1
Ей не хотелось, чтоб создателем ее будущей куклы был кто-то случайный. Потому не жалела времени на поиск лучшего в своём деле. А ещё ей было важно, чтобы куклы мастера, которых она видела уже готовыми, были очень разными. И они были. Она не раз приходила неузнанной в его студию, рассматривала его работы. А его куклы, его драгоценные произведения стояли на полках, подсвеченная каждая своей лампой. Они смотрели на нее и будто приглашали в свой мир, некоторые даже звали и почти неприкрыто манили.
Больше всего ей нравилась босоногая кукла в углу. Она была простоволосой и в темно-синем льняном платье. Ее нарисованные глаза были закрыты. Как и во всех куклах, в этой ее тоже больше всего интересовало лицо. Его выражение. На нем была сосредоточенность и что-то очень похожее на сдержанность. Она отводила от нее взгляд и снова возвращала и ей казалось, что кукла продолжает ждать возвращения ее внимания к ней. Это и завораживало больше всего - какое-то невидимое глазу взаимодействие, которое казалось таким невозможным с куклой. А оно было. Хоть раз почувствовав его, это сложно было отрицать.
Уходя, она часто задавалась вопросом, гасят ли над куклами свет на ночь, когда расходятся посетители. Ей бы не хотелось этого. От этой мысли она внутренне металась от заботы о куклах до страха того, кем они становятся в темноте. Она так и хотела - чтоб кукла своей сущностью выразила это ее метание между надеждой и страхом. Потому что у нее самой это выходило не очень. А желание выразить было очень большим.
2
Ей было необходимо прийти к нему, к его куклам с добрый десяток раз, прежде чем она решилась подойти к мастеру. Ее волновал, тревожил сам разговор с ним, необходимость смотреть ему в глаза. Она б с удовольствием этого не делала, доплатив за это освобождение просто деньгами. Чтоб вот так можно было прийти и сразу забрать куклу именно такую, как она хотела. Чтоб он как-то волшебно влез к ней в голову и вытащил оттуда такой драгоценный для нее образ. И воплотил его в материальном мире.
Временами она с упоением отдавалась этой мечте. Уже начинала грезить о том, как впервые возьмёт ее в руки, ещё не совсем разглядев, скрывая от создателя свои нахлышувшие чувства, сунет ее в сумку и уйдет. Будет идти и почти не дышать. Внутренне замрёт до самого дома. А придя домой выдохнет и достанет куклу. И уже вот тут!.. Вот тут она старалась останавливать себя в своих мечтах. Ей казалось немного нечестным пережить это одной, не разделив это с той, которой ещё не существовало. И потому он облизывала пересохшие губы и продолжала искать формулировки, которые помогли бы ей рассказать кукольнику о своей мечте.
Каждый раз, когда она подходила к его студии, она искренне обещала себе, что вот сегодня, именно сегодня она поговорит с ним. И правда - чего ждать? Она ведь уже почти знала, чего хочет попросить. А потом заходила, вдыхала запах из смеси лаванды и пыли и продолжала молчать. Хоть внутри все ещё отчаянно боролась с рвущимися наружу формулировками, описывающими ее будущую куклу.
Но она снова и снова отводила взгляд, когда хоть кто-то появлялся в студии, даже если это был не сам кукольник. И часто даже ретировалсь. Просто уходила, отворачивалась и уходила. И злилась сама на себя за то, что не решалась. За то, что временами ей казалось, что ее мечта начинает прокисать внутри нее, не находя своего долгожданного воплощения вовне.
3
Однажды она всё-таки решилась. Трижды схватила воздух полуоткрытым ртом и сделала шаг ему навстречу. Он в тот момент стоял к ней спиной.
- Сшейте мне куклу. Я хочу, чтобы она была страшной.
Он обернулся и посмотрел на нее. В самые глаза. Молча. Она тоже молчала. Она и так еле выдавила из себя эти слова и теперь не очень понимала, что дальше. Ждала, что он скажет. Он же кукольник со стажем! Не зря же она его так долго искала и изучала рекомендации. Она сама только в этот момент ощутила, как много ожиданий возложено на него. На него самого, не только на его куклу, о возможном существовании которой он только сейчас узнал.
