Ночью разбушевалась непогода. Был слышен грохот моря, бьющегося об скалы.
Ветер, вода и я, балансирующая между силой и слабостью, добропорядочностью и жестокостью. Что толкает меня на грань безрассудства?
Желание исследовать жизнь ("Жизнь без исследования не стоит того, чтобы жить" - так утверждал Платон)… Допустим. Но ради конкретики больше интереса представляет потребность узнать, что происходит, когда ставишь под вопрос присущие тебе ориентиры и установки…
В назначенное время я тихо выскользнула из комнаты и буквально на цыпочках спустилась в подвал. Постучала условленным стуком. Тяжёлая дверь отворилась. Одетая в чёрный комбинезон на шнуровке с двух сторон, Кира пропустила меня внутрь.
Ещё ушки и хвост, то вообще стала бы похожа на женщину-кошку.
Впрочем, наряд суровой госпожи ей очень шёл. В руке Кира держала узкую длинную разделочную доску, на которой зачем-то вырезали контур сердца.
Заметив мой взгляд, Кира пояснила:
- Это паддл. А сердце будет проявляться после каждого удара на филейных частях. Своего рода «печать».
Представив оттиски сердечек на попе мазохиста, я с огромным трудом удержалась от смеха. С преувеличенным вниманием рассматривала это орудие сердечной пытки.
Увлечённая рассматриванием сим предметом, не сразу обратила внимание на обнажённого темноволосого мужчину, который стоял к нам спиной.
Фигура у него спортивная.
Кира между тем, отложив деревянный падл, взяла в руки кожаный. Он напоминал сложенный вдвое ремень, скреплённый латунными заклёпками.
- Повернись, - приказала Кира.
Мужчина послушно выполнил приказ. Абсолютно голый перед нами стоял Генри.
Предполагала, что это будет именно он, исходя из метода исключения. Только одно дело гипотетический Генри, а другое дело — реальный.
Однако я знала на что шла, поэтому отключила режим кисейной барышни.
Краска стыда выступила на загорелом лице Генри. Я не смотрела ему ниже пояса, любуясь красивыми мышцами живота, груди и рук. С него прямо греческую статую можно ваять.
- Саб, - сказала Кира ему, и что удивительно, он понял её с полувзгляда.
Принял покорную позу. На порку я особо не смотрела. Ничего такого интересного. Зато заслушалась монологом Киры. Оказывается, она наказывала своего нижнего за то, что он засматривался на меня! И теперь должен понести за это наказание. Всё это была игра, так как предлог явно надуманный. Нас с Генри не связывала даже симпатия. Но Кира ласково и хлёстко вбивала ему это в голову через попу.
В принципе, дальше можно было не смотреть. Моё возбуждение достигло апогея и искало выход.
- Кира!
Она обернулась и поняла о моей готовности выпороть её сейчас.
Не заметила, как ушёл Генри. Оделся он, или голым выскользнул за дверь, и крадучись сейчас поднимается по лестнице?
Видела только её.
Когда мы остались вдвоём, приказала:
- Раздевайся.
Кира медленно и эротично стянула с себя костюм Госпожи. Его надела на себя я. Глянцевый, эластичный материал под «кожу» был приятен на ощупь и хорошо сел. Шнуровка подчеркнула мою грудь. Я ощутила, как тело стало ещё более чувственным и соблазнительным. И он хранил тепло Киры.
С минуту мы изучали друг друга.
- Ты станешь рабыней, игрушкой в моих руках.
- Да, госпожа.
Я ударила её ладонью по щеке.
- Разве я позволила тебе отвечать? За это ты будешь наказана. Становись на четвереньки. (Я не знала, правильно ли отдаю команды, но в данный момент меня это мало интересовало).
Кира с готовностью подчинилась.
Я подошла к столу с девайсами. Выбрала простой стек.
