Апостолы Русской Свободы.
СЕРГЕЙ АПОСТОЛ НА СЛЕДСТВИИ.
«Задумчив, одинокий,
Я по Земле пройду
Незнаемый никем
Лишь пред концом моим
Познает мир
Кого лишился он…»
Муравьёв-Апостол Сергей Иванович помещён был в камеру № 8 Алексеевского равелина.
В ходе восстания Черниговского полка на Юге, в бою был ранен картечью в голову и взят в плен 03.01. 1826 года. 10 января допрошен генералом Ротом и отправлен, закованным в кандалы, несмотря на ранения, в Могилев, куда и доставлен 14 числа. Уже на следующий день его оправили, в сопровождении старшего адъютанта, подполковника Носова, и лекаря Наумовича в Санкт-Петербург.
В Главный штаб был доставлен 19 января. А 20-го помещён в Петропавловскую крепость с запиской государя «… присылаемого Сергея Муравьёва посадить под строгий арест по усмотрению; он ранен и слаб, лучше будет его посадить в Алексеевский равелин и снабдить всем нужным; лекарю велеть его сейчас осмотреть и ежедневно делать должный осмотр и перевязку».
В ходе неоднократных допросов Следственной Комиссии, Сергей держался весьма достойно, не оговаривая никого и подчёркивая, что раскаивается «только в том, что вовлёк других, особенно нижних чинов, в бедствие, но намерение своё почитаю благим и чистым, в чём один Бог меня судить может, и сие доставляет мне единственное утешение в теперешнем положении».
На вопросы отвечал односложно, не вникая в их содержание, а зачастую просто их повторяя. Вот выдержка из протоколов его допросов:
«Во время пребывания двора в Москве, общество в сей столице получило новое образование; а затем, в 1821 году, умножение членов в обществе произвело несогласие, последствием чего явилось уничтожение последнего. Пестель, бывший тогда в Тульчине, предложил продолжение онаго, тогда я пристал к Южному обществу…»
«…Общество Южное было в сношениях с польским, с коим свёл нас первоначально Хоткевич. Сие состояло из Главной Директории в Дрездене, под начальством Хлопицкого и Княжевича… Сношение общества нашего с польским было: во-первых, через меня и Бестужева, и началось с Крижановским в Киеве. В начале 1825 года Пестель как Директор взял на себя сие сношения и имел оные чрез Яблоновскаго. Что касаемо тайного общества у Ермолова на Кавказе, мне известно токмо то, что мне говорил Волконский, и сие заключается в одном его знакомстве с Якубовичем.
Касаемо намерений Тайнаго общества, то они заключались в том, абы ввести в государстве Российском конституционное правление.
Касаемо Московскаго заговора, присовокупить имею к сказанному, что в 1817 годе разнёсся слух, что Польша российская приподнимается к королевству. По сему предмету общество соединилось у фон-Визена. Присутствовали: Александр Муравьёв, фон-Визен старший, Якушкин, Матвей Муравьёв, Никита Муравьёв и я. Решено было скорей всё предпринять, чем позволить сие отделение. Якушкин предложился истребить государя, и получил согласие всех присутствующих. На другой день, обдумав неосновательное намерение наше и быв болен, я изложил на бумаге моё мнение, коим остановлял предпринятое действие, доказывая скудность средств к достижению цели. Мнение сие подействовало, и намерение оставлено было.
Касаемо состава нашего общества, то окончательно он был следующим: 3 Управы под начальством 3-х главных членов; общество управлялось тремя директорами: Юшневским, Пестелем и, под конец, мною.
Управа правого фланга, под начальством В. Давыдова и Волконского, левого фланга, под начальством моим и Бестужевым, Центральная – под начальством Пестеля и Юшневского. Место пребывания управ: Каменка, Тульчин и Васильков».
Из дневниковых записей Николая I о первом допросе Апостола Сергея:
«Одарённый необыкновенным умом, получивший отличное образование, но на заграничный лад, он был в своих мыслях дерзок и самонадеян, до сумасшествия, но вместе скрытен и необыкновенно твёрд. Тяжело раненый в голову, когда был взят с оружием в руках, его привезли закованного. Здесь с него сняли цепи и привели ко мне. Ослабленный от тяжкой раны и оков, он едва мог ходить… Он едва стоял, мы его посадили и начали допрашивать. С полной откровенностью он стал рассказывать весь план действий и связи свои. Когда он всё высказал, я ему отвечал:
- Объясните мне, Муравьёв, как Вы, человек умный, образованный, могли хоть на секунду до того забыться, чтобы считать ваше предприятие сбыточным, а не тем, что есть – преступным, злодейским сумасбродством?! –
Он поник голову, ничего не отвечая».
Позже ему дозволено было свидание с отцом его. Тот увидел сына осунувшимся, измождённым, одначе встретившим его стоя. Особо на отца тяжёлое впечатление произвело, что сын его был одет в потрёпанный мундир со множественными следами засохшей крови, и он вопросил:
- Серёженька! Я велю принести тебе одежду, дабы смог ты переодеться в чистое, как я сделал с одеждою Матюши (другого брата).
- Нет, батюшка, не нужно сие, - отвечал Сергей Иванович. – Я почту за честь вынести всё до конца, вплоть до суда и даже казни в одежде, политой кровью, кою я пролил за честь, свободу и славу Отечества моего! - только и ответил Апостол.
И до конца следствия он держался достойно, не ища себе оправдания и не переваливая вину на прочих, делая упор, что только он виноват и вовлёк других в восстание.
Позже, уже пред эшафотом, Сергей произнёс следующее:
- Всё, что посеяно, взойдёт, хотя бы и не было дождя!–