет какая-то неведомая высшая сила. Поэтому я всегда читаю в «Дейли уорлд» свой гороскоп. И еще мне очень нравятся хоралы, что включают на занятиях йогой, и свечи, и запах ладана. И еще мне жутко нравится Одри Хепберн в фильме про монашку [
В фильме «История монахини» (1959) Одри Хепберн играет монашку, сомневающуюся в своем призвании]».
                (Софи Кинселла.  «Шопоголик на Манхэттене»)
В монастыре Святой Уинфред  Бекки буквально засыпает встреченную монахиню бесцеремонными вопросами, а затем  преспокойно начинает красить лаком ногти во время молитвы.
Свидетельствует ли это, по мнению автора, о простоте ее души, или об отсутствии какой бы то ни было культуры, не только религиозной, судить трудно. Не лучшим образом выглядит при этом  и монахиня, которая ловко использует  проблемы собеседницы, и ради пополнения церковной казны   
подталкивает ее к совершению  очередной бессмысленной покупки.      

Но все-таки  самое главное, что  происходит в этих книгах  против всяких правил, так это то,  что героиня совершает бесчестные поступки, но даже они оборачиваются в ее пользу. Отправляя детективов следить за своим мужем, которого она подозревает в неверности  («Шопоголик и беби»), она неожиданно получает  прямо в руки  компромат на конкурента супруга. Неопытный детектив все перепутал и собрал документы, способные одним махом  уничтожить карьеру соперника мужа Бекки по бизнесу. В «Шопоголике и брачные узы», она не находит в себе сил  решительно отказаться от пышной свадьбы в Нью-Йорке, и получает в итоге  целых две свадьбы - роскошную в отеле «Плаза» и душевную в саду родительского дома в Старой Англии.
В  книге «Шопоголик и сестра» она, взамен на оказанную услугу – возможность без очереди совершить очередную нелепую покупку – так называемую «ангельскую» сумочку  ценой в 2 тысячи долларов, вынуждена пообещать довольно сомнительному типу рекламную поддержку от лица своего супруга. И что же? Бывший мафиози  неожиданно оказывается выгодным клиентом.
Она совершает непродуманные ( проще было бы написать – идиотские, даже если речь не идет о человеке, специализирующемуся на финансах)  денежные манипуляции с  вкладом на имя будущего ребенка  и неожиданно получает фантастическую прибыль просто потому…потому что повезло. Видимо, этим  автор  хочет подчеркнуть, что у героиня обладает суперинтуицией, не поддающейся  логическому осмыслению. То есть это  по природе более совершенный человек, чем тот, кто имеет совесть, чувство ответственности и пытается мыслить.
«– Когда я впервые увидел Бекки Блумвуд… – Люк делает паузу и улыбается. – Она выясняла в отделе маркетинга одного банка, почему он не выпускает чековые книжки в разноцветных обложках.
Со следующего года они приступили к выпуску чековых книжек с обложками всех цветов радуги. Чутью Бекки любой позавидует. Она выдает идеи, как никто другой. Туда, где витают ее мысли, никому не добраться. Я счастливчик: иногда мне удается угнаться за ней».
                (Софи Кинселла. «Шопоголик и беби»)
Люк не приводит аргументов, зачем банку понадобилось выпускать разноцветные чековые книжки, потому что объяснить это невозможно. Потому что это полный бред. Правда, авторы  фильма «Шопоголик» нашли чудесным идеям Бекки  еще более бредовый эквивалент. В фильме героиня предлагает банкиру раздавать бесплатные пончики с целью привлечения клиентов, и солидные финансисты  почему-то расценивают  это как находку в области маркетинга, хотя более ничего более глупого и представить себе невозможно.   
Надо, впрочем,  отметить, что ситуация, в которой супруга или протеже  начальника, допущенная им к власти на предприятии, выдает любой свой бред за креатив, становится для нашего времени все более и более  реальной.   
« Ощущаю прилив вдохновения. Вот мой новый проект. Жена-опора. Я могла бы вникнуть в вопросы руководства его компанией, как Хилари Клинтон, и все бы знали, что на самом деле автор гениальных идей — я. Представляю, как я стою рядом с Люком в костюме пастельных тонов, радостно улыбаюсь, а сверху на нас падают ленты серпантина.
— Слушай, Люк, — говорю я. — Я хочу тебе помочь.
— Помочь? — Он поднимает глаза, все еще напряженно думая о чем-то своем.
— Хочу помочь тебе управлять компанией. Нашей компанией, — добавляю я, а в душе сама себе умиляюсь.
Это ведь и правда наша общая компания. Она называется «Брэндон Коммьюникейшнс», а моя фамилия теперь Брэндон.
— Бекки, я не уверен…
— Я очень хочу тебе помочь. И у меня целых три свободных месяца! Это же гениально! Я могла бы быть консультантом. За чисто символическую зарплату.
Люк в шоке.
— И по каким вопросам ты собираешься консультировать?
— Пока не знаю, — вынуждена признаться я. — Но я могла бы внести новые идеи. Такой свободный полет фантазии».
                (Софи Кинселла.«Шопоголик и сестра»)

