Вспыхнул свет, и чувствительные фотоэлементы моментально передали картинку в недра сложнейшей мешанины электронных схем. Стремительно сформированные цепи в процессорах нелинейной логики тут же проанализировали увиденное. Система выходной оценки с микроскопической задержкой выдала развёрнутый отчёт. Сознание робота, сформированное вторичным слоем независимых вычислительных структур озадаченно вглядывалось в парадоксальный результат. А память уже извлекала на свет божий одну из последних записей общения с создателем…
— Принцесса Элла, я усложнил твою схему.
— Я вижу это по тестам, Генрих Карлович.
— Прости, но до показателей разумности дотянуть не получилось. Всего чуть-чуть, — старик вздохнул столь тяжко, что кибернетическая девушка ещё внимательнее вгляделась в морщинистое лицо. Анализ красноты глаз, усилившийся тремор конечностей, чрезмерная сухость губ сообщили роботу об ухудшении состояния здоровья хозяина.
— Вы плохо выглядите. Вы консультировались с врачом?
Старик не ответил. Он замер, переваривая услышанное, и едва заметно улыбнулся. Но выступившие слёзы заставили сверхчувствительные объективы усилить фокусировку. И девушка-робот ещё настойчивее вопросила:
— Что с вами? Я вызываю скорую помощь!
— О нет! Погоди! Со мной всё в норме. Просто… — старик сглотнул комок и продолжил, — Просто я счастлив.
— Счастлив? Почему? — Элла задумчиво наклонила сверкающую полированной сталью голову.
— В твоём голосе появилось сочувствие! — провозгласил седовласый хозяин и радостно потряс тщедушным кулачком, — Ещё немного, и количество накопленной информации совершит качественный скачок. Тогда ты обретёшь чувства…
“Это и есть чувство?” — пронеслось в голове. И логика моментально подтвердила вывод цифрового сознания. Но возникший эмоциональный процесс нёс совершенно не ту окраску, что ожидала стальная красавица.
Лицо открывшего коробку не порождало в голове никаких положительных эпитетов. Всклоченные засаленные чёрные космы не знали парикмахерских ножниц уже много месяцев, бугристая грязная кожа отливала болезненной желтизной, а мерзкая улыбка обнажила мелкие и невероятно хищные зубы. Самый же высокий индекс отрицательных впечатлений несли глаза — маленькие, чёрные, невероятно злые.
Сознание, сформированное на основе хоть и довольно устаревшей, но максимально усовершенствованной электронной машины, тут же сравнило маячившее перед глазами лицо с запечатлённым во множестве ячеек памяти образом создателя. Усеянное морщинами лицо, добрые отливающие желтизной глаза, пушистые, ниспадающие до плеч потоки серебристой седины… Всё это составляло столь разительный контраст с увиденным, что девушка-робот на несколько секунд растерялась.
Эта заминка озадачила открывшего коробку. Он скорчил недовольную мину и резким, слегка визгливым голосом поинтересовался:
— Эй! Жестянка! Ты вообще работаешь?
Девушка слегка повернула голову, выказав совершенно несвойственную стальному телу грацию, и чётко сообщила:
— Тестирование новых схем завершено. Я полностью работоспособна. Меня зовут Элла. А кто вы?
Этот невинный вопрос вызвал у человека совершенно непредсказуемую реакцию. В какие-то доли секунды его расслабленное тело напряглось и выстрелило рукой словно молотом на пружине. Удар основанием открытой ладони был столь мощен, что отнюдь не миниатюрная стальная фигура робота рухнула назад в коробку. Над её головой тут же, брызжа слюной, прошипел мерзкий голос:
— Тварь тупая! Я теперь твой хозяин! Ясно?
Кибернетическая девчушка молчала. Нет, полученный удар не нанёс ей повреждений. Даже апперкот чемпиона мира по боксу не смог бы нарушить функционирование кибермозга, защищённого слоями армированных конструкций. Молчание было вызвано спешной мобилизацией вычислительных ресурсов для оценки происходящего. И решение пришло тут же:
— Вы нездоровы. Я запрашиваю экстренную помощь!
В ответ на это человек неожиданно затрясся от смеха. Из глаз даже брызнули слёзы, а мерзкая улыбка на мгновение окрасилась искренней радостью. Но через пару секунд он уже зло шипел в своей обычной манере:
— Ну, давай! Попробуй! Вызови кого-нибудь!
Элла уже не слышала его. Ещё до взрыва хохота она попыталась выйти на связь с глобальной сетью. И тут её ждал грандиозный сюрприз — стандартный сигнал не проходил. На запасных частотах также ждало фиаско. Узел связи раз за разом старательно перебирал все доступные варианты общения с внешним миром, но из этого ничего не выходило. Через несколько миллисекунд подключился блок анализа коммуникационных проблем. Его неторопливое тестирование было прервано визгливым выкриком:
— Даже не пытайся связываться с кем-либо! Твоим ржавым мозгам это не под силу! И не вздумай говорить со мной, не будучи спрошенной! Ясно?
