Часть пятая
1
Пока добирались до больницы Лара рассказала более подробно. Вчера часа в три к «Биреме» на дорогой красной «Тойоте» с московскими номерами подъехала какая-то фифа с надменной губой и оранжевыми волосами, и прямиком в редакцию. Жорка еще из универа не явился, сама Лара гоняла чаи наверху в Клубе. На вопрос портье по какому делу фифа коротко сказала: ей нужен редактор «Светлобеса». «Можете подождать здесь в фойе». В четыре прибыл Хазин, прошел с оранжевой гостьей в редакцию и через две минуты прозвучали выстрелы. Лара и секьюрите Родя, базарившие между собой на ресепшине кинулись туда. Фифа уже выходила из редакции, что-то пряча в сумочку. Лара первой увидела свалившегося на пол Жорку с темными пятнами на рубашке и крикнула Роде: «Держи ее!» Тот схватил фифу за руку, она стала вырываться и выхватила из сумочки «Макарыча». Родя оказался ловчее и выбил у нее пистолет. Фифа дралась как дикая кошка и справиться с ней удалось лишь с помощью прибежавшей с шокером Евы. Тут же вызвали «скорую» и милицию. Обыскав фифу, нашли в ее сумочке паспорт и водительские права, которые до приезда милиции Евы еще успела отксерить в кабинете у Софочки. Вчера же Хазину сделали операцию: извлекли две пули из легкого. Ничего летального, но состояние тяжелое.
Вера с квадратными глазами тоже внимательно слушала, но к чести невесты бандитского консильери лишь раз промолвила «Ужас какой» и только.
Алекс набрал телефон Евы.
– Да жив, жив твой обормот. Остальное не по телефону, – ответила Трехмужняя.
Набрал и Стаса.
– Что за дурацкая манера хватать пули на ерунде! – капитан был не менее зол.
Вчетвером в палату Хазина их не впустили. Алекс прошел один. Палата была одноместной даже с персональным санузлом. Ева сидела на стуле и в лучшей своей манере отчитывала лежащего на койке бледнолицего Жорку с перевязанной грудью. Редкий случай: шифроваться совсем не было необходимости, а говори все как есть.
– Кто? – выдохнул Алекс, уразумев, что его страхи были чрезмерные.
– Фаина Каплан, кто еще? – часть гнева Евы досталось и Копылову.
– Он не знает, кто такая Фаина Каплан. Нормально сказать не можешь? – буркнул Жорка.
– Некто Марина Аксененко, студентка филфака МГУ. Дочь полковника милиции.
– А за что?
– Вот читай, здесь все сказано, – Ева взяла с тумбочки ноутбук Жорки и протянула Копылову. На мониторе был сайт со «Светлобесом».
– Ты своими словами скажи, – попросил Алекс.
– Нет уж, прочти. Это читать надо.
– Со мной она уже два часа так, – пожаловался Хазин.
Спорить – себе дороже, Алекс стал читать. Это была заметка Жорки о «Мастер и Маргарите», где он доказывал, что Мастер совершенно бездарный писатель, так как вместо того, чтобы пронзительно показать казнь Иешуа, тратит книжный текст на глупую погоню римских филеров за Иудой. А встречу Мастера с Маргаритой, когда они просто посмотрели на улице друг на друга и тотчас направились на случку в подвал Мастера, Жорка назвал самой гнусной любовной сценой во всей мировой литературе.
– Ну и чо?! – недоумевал Алекс, закончив чтение.
– Вот за это «чо» и получи фашист гранату.
Глянул за разъяснением на Хазу. Тот сконфужено усмехнулся:
– Она только спросила: это ты сам написал и тут же стрелять стала, я даже ничего сообразить не успел.
Алекс в голос захохотал, глядя на него засмеялась и Ева, затрясся от болезненного смеха и Жорка.
Вера по дороге домой восприняла рассказ Алекса о причинах стрельбы в «Биреме» без особого удивления.
– У меня в институтской группе по крайней мере пара девчонок за такой пасквиль на «Мастера и Маргариту» поступили бы точно так, будь у них пистолет. Ты рассказывал, что он один раз уже удирал через окно от театральных фанаток. Как-то я засомневалась в умственных способностях твоего друга.
«Пасквиль, пасквиль», – Алекс едва дотянул до Треххатки, чтобы заглянуть в толковый словарь. «Оскорбительное измышление о ком-то или о чем-то». Ну да, именно так. Но зачем за стрелялку хвататься?
2
Свой разбор полетов состоялся по сему случаю и у Стаса. Если Валет после «верительных грамот» Зацепина был фактически Инкубатору уже неподсуден, то новоявленный фабзаяц Хазин таким иммунитетом пока не располагал.
– И все равно не верю, что это из-за каких слов о книге, – упорствовал в своем мнении Яковенко. – Я понимаю, если бы сразу и вдруг. Ну, это же сперва надо было дождаться отъезда отца в командировку, потом вскрыть его сейф, взять оружие и своим ходом на машине в одиночку ехать шестьсот километров. Есть, пить, заправляться, облегчаться в конце концов. И все это время не ослаблять в мозгах своей бредовой идеи.
– Что следователь говорит? – генерала Рогова больше интересовала официальная сторона вопроса.
– Пока что не решается что-то говорить. Опасается московских покровителей папы-полковника, – Стас старался придерживаться самой нейтральной интонации. – Папа, между прочим, уже приехал и сегодня утром дуру-дочку перевели под домашний арест в квартире одного из приятелей полковника.
Генерал с подполковником молча переваривали сказанное.
– А сам подстреленный что по этому поводу говорит? – Рогов, похоже, во мнении тоже еще не определился.
– Тут лучше спрашивать, что по этому поводу говорит Валет, потому что Напарник будет делать только то, что скажет главный подельник.
– Представляю, что этот может сказать, – язвительно хмыкнул Яковенко.
Генерал вопросительно глянул на капитана.
– Этот уже поставил условие: десять тысяч баксов, и он трогать дочку полковника не будет.
– А иначе что? Изобьют, изнасилуют, в публичный дом продадут?
– Я знаю, что он одному братку собирался колено прострелить, чтобы была инвалидность на всю жизнь.
– Не слабо. Где браток, а где дочь полковника? – кипятился подполковник. –Взрастили чадо. Я Валета имею в виду. За такие штуки как бы наш Инкубатор вообще не закрыли, а нас с волчьим билетом…
– Ты в Москву звонил? – спросил Рогов.
– Еще нет. Без вашего дозвола…
Генерал утвердительно кивнул головой. Под их пристальными взглядами Стас набрал на своем мобильнике номер Зацепина и коротко рассказал ему о ситуации с Напарником и об угрозах Валета. По громкой связи прозвучал спокойный голос майора:
– Хорошо, я займусь этим.