Для него это тоже было столкновением. Он уже узнавал издалека эту молчаливую посетительницу. Вряд ли ждал чего-то от нее, слишком привык к разным людям в его студии. Он никогда не обращался к ним первым. Не искал своим взглядом их глаз. Лишь изредка выходил в зал, в котором были выставлены его куклы.
А сейчас перед ним стояла она. Такая реальная и сегодняшняя и ждала его ответа. Он выдержал ее взгляд и сказал:
- Это возможно. Давайте поговорим, - и сделал приглашающий жест куда-то вглубь студии.
Она шагнула вслед за ним, уходящим. И внутри нее вихрем смешались страх и предвкушение. И облегчение от того, что первый шаг наконец-то совершен.
4
Он завел ее в отдельную комнату, которую сначала хотелось назвать каморкой. Это слово вывалилось в ее сознание от вида низкого потолка. Но укатилось куда-то обратно, когда она поняла, что тут дышится очень легко. И это дыхание поддерживают светлые стены, много незагроможденного пространства и удивительный порядок. Хоть и было понятно, что он создаёт своих кукол именно в этом месте.
- Чаю? - спросил он, не оборачиваясь.
- Да, спасибо, - ответила она, скорее, чтоб оттянуть момент начала разговора о своей кукле, чем от настоящего желания почаёвничать с ним.
Пока он колдовал над заварником и пыхтящим чайником, она осматривалась. Она даже стала немного успокаиваться, чему сама удивилась. Но улыбнулась себе в шарф.
Ровный ряд шкафчиков, больших и маленьких, занимал всю дальнюю стену. Ничто не валялось на большом столе. Только стояла чернильница с пером, настоящие. Она такое видела только раз, на блошином рынке. Подумала сейчас: "Зачем они тут? Он ведь шьёт, а не пишет."
- Ну вот, ваш чай.
Она обернулась. Кукольник был уже рядом с ней, в руках был маленький поднос с двумя чашками чая. Сам он сел за стол, она опустилась на соседний стул.
- Вы говорите, она должна быть страшная?
Она смутилась. Столько раз прокручивала в голове этот разговор, но тогда не было его глаз напротив. Выдохнула. Вдохнула.
- По-особенному страшная.
- М? - почти беззвучно переспросил он.
- Я искала картинки чужих работ, чтоб показать вам... Но так и не нашла ничего похожего на то, что хотела бы я...
Он смотрел себе в чашку, потом поднял на нее глаза:
- Так расскажите мне о вашей страшной кукле.
Ей хотелось зажмуриться, но она сдержалась.
- Дело не в выпученных глазах, зубах или когтях. Я хочу, чтоб она была больной. Будто страшная от болезни. Уставшая. Я ещё не очень понимаю про детали. Ну, наверное, я бы хотела чтобы у нее была серая кожа. И какая-то одежда-балахон.
Он молчал, слушал ее. Пару раз отвел взгляд куда-то вверх, видимо, уже рисовал своё будущее создание. Шевелил губами, сдерживая вопросы.
- Это правда особенный заказ. Такие редко бывают. Для меня это вызов. Я с удовольствием сделаю для вас такую куклу. Но в ней должно быть больше вас, чем меня. Потому я бы хотел очень подробно обсудить с вами детали.
Она сглотнула и кивнула. Ей нравилось то, что он говорил. Правда не думала о том, что придется говорить прям настолько в подробностях. Как-то в ее голове это было больше о том, что он просто вдохновится образом и создаст именно то, что она нарисовала себе внутренним взором.
- Я немного помогу вам. Она должна быть толстой или худой? Какого размера? Вам обязательно, чтоб у нее были пальцы, или достаточно просто прорисовки руки? Лицо? Какое оно должно быть? И должно ли оно быть вообще? Да и какого пола будет ваша кукла?
Оооо... У нее даже перехватило дыхание. Ей казалось, что она столько всего придумала о своей будущей кукле, а оказалось, что не знала о ней практически ничего. От вопросов кукольника она стала понимать, что ее представления о кукле состояли сплошь из ощущений, которые она предполагала пережить рядом с ней. Ей казалось, что в ее сознание, в ее чувства хлынул поток неизведанного, но такого важного и долгожданного.