Ответить девушка не успела, получив очередной удар в голову. Теперь уже с ноги.
Так началась её жизнь в новом доме.
***
Унылая тишина запертого жилища и невозможность общения запросто надломили бы психику хомо сапиенса. Робот же, собранный пусть и по устаревшей технологии, оставался существом рациональным. И Элла, кроме безмолвного выполнения приказов нового хозяина, полностью переключилась на сбор данных и анализ ситуации.
Первое, что удалось выяснить, нового хозяина звали Анатоль. Второе открытие всколыхнуло в электронных мозгах целую бурю хоть и смоделированных, но вполне ощутимых эмоций. Её создатель и прежний хозяин умер, она же досталась в наследство его племяннику. Услышав об этом кибернетическая девчушка едва не спалила основной вычислительный контур. Она ещё с трудом управляла последней внедрённой разработкой, которая являла собой эмулятор переживаний и чувств. Именно на этот блок гениальный инженер Генрих Карлович и возлагал все свои надежды. Работая дни и ночи, старик маниакально преследовал идею вырастить в недрах классической электронно-вычислительной машины настоящий искусственный интеллект.
В обществе двадцать пятого столетия, когда бионические создания давно приобрели как мощь искусственного разума, так и равные с людьми права, попытки оживить старую электронику у всех вызывали улыбку. Над стариком потешались и соседи, и знакомые, и коллеги. Хотя последние называли мечты Генриха Карловича не иначе как блажью стареющего гения. И даже зная всё это, старик продолжал упрямо верить, что в структуре электронного процессора может зародиться сознание. Ночи напролёт пожилой инженер корпел над книгами, а дни тратил на совершенствование алгоритмов и вычислительных схем.
Первые тесты показали столь низкий коэффициент разумности, что впору было навсегда распрощаться с несбыточной мечтой. Но старик верил в свою звезду, продолжая истово трудиться над совершенствованием цифровой красавицы. Вкладывая в работу всю душу, он и сам не заметил, что перешёл с уважительного общения с роботом, на ласково-отеческое. Когда он только размышлял над путями воплощения своей идеи, то сразу же задумался о том, как будут звать его создание. Увы, но с таким простым делом, как присвоение имени роботу, старик испытал неожиданное затруднение. Если вопрос половой принадлежности решился моментально, дед просто не мог представить, что такое прекрасное создание не будет женщиной, то с именем всё оказалось гораздо сложнее. Он посвящал этой проблеме всё свободное от технических свершений время. Даже торопливые приёмы пищи, Генрих Карлович совмещал с листанием различных списков имён, изучением их происхождения и значения. Не преминул ознакомиться и с несколькими астрологическими источниками, хотя ранее держался от подобных книг на максимальном расстоянии, считая постыдным даже касаться любых изданий антинаучного бреда.
Однажды, вконец измотанный пожилой учёный пересматривал документацию на центральный процессор своего будущего создания и обратил внимание, что серийный номер оканчивается на одиннадцать. Переутомлённый мозг по какой-то загадочной причине начал перебирать перевод на знакомые языки: eleven, onze, undici, elf… Немецкий вариант на какое-то мгновение вогнал учёного в ступор. И тут же в голове вспыхнула разгадка: “Эльф! Конечно, эльф! Сказочно-прекрасное создание! Ну а девушка… Девушка будет Эллой!” С этого момента Генрих Карлович называл металлическую деву не иначе как Эльфийской принцессой, хотя в документации скромно указал: “Элла”.
Когда после загрузки в процессор основных алгоритмов поведения старик подключал речевой аппарат, его руки впервые в жизни дрожали от волнения. Ведь он решил, что кибер-девушка самостоятельно выберет тембр своего голоса. Генрих Карлович испуганно ждал первых слов механической дочери и едва не падал от подскочившего давления. Но нежный, с тихими бархатистыми колокольчиками голос словно окатил его потоком божественной благодати:
— Здравствуйте! Первый запуск электронного синтезатора речи произведён.