Выход романа Маргаретт Митчелл «Унесенные ветром»  весной 1936 г. имел беспрецедентный успех. Книга стала самым знаменитым бестселлером во всей истории американской литературы. Он побил все рекорды, когда в один день было продано 50 тыс. экземпляров, а к концу первого года 1,5 млн.
Вскоре  после появления  книги, а затем и  одноименного фильма, премьера которого состоялась в конце 1939 года,  имя главной героини «Унесенных ветром» Скарлетт О'Хара  стало нарицательным. Не смотря на то, что  многочисленные  поклонники  восхищались незаурядной личностью, описанной  Митчелл,  «скарлеттизм» ( впервые этот термин употребил один из руководителей и теоретиков Американской компартии Юджин Деннис) стал обозначением несгибаемой жизнестойкости, сочетающейся с алчностью, хищничеством и аморальностью. 
Успех героини стал неожиданностью для  писательницы, шокированной ее популярностью. «Я старалась описать далеко не восхитительную женщину, о которой можно сказать мало хорошего, и я старалась выдержать ее характер, — писала она. — Я нахожу нелепым и смешным, что мисс О'Хара стала чем-то вроде национальной героини; я думаю, что это очень скверно — для морального и умственного состояния нации, — если нация способна аплодировать и увлекаться женщиной, которая вела себя подобным образом».
Слова автора, полные тревоги за нравственный уровень своих соотечественников, вполне справедливы. Но от того еще более разительными и страшными кажутся перемены в умонастроениях людей, произошедшие менее чем за семьдесят лет на обоих континентах.
Ведь образ Скарлетт далеко не однозначен и не написан одними черными красками. Будучи  бесцеремонной индивидуалистской, легко разрушающей жизнь сестры,  обманом расторгнув ее помолвку, и обрекающей опрометчивым поступком на смерть второго мужа Фрэнка Кеннеди, Скарлетт совершает и поступки, полные  мужества и самопожертвования. 
Во время осады  янками Атланты, Скарлетт вынуждена остаться в городе даже тогда, когда  дом, где живет она сама с  маленьким сыном и сестра ее погибшего мужа, Мелани, покидают старшие родственницы. Так сложилось, что Мелани, не ведая того, отняла в свое время у Скарлетт любовь всей ее жизни, Эшли. А теперь, уходя на войну, Эшли попросил ее заботиться о Мелани, ждущей ребенка. На прощанье он  всего лишь поцеловал Скарлетт в щеку, как родственницу, но у нее уже закружилась от счастья голова. Она хранит  в душе этот  невинный поцелуй, какие-то неясные воспоминания юности, когда он читал ей какую-то поэму, названия которой она не может вспомнить, и память об их прогулках по тенистым дорожкам парка, и его последний взгляд – больше у нее ничего нет.   
Скарлетт всей душой рвется домой, в родное поместье, в  Тару, к родителям, к нянюшке. Не смотря на то, что она уже вдова и у нее  свой малыш, не смотря на то, что в обществе она уже считается солидной матроной, ей всего лишь девятнадцать лет и ей  безумно страшно, от того, что вокруг рушится привычный мир. Она надеется, что Мелани родит, и тогда она с легким сердцем сможет отправиться к матери, оставив невестку на попечении доктора Мида и его жены. Но все выходит иначе. Осада города все ожесточеннее. Снаряды уже рвутся над домами, а Скарлетт ничего не остается как вместе с Мелани, утыкаться от ужаса  головой в подушки, чтобы только не слышать их воя,  в то время как  бестолковая чернокожая служанка Присси вместе с маленьким сыном Скралетт Уэйдом могут хотя бы  спустится в погреб. Доктор  запретил Мелани, тяжело переносящей беременность, вставать с постели, а Скарлетт не должна покидать ее.             
Потом долгое и страшное описание родов Мелани, рядом с которой находятся  только Скарлетт и все та же бестолковая, трясущаяся от страха девчонка Присси. И никто не может им придти на помощь – доктор в госпитале, полном раненных. Руки Скарлетт, за которые держится изнемогающая от боли Мелани, опухают. Скарлетт  в отчаянии от собственной беспомощности, но борется за жизнь Мелани. Она не покидает ее ни на минуту, даже когда собственный ребенок просит есть. Наконец, после множества мучений на свет появляется младенец, счастливая мать засыпает. Скарлетт, как кажется, получает передышку, но  на нее тотчас же обрушивается страшное известие. Последний отряд южан покидает Атланту и вот- вот в город войдут янки. Скарлетт снова ждут ужасные испытания. Ей предстоит вывезти из пылающего города больную Мелани с новорожденным, и беспомощных Уайда и Присси. После всех злоключений в пути, уже подъезжая к Таре, она увидит отбившуюся корову, и разорвет  на веревки  свою нижнюю юбку, чтобы привязать скотину к повозке, потому что эта корова -  единственная возможность накормить молоком младенца Мелани. Маленькая негритянка  Присси будет только трястись от страха перед коровой, и наотрез откажется  к ней подходить.               
Знаменитую фразу «Я подумаю об этом завтра!» - Скарлетт произносит впервые в тот момент, когда, наконец, после всех этих  страшных событий,   вернувшись  в родное имение, обнаруживает, что дом разорили янки, сестры больны, отец лишился разума, а Эллин -  матери, самого близкого человека, больше нет на свете. Потрясение и горе ее настолько велики, что просто  не могут вместиться в сознание. И ей все еще надо заботиться  о всех оставшихся в живых – о сестрах, отце, Мелани, детях…  Тогда-то она и откладывает свои мысли об этом на следующий день.
В романе написано об этом так:
« Все было как прежде, не было только самой Эллин, и легкого аромата сухих духов лимонной вербены, и мягкого взгляда  темных, с узким разрезом глаз. Скарлетт почувствовала, как к сердцу ее подкрадывается боль,  словно нанесенная ей глубокая рана, оглушившая ее, притупившая сначала все чувства, теперь давала о себе знать. Она не должна позволить этой боли разрастись сейчас. Впереди у нее еще целая жизнь, через которую она пронесет эту боль. Да, только не сейчас. «Господи, помоги мне! Только не сейчас!»         
                ( Маргаретт Митчелл. «Унесенные ветром»)
Скарлетт была названа воплощение  алчности, но эта алчная хищница всю жизнь бескорыстно любила человека, не способного заработать ни гроша, и славного только своим благородством. Единственное любовное действие, которое  происходит  между  Скарлетт и Эшли – поцелуй, да и это уже расценивается в их окружении как тяжкое  преступление против нравственности.
По нынешним меркам со Скарлетт едва ли может сравниться хотя бы одна героиня  современного бестселлера, данная автором как  положительный образ. Говорит ли  это о том, что Скарлетт на самом деле хороша и ее создатель, Маргаретт Митчелл, сама не ведала что творила? Вовсе нет. Это говорит только о том, как опустилась планка нравственных критериев.             
“В моем романе всего четыре ругательства и одно грязное слово” – утверждала Маргаретт Митчелл. А продюсера «Унесенных ветром» Дэвида Селзника  и вовсе оштрафовали  за некоторые не совсем цензурные выражения героев фильма на 5000 долларов.
Но, как  я предполагаю, современный читатель не отыщет ни одного из них – представление о том, что такое «грязное слово» в наше время изменилось  до неузнаваемости. И я говорю  об искусстве, о литературе и кино, а вовсе не о том, как матерные слова вписываются в обиходную лексику так органично,  что произносящий их даже не считает это сквернословием. 
Невозможно и представить,  как  охарактеризовала бы  Маргаретт Митчелл  то,  что  современная литературная героиня Ребекка Блумвуд ( «новый образец для подражания, неунывающая дочь Евы»)  запросто называет  свою соперницу «Алисия – длинноногая стерва» ( « Лучше называть ее   «Алисия - толстая задница», -  советуют друзья),  и провоцирует своего друга Денни, дизайнера одежды, украсить  фирменную футболку  надписью «Она рыжая стерва – и я ее ненавижу»,  дабы продемонстрировать свое отношение к другой сопернице – Венеции. А когда Денни поддерживает ее предложение создать аналогичные серии футболок о стервах- блондинках и стервах-брюнетках (по принципу  «Каждому своя стерва»), коллектив модного магазина встречает это бурными и продолжительными овациями.
И ни у кого не возникает сомнения по поводу того, нужна ли каждому своя стерва?   
Кстати, ничуть лучше поступает Люк Брендон, который служит в книге чем-то вроде эталона сдержанности, благородства и правильного образа мысли.
( такую же благородную роль исполняют Марк Дарси в «Дневнике Бриджит Джонс» и Нейт-Алекс в « Дъявол носит Prada».)
В роковой момент публичной разборки между Венецией и  кланом многочисленных подруг и родни Бекки, Люк решительно урезонивает подругу по Кембриджу такими словами: « Ни хрена ты не понимаешь, так что захлопни гребаную пасть».
До этого решающего столкновения  с  момента их новой встречи после долгой разлуки он вел себя  с Венецией очень двусмысленно (обменивался многочисленными СМСками, принимал участие в ее судьбе и доверительно беседовал, держа за руку, вальсировал в первой паре  на встрече выпускников,  с легкостью оставив дома заболевшую супругу), что, собственно и заставило Бекки усомниться в его верности, а Венецию поверить в возрождение былой любви. Другое дело, что Венеция все сильно преувеличила, но ведь она и вправду  была первой юношеской любовью Люка, и  притом отнюдь не платонической. И хотя Люк пытается свести  их былую историю на нет, звучит это  как-то странно:   
« - Бекки, что бы там ни плела Венеция, у нас с ней ничего не было. Мы только встречались в юности. Примерно год. И все».
Год совместной жизни  – это  ничто? Как в старом анекдоте, секс – не повод для знакомства?
А дальше – и того лучше.