- Ух. Я попробую. Думаю, кукла должна быть женского пола. И худой. Даже истощённой. Длинной такой, знаете? Такими обычно куклы-тильды бывают. И ещё... ещё я б хотела, чтоб ее тело было не совсем равномерным. Как бывают обычные тела. Ну, там худоба и в то же время животик. Или же слишком маленькие груди. Или слишком большие.
- То есть, вы хотите, чтоб кукла была с анатомическими подробностями?
Она остановилась. Даже не думала об этом. Вот сама только сказала, обернулась на свои слова и удивилась. Хм, ведь они правда говорят просто о тряпичной кукле, какая грудь?
- Да, хочу. А можно?
- Можно, - он улыбнулся. - Просто это сложнее. Но возможно.
Воздух будто становился осязаемым между ними. Она так чувствовала это.
- И?.. И совсем все половые признаки можете сделать?
Он молча кивнул. Ей снова захотелось зажмуриться. Ей так важно было то, что он говорил! И так невыносимо. Будто в самую душу к ней руку протянул. Она заметалась между желанием ее оттолкнуть и порывом прижать ее к себе.
- Я ещё переспрошу. Вы хотите, чтоб ее тело было худым, длинным, но не модельно идеальным?
- Да, точно. Чтоб оно не было идеальным. И чтоб... - она задумалась. ; Если можно так сказать о кукле... Чтоб оно не было кукольным.
- А какое тело для вас - кукольное? - спросил он.
Да что ж такое?! Как он умудряется задавать ей такие сложные вопросы? Откуда он их берет? На них так сложно отвечать, будто они не о кукле.
- Ну, это прежде всего правильное тело. Такие в журналах публикуют. Смотришь на него и любуешься. И глаз не отвести. А потом сам подходишь к зеркалу и понимаешь, что ты урод.
Она вздрогнула от собственных слов, глянула на него. До этого смотрела куда-то в сторону. Испугалась, внезапно выдав незнакомому человеку чуть больше, чем собиралась. А тот и глазом не моргнул.
- Да, я понимаю. Хорошо, ваша кукла не будет модельной внешности.
И сразу же продолжил:
- Так, давайте дальше ещё. Расскажите мне о ее лице.
Она опустила глаза, задумалась. Попыталась представить. Что-то смутное проступало будто из тумана. Она прищуривалась и пыталась разглядеть. И вдруг увидела. На месте лица не было ничего. Шов от предполагаемого лба до возможного подбородка. И никаких деталей.
- Я не знаю... У нее будто нет лица...
- А что есть? Как это выглядит?
Она рассказала ему про шов. Он задумался. Тоже, видимо, пытался представить это. Потом спросил:
- То есть нет носа, рта и глаз? А скулы, надбровные дуги есть?
Теперь она в свою очередь нырнула к своему образу.
- Нет, нету. Лицо просто гладкое... А посредине шов.
Она сказала это и сама расстроилась. Не очень понимала, почему, но настроение куда-то сползло. Голос кукольника вернул ее в реальность.
- А волосы какие?
- Серые, - не задумываясь сказала она. - Серые и длинные. Спутанные.
- То есть тонкие? Не из грубых ниток? Я думаю, так будет проще передать их спутанность.
Она улыбнулась. Все больше начинала доверять ему.
- Или же... Хотите, я сделаю ее волосы из шерсти?
Ее осенила идея.
- А вы можете сделать ее волосы... из настоящих человеческих волос?
- Могу. Я иногда делал такое для коллекционных кукол.
Настроение подняло голову и снова стало карабкаться вверх из ямы. С ее губ рвалось ещё одно уточнение.
- А из моих волос сможете? - она совсем уже осмелела, но спросить это вышло почти шепотом.
Он встал, сделал шаг к ней.
- Можно? - и протянул руку к ее волосам.
Она в ответ повернулась к нему чуть боком. Он коснулся ее распущенных волос. Они были чуть ниже лопаток и на концах были жёсткими, напоминали проволоку. Именно на концах он задержался. Потом кивнул, сел на место.
