Анна уже месяц жила на новом месте, а соседку ни разу не видела. По близости, на пять домов, ни влево, ни вправо, ни сзади жилых не было. Только один ¬– окна в окна. Там когда-то жила многодетная семья, а сейчас остались одни старики, которым уже за восемьдесят. У них было аж шестеро детей. Дети не бросали родителей, часто приезжали. Старый сосед, дядя Миша восьмидесяти двух лет, был любопытный, сразу познакомился, каждый день приходил, садился у крыльца и смотрел, как местные алкаши помогали Анне ломать старые сарайки. Алкаши еле шевелились, и у Аньки лопнуло терпение. Она сама схватила топор. Глядя, на Анну, как она машет топором, вышибая старые доски, отпускал сальные шутучки. При этом глаза его молодо блестели. Он громко вздыхал:
— Эх! Мужики, вот эта баба! Не то, что вы! Да такая любого за пояс заткнёт!
Анька смеялась в ответ, делая вид, что не слышит. В свою очередь думала: ай да дед, какая же у него хозяйка…
Раз не выдержала и спросила:
— Дядя Миша, а что я не вижу твою жену? Ты всё время один, она даже не гуляет. Интересно познакомиться.
Старик почесал затылок, вздохнул тяжело:
— Эх, Аннушка, да она у меня болеет, лежит. Много операций разных перенесла, ослабла. Я по дому всё делаю сам – и готовлю, и кормлю её. А ты приходи в гости, сама увидишь. Её Ниной зовут.
Аня пообещала. Напекла пирогов с картошкой и зашла на другой день. Просторная кухня. В открытую дверь увидела комнату, где на диванчике лежала старушка. Она была такая маленькая, хрупкая, как девочка. Увидев Аню, заметно обрадовалась, оживилась. Дядя Миша помог ей сесть. А Анна протянула один пирожок. Тётя Нина ела медленно, по крошечке, будто птичка клевала, приговаривая слабым тоненьким голосочком:
— Дочка, вот спасибочки. Вкусно.
А Анна растерянно переводила взгляд с крупного животатенького старика, на его жену-пичужку. Старик был крепкий, ещё поживёт, а вот жена … такое впечатление, что месяц-два… Господи, благослови её! Такая милая, добрая. У неё не хватило сил съесть весь пирог. Осилила только половинку и сказала:
— Ну, вот я и поела. Спасибо, дочка. Ну, вот я и сыта.
Потом посмотрела на мужа:
—Миша, угости её мёдом.
Рассмешил и твёрдый голос старушки, и приказной тон, несмотря на её хрупкость.
Анна, смеясь, замахала руками:
— Нет-нет, не надо. Спасибо. Не беспокойтесь, я мёд мало ем, не хочу сладкого. Одно время работала в медовой компании, наелась на всю жизнь. Сейчас уже не лезет.
Тётя Нина пригладила маленькой ладошкой свой реденький волосатый одуванчик на голове, а потом с любопытством спросила:
— А откуда ты к нам приехала? А детки-то у тебя есть? Давай сказывай, интересно мне.
Анна охотно отвечала на все вопросы:
— Родилась я, тётя Нин, в Горьком, там и жила до сорока лет, потом переехала в область. Последние девять лет жила в Балахне с младшим сыном. У меня трое детей: два сына и дочь.
Старушка покачала головой:
— Ууу, трое детей – это не мало. А я шестерых вот родила.
И сразу начала перечислять, загибая пальцы: Ира, Леся, Олег….
Но внезапно замолчала, а потом тихим голоском проронила:
— Вот и забыла, вот уж и не помню… вищь память-то какая стала. Помню, что щесть детей, а по именам-то уж забыла всех, путаюсь. Плохая я. Слабая, и сил нет. Сама уж ничего не могу. Вот Миша за мной ухаживает, даже готовит.
Анна дотронулась до её руки:
— Ничего страшного, тётя Нина, вспомнишь ещё все имена. И силушки, даст Бог, появятся.
Вот так и состоялось знаковое знакомство. С тех пор Анна стала частенько наведываться к соседке. Дядя Миша всегда занят. То на пасеке, то с курями, то в магаз за хлебом, то обед готовит, то за водой. Дел много. Тёте Нине, конечно, скучно было, а тут вдруг с новым знакомством и ожила. Сначала по дому стала тихонько передвигаться, а потом и на улицу выходить начала. На скамеечке у дома сидела. Анна подсаживалась, угощала чем-то печёным вкусненьким. Они вместе сидели на скамеечке, весело болтая ногами, как девчонки, смеясь, разговаривая о своём, о женском. Анна ловила себя на мысли, что в свои 62, первый раз в жизни встретила женщину, с которой вот так можно было беззаботно смеяться и блаженствовать.