«   – А почему расстались? – с любопытством спрашивает Сьюзи и краснеет, когда все в палате поворачиваются к ней. – Это важно! – упрямо добавляет она. – В семье не должно быть секретов! Мы с Тарки знаем о наших прежних романах все, до последней мелочи. Если бы и ты рассказал Бекки, вместо того чтобы… – Она умолкает.
– Пожалуй, ты права, – кивает Люк. – Бекки, я действительно должен рассказать тебе всю правду. О том, что между нами было и чем все закончилось. – Его лицо искажает гримаса. – Венеция испугалась беременности.
– Она была беременна?
От этой мысли меня чуть не выворачивает наизнанку.
– Нет! – решительно качает головой Люк. – Она только думала, что беременна. Это продолжалось недолго, но многое прояснило. И мы расстались.
– Ты струсил. – Голос Венеции дрожит, как будто она еле сдерживает давно копившийся гнев. – Ты струсил, Люк, и нашим прекрасным отношениям пришел конец. А ведь нам завидовал весь Кембридж. Мы были идеальной парой…
– Ложь! – обрывает Люк. – И я не струсил…
– Еще как струсил! Побоялся взять на себя ответственность! До смерти перепугался!
– Этим меня не напугать! – кричит Люк. – Я просто понял, что не хочу растить детей с таким человеком, как ты! Не хочу я жить с тобой всю жизнь! Потому и расстался с тобой!
                (Софи Кинселла. « Шопоголик и беби») 
Интересно, а  как иначе, чем трусом, можно назвать человека,  который вдруг «просто понял», что не хочет растить детей вместе с подругой именно в тот момент, когда она думает, что беременна? Подлецом, наверное.