– Интересно, а как он займется? – мрачно обронил Яковенко в повисшей тишине.
Ему никто не ответил. Сериал по имени «Валет и Ко» нисколько не утрачивал своей динамики и интриги, оставалось лишь терпеливо дождаться очередной серии.
3
Районный следователь приходил теперь в «Бирему» как на работу. Сначала с экспертами, потом один и дважды с отцом фифы, внушительным даже в гражданском костюме дядечкой. Первое дознание было нейтральным, а в присутствии московского гостя приняло определенную направленность: «А не было слышно шума явной ссоры? А почему Хазин заставил ее столько себя ждать? А почему ей не разрешили дождаться его в самой редакции?»
Допросили и Копылова, сперва в «Биреме», затем по повестке в милиции. «С какой целью существует эта интернет-газета? Кто ее оплачивает? Кто заказывает такие провокационные заметки?»
– Оплачиваю газету я, – по пунктам отвечал Алекс. – С целью, чтобы стать в нашей стране медиа-магнатом. Провокационные заметки мне нужны, чтобы нащупать самый оптимальный коммерческий путь моей медиа-империи.
«А откуда деньги на отель? Почему в нем английская школа, выставка, Боксерская студия и сауна с девочками?»
– Еще есть конное ранчо, вторая гостиница и магазин немецкой бытовой техники. В планах открытие Охранного Агентства, дома отдыха в Сочи, строительной фирмы, покупка океанской яхты и пары дорогих ресторанов. Хорошие партнеры только приветствуются.
Такие откровения от юного щеголя с бородкой обезоруживали и побуждали бежать наводить справки, хотя бы в то же ФСБ. Что дошлым ментам там отвечали было неизвестно, но вторично устрашающие вопросы они уже не задавали.
Впрочем, Алекс во все это и не очень стремился вникать. Просто ждал результата – чем все это закончится, дойдет ли до суда, или Фифу Марину преспокойно увезут в Москву или за границу.
Само шпионство снова было поставлено на долгую паузу, если не считать переданную курьеру Зацепина капсулу с микропленкой, да пришедший на счет новый транш для конвертиков Севы.
Поток накопившихся дел нес его по другому руслу, вернее, по целой дельте бизнес-рукавов. В Клуб «Биремы» помимо тусовки художников зачастили некие барды, которые принесли с собой шум и наркотики. В Магазине Хазина сильно проворовалась продавщица-кассирша, в Шалмане бригаду молдаван захотел поменять на бригаду строителей-западэнцев Ёжик – правая рука Лукача, направленные в ресторан Циммера два «боксера» крепко поцапались с адвокатом, редактор детского издательства усиленно флиртовал с Верой, намекая, что за благосклонность к себе поможет библиотекарше утвердиться в литературной среде Питера.
Проще всего оказалось прекратить редакторский флирт. Всего-то и понадобилось заявиться в издательство в сопровождении звероподобного Тимони и вежливо попросить у редактора просчитать сколько будет стоить издание книги моей невесты Веры Орешиной на английском языке, мол, хочу ей сделать на свадьбу такой сюрприз-подарок. Плюс просьба не говорить Вере об этом сюрпризе. Собирался еще как бы невзначай выронить из кармана «Макарыча», но этого не понадобилось, редактор и так сидел белее финской бумаги, лежащей на его столе.
С бардовской тусовкой он расправился в два приема. Назначил для их спевок лишь один день в неделю и объявил категорический запрет на наркотики, мол, водки можете пить сколько угодно, мне это прибыль приносит, а остальное «низзя». Потом для профилактики дважды организовал с помощью «боксеров» крутой шмон, изъяв и тут же уничтожив все дозы и шприцы, что лихие гитаристы принесли с собой.
В Магазине Алекс тоже особо не миндальничал. Всему персоналу на двадцать процентов уменьшил зарплату, пока их вычеты полностью не покроют воровство кассирши, мол, для подачи в суд прямых улик не хватает, поэтому давайте так. Два человека в знак протеста из Магазина уволились, остальные негодовали, но подчинялись.
С Лукачем насчет молдаван говорил на повышенных тонах:
– Мне нет дела, что твой Ёжик не любит молдаван и западэнцы мне тоже пофиг, но пусть не ведет себя как вторая баба на кухне.
– Ты назвал Савелу Ёжиком, а ведь похож, – рассмеялся Лукач и конфликт был исчерпан, вернее, судя по злому взгляду Савелы-Ёжика, погружен до времени в его мстительный схрон.
Насчет Циммера Алекс провел нравоучительную беседу со всеми «боксерами»:
– Все адвокаты, конечно, первостатейные сволочи, но эта сволочь сделала для меня очень много, поэтому прошу вести с ним не как рэкетирские вертухаи с матом-перематом, а именно как цивильные охранники. Циммеру тоже скажу, чтобы относился к вам не как к официантам, а на полгектара уважительней.
Cамое замечательное, что брошенные отельером от балды слова следователям о строительной фирме оказались весьма провидческими. В первый же приезд отельера на Фазенду Авдеев огорошил его сообщением о ходоках из «Папы Карло», которые вдруг захотели встать под копыловские знамена. В трех километрах отсюда для некой питерской фирмы выделили огромный участок под коттеджное строительство, работы там непочатый край, вот только с «Папой Карло» никто связываться уже не хочет.
– Ну и чо? (Как же ему нравилось это «чо».) Предлагаешь свою строительную пирамиду построить?
– Можно и без пирамиды. Нужно только проектное обеспечение и кое-какая бухгалтерия. У тебя же в гостинице бухгалтер есть, я найду технаря. Два заказчика уже в очереди стоят.
– А люди? Твоей четверке с Бунгало сколько еще возиться? Месяца два?
– Месяц. Людей я найду и отберу каких надо. Фирму давай.
– Раз такой уверенный, почему сам не откроешь?
– Мне всегда с деньгами не везет и с безопасностью. У тебя есть и то, и другое.
– Я подумаю, – пообещал Алекс.
Итогом его размышлений стала регистрация с помощью Циммера строительной фирмы «Фазенда Плюс». Как и с «Папой Карло» авансы двух заказчиков пошли на стройматериалы, а так как часть материалов уже имелась, то и на зарплату работников фирмы. Сам Авдеич на Бунгало уже не трудился, разъезжал по окрестностям на своей «Ниве», нанимал новых людей и дотошно проверял их на профпригодность.