Тётя Нина оказалась очень интересным человеком. Она знала наизусть много молитв и старых народных заговоров. Как-то увидела, что Анна держится за щёку, тут же спросила:
— Дочка, а у тебя зуб штоли болит?
Анна отмахнулась:
— Да нет, просто десну немного намяла. Орехи ела.
— Ааа, — протянула тётя Нина. — Ладно, а то я уж думала зуб. У меня зубы никогда не болели. А знаешь почему? Меня одна знахарка научила заговору. Можешь выучить, он хорош и для дёсен и для зубов. Читать на зарождающийся месяц:
Месяц млад, у тебя есть брат Филат.
У него зубы не болели и дёсны не скорбели.
Так бы и у меня, у рабы Божей Анны, зубы не болели, дёсны не скорбели.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Аминь. Аминь. Аминь.
— Спасибо, тётя Нин, пойду запишу, пока не забыла.
Старушка согласно кивнула головой:
— Иди дочка, запиши. Запиши обязательно. Можа и сгодится.
Уже несколько дней лили дожди. В огороде делать нечего. Анна решила наведать стариков. Напекла своих любимых маленьких кексиков, чтобы угостить. Вместе и чай пить веселее.
— Здравствуйте соседи, как дела?
Тётя Нина сразу показывает на мужа:
— Да вот, нога у Миши заболела. Притка схватила.
— Что-что?
Бабулька невозмутимо повторяет:
— Притка. Она как схватит внезапно, так сразу и больно. Это притка.
Анна старается разобраться:
— Ага, притка, это нечесть, которая внезапно прибежала, или пришла, или прилетела?
— Ну, да, я ж и говорю — притка. Она и есть притка. Схватит внезапно и всё. Тут сразу надо говорить:
Притка, своего хозяина найди и его изведи.
Колдун, колдун ешь своё тело, пей свою кровь, а меня не трожь.
Анна покачала головой:
— Ну, тётя Нин, ты – кладезь знаний. Интересно. А я в таких случаях говорю:
откуда пришло, туда и ушло. Меня не тронь!
Баба Нина соглашается:
— Тоже хорошо.
Анна копошилась в палисаднике, когда увидела тётю Нину. Та добродушно проворчала:
— Аня, иди, посидим вместе. Отдохни чуток, хватит работать. Всё работает и работает.
Пришлось отвлечься. Старушку надо уважить. И то правда, работа никуда не убежит. Не успела на скамеечку присесть, как соседка нравоучительно спрашивает:
— А ну-кать скажи мне, ты аборт делала?
Анна от удивления подняла брови над округлившимися глазами. А бабуля, не ожидая ответа продолжила:
— Эх, сейчас греха не бояться людей не стыдятся. Я бай ни одного не делала. Я чиста перед Богом. Шестерых родила.
Она тут же начала загибать пальцы, перечисляя всех поимённо: Ира, Леся, Олег, Наташа, Валера, Сергей. Вот. Никого не забыла, всех помню. Три дочки, три сына. Мне дорога в небеса райские должна быть открыта».
Анне вдруг захотелось спросить:
— Тётя Нин, а что там, на небесах, после смерти, ты знаешь?
Старушка нахмурила брови и серьёзно ответила:
— Там огонь, везде огонь. Кого-то он ласкает, кого-то сжигает.
Вот ведь как правильно ответила. Везде разная энергия. И у каждого свой рай и свой ад. Анна обняла соседку за плечи и чмокнула её в щёчку. Она умилённо смотрела на бабушку, как на маленькую наивную девочку:
— Ах, какая же ты умничка!
Анна вышла за калитку. Надо проверить квиточки в почтовом ящике. Смотрит, а тётя Нина через дорогу одиноко сидит на скамеечке. Подсела к ней. Та сразу ожила, заулыбалась. Обеспокоенно спросила:
— Чаво-то тебя в полисаднике не видно сегодня. Али чем другим занята была? Да и бледная какая-то?
— Тётя Нин, да всё впорядке. С утра стирала, потом собаке варила кашу, потом в магаз гоняла на велике. Устала немножко.
