Хасан и Моро, отец с матерью, вчера пообещали сыночку Камалю, что сегодня возьмут его с собой на реку поохотиться за черепашьими яйцами. С восходом солнца они поднялись со своих лежаков, вымощенных ветками, листьями и травой. Камальчик протер кулачками глаза и выбежал из хижины. Вокруг еще никого не было. Яркое солнце било в глаза. Освещенный солнцем, он был как шоколадный, только в красных трусиках. Хасан с Моро, взяв небольшие корзинки, Направились к реке. Стояло прекрасное утро. Впереди них, по тропинке, бежал их дорогой Камальчик, такой ладненький, с темными глазками, с кучеряшками на голове, такой похожий на отца, такой подвижный, радостно им улыбающийся. Глядя на сыночка, отец с матерью тоже тихо радовались. Ничто не предвещало беды. Конечно, что суждено, то непременно сбудется. Возле Нила остановились.
— Моро, на этом месте можешь начинать,— сказал Хасан. Я пойду дальше. Будь осторожна! Помни о крокодилах, смотри, сыночка к воде не подпускай.
— Хорошо, Хасан, я знаю, не в первый раз.
Они разошлись и начали искать места кладки черепашьих яиц. Моро быстро обнаружила только что засыпанную лунку. Она начала активно пальчиками разгребать сырой песок. Камальчика так манила вода, что он не выдержал и, подойдя к кромке, стал бросать камушки в реку. Один камушек хлюпнулся в воду… второй камушек, третий. И кругом звенела тишина. Лишь слабо доносился издалека щебет неизвестной птицы, и два маслянистых глаза над гладью воды зорко следили за мальчиком. Это огромный крокодил, затаившись в кустах заводи, выслеживал свою добычу.
Моро уже добралась до яиц и стала их складывать в корзинку. И тут боковым зрением она заметила серого длинного крокодила, что схватил её сына за ногу и уже тащил в воду. Она разогнулась и разорвала тишину истошным криком:
— Хасан!!! — ан!— ан! — ан!!!
Хасан, лихорадочно поднявшись, заметил, что голова его сына исчезла под водой. Он подбежал с палкой, кинулся в реку, но было поздно. Моро лежала на песке, захлебываясь в рыданиях и голосила: «Вай! Вай! Вай!..»
Моро с трудом пережила смерть сына, потеряла голос, тяжело заболела. Немой прожила недолго. Скончалась от сердечного приступа. Хасан, отойдя от трагедии сына, занялся охотой на крокодила. Пробовал усиленную сеть — не получилось. Применил лук. Для наживки использовал рыбу, он ставил палку и над водой подвешивал ее. Крокодил клюнул на рыбу. Надо было уловить момент, когда он потянется за добычей. Однажды ему повезло. Хасан выбил стрелой ему глаз. Крокодил больше рисковать не стал. Что было делать, он пошел к местному знахарю.
—Уважаемый, Хасан, приноси хороший рыба,— сказал Ахмед.
— Дорогой, Ахмед,— быть по-твоему,— произнес Хасан.
Через несколько дней Хасан принес Ахмеду рыбу
— Дорогой, хороший рыба — хороший совет,—сказал Ахмед, — берешь стеклянный бутылка и рыба. Бутылка разбил на малый кусок, рыба патрошила и заполнила стеклами, ее зашила нитка.
В остальном Хасан знал, что делать. Он опустил рыбу в реку, где жил крокодил, и стал ждать. Конечно, было сомнение: станет ли крокодил жевать рыбу или проглотит ее целиком. Хасан три дня ходил к реке, все ждал, всплывет ли крокодил. Наконец, на четвертый день, одноглазый появился на воде к верху пузом. Сработали-таки острые стеклянные кусочки. Хасан вытянул тушу убийцы на берег, разрезал на части, раздал соседям.
Да, Хасан тогда был молодым. С той поры прошла целая вечность. Он состарился. В который раз он пришел на то место, где погиб его сын, постоял на берегу Нила. Невольно нахлынули печальные мысли, тронув его душу. Перед глазами, как в кино, проплыла вся его несчастная жизнь. Радости и счастья в ней было, что кот наплакал. Стоял полдень, и, напоминая о себе, пустыня Сахара дышала жаром. Но Хасан уже был в хижине — отобедав рисом с яйцами, он ворочался на циновке… еще мгновение, и он погрузился в спокойный, тихий и сладостный сон.