Теперь во время приездов на Фазенду Алекс непременно заглядывал и в коттеджный поселок, где пока были одни только колышки, врытые в землю, смотрел как трудятся «его» новые работники. Разъезжал на джипе Хазина, захватив с собой одного-двух «боксеров». И когда они выходили вдвоем-втроем из дорогой машины и просто молча смотрели, это было как раз то устрашающее действие, что надо – одно слово: победители бандюганов «Папы Карло».
Не успел разобраться с новой фирмой, как впереди замаячил еще одна. К нему в отельерную постучался после занятий инглиша Сева:
– Хочу предложить тебе вместе открыть автосалон. В Хельсинки с авторынком у меня все схвачено. Площадка для машин есть на твоей Фазенде. Осталось только автовоз для машин купить или взять в аренду. По одной машине перегонять это уже не катит.
– И все это без стартового капитала? – усмехнулся Алекс.
– Я бы и сам смог, но сейчас совсем на мели. Недавно меня очень сильно обули на баксы, срочно надо хорошо заработать.
– У меня свободных денег нет.
– Но у тебя есть Лукач. Всего-то и надо: семьдесят тысяч зеленью. Мне никто не даст, а тебе из их общака под процент запросто. Ты же ничего не боишься. Хорошую деньгу можно зашибить.
– Сам же говоришь, тебя недавно сильно обули. Я помогаю только успешным и фартовым.
Все же Сева не отставал и выцыганил себе площадку на Фазенде для будущих авто и сопровождение «боксерами» автовоза от границы до этой площадки. Каково же было изумление Копылова, когда через две недели по мобильнику позвонил Сева и назначил боксерскому сопровождению время встречи и номер своего автовоза. И к вечеру того же дня сияющий Сева въезжал с семью новыми «Опелями» на платформе на территорию Фазенды. Алекс не шкурничал: слупил лишь десять тысяч рублей за боксерское сопровождение и по сотне за ночь с каждой машины за стоянку в Фазенде.
После основательного ремонта был открыт Шалман, получившая от персонала «Биремы» название Филиала, которым они козыряли, когда новые постояльцы отеля жаловались на дороговизну головного отеля:
– У нас есть Филиал, там все в два раза дешевле. Вас туда доставят на нашей машине.
Некоторые, любопытства ради, даже соглашались. В целом там было совсем неплохо: шесть однокомнатных номеров и два двухкомнатных, плюс кухня-буфет для легкого перекуса. Для бюджетных командировочных самое то. Сбылись и Жоркины слова про чистых и нечистых, не только в смысле постояльцев, но и насчет персонала и даже постельного белья – все строптивые служащие и гостиничная начинка «второго сорта» (мебель и белье) теперь перекочевывала именно сюда. Сэкономили и на администрации, в Филиале постоянно находились одна горничная-хозяйка и один охранник, все остальное оформлялась в «Биреме», зато у постояльцев Филиала имелся свой бонус: свободное посещение биремского Клуба.
С последним Копылов особенно проявил свою хищническую сущность: повесил на двери Клуба электронный замок и обязал всем «не постояльцам» выдавать абонементные магнитные карточки – за каждое посещение аж по десять рублей. Мелочь, но за месяц набегала полная зарплата Люсьен.
4
Возвращение Хазина в «Бирему» было триумфальным. Чтобы ему не таскаться на свой высокий третий этаж, решено было поселить его в номере гопников в пристройке, а Родю с Покусанным Денисом (к их удовольствию) отправить в его съемную квартиру.
К «герою свободной прессы» сразу же потянулся нескончаемый поток посетителей: однокурсники по универу, персонал отеля и Магазина, учителя и ученики Лэнгвидж Скул, сторонние завсегдатаи Клуба, обретенные приятели и приятельницы среди художников, артистов и бардов, ну и Даина-Селия, куда же без них. Один из учеников Лэнгвидж Скул был журналистом крупной питерской газеты. Увидев фото прыжка Жорки из окна съемной Двуххатки на дерево, он разместил его в своей газете вместе с заметкой «Полет интернет-прессы» о двойном нападении на редактора интернет-газеты. Что и вовсе превратило Хазина в медиа-звезду местного пошиба. Просмотры «Светлобеса» увеличились втрое, а самому Жорке стали приходить приглашения на разного рода медийные мероприятия.
– Желтая майка лидера теперь явно не у тебя, – зловредно поддевала Алекса Ева на их очередном триумвиратском сборище.
– В московскую ссылку, что ли его за это отправить, – размышлял вслух Копылов.
– Это тебе за то, что на Кубу меня не взял, – отмахивался Хаза.
– Кстати, о Кубе. Народ волнуется, что ты прогулял там их новогоднее повышение зарплаты, – сообщила Трехмужняя.
– Хватит с них и футболок, – вредничал Алекс. (Всему персоналу он привез в подарок по футболке с кубинскими пальмами.)
– Ну да, от большого ума всем женщинам по одинаковой футболке.
– Право на глупость, есть величайшее человеческое право. На том стоим, – если отельер и был смущен, то очень чуть-чуть.
Особый интерес к Жорке был у «бакалавров». Алекс перевел им на инглиш заметку Жорки и нашел «Мастер и Маргариту» на английском языке, чтобы они могли уловить суть подрасстрельного хазинского эссе. Как ни странно, визит московской киллерши не слишком их напугал, похоже они уже привыкали с тому, что здесь поджигают машины и дачи, устраивают дикие мордобои, а чуть-что берутся и за пистолеты. Более того, они уже решались с утра вояжировали по городу группами, а то и по одиночке (твердо убежденные, что все питерские бандиты до обеда спят). Выходили в город и после обеда, но уже требовали сопровождения хотя бы одного из отельных секьюрити.
Прежний формат политдискуссий в Клубе за чаем с сушками из-за многолюдства уже не годился, и мелкобриты придумали приглашать Хазина в номер Оливии, где поговорить можно было за тем же чаем только в более тесной и отборной компании. Ходить к ним в одиночку Жорка не пожелал: «Я же теперь рок-звезда, поэтому мне нужна нормальная подтанцовка». В подтанцовку вошли Алекс и Ева с Ларой, а также гитара и скрипка в качестве успокоительного для разгоряченных спорщиков.
Детонатором как всегда выступал матрасник Питер Гилмут. У него якобы остался в Лондоне большой друг, который очень сильно нагрузил его стереотипами о России.
Например, он утверждал, что в России девяносто процентов всех памятников посвящены Второй мировой войне. Зачем такая воинственность?..
Или считал, что во всех российских деревнях нет теплого туалета…
Или говорил, что в российской армии три процента призывников из-за дедовщины совершают суицид…
Или предполагал, что в России по новой восстанавливают культ Сталина…
Поэтому Жорке приходилось отвечать, как бы не Питеру, а этому «большому другу», что он с удовольствием и делал со всей своей задорностью. Постоянное присутствие жучка Стаса, закрепленного в его брючном кармане и в открытую включенного диктофона Питера, казалось, только еще больше распаляло Хазина.