Итак, можно ли считать книги и фильм о приключения шопоголика  действенным средством в борьбе с шопоголизмом, то есть одержимостью миром вещей?  Я думаю, полагать, что благодаря этой книге можно увидеть собственные слабости  как под увеличительным стеклом и постараться исправить их, было бы полнейшей иллюзией.
А для тех, кто так и не получил ответ на этот вопрос,  приведу в завершении еще один факт из области литературы и кинематографии.   
Знаменитый  фильм Стенли Кубрика «Заводной апельсин (1971 г.), экранизация одноименного романа Энтони Берджеса,  был направлен против насилия над человеческой личностью, но содержал такое количество сцен насилия, что был запрещен в Великобритании судом с формулировкой «Зло как таковое».   
 
Заключение

Зачем я  так подробно  описываю и анализирую произведения, которые, возможно, серьезному исследователю не покажутся и вовсе заслуживающими внимания? 
Совсем не желая хоть сколько-нибудь умалить значение высокой  литературы, я встаю на защиту настоящей развлекательной литературы и кинематографа с тем, чтобы чтение легкой литературы и просмотр легких фильмов  не размягчали мозги и не стирали личность человека, а делали его самого  и его жизнь лучше.
Потому что в нашей  современной литературе и кинематографии ничего подобного хорошей ( в своей статье я постаралась опередить границы этого понятия)  западной развлекательной литературе  и хорошему кино сейчас  нет, и это и по-человечески обидно, и плохо для общества в целом. Хотелось бы привлечь к этому внимание всех, кто не равнодушен к  развитию отечественной культуры с тем, чтобы повлиять на сложившуюся ситуацию и постараться  ее исправить. 
Потому что легкая литература и легкое кино, развлекательные и поучительные, с неизменным набором добрых прописных истин  и ободряющим хэппи-эндом  будут нужны всегда.   
Я надеюсь, что все сделанные мною выводы пойдут на пользу тому, кто захочет стать мастером легкой литературы и легкого кино в нашем Отечестве, и верю,  что у нас это  получится!   

                12 октября 2010 г. Ермилова Нонна.