- Вполне можно. Именно из концов ваших волос получится красивая спутанность.
Ей на глаза навернулись слезы. Он звякнул своей чашкой о блюдце. Предложил пока на этом закончить. Спросил разрешения еще уточнять детали в процессе создания куклы. Она поблагодарила его медленно вышла из студии.
* * *
На улице стояла осень. Было красиво до нереальности, она просто остановилась. Куда теперь? Только что произошедшее так взволновало ее, что теперь будто рассыпались все возможные будущие планы. Вернее, она помнила о них, но будто сама, теперешняя, не могла в них же вписаться. И она в который раз подумала о том, что обычно в этом месте в фильмах происходит монтаж. Картинка сменяется, начинается что-то совсем другое. А она всегда спотыкались в этих местах. Местах склейки реальности, как иногда она говорила себе. Будто нужно было сделать какое-то особое усилие, чтобы после чего-то очень важного, пережитого только что, просто продолжить жить. Она всегда безошибочно узнавала в себе эту заминку на несколько секунд. А иногда этот промежуток между событиями был ей столь сладок, что она растягивала его на целые минуты. Вот как сейчас.
Мимо тянулась вереница машин, видно, где-то впереди них была авария, потому вышел затор. "Хоть бы никто не пострадал," - мелькнуло у нее в голове. Порыв ветра пронес мимо пару жёлтых листьев, один из них зацепил ее за руку. "И тебе привет," - прошептала она. И наконец-то сделала первый шаг.
Ожидание началось.
* * *
Дни в ожидании встречи с куклой были долгими и переливчатыми. Часто неприятными именно из-за того, что ожидание их окрашивало в цвета нетерпения и раздражения, не давало по-настоящему увлечься чем-то другим.
Дни перетекали в ночи, потом снова вставало солнце. Мысль о кукле иногда уходила на край сознания, вытесняемая повседневной жизнью. Но часто она сама себя ловила на мыслях о том, на каком же этапе изготовления ("оживления" - говорила она) находится ее кукла. Перед глазами вставали картины, как тряпичная рука лежит в сантиметре от тела. И из ее незашитого края торчит вата. Кстати, а чем кукольник будет набивать ее? Об этом она не спросила. Но в ее видениях это было что-то белое и мягкое. Но все равно такие картины наталкивали ее на мысли о расчлененке. Но она себя поправляла, что, несмотря на схожесть некоторых моментов, тут как раз процесс наоборот - это сборка, это процесс рождения.
И именно в этом тоже было что-то важное. Ей пришла в голову мысль, что кукла не растет (и никогда не росла), как человек - постепенно увеличиваясь в размерах того же самого тела. Кукла же рождается в каком-то определенном размере и возрасте. Именно в этот момент начинает существовать. От этого неизменно перехватывало дыхание. Она выдыхала, снова и снова удивлялась тому, сколько же чувств ещё нерожденная кукла способна вызывать в ней.
* * *
Однажды вечером раздался такой долгожданный и такой неожиданный звонок. Звонил кукольник. После недолгого приветствия он перешёл к делу. Спросил, какой плотности она хочет, чтоб было тело у куклы. Она в который раз удивилась - а что, возможны варианты?! "Да," - говорит он, - "возможны." И стал рассказывать о том, что то, как набиты детские мягкие игрушки, совсем не единственный вариант. Что можно сделать очень плотную набивку, прям почти до деревянной твердости. Тогда и вес куклы увеличится. И ее поразили его слова: "Тогда она будет весить, как настоящее живое существо такого размера."
Она даже не задумывалась о таких тонкостях и потому проникалась к кукольнику ещё большим доверием. Она выбрала средний вариант набивки - чтоб не совсем твердая, но и настолько мягкая и лёгкая, как детские игрушки. Она сказала ему: "Я хочу, чтоб у нее было тугое тело." Он понимающе и соглашательно угукнул ей в трубку и ей даже почудилось, что кивнул где-то там, в другом конце города. Они попрощались.