– Боюсь, с такими речами ты навечно станешь не въездным товарищем, – говорила потом Ева на их закрытых тройственных посиделках. – Интересно, в Лондоне сборник твоих изречений издадут полностью или выборочно. Как тебе такое название: «Откровения питерского Дауна»?
– Очень даже годится, – довольно ухмылялся Жорка.
Назавтра предложили название Питеру. Он от него пришел в полный восторг.
– Можно сделать еще лучше, взять все записи не у матрасника, а у нашей прослушки и самим напечатать «Откровения питерского Дауна» прямо в Питере на инглише… – предложил позже Алекс.
– …и поставить автором Питера Гилмута, – тут же подхватил Хаза. – А потом сигнальный экземпляр показать Питеру. То-то он взовьется. Никому не сможет доказать, что это не он отдал нам эти записи…
– …и классная может получиться вербовка. Верно, товарищ капитан? – сказал Алекс, наклонившись к жучку Жорки.
– Вот же придурки! – не могла сдержать смеха Ева.
– Придурки и есть! – согласился в своей съемной Двуххатке Стас, снимая с головы наушники.
Впрочем, эти дискуссионные посиделки у Оливии на восьмое или десятое занятие благополучно закончились, когда Люсьен вдруг выяснила, что Питер стопроцентный гомосек. Жорке сразу тошно стало в его присутствии:
– Моя русопятая жизнь в тридцать пять раз интересней этой англопятой жизни, так чего я буду время терять.
Да и вообще было слишком очевидно, что пробиться через глубинный снобизм мелкобритов совершенно невозможно, их ощущение своего главенства над всеми и над всем находилось на на каком-то генном уровне.
5
Суд над московской фифой и убийство Лукача случились практически одновременно.
На суде в первый день был полный аншлаг, среди толпы хазинской тусовки затесался даже Стас – не мог пропустить сие действо, которое, увы, оказалось весьма занудным и скучным. Волосы Марины обрели свой природный русый цвет, одета была совсем неброско, да и отвечала на вопросы просто и по существу. Жорка, к удивлению многих, тоже не цицеронил, прямо чувствовалось, как ему невмоготу присутствовать в качестве жертвы. (Всем «боксерам» предусмотрительно идти на суд запретили.) На вопрос как он теперь относится к Марине, ответил, что вполне не прочь был с ней поспорить о Булгакове в какой-нибудь ресторации, чем вызвал смех в зале. Московский адвокат Марины витийствовал гораздо активней. Интрига закончилась, когда прокурор под занавес попросил для подсудимой всего три года условного срока. Поэтому на следующий день на объявление приговора явилось не больше десяти человек. Из зала суда Марина выпорхнула на свободу прямо в объятия отца и нескольких московских подруг.
– Ты точно хотел с этого полковника слупить десять штук тугриков? – допытывался у Копылова Жорка.
– Я и сейчас хочу, – мрачно отвечал Алекс.
Его кровожадность была несколько поумерена твердым обещанием по телефону Зацепина, что полковника уволят с работы, а Марину в МГУ со стационара выпрут на заочное отделение. Теперь оставалось лишь организовать в Москве угон машин полковника и фифы и тогда инцидент и в самом деле будет исчерпан.
После озвученного в суде приговора московской фифе, Алекс с Верой и Жорка с Евой направились прямо в недавно открытый ресторан Циммера, который так и назывался: «У Циммера». Ну что ж, заведение получилось достаточно представительным и стильным – одни светильники и пещерные гроты чего стоили, словом, десять тысяч тугриков дизайнеру, по общему мнению, себя вполне оправдали. Из сорока посадочных мест застали там не больше пятнадцати посетителей, но сияющий адвокат был доволен – в середине буднего дня можно было только радоваться такому результату. Посадил князьков с подругами на лучшие места, и даже попытался к ним присоседиться. Но был безжалостно остановлен отельером:
– Если ты хоть рюмку с нами выпьешь, будет считаться, что мы твои не клиенты, а гости и платить тем более с чаевыми мы тебе ничего не будем.
– Точно! – со смехом подтвердил Жорка и Циммер с кислой улыбкой вынужден был удалиться.
Великолепная четверка сделала шикарный заказ, причем все салаты, закуски, горячее и десерт запросили разные, чтобы все друг у друга «надкусить» и оценить, даже успели пройти первых два тоста, как вдруг дверь из вестибюля в зал распахнулась и вошли трое в кожаных куртках. Во главе троицы был Гаврила, чья вязаная шапочка до сих пор украшала кабинет Алекса в Треххатке.
– Нам тебя на пару слов, – произнес он, отыскав глазами Копылова.
– С вещами на выход, – ухмыльнулся Жорка.
– И тебя тоже, – добавил Гаврила.
Алекс с Хазиным переглянулись и вместе с братками вышли в вестибюль.
– Лукача вчера взорвали вместе с водилой. Сегодня похороны. Вам там быть, – объяснил Гаврила.
Устраивать препирательство выглядело не солидно и «не по понятиям».
– Ждите на улице, сейчас будем, – распорядился Алекс.
Едва братки вышли за дверь, он набрал Тимоню.
– Я сам только узнал, – ответил с Фазенды главный «боксер». – Мы все тоже сейчас выезжаем. Что, почему – не знаю. Наверно кто-то что-то у нас отжать хочет.
– Деньги, венки нужны будут?
– Деньги точно, насчет венков не знаю.
В вестибюль выглянули обеспокоенные Ева с Верой.
– Пригласили на срочные похороны Лукача, – объяснил Еве Алекс. – Вы тут уже без нас, ни в чем себе не отказывайте, – он протянул Вере пару пятитысячных купюр.
Ева открыла свою сумочку, достала ретранслятор, упрятанный в корпус небольшого мобильника и передала его Жорке. Теперь о слышимости жучка в радиусе трех километров можно было не беспокоиться. Князьки натянули свои зимние куртки.
– Это не опасно? – Вера все же была порядком напугана.
– Завещание я уже написал, волноваться не надо, – «успокоил» ее Алекс.
– Дай ты ему как следует за такие слова! – приказала Ева.
Вера машинально стукнула кулачком жениха в грудь.
– И меня, пожалуйста, тоже, – попросил Жорка и получил полновесный удар от Евы по спине.
Смеясь, они с Алексом выскочили за дверь.
Выйдя из ресторана, загрузились с братками в огромный внедорожник.
– Сначала в «Бирему», – скомандовал Копылов.
– Зачем? – удивился Гаврила.
– За денюжкой. Это точно похороны или что?