Когда его кончиком упёрлась в ягодицы Киры, то почувствовала, как она напряглась. Коротким ударом, прочертила полосу на том месте, где ранее наметила невидимую черту. Теперь она обрела очертания красной полосы.
Кира вскрикнула. Я, не торопясь, повторила маневр.
Полоски алели на её безупречных полушариях, пересекая их.
После семи ударов, продолжая сжимать стек в руках, погладила её ягодицы, а затем пальцем провела по рубцам. И почувствовало, как Кира замерла. потом резко расслабилась.
Конец игры(game over).
- Спасибо! - поблагодарила Кира. В глазах её блестели слёзы, а на лице сияла счастливая улыбка.
- Мне просто необходимо перевоплощение из госпожи в рабыню, - пояснила она то, что я и так поняла.
Цель — получение чувственного опыта ради него самого, наслаждение от получения ощущений, достигнута.
А что получила я? Пустоту.
Не сказав ей ни слова, я ушла к себе.
Ночью долго не могла сомкнуть глаз, анализируя то, что произошло. Не моё это. Зато выяснила, что могу быть жестокой. И это не принесло мне никакого удовольствия.
Придя к подобному выводу, наконец, заснула.
На следующий день продолжились съёмки. Вновь под прицелом объектива. Как надоело всё. По окончанию их, сняв грим, я взглянула на себя в зеркало и ужаснулась.
На меня смотрела женщина со впалыми щеками, синяками под глазами, и с холодным, цепким, разрушающим себя изнутри, взглядом.
От моего отражения веяло холодностью и отстранённостью, словно это не я, а кто-то другой из чужой параллельной реальности. Злость, горечь, жестокость переполняли ту мою половину, которую я видела в зеркальном отражении. Тёмная сторона моей души. Решила пройтись немного по замку, чтобы развеять плохое настроение. Плохая мысль. Прогулка ещё больше навеяла меланхолию.
В замке, точнее крепости, всё опостылело. Как на этом крошечном острове годами жили солдаты, да ещё в антисанитарных условиях? Простыни у них менялись раз в месяц, а само помещение мылось раз в год.
Вышла побродить возле замка по небольшой лавандовой лужайке. Она зацветёт только в июле. Жаль, что не застану. Наверное, это единственное о чём я пожалею, уезжая. А дома сейчас отцветает сирень, вовсю благоухает жасмин и цветёт шиповник. Как же хочется обратно в Россию!
С тоской подняла глаза вверх и уставилась на небо, которое с каждой минутой менялось. Пронзительно кричали чайки. Я побрела к берегу. Ноги вязли в песке с мелкими ракушками. Здесь нет зыбучих песков. Наверное, раз не предупредили. Дошла до небольшой часовни, воздвигнутой над пещерой святого Хелиера. Но подниматься туда не стала.
Бедняга плохо кончил. Его топорами зарубили пираты, устав от его проповедей.
Сейчас постоянно на острове проживает только смотритель. Правда, во время съёмок его не было. Наш спонсор убрал всех посторонних с острова. Так ли это необходимо было делать?
Арендовал до двадцатых чисел июня. Потом в гавани Сент-Хельера пройдёт обязательный морской парад, но нас уже здесь не будет.
- Скучаешь? - с этими словами ко мне присоединился Генри.
Я искоса на него посмотрела, вспомнив о том, что произошло накануне.
Он понял мой взгляд и улыбнулся одними губами.
- Утомляет жить пресно, хочется острых ощущений. Мне надоело быть жеребчиком, а ощущение унижения открывает врата в новый мир.
Вот и королева (Кира) решила попробовать.
- Почему вы не пытались поменяться с ней ролями?
- Мне в кайф только роль нижнего, да и она по каким-то своим причинам, может получать унижение только от женщины.
- О вкусах не спорят, - я зябко поёжилась.
- Лучше вернуться в замок, пока не пошёл дождь, - предложил Генри. Он снял с себя пиджак и бережно накинул его на мои плечи.