Старушка тут же выдала:
— А можа кто сглазил, вот и устала. Люди-то разные есть, кто с завистью посмотрит, кто со злобой. Я вот на тебя сейчас прочитаю. Авось и полегчает. А ты слушай, слушай.
И бабуля начала растяжно, чуть-ли не по слогам, читать:
— Лягу, помолясь.
Встану, помолясь, святым крестом благословясь.
Святые Ангелы ночные, дённые, спасите, сохраните рабу Божью Анну от злых лихих людей, от скорби, болезней, от глаза дурного, нечистой силы, внезапной смерти, от несчастных случаев в дороге, в пути.
Господи, милостливый, буде мне грешной.
Аминь.
Потом сразу перекрестила соседку. От её материнской заботы тепло разливалось в душе. Так хорошо никогда с родной матерью не было. А тут чужая женщина, а роднее всех родных. Подул ветерок. Анна сразу стала застёгивать старушке куртку. Вдруг ещё продует. Потом внезапно увидела её ноги и ахнула. Она сидела в одних носках!
— Господи, тётя Нина, ты же без обуви! В одних носках из дома вышла! А я и внимания не обратила! Вот балда невнимательная. Ты сиди тут, сейчас принесу обувку тебе.
И она побежала в дом. Нашла старые калоши и бегом вернулась. Присела возле старушки, обувая её ноги, а сама всё причитала:
— Да как же ты одевалась-то?!
А та спокойно отвечала:
— Да я тепло срядилась-то: куртка, платок, носки толстые шерстяные.
Анна передразнила:
— Срядилась! Ага, тепло она срядилась!
А старушка как ни в чём не бывало сказала:
— Ты слушай, я тут ещё вспомнила молитву:
Спаситель мой, Иисус Христос, приди на помощь ко мне.
Своим животворящим крестом отгони от меня врага.
И не дай врагу погубить меня.
Аминь.
Говорила она чисто, старательно выговаривая каждое слово. А Анна её слушала внимательно. Сердце радовалось за старушку, что та ожила, что появились силы ходить. Пусть в руках слабость. Пусть ноги были слабые, пусть медленно передвигались и запинались, но ходила сама. Поживёт ещё, поживёт всем на радость!
В гости к родителям приехала дочка. Она намыла маму, потом настирала белья. Потом наварила холодца, напекла вкусных блинов. Тут как раз Анна зашла к ним. Угощалась вкусными блинами, а сама любовалась старушкой: глаза горят радостью, щёчки румяные, а шёлковый одуванчик на голове аккуратно причёсан. Вот ведь и старая сморщенная старушка, а какой может быть красивой! Душа её расцвела от заботы любящеё дочки.
Да, жара в это лето била все рекорды – доходила аж до сорока градусов. Тяжело в такую погоду, но зато клубничка хорошо зреет. Анна с удовольствием собирала ягодки, когда увидела соседку. Тётя Нина медленно садилась на скамеечку. Надо угостить. Женщина села рядом и предложила бабульке ягоды:
— Тётя Нин, давай ягодки поедим. Свежие, только нарвала.
Бабулька взяла одну ягодку. Она долго медленно её ела. Сил хватило только на три штучки. Потом, как обычно проговорила: «Ну, вот я и наелась, ну, вот я и сыта. Спасибо тебе». А Анна проворчала:
— Эх, наелась называется. Как птичка поклевала.
На другой день услышала лай своего кабеля Мишки. Знать кто-то пришёл. Открыла калитку и ахнула испуганно. Перед ней стояла тётя Нина, держа в руках миску с холодцом.
— Анют, вот возьми, поешь. У нас дочка, когда приезжала, наготовила много.
Анька сразу одной рукой вцепилась в старушку, а другой выхватила миску из её рук, запричитав:
— Господи, с ума сошла! Да как ты дошла?! Через дорогу, одна, своими ногами, да ещё тяжёлую миску несла! А, если бы руки не выдержали, и миска выскользнула, а ты бы ещё и споткнулась и сама упала!
Анна спрашивала у односельчан про тётю Нину. Интересно, какая она была в молодости. И все говорили, что была всегда худенькая, шустрая, много знала, а ещё любила угощать, кормить. Да, глядя на старушку, думала Анна, вот она и худенькая, и любит угощать, и много знает, а уже не шустрая. Еле двигается, ноги заплетаются, но угостить-то хочется. Для доброй души препятствий не бывает! Ведь дошла же!