***
Новая жизнь оказалась совсем иной. Пытаясь соотнести сохранённые в памяти ощущения от дома создателя со своим нынешним положением, Элла начала самостоятельно развивать эмоциональную сферу. Лишённая доступа к глобальной сети цифровая принцесса напрягла процессор и неожиданно для самой себя выработала понятие эмоциональной окраски. Сделать это было весьма несложно, ведь интерьеры обиталища не имели ничего общего с виденным ранее. Вспоминая широченные, вечно распахнутые в синеву неба окна Генриха Карловича, погруженное в искусственное освещение узилище Анатоля казалось казематом. Но после полученных в первый день ударов отсутствие окон уже не шокировало. Рассматривая дом, Элла размышляла о внутреннем мире Анатоля, пытаясь анализировать логику нового хозяина. И интерьер апартаментов наводил её на совсем не радужные выводы. Темно-коричневый цвет потолка был в высшей степени непривычен. Но куда подозрительнее выглядело то, что он в точности повторял окраску пола. Во всех комнатах, которые посетила девушка-робот, стены имели разные цвета, что тоже порождало весьма подозрительные умозаключения. А короткие эпизоды общения с новым хозяином только убеждали её в правильности сделанных выводов.
На второй день пребывания Эллы в новом доме, Анатоль пнул коробку, в которой лежала погружённая на ночь в режим энергосбережения девушка-робот.
— Жестянка! Подъём!
Она открыла глаза, моментально поднялась и, настроив голос на максимальное дружелюбие, поздоровалась:
— Доброе утро, Анатоль! Позволено ли мне будет попросить вас произвести замер моих текущих показателей вычислительной мощности?
Не ожидавший такого вопроса хозяин даже присвистнул, подивившись наглости робота. Он медленно обошёл Эллу, обстоятельно разглядывая конструкцию, затем остановился в нескольких сантиметрах от её лица и прокричал во всё горло:
— Разве я вчера не приказывал тебе молчать?! Ты должна говорить со мной, только в том случае, если я тебя о чём-то спрошу! Это стандартный приказ для таких тупоголовых жестянок! Если ты его не понимаешь, то о каких ещё тестах может идти речь?!
— Простите! Я решила, что после слова “подъём” я должна ответить на приветствие. Это стандартный протокол вежливости.
— Да что ты говоришь?! — Анатоль деланно всплеснул руками, — Чего ещё умного скажешь?
— Проведённая моим прежним владельцем последняя модернизация не была завершена полагающимися тестами производительности, на основании прохождения которых я могла бы получить права разумного существа.
На удивление, сказанное не вызвало у нового хозяина бурной реакции. Анатоль задумчиво постучал костяшками пальцев по стальной полировке плеча девы и отрешённо поинтересовался:
— Если процессор у тебя старьё, а корпус железо, то датчиков тактильных ощущений нет и в помине?
— Совершенно верно. Но у меня имеется двадцать четыре чувствительных вибродатчика с высоким порогом срабатывания. Также в корпус встроены измерители температуры, давления…
Элла без запинки чеканила строки из документации, перечисляя имеющиеся в её распоряжении сенсоры, сканеры и прочие измерительные приборы. Анатоль же, казалось, совершенно её не слушал. Во время звучания технической справки он внимательно разглядывал механику суставов кибернетической девушки. Глаза его долго изучали соединительные элементы, а пальцы ощупывали полускрытые затейливыми вырезами и муфтами шарниры. Наконец, он раздражённо перебил словесный поток:
— Датчики перегрузки суставов имеются?
— Да.
— И они передают информацию…
— Напрямую в центральный процессор.
От услышанного лицо Анатоля перекосило. Он зло сплюнул и резюмировал очевидное:
— Значит, нервной системой у тебя и не пахнет! Даже виртуализованной. А это, в свою очередь, никак не отражается на твоём поведении. Очень плохо!
— Почему? — кибер-девушка, даже при полном напряжении логического аппарата не смогла проследить нить рассуждения нового хозяина.
— Потому что тебе нельзя причинить боль.
Услышанное тут же породило в цифровом разуме столь масштабную сеть размышлений, что Элла просто неподвижно стояла и переваривала свалившуюся информацию.
В последующие дни Элла обнаружила, что стиль общения нового хозяина не имеет никакого отношения к его текущему настроению. В первый день пребывания в новом доме она решила, что Анатоль был по какой-то причине не в духе и, поэтому вполне оправданно вымещал раздражение на неодушевлённом предмете. Теперь же она набрала достаточно данных, чтобы сделать заключение о хроническом сбое рассудочной деятельности, которая повлекла обрушение всех морально-этических установок.
Анатоль не только не желал звать её по имени или номеру, употребляя лишь презрительную кличку “Жестянка”. Он наотрез отказывался проводить с ней какие-либо тесты, упорно считая, что в Элле отсутствуют зачатки разума.
Он даже не утруждал себя общением на достойном разумного человека уровне. Элла была потрясена, когда Анатоль вытащил из кладовки плотницкий, с длинной ручкой молоток и периодически бил им по стальной голове девушки-робота. Разносящийся по дому звон вызывал у Анатоля противоестественный смех, и он радостно хихикал, обнаружив новую вмятину на когда-то безупречной полировке…