Гаврила кивнул водиле, и они поехали в отель.
Сидевший рядом с князьками браток полез в карман на своей наличностью:
– У меня с собой только полста баксов.
– Сиди спокойно. Нам такой команды не было, – угомонил подельника Гаврила.
В «Биреме» Алекс взял из сейфа две тысячи тугриков и разложил их в два конверта, затем спустился еще в подвал и прихватил из тайного схрона «Макарыча», который, увы, был там в единственном числе, а для Жорки кастет.
– А где именно Лукача взорвали?.. А похороны надолго?.. На поминки нам придется потом ехать или нет?.. – задавал Копылов дорогой для наушников Стаса нужные вопросы.
Гаврила отвечал неохотно и крайне неопределенно. Ясно было, что он сам толком подробностей не знает.
У больничного морга стояло с десяток иномарок, возле которых кучковалась пара дюжин крепких ребят и мужиков в дорогих пальто. Тут же важно представительствовался Савела-Ёжик, как бы примеривая на себя корону нового Крестного отца. Тоня с заплаканным лицом находилась среди отдельной группы женщин. На прибывших князьков никто внимания не обратил. Чуть позже подъехал Тимоня со всей пятеркой арендованных Алексом «боксеров». К князькам они не подходили, лишь издали сдержанно кивнули головами. Из обрывков разговоров окружающих постепенно вырисовывалась картина самого убийства. Лукач имея доступ к поставкам чистых «Макарычей» не захотел делиться ими с другими бандосами, ну и поплатился.
Наконец появился сверкающий катафалк, в него вынесли из морга великолепный гроб, все расселись по машинам и длинной колонной покатили на кладбище. На кладбище дожидались еще с десяток машин с братками. Священник провел соответствующую службу над закрытом гробом, родственники покричали-поплакали и все вереницей стали бросать в могилу по горсти земли, Алекс с Хазиным, повинуясь знаку Гаврилы, тоже поучаствовали в этом.
После окончания церемонии все опять загрузились в машины и поехали в ресторан на поминки. Пока народ размещался там, князьки вознамерились тихо, по-английски слинять, мол, честь своим присутствием оказали, а поминать пахана на равных с остальным им как бы уже и не по чину. Но у самых дверей их перехватил Гаврила и повел на «разговор» в одну из служебных комнат ресторана.
– На всякий случай, – шепнул Копылов, незаметно передавая Жорке кастет.
В комнате находился Савела-Ёжик с двумя буграми, тут же был и Тимоня с одним из напарников, да и Гаврила не стал никуда уходить. Кворум был налицо.
– А теперь рассказывай, – вместо какого-либо приветствия приказал Савела, окидывая отельера угрюмым тяжелым взглядом.
– Что именно? – Алекс постарался придать своему голосу максимальное спокойствие.
– Почему Лукач с вами так цацкался? Даже от челябинских вас прикрыл.
– Каких еще челябинских?
– Которым вы рыльник начистили за свою кофеварку.
(Где ж это так протекло!)
– Что же он сам вам ничего не стал объяснять? – отельер старался выиграть время.
– Так ты нам объясни.
– Все как есть?
– Все как есть.
– У нас с ним один крупняк намечался. Неужели он вам не говорил, что скоро у вас будет миллионное дело?
И Алекс увидел, что попал. Савела вопросительно переглянулся со своими буграми. Теперь оставалось только дожать тему. Но как? И вдруг Копылова осенило.
– Общее дело по моей наводке. Есть один богатенький карась и его можно хорошо прижучить. Причем так, что он шума поднимать не будет.
В комнате повисло молчание.
– Дальше давай, – нетерпеливо потребовал новоявленный пахан.
– Когда-то этот карась участвовал в нелегальной переправе за кордон восемнадцати тонн золота. Но из восемнадцати туда ушло только пятнадцать тонн. Десять лет назад.
– Ну и почему Лукач сразу не ухватился за это дело?
– У этого карася хорошая охрана. И если с ним по грубому, то потом вами займется все питерское и не только питерское ФСБ.
– Ну? – Савела явно клюнул. – Фамилию и адрес карася.
– Давай как-нибудь наедине. Лукач стерегся, тебе тоже это не помешает.
Савела сделал знак и бугры вместе с Гаврилой, «боксерами» и Жоркой вышли за дверь. Алекс достал из кармана записную книжку и ручку. Вырвал из книжки две страницы, на одной написал все координаты карася из заветного Списка Тридцати, потом передал ручку Ёжику.
– Перепиши буква в букву все своим почерком.
Тот криво усмехнулся, но все же переписал. Алекс сверил две записи, после чего взял со столика зажигалку и сжег в пепельнице свою записку.
– И какая здесь твоя доля?
– Тридцать процентов.
С полминуты Савела размышлял.
– Ну что, пошли за стол. Рюмку за Лукача опрокинешь.
– С удовольствием. Но лучше если без этого. На меня и так ваши косятся. А потом, если какая утечка будет с ваших застольных тёрок, нас тут же в стукачи запишут.
– Разумно, – согласился пахан. – Сами домой доберетесь?
– Доберемся, – и Алекс направился на выход. Их с Жоркой никто не провожал.
Надо будет по месту работы вторую стрелялку хранить, дал себе задание отельер.
6
– Ну и как ты намерен раздраконить обещанного карася? – спросил Жорка, узнав об их договоренности с Ёжиком.
– Я тебе не кэвээнщик, чтобы за тридцать секунд все придумать. Дай мне с этим хотя бы ночь переспать.
– Значит, завтра с утра весь план операции будет готов?
– Точно так. Почему бы и нет?
Полного плана на утро, увы, не получилось, зато возникли конкретные намерения, которые Копылов озвучил Напарнику встретив его возле университета.
– Вот тебе адрес и фамилия карася, надеваешь парик, лепишь себе грузинский нос, меняешь джип на «Ладу» кого-то из экспедиторов и вперед.
– Хочешь, чтобы я узнал весь его распорядок дня? – уныло заметил Хазин.
– Не совсем. Хочу, чтобы ты засек конкурирующую фирму. Ёжик наверняка пошлет туда своих братков на разведку. Мне нужно хотя бы одно их фото.
– Не понял юмора, – честно признался Жорка.
– С этим фото мы сделаем Ёжику шикарную предъяву, мол, из-за тебя, жлобина, операция по карасю провалилась. Твоих людей засекли, охрану удвоили и теперь операцию приходится отложить на полгода.
– А если братков не будет?
– Тогда ничего не остается, как самим разрабатывать карася.
– И конечная цель?..
– Пара миллионов баксов. Надоело прибыль по доллару считать, пора быстрей олигархами становиться.