Она снова окунулась в свои дела, но теперь в ее ожидании куклы появился новый образ - она вдруг стала представлять, какой кукла будет наощупь. Она раскрывала свою ладонь и смотрела на нее, мысленно пробуя на вес куклу. Было удивительно. Ей так привычно было угадывать вес любой плюшевой игрушки, просто глянув на ее размер. А тут... Тут ее кукла будет тяжелее, но все же мягкая... Чувства захлёстывали ее и она, пряча то слезы, то улыбку, усилием воли возвращала себя к ежедневности.
* * *
Больше кукольник не звонил. Она и радовалась этому и тревожилась. Ей сложно было бороться со смущением от такой близости в разговоре с почти незнакомым человеком. Но в то же время она начинала переживать, во всех ли деталях он ее правильно понял. Боялась, что какая-то часть куклы окажется для нее столь... неродной, что это испортит все впечатление.
Она говорила себе, что уже вряд ли что могла изменить. Или могла? А хотела бы? Вот вряд ли. Есть что-то очень человеческое чудилось в том, что невозможно предугадать и запланировать все тонкости того, с кем предстоит встреча. А она переживала это именно так - как ожидание встречи.
От этих размышлений она вдруг окунулась в воспоминания. Улыбнулась мысли о том, что некоторые мелочи (или даже совсем не мелочи), которые она не могла предусмотреть и предвидеть, создавали тот самый шарм и ценность, которые она так ждала. Тут она снова сделала глубокий вдох и, выдыхая, в который раз рассталась со своим желанием власти, которое так оберегало ее и так порой мешало. Что ж, уже будет как будет.
* * *
Когда она уже совсем стала терять счёт времени, кукольник позвонил ей и сказала, что ее кукла готова. Что она может забрать ее, когда ей будет удобно. В этот момент она услышала стук своего сердца, приложила к нему руку, утихомиривая его ритм. Кивнула ему в трубку. Через долгие несколько секунд поняла, что молчит, и стала договариваться о встрече. Сошлись на дате, которая наступала через пару дней.
Целых два дня! Как же их пережить и на что потратить? Ожидание без определенной даты сейчас казалось не таким насыщенным. Растерянность продлилась несколько минут, потом она вспомнила и почти вслух перечислила все запланированные дела на ближайшие пару дней. И поняла, что будет немало способов отвлечься. Что ж, это звучало довольно неплохо.
* * *
К вечеру второго дня ожидания она добралась измочаленной и расстроенной. Что-то не ладилось, это раздражало и обессиливало. А ей так хотелось быть завтра свежей и красивой!
Потому она выпила чаю, чуть передохнула и стала продумывать гардероб на завтра. В итоге выбрала себе длинную серую юбку, зелёную куртку до пояса и клетчатый шарф. Аккуратно сложила это все в одном месте и легла спать.
Она очень ждала, что в эту ночь ей приснится кукла. Но ей почему-то приснился старый гном, который понуро сидел на своей кровати и рассматривал старый фотоальбом. А где-то там шумел праздник, может даже в соседней комнате. А он все сидел и листал альбом. Ей во сне уже хотелось отвернуться от него, а видение все не уходило и не уходило. Потому она стала рассматривать детали - помятый бордовый колпак, выцветшие обои в цветочек, треснувший горшок, в котором по-прежнему продолжал жить цветок... Хм, такой был в ее детстве, он стоял в ее комнате, которая тоже примыкала к той, в которой всегда проходили праздники.
На этом она проснулась. В памяти остался какой-то неприятный привкус от произошедшего и почти никаких образов. И ладно. Зато одежду уже не нужно было выбирать. Осталось умыться, позавтракать, одеться, схватить сумку наперевес и в путь.
И наконец она вышла. За дверью дома ее ждала красно-желтая осень, ещё даже совсем теплая. Она понимала, что вышла слишком заранее, потому можно было не торопиться. Она шла, ныряя улыбкой в шарф и вороша носком ботинок опавшие листья. Последний час до встречи с куклой. На глаза наворачивались слезы, подобрать слова к которым она была не в силах. Потому она просто шла, медленно шла в сторону студии кукольника. Это было довольно далеко, но она решила не ехать, а пройти эту дорогу пешком. Слишком уж много заряда было внутри нее, который требовал выхода.
* * *
Вот уже и студия. Ей показалось, что она пришла к ней слишком быстро. Сердце колотилось как заячье, перехватывало дыхание, хотелось сделать ещё пару кругов по району. Черт, она ж так ждала этого дня, этого момента, а теперь сама же пыталась отсрочить его. Ну уж нет. Она смело взялась за ручку двери и потянула ее на себя.
Внутри были куклы. Все те же куклы, что так привлекли ее изначально. Она уже так хорошо знала каждую из них, выставленную здесь, что ей достаточно было охватить их беглым взглядом, чтоб снова окунуться в атмосферу такого особенного творчества кукольника, которая заворожила ее с первой встречи.
А вот и он вышел ей навстречу из дальней комнаты. Вопреки своим же ожиданиям, она обрадовалась, увидев его, и смело шагнула к нему. Он с улыбкой поприветствовал ее и пригласил к себе.
В его личной комнате было все так же чисто и до странного пусто. Она обернулась - чернильница тоже была на месте. Хотелось хмыкнуть, но она сдержалась.
- Вы хотите сейчас увидеть куклу или же просто заберёте ее, а развернете уже дома?
Она удивилась, даже не думала о таком:
- А что, так делают?
- Да, некоторые мои клиенты так делают. Иногда важно, чтоб никто не мешал и не подсматривал за чувствами.
Она смотрела ему в самые глаза. Как он мог говорить такие тонкости, будто именно ней? Будто подслушал ее мысли. Это восхищало и пугало.
- Да, пожалуй, я тоже просто заберу куклу.
- Хорошо, - легко согласился он и достал откуда-то довольно большую коробку.
Она бережно взяла ее, расплатилась, попрощалась и ушла.
За порогом студии на нее нахлынули чувства. Вдруг захотелось плакать будто от обиды. "Чего это?" - подумала она. И поймала себя на мысли, что все же хотела бы разделить с кукольником свои первые впечатления от куклы. Именно с ним, ни с кем другим. А он будто выгнал ее. Вот, черт. Но ведь не выгнал же! Просто дал выбор. И она выбрала. Что ж теперь пенять... Но было грустно. Она не ожидала такого.
И медленно побрела в сторону дома. Чем дольше шла, тем тяжелее становилась коробка. Она перекладывала ее из руки в руку и нести ее было все неудобней. Нарастало раздражение. Хотелось пинать осенние листья и наконец уже избавиться от этой неудобной ноши.
Когда она все же дошла домой, то оставила запакованную куклу в коридоре, а сама пошла в кухню. На автомате заварила себе чаю. Ожидая, пока он чуть остынет, забралась под одеяло. И почти мгновенно уснула.
* * *
Проснулась она будто от толчка. На часах было далеко заполночь. На кухне ее ждал холодный чай. "Хоть посахарила," - подумала она, звучно отхлебнув его из чашки.
"Кукла!" - вспыхнуло в голове и она бросилась в коридор, к коробке. И замерла возле нее, сглотнула. Опустилась перед ней на колени и сняла крышку. Со дна коробки на нее смотрела ее кукла. Она потом не раз будет вспоминать эту первую встречу. С разными чувствами вспоминать. Но в сам момент ее затопили ужас и отвращение. В коробке лежала больная серая уродливая кукла. И она была лысой.
Несколько долгих секунд она просидела молча и неподвижно, а потом громко расплакалась. Когда слезный приступ чуть схлынул, она снова взглянула на куклу. Шов через все лицо выглядел как шрам. Она наклонилась к кукле всем телом. Ну да, вот же, даже нитки просвечивают в шве. И лысая. Ну почему она лысая?! Они же договаривались с кукольником, что она отдаст кукле свои волосы! Почему он не позвонил? Почему не взял ее волосы? Зачем они теперь ей, если ее кукла - лысая?
Он рывком вскочила с пола, забежала в кухню, схватила ножницы и рывком отрезала себе прядь волос. И будто пришла в себя. Будто впервые посмотрела на свои руки. В одной были ножницы, в другой - прядь волос. Первая мысль была: "Их хватит для куклы?" И снова понеслась в коридор. У зеркала чуть затормозила, глянула на куцый клок волос на голове и подумала: "Нет." И отвернулась. Вернулась к кукле. Присела рядом с ней на колени и приложила свои волосы к ее голове. Длина оказалась кукле ниже колен. Хорошо. Нужно будет утром позвонить кукольнику.
Сидя на полу, она откинулась спиной на стену. Пол был холодным, но она не чувствовала этого. В тишине квартиры негромко тикали настенные часы. Теперь она была не одна, с ней была ее кукла. Она лежала вверх своим безглазым лицом, а тело все было скрыто бесформенным платьем. Оно было тоже серым, как и ее кожа, только чуть темнее. И на нем были какие-то бесформенные цветы, будто нарисованные детской рукой - синие, красные, зелёные. "Хорошо, что они не яркие и это только контуры," - подумала она.
Ей очень хотелось увидеть, какая же кукла без одежды, но сдерживала себя. Ей это казалось каким-то неуместным. Кто ж сразу после знакомства лезет человеку под платье? Это некрасиво. И неуважительно. Потому она продолжала сидеть рядом с коробкой и пока даже не пыталась вытащить из нее куклу. Рассматривала ее на расстоянии - то, что было видно. Например, она вдруг увидела, что у лица был подбородок. Ни глаз, ни носа, ни рта, как она и просила. А вот подбородок был. Это ещё больше подчёркивало ее безликость. Угловатый окат плеча, чуть согнутые в локтях руки. Пальцы! Она рванулась вперёд всем телом, чтоб лучше рассмотреть. Пальчики были сложены все вместе, но четко вырисовывались каждый отдельно. Только большой был чуть оттопырен и смотрел в сторону. Ну надо же... Эта деталь ее восхитила. Вдруг представилось, как она с куклой пьет чай и та этими изящными пальчиками держит тонкую чашку. Тьфу ты! Ну да, пить с куклой чай. Именно. Вот же глупость. И она снова засмотрелась на серую матерчатую кисть руки.
Перед глазами закружилась видение, в котором кукла почему-то стонала и тянула к ней свои руки с тонкими пальцами. Она мотнула головой. Видение исчезло. Она по-прежнему сидела на полу под стеной, в коридоре. Рядом в коробке лежала лысая серая кукла. Ее долгожданная кукла. Она шевельнула рукой, подняла ее. В кулаке все ещё был зажат клок собственных волос. Второй рукой она провела по волосам на голове, разжала пальцы, когда прядь внезапно закончилась. Сделав усилие, поднялась с пола и подошла к зеркалу. Свет падал только из соседней комнаты. В полумраке она показалась себе довольно симпатичной, что случалось не очень часто. А волосы... "Надо будет сходить завтра в парикмахерскую," - подумала она. И правда. Давно ведь хотела стрижку покороче. Почему бы не сейчас?
Она перехватила отрезанную прядь другой рукой, аккуратно сжала непослушный пучок и пошла искать, куда это богатство можно было спрятать. В итоге нашлась старая продолговатая коробка непонятно от чего. Она сначала скрепила волосы резинкой со стороны отреза и положила в коробку. Чуть отодвинула их от себя. Надо же. Сейчас это уже ничьи волосы. А были ее. А будут куклиными.
На том наконец-то наступила ночь. Она ушла спать. Первое приближение к кукле состоялось. Можно было понемногу жить дальше.
* * *
Утро следующего дня совсем без подготовки вырвало ее будильником из сна и утащило в будние дела. Она даже не успела глянуть на куклу. Казалось, она даже вспомнила о ней только тогда, когда стала расчёсываться и поняла, что волосы привычно не собираются в пучок на затылке. Выпадает одна прядь. Ну да, это ведь теперь куклины волосы. Но вроде когда-то она пользовалась невидимками... Где же они? На удивление три невидимки обнаружились в первой же шкатулке, которую она решила проверить. Ей хватило двух крохотных заколок, чтоб создать видимость, что этой ночью она никому не отдавала своих волос.
Пока она расправилась с несколькими срочными делами в городе, уже настала вторая половина дня. Она зашла в кофейню. Бездумно сидя над чашкой какао, она вдруг достала телефон и набрала номер Кукольника. И уже когда в трубке зазвучали гудки, она будто вернулась в сознание, задышала чаще, сосредоточилась, сильнее сжала телкфон.
- А я ждал вашего звонка.
Его голос был в точности таким, каким она его запомнила при встрече.
- Она лысая, - сказала она и облизнула пересохшие губы.
- Да. Вы мне не позвонили. Я иногда позволяю себе небольшие вольности, вот как эта. Я подумал, что ваша встреча с ней возможна и так.
Она молчала. Потому он продолжил.
- Вы мне звоните. Вы бы хотели, чтоб ваша кукла получила волосы? Или нет? Ваши? Или нет?
- Стойте! - почти вскрикнула она. На ее возглас за соседним столиком обернулась пожилая дама. - Можно я приеду к вам?
- Да, когда я вам угодно. Я всю эту неделю у себя.
- А можно сегодня вечером?
- Что ж, вполне. Я буду ждать вас.
И кукольник положил трубку.
Она опустила руку на стол, уставилась в полупустую чашку с какао. Ее напиток ещё даже не остыл, а ей казалось, что с тех пор, как она заказала его, прошла вечность. Хочет ли она, чтоб у куклы были ее волосы? Ночью она была в этом уверена. Ведь именно ж для этого она отрезала свою прядь, разве нет? Или нет?
Она попыталась представить свою серую куклу с нитяными волосами. Почему-то в ее представлении они оказались густо-фиолетовыми. Фу, нет. Ее кукла не может быть настолько... куклой.
Она оставила на столе чаевые и быстро вышла из кофейни. До встречи с кукольником нужно было ещё успеть в парикмахерскую.
........
Когда она, уже сидя в кресле, распустила волосы, парикмахерша подавила гримасу удивления на лице, но никак это не озвучила. Только спросила:
- Что бы вы хотели?
Она ответила, не задумываясь:
- Покороче.
И закрыла глаза.
Ножницы летали и щелкали над ее головой, касались ее ушей и затылка. Руки парикмахерши были разной температуры - правая рука была теплее. "Может это от того, что в левой она держит ножницы? Хм, она ведь левша." Левшой была ее подруга детства, больше ей не приходилось так близко видеть леворуких людей. Надо же. Она открыла глаза, удивлённая этой деталью. И увидела себя в зеркале.
На нее смотрела почти незнакомая физиономия со стрижкой, очень похожей на мальчишескую. Так коротко?! Но зачем?! Она зажмурилась. Так, тихо. Ты ведь сама попросила и не объяснила ничего больше. Что уж теперь. "Волосы не зубы, отрастут..." - вспомнилось старое детское утешение. Это впервые ей сказала в детстве троюродная тетка, одним махом отчекрыжив ей сантиметров тридцать волос. Когда она стала плакать, та сказала ей, что лишь хотела подравнять...
Она открыла глаза. Парикмахерша продолжала колдовать над ее головой. В этот момент она набрала чего-то в руку и яростно взлохмачивала то, что осталось от волос на ее голове. От ее действий остатки волос приобретали какой-то осмысленный вид. Она засмотрелась на отражение в зеркале. Теперь это она? Теперь вот эта, которая в зеркале, будет жить вместо нее?.. Ну нет же! Это ведь она и есть. Это всего лишь другая прическа, а не другая она. Правда? И она попыталась заглянуть в зеркальном отражении в глаза парикмахерше. Та, будто почувствовав ее вопрос, глянула на нее. Улыбнулась. Спросила:
- Как вам?
- Так странно... У меня никогда не было настолько коротких волос.
- Не узнаете себя?
- Да!
Наверное, именно так можно было простым языком назвать то, что она чувствовала.
- Так часто говорят девушки, которые кардинально меняют прическу.
- Правда?
Сопричастность к неким девушкам, тоже сидевшим в этом кресле и испытавших подобное, поразила ее.
- Сколько с меня? - спросила она, встав с кресла и продолжая рассматривать себя в зеркале.
Цене она тоже удивилась. Наверное, она слишком много лет не была в парикмахерских и потому совсем потерялась в расценках. Ладно, уже не важно. Теперь ещё нужно было забежать домой, взать коробку с прядью волос и идти на встречу с кукольником