Зайдя в дом, Анна увидела, как старики склонились над столом у плиты. Заметив соседку быстро выпрямились, как провинившиеся дети, будто Анна их застала за чем-то недозволенным. Было и любопытно и смешно наблюдать эту сценку. Оказалось, что хотят блинов напечь. Попросили Анну. Как же можно отказать?! Напекла, вместе наелись. А дядя Миша сразу и обрадовался:
— Вот, Нин, нам и хожалка готова. А мы хотели просить в районе.
Анна заметила, что дед не первый раз уже намекал, а тут уж прямым текстом выдал. Она сразу замахала руками:
— Нет и нет! Уж вы меня простите, но хожалкой я точно не буду. Хоть в дочери вам и гожусь, но увы, совсем не молодая. Сама уже бабушка, седьмой десяток. Я свой возраст соизмеряю: бывает и болею, бывает, что сил нет на саму себя. В какой-то момент вы будете на меня надеяться, а я вдруг вас и подведу. Нет, дядя Миша, не обижайся, но я не девочка молодая. Подайте заявку на социального работника помоложе.
Стариков жалко, но Анна решила, что лучше сразу честно отказаться, чем давать ложную надежду. Одно дело, когда бывают силушки и здоровье прийти помочь в чём-то. Бывало, что и пол подметала, и готовила, и посуду мыла, но совсем другое, когда надо это делать, вопреки своим силам….
К концу лета силы заметно стали уходить. Как-то Анна принесла три крупных клубники. Обычно бабулька всегда ела с аппетитом, а тут положила на стол и не притронулась. И через день, и через два эти ягодки лежали на столе. Дядя Миша стал жаловаться, что жена часто отказывается от пищи.
Незаметно время летит. Вот уж и осень наступила. Соседи сидели на скамеечке. Анна вышла к ним поздороваться. Дядя Миша предложил калины набрать:
— Ну, ты иди сряжайся и выходи. Я тоже пойду, переоденусь.
Калина росла рядом, за забором на заброшенном участке, поэтому крапива и репьи там были выше человеческого роста. Анна надела сапоги высокие, брюки, куртку, платок. Через полчаса ведро было почти целым. Ногами уминали высокую траву, руками сгибали, но всё равно репьи везде цеплялись. Один раз так крепко зацепились, что платок чуть не слетел. Аня поправила платочек, но пальцами нащупала репьи в волосах. Попробовала вытащить, но волосы только хуже запутались. Она запричитала:
— Ай-яй яй, дядя Миша, я репьёв нацепляля. Всё, с меня хватит.
Быстро выбежала на дорогу. Тётя Аня всё ещё сидела на скамеечке. Спросила:
— А где Миша? Ты чо одна-то?
А Анька плаксивым голосом ей отвечала:
— У меня полная голова репьёв! Прямо под платок залезли! Ну такое может случится только со мной! Ну как это возможно! Чего теперь делать?! Я ж не вижу на затылке у себя. Все волосы запутались. Придётся выстригать! Буду теперь с лысиной ходить.
Старушка перебила Анькины страдания:
— Да, хватит причитать-то. А ты подь ко мне на скамеечку, садись рядом. Я тебе сейчас помогу.
Анна послушно села, а бабуленька ласково, так спокойно и говорит:
—Ань, да ты голову мне на колени клади. Так удобней будет.
Анька послушалась и зажмурила глаза от страха. Эх, сейчас будет больно! Но, к её удивлению почувствовала в волосах лёгкое шевеление. Тётя Нина, бережно перебирала по волосочку. Так приятно! Так удивительно! Ни разу не дёрнула! Так по-матерински, заботливо, ласково! Анька замерла от удовольствия. А волшебные руки старушки быстро всё распутали. Какая она хорошая мама, как повезло её детям! В свои 62 года, Анька почувствовала себя маленькой девочкой в руках ласковой любящей мамы. От родной матери таких ощущений не помнила… никогда …
С утра затеяла пирог с картошкой. Вообще, по большому счёту, Анна ленилась ляпать маленькие пирожки, но вот открытый, во весь противень всегда пекла с удовольствием. А что, и быстро и легко: на тесто покидала всего, что нашла в холодильнике, а сверху чуть майонезом помазать, да сыром посыпать. Она усмехнулась сама себе, нарезая кружочки солёных огурцов, вспоминая, как старшая внучка хвалила:
— О, бабуль, у тебя самая пицацая пицца! Я официанткой много где работала, но таких нигде не пекут!
На что Анна не соглашалась:
— Это потому что у меня не пицца. На это название я не претендую. У меня самый обычный деревенский пирог. Я же на тесто кладу сначала картофельное пюре, а потом уже овощи.
Ну вот, всё готово. Пора духовку включать. Через 20 минут можно и к соседям наведаться с угощением.
У тёти Нины, при виде пирога, сразу глаза заблестели. Но кушать не торопилась, сначала надо помолиться и перекреститься. Уж только потом она с таким удовольствием ела, что приятно было на неё смотреть. Конечно, кто им напечет?! Дядя Миша не умеет, а дети не каждый день в гостях. А домашние горячие пироги всегда в удовольствие. Да и всем вместе завтракать вкуснее. «Ну, вот я и поела, вот я и сыта», — как всегда проговорила довольная тётя Нина. И тут же опять перекрестилась:
— Слава Тебе, Господи.
А дядя Миша посмотрел на соседку:
— Ты посидишь с ней? Мне надо срядиться в магазин. Сегодня хлебный день, да ещё сметаны купить просила.
Он посмотрел на жену:
— Нин, может чего ещё хочешь?
Но в ответ услышал:
— Нет, Миша, ничего не хочу, ну, можа повидлу.
А Анна согласно проговорила:
— Езжай, езжай, посижу, конечно. Найдём, чем заняться. Мы тут посплетничаем по-женски без тебя.
А разговор и правда пошёл на женскую тему. Тётя Нина вспомнила молодость:
— Мы ведь с Мишей всю жизнь вместе. Он как пришёл из армии, так сразу и поженились. Он видный был, красивый. Много девок за ним охотились, да он меня выбрал. Но и после женитьбы на него заглядывались многие. Боялась я, что могут увести. Были у меня опасения. Чего уж говорить, молодость, есть молодость. Всякое бывало… Кто-то что-то скажет, кто-то что-то увидит. То пьяный придёт. Вот я и решила нас защитить. Пошла в одно село, где бабка знающая была. Та дала мне молитву, чтобы я читала. Вот, послушай:
Услышит меня Господь.
И даст мне и пошлёт мне дум и на душе мысль во имя Господа Бога нашего.
Господи, прости мя грешную, услышь, Господи, прошения мое, возрадуйся спасением моим.
Спаси, Господи, рабов Божиих Нину и Михаила.
Я глаголю на тебя и хвалюсь тобою.
Услышь, Господи, прошение мое. направь на путь любви, и сохрани нашу жизнь.
Господи, милостивый буде мне грешной.
Аминь. Аминь. Аминь.
И в очередной раз Анна подивилась, сколько житейской мудрости, да сколько твёрдой силы в таком маленьком хрупком тельце этой старушки.
Зимой соседка резко стала сдавать, начала от еды отказываться. В очередной раз дядя Мища жаловался на неё, что жена ничего не ест. Тут Анна притащила весы:
— Ну-ка, тётя Нин, давай вставай. Сейчас тебя взвесим.
А, увидев, цифры, ахнула:
— 39 кг !!! И это в толстой тяжёлой кофте! Тётя Нина, милая, да как тебе не стыдно! Ещё от еды отказывается!
Она посмотрела на большую сковороду с огромными кусками жареного мяса и поморщилась. А на другой день принесла соседям кастрюльку с куриным бульоном, в котором плавали маленькие кусочки курочки, да варёное яйцо. Вместе дружно и поели. Сердце радовалось за старушку, что та с аппетитом кушала. А дядя Миша продолжал жаловаться:
— Она у меня и в туалет перестала ходить. Я уж её и послабон давал, да пока никак.
А Анна проворчала в ответ:
— Послабооон! Да ты ей лучше не мясо жарь с картошкой большими кусками, а чаще супчик лёгкий вари, да овощи. Свёклу вари, салатик делай.
На другой день Анна принесла натёртой морковки. Поставила миску на стол и весело скомандовала старушке:
— А ну-ка, поднимайся, тётя Нина! Давай аппетит нагуливать, давай танцевать!
Она обняла старушку и продолжала командовать:
— Так, давай два шага в сторону. Левую ногу подняли! Два шага в сторону, правую ногу подняли! Теперь покружились!
Все развеселились. Было приятно смотреть, как у бабульки щёчки разрумянились, глазки заблестели. А потом и покушала она, пусть мало, но с радостью, с аппетитом.
Старики уже привыкли, что соседка их веселила, поднимала настроение. Но однажды Анна вошла тихо и сразу села на скамеечку. Тётя Нина зорким взглядом окинула соседку:
— Это что же случилось? Аль не заболела? И не станцуешь, и не споёшь?
Я, бай, не пойму что-то. Давай сказывай.
Анна поставила миску с варёной свёклой на стол и улыбнулась:
— Да ничего страшного, немного устала. Поскользнулась, чуток ногу подвернула.
А старушка сразу нашлась:
— А вот от болезней заговор есть. Сделать кукишь: большой палец в центр, то есть положить на безымянный палец:
Кукиш, кукиш, поедешь на базар, чего надо, то и купишь.
Купи топорик, сруби головку по самы плечики.
Тебе, палец, имя нет, тебе болезнь места нет в рабе Анне ни на теле, ни в крови, ни в жилах, ни в костях, ни в каких местах.
Ты, болезнь исчезни , исчезай, исчезни, исчезай, исчезни, исчезай.
Аминь.
— Ах, тётя Нина, и как ты столько молитв, да заговоров помнишь?! Какая умница!
Шли дни, а тётя Нина всё больше уходила в свой мир. Анна по-прежнему пыталась её тормошить, но бабулька уже не хотела танцевать, веселиться, и всё больше отказывалась от пищи. Тогда молодая соседка решила опять схитрить. Как-то зашла, а дядя Миша с порога жалуется, что опять жена себя голодом морит. Перед старушкой стояла нетронутая миска с кашей. Анна подсела к столу, посмотрела на бабулечку и ласково произнесла:
— Тётя Нин, а давай вместе прочитаем молитву. Ты же любишь молиться перед едой.
Та сразу оживилась и слабым голоском согласилась. Они вместе прочитали Отче наш. Потом Анна стала сама её кормить:
— Тётя Нина, а давай съедим ложечку за дядю Мишу, чтобы у него здоровья прибавилось, силушки за тобой ухаживать.
Бабуля послушно разевала рот, а Анна тем временем стала перечислять всех детей. Так, слава Богу, и наелась.
Но и это скоро перестало работать. Больше двух-трёх ложек она отказывалась, произнося ослабевшим голосом:
— Хватит, хватит! Я, бай, не могу так много есть! Хватит!
Разговор она уже поддерживала невпопад, но что удивляло, молитвы по-прежнему читала без запинки. И даже длинную Живые помощи. Вот он, духовный фундамент, на котором стойко держалась. Земное просто доживала, но разговор с Богом исполняла до конца. Это у неё уже в крови было. В этом никто её не мог сбить.
Дядя Миша скоро пошёл на глазную операцию, поэтому дети по очереди стали брать мать к себе жить. Анна чуяла, что больше не увидит старушку живой. Предчувствия оправдались. Скоро привезли её в гробу. Сказали, что ушла она тихо, во сне.
Анна смотрела на тело в гробу. Не похожа. Взгляд рассеялся сам собой, и вдруг она увидела в районе груди светло-серый шар, диаметром сантиметров 30. Он еле колыхался, будто дышал. Что это – душа? Неожиданно. Такое видела впервые, хотя многих уже перехоронила. Скорее ожидала увидеть эфирный двойник, который копирует физическое тело…
На кладбище Анна не поехала, её попросили намыть полы после выноса. Странно, что она не любила стоять у гроба, но стояла, не любила мыть полы на похоронах, но сделала это с большим удовольствием, потом ещё и посуду помогала мыть. Какая-то невидимая связь была с этой маленькой мудрой женщиной. И на сердце было грустно от расставания и радостно от такой встречи в жизни. Сколько материнской любви она успела получить и почувствовать всем сердцем всего за один год!
Она смотрела на многочисленную семью. Кто-то плакал, кто-то скрывал свои слёзы. Самые обычные у необычной мамы… Может у них и бывали ссоры в жизни, но сейчас они дружно сплотились. Одна дочка достала орден и с гордостью сказала:
— Мама была награждена этим орденом Матери героини.
Каждый говорил достойные слова, каждый вспоминал что-то хорошее. А Анна смотрела на всех и думала: умерла ли старушка. Нет. Конечно нет. Такие люди не умирают. Такие люди просто уходят, рассыпаясь на много-много огненных искр любви. Она – мама! Мама Нина! Великая мама всем детям планеты. Искры её сердца остались среди людей, и будут жить всегда, и будут помогать всем страждущим.
Говорят, что каждый ушедший оставляет после себя свой неповторимый след. Эта мама оставила не просто след, она сплела красивый живой узор.