Жорку против такого довода не возражал.
– Кого-то еще подключать будем?
– Пока нет. Покупай парик и на меня, буду тебя там подменять через раз.
Карась, а в миру Епифанцев Арнольд Сергеевич, жил с семьей в элитном доме с закрытой автостоянкой и детской площадкой. Подобраться к ним можно было лишь издали. Как же глупо чувствовали себя Алекс с Жоркой часами по очереди карауля из машины с сильным биноклем и автостоянку и детскую площадку, чтобы за неделю бдений лишь трижды сумев разглядеть карася, сначала садящегося в «Вольво» с личным шофером, а затем дважды выходящего с внучкой на детскую площадку. Но их старания все же были вознаграждены, Жорке удалось засечь двоих братков Ёжика, которые поперлись в подъезд дома и были с позором изгнаны двумя рослыми охранниками.
А потом состоялся вызов на ковер к Ёжику. Снова пожаловал Гаврила с двумя подручными, теперь уже прямо в «Бирему», мол, надо ехать, Савела срочно зовет. Жорка был в универе, и у Алекса не оставалось выбора – не Стаса же с собой звать. Еле успел уже на выходе метнуться назад (как бы в туалет) за своей стрелялкой.
Его повезли в пригород. Там в загородном доме за трехметровым забором проходил сходняк лукачцев. На входе его даже слегка обыскали: похлопали по бокам и подмышкам, не догадавшись дотронуться до живота. Ёжик с полдюжиной приближенных трапезничал в зале, увешанном копиями, а может и не копиями старых русских живописцев.
– Ну что отельная прислуга скажешь? Не многовато ли денег ты нам задолжал? – новоявленный вице-король чувствовал себя полным хозяином положения.
– Задолжал не я, а ты! – Алекс уверенно прошел вдоль стола к королевскому торцу и положил перед ним фото, сделанное Жоркой.
Два соседа Ёжика вытянули шеи, дабы рассмотреть, что там.
– Что за хрень подсунул?! – главарь смотрел и ничего не понимал.
– Своих братков не узнаешь? Которые к Епифанцеву поперлись? Под камеры и проверку паспортов. Речь про два миллиона баксов, которые ты по своей тупости просрал!
От такой гипер-предъявы у Ёжика даже горло перехватило.
– Кто сделал это фото? – первым опомнился бугор слева.
– Да уж не менты и не охрана. Теперь все придется начинать сначала.
Фото пошло по столу.
– Это же Бэха и Гундосый, – признал кто-то своих шестерок.
– Тебя, слизняк, не по этому делу сюда привезли, – обрел дар речи Ёжик. – Свои фуфельные лимоны засунь себе в зад. Мы тебе счетчик включаем на…
– У тебя нет оснований называть меня слизняком, – не дал ему закончить Алекс. – Еще раз назовешь…
– Этот слизняк мне еще угрожает! – зло ощерился Ёжик, вставая из-за стола.
Выхватить из-за пояса «Макарыча» и сразу нажать на гашетку заняло две секунды.
– А-а-а!! – заорал Ёжик, хватаясь за простреленную коленку и падая на стул.
Не давая никому прийти в себя, Копылов подался вперед, одной рукой схватил Ёжика на ворот, а второй приставив ему ствол пистолета под подбородок. Он шел ва-банк, понимая, что его собственная жизнь сейчас висит на волоске.
– Ты не понял, что я сказал?! Никогда меня так не называй! Кивни, что понял!
Ёжик кивнул и это все увидели.
– Бросай волыну! – в спину Алекса уперся пистолетный ствол.
Не оборачиваясь, отельер сильно махнул рукой назад. Следом резко извернулся, готовый выпустить всю обойму. Но стрелять не потребовалось. Тот, кто держал его на пистолете свалился на пол, удар рукояткой «Макарыча» пришелся ему в голову. Рядом лежал настоящий «Глок». Мгновение, и он уже был в левой руке Копылова. Пять или шесть братков рефлекторно подались назад.
– Счет за врача знаешь куда прислать, – оглянулся Алекс на пребывающего в шоке Ёжика и двинулся с пистолетами на выход. Его никто не останавливал.
Жорка уже был в Магазине, поэтому отельер на такси поехал прямо туда. По дороге сделал интересное открытие: вдруг понял, почему до сих пор так и не сподобился на второе личное авто, почему как-то не лежала к этому душа. Оказывается, постоянно после Катафалка стал бояться быть убитым без свидетелей. Вот и нужны были Сенюков или Жорка со своими тачками, чтобы зафиксировать сам момент его непременно достойной гибели. Вот почему выходит говорят: «На миру и смерть красна».
Хазин разбирал в торговом зале конфликт со сварливой покупательницей. Увидев Копылова, тут же приказал вернуть ей всю сумму и повел Алекса в директорский кабинет.
– Оцени штучку, – боевой трофей лег на его стол.
– «Глок». Ух ты! Откуда?! – Жорка в восторге крутил в руке редкое оружие, не забыл и полную обойму проверить.
– Не хотел тебя с лекции срывать, поэтому пришлось разбираться в одиночку.
– Ну, ну, ну! А то не отдам! – Хазину требовался самый полный отчет.
Алекс рассказал, верно по событиям, но пижонски по деталям, причем на радость Стасу на чистом испанском языке.
– И что они тебя вот так легко отпустили? – тоже перешел на испанский Жорка.
– А что им оставалось делать после моих четырех сталинских ударов: сначала про два лимона баксов, потом выстрел на ровном месте, потом испуганный кивок Ёжика, потом захват второй стрелялки.
– И что теперь?
– Откуда я знаю.
– Дядюшка и Ева в курсе?
– Пока, думаю, нет.
– А просто попугать их «Макарычем» не мог?
– А не американский коп, чтобы разговоры разговаривать.
– И главное, без меня! Сделал меня безнадежным аутсайдером.
– Извини, брателло, в следующий раз стреляешь только ты.
Тень сомнений еще больше набежала на возбужденность Жорки:
– Ты понимаешь, если они паханов взрывают, то что же сделают с тобой?
– Ну умру под пытками, делов-то, – продолжал куражиться Алекс. – Вы с Евой обязательно, чтоб отомстили, а то по ночам к вам являться буду.
– Тебя-то ладно, а если Веру в оборот возьмут?
Но главного князька трудно было смутить.
– Значит, готовим пятый и шестой сталинские удары. Превентивное нападение на хату Ёжика и вступление с ним в переговоры с позиции силы. Хотел пострелять, вот и постреляешь.
– Может Веру на пару недель переселить на съемную квартиру? – не слушая, серьезно предложил Хаза.
– Заодно и на работу в другую библиотеку, – скептически хмыкнул отельер. – В общем, давай истерить будем чуть пожиже. Как будет так будет.
Раздавшийся телефонный звонок внес свой нюанс. Звонил Тимоня. Сообщил, что Савелу-Ёжика увезли в платную больницу, где не задают лишних вопросов. Понимать это надо было, что милиция поставлена вне игры – уже полегче. Алекс не спрашивал, что там говорят насчет его стрельбы, Тимоня охотно говорил сам. По громкой связи хорошо был слышен его чуть хриплый голос:
– Решают, быть налету на «Бирему» или нет. На «боксеров» не очень рассчитывай. Они сами не знают, что им делать, не хотят ни нападать, ни защищать тебя.
Теперь оставалось только отправляться в отель и занимать там круговую оборону. По телефону нашли Глеба-Игоря с их стрелялками, давно не работавших в «Биреме». Ева, узнав о ситуации и для порядка, как следует пошумев, тоже захотела на баррикады. Для нее в «Биреме» нашелся даже лишний ствол. До Стаса не дозвонились (раз в месяц он стабильно куда-то исчезал), и это было даже к лучшему – некому вставлять палки в колеса. Зацепинские телефоны тоже молчали, видимо «дядя Альберто» снова был в дальнем отъезде. Алекс вспомнил о номере телефона, оставленном ему куратором, и вызванный по нему сотрудник, неприметный молодец тридцати пяти лет, попросивший называть его Иван Иванычем, тоже приехал. Не имея четких инструкций на подобный форс-мажор, он делал только то, о чем просили: надо приехать – приехал, надо с оружием – вот оружие, надо отстреливать бандосов – тоже могем. Были еще четверо гопников, но они имели при себе лишь травматику и служили в качестве разве что группы поддержки.
В «Биреме» сие многолюдство мужиков с тревожными физиономиями вызвало тихую панику, особенно после того, как у входа в отель появилась табличка «Клуб по технической причине не работает». Горничных и поварих отправили по домам. Всех учеников Лэнгвидж Скул и завсегдатает Буфета и Бильярдной заворачивали назад, «бакалаврам» сказали сидеть, не высовываясь, мол, идет городское мероприятие по гражданской обороне.
Наконец к исходу третьего часа появился и Стас, Ева таки дозвонилась до него по тревожной линии. Ворвался в отельерную, где перед двумя мониторами с камерами наружного наблюдения сидела вся славная янычарская троица, явно с целью устроить разнос, однако присутствие в уголке незнакомого мужичка заставило его прикусить язык.
– Это Иван Иваныч, моя крыша от Петра Иваныча, – представил человека Зацепина Копылов.
– Вы что, тоже готовы стрельбу открывать? – среагировал инструктор.
– Как получится, – Иван Иваныч был сама невозмутимость.
Стали разминать ситуацию на предмет дальнейших действий: если сегодня пронесет, что делать завтра и послезавтра.
– Ну да, сидеть и каждый час бояться, – категорически был не согласен Алекс. – Я думаю, надо действовать прямо сейчас, достать броники и в три часа ночи брать в оборот дом Ёжика, когда там все перепьются, и никто не будет ожидать от нас такой прыти.
Его воинственность действовала заразительно, словно и в самом деле не было ничего необычного в атаке на бандитскую группировку с пистолетами наголо.
– Какой ты борзый! – возбухнула Ева (ведь явно без нее пойдут). – Есть специально обученные люди, ОМОН есть со своими брониками. И отмазку можно придумать, мол, это не мы, а соседи ментов вызвали.
– Может ФСБ лучше попробовать, – Хазину хотелось выглядеть рассудительным. – По вашим каналам, – глянул он на Стаса и человека Зацепина.
– Это тут же засветит всю нашу-вашу липовую конспирацию, – возразил Стас.
Все четверо вопросительно посмотрели на Иван Иваныча.
– С чего вообще начался весь сыр-бор, – попросил тот расширенную информацию.
Алекс вкратце рассказал.
– А почему взорвали этого Лукача?
– «Макарычами» с другими ОПГ не поделился, – хмыкнул Жорка.
Копылов подтвердил его слова.
– Ну так может от этого и плясать, – принялся вслух рассуждать Иван Иваныч. – Как я понимаю, вам не хочется светить дорогого товарища (кивок на Алекса), чтобы его не посчитали ментовским или фээсбэшным стукачом. Ну так можно подключить военную прокуратуру, пусть она перекроет канал утечки армейского оружия. А оттуда протянуть аресты и за бандосами, мол, через вояк протекло.
Все попытались было спорить, но очень скоро пришли к выводу, что такой ход самый лучший и перспективный.
Переговоры были прерваны новым звонком Тимони, сказавшим, что налет отменен, Ёжик в больнице на операционном столе, а бугры решили вступить в переговоры. Еще через час в «Бирему» приехал Забара, владелец «Глока», явно на разведку, но с формальной причиной, которую он объявил, когда его сквозь строй защитников отеля, провели в подвальную Бильярдную, где Алекс с Жоркой как ни в чем не бывало в присутствие Иван Иваныча катали шары:
– Мне бы назад мою волыну. Без нее мне никак. Сколько хочешь?
– Что с воза упало, то пропало. – Алекс лихо вогнал свояка в лузу.
– Тысячу баксов.
– Не-а. Говорю, назад не получишь.
– Две тысячи и «Макарова» в придачу.
– Не-ет! Слов не понимаешь, что ли?
Забара опасливо покосился на человека Зацепина.
– Я же ведь мог и выстрелить, но не стал.
– Раз не выстрелил, значит, не мог.
– Тачку даю, «Форд» девяносто седьмого года.
– Поучаствовать в моей операции с карасем хочешь?
– Ну.
Новый шар у Алекса в лузу не попал.
– Черт! Мимо. Когда ваши дуроломы немного в чувство придут, позвонишь, и я скажу, что тебе делать и как. Как там, у вашего Ёжика операция прошла? Только одну ногу ампутировали или две?
– Ничего не ампутировали. По кусочкам все склеили. Ты специально именно в колено?
– А сам как думаешь?
– Специально.
– Если надо за Лукача кому другому отомстить, я могу поучаствовать. Так и передай. – И жестом Алекс указал, что Забара может быть свободен.
Когда дверь за ним закрылась, Жорка, бросив кий, захлопал в ладоши:
– Браво! Нашему Крестному отцу многие лета! Живи и пахни! Или нет? – обратился он к человеку Зацепина, который вызывал у него жгучий интерес.
– Ну что ж, бандитское прикрытие тоже прикрытие. Андреналинщики вы наши, – усмехнулся тот.
7
Увы, если свои шпионские дела славной инкубаторской троице более или менее удавалось скрывать, то конспирация в делах бандитских получалась гораздо хуже. И недели не прошло, как о копыловском выстреле стало широко известно по всему околотку. И если персонал отеля еще верил в какие-то выстрелы из травматического оружия, то местный любознательный пипл все разузнал быстро. Отныне ни одна пешая прогулка Алекса от «Биремы» до Магазина или Шалмана не обходилась без почтительных приветствий и узнающих взглядов большого количества совершенно незнакомых людей.
Каким-то непонятным образом о его лихачестве стало известно даже Вере.
– Так ты оказывается не шутил, когда грозился оставить меня вдовой, – обронила она пару дней спустя тихим вечером, дав ему почти закончить домашний ужин. – Расскажи, каково это взять и выстрелить в живого человека.
– Ты для себя это хочешь знать или для своих литературных экзерсисов? – Он продолжал невозмутимо запивать чаем кекс.
– И для того и для другого.
– Есть такие волшебные слова: «правильное решение». Когда так себе скажешь, то только думаешь, как получше достичь результата, все остальное не важно.
– Наверно все наемные киллеры тоже себе так говорят?
– Думаю, да. Я же тебе говорил, что я вроде консильери?
– Насколько я знаю, консильери – это или советник, или завхоз, но сам при этом не дерется и не стреляет. Я думала, судя по твоем окружению, ты скорее участвуешь в каких-то милицейских играх, а не в бандитских.
Спокойствие ее голоса буквально покоряло его.
– Ну да, имею спецзадание выявить и сдать кому следует весь бандитский Питер.
– А деньги в Финляндии у тебя откуда? Сказали, что целый миллион долларов.
– Было почти два, осталось тысяч восемьсот, не больше, – признание далось ему без особого труда, давно хотел это сделать и посмотреть, что будет.
– И я твоя единственная наследница?
– Ну вот видишь, тебе в шпионскую школу можно прямо без экзаменов поступать. Лучшего шныря им не найти.
– Так это все правда?
– Более-менее.
– Ты специально так сделал? А я все думала, как это ты сделаешь, чтобы расставание с тобой для меня было смертельно опасно. А оно вон как!
Он решил за лучшее промолчать.
– Почему я?
Вопрос как всегда его умилил.
– Потому что ты по-прежнему не делаешь никаких ошибок и поэтому – средоточие для меня идеальной женщины. Даже обидно.
– Обидно?
– Ну да. Комплексовать рядом с тобой начинаю. Почему я не такой идеальный!
– Ну и почему ты такой не идеальный? – тут же подхватила она.
– Наш главный с тобой плюс – это наш возраст. Мы оба с тобой пока только взлетаем, ищем свои ориентиры, находим свои опоры и приоритеты и так далее. Как же я терпеть не могу девиц, которые насмотрятся дурацких фильмов и стараются в себе изобразить кучу киношных эмоций. Просто здорово, что в тебе ничего этого нет…
– Скажи, что мне надо сделать, чтобы ты отпустил меня? – вдруг произнесла она.
Алекс почти не удивился.
– Просто произнеси «отпусти меня» и все.
– И ты от меня сразу навсегда отстанешь?
– Разумеется.
– Ну вот почему ты так говоришь?! – гневно вспыхнула Вера.
– Потому что самое страшное для меня – быть кому-то в тягость. И терпеть не могу кому-то что-то доказывать. Твоя самая главная завлекалочка, что ты никак не пытаешься мной управлять и не ставишь свои интересы выше моих, да еще умеешь к чему-то стремиться помимо меня. Наивному юноше вроде меня устоять совершенно невозможно.
– Если б ты только знал, чего это мне стоит, – она вздохнула так скорбно, что он не выдержал и рассмеялся. Сгреб ее в охапку, перекинул через плечо и понес в спальню – за такой изумительный разговор она достойна была получить самую высокую его мужскую награду, заодно и про высокую любовь поговорить будет можно.
Впрочем, до итогового любовного воркования дело в этот раз не дошло. Едва Вера, завернувшись в простыню, пошла в ванную, он быстро вскочил, надел футболку и спортивные треники.
– Ты уходишь? – обидчиво спросила она, возвращаясь в спальню.
– В мир танца, причем вместе с тобой. Что у тебя есть легкого и свободного? Впрочем, можешь и голышом – я не возражаю.
– Какие танцы! Я вся разбитая. Что за фантазии посреди ночи!
– Женщин жалеть – только портить! – Он решительно потянул ее в гостиную, где вставил в видик диск «Школа рок-н-ролла», за которым гонялся целый месяц.
– Что это? – изумленно округлила глаза Вера, едва зазвучала бешеная мелодия и красивая пара на экране принялась показывать высший танцевальный класс.
– Очередной этап твоей инициации. За полтора месяца должна освоить, чтобы на Новый год сразить «Бирему» наповал.
– Я? А ты сам такое умеешь?
– С хорошей партнершей и дурак умеет.
– Давай завтра начнем, – заканючила она.
– Никаких завтра! Или откладываем инициацию до следующего Нового года.
Он принес из спальни четверо плечиков с ее платьями. Вере не оставалось ничего, как подчиниться и выбрать что полегче.
Повторять движения по картинке с экрана было полной лажей, зато в руках мастера самое то.
– Раз, раз, раз! – снова и снова показывал он, сначала медленней, потом быстрей, потом еще быстрей.
– Я не могу! У меня не получается! Ты издеваешься! – пищала она, но делала, повторяла, копировала.
Через полчаса соседи застучали по батарее, и они сделали звук потише, но чуть погодя застучали снова, и первый урок был закончен.
– Ну что ты за гад такой! – возмущалась Вера, по новой собираясь в ванную. – Каждый раз подсовываешь мне себя в новом обличье. Сколько мне от тебя еще ждать таких неожиданностей? Какой будет моя финальная инициация?
– Простое жертвоприношение, ничего больше. Вот только еще не знаю с помощью ножа или пистолета. Чем ты лучше владеешь?
– А кого? Твоего заклятого врага?
– Еще чего? С заклятым любая школьница справится. Я же сказал жертвоприношение, а не мочилово, значит, жертва должна быть невиновной.
– Но ты же шутишь?! Точно шутишь??
– Так с ножом или с пистолетом, что выберешь? – улыбаясь, дожимал он.
– Ну тебя к черту с твоими шутками! Одна мыться буду! – дверь ванной захлопнулась прямо перед его носом.
«Он уже совсем с катушек слетел, – сам с собой рассуждал шестью этажами ниже Стас, снимая наушники. – Когда же, девочку, наконец-то прорвет?» О том, что любой бред насчет Алекса непременно потом сбывается, он всеми силами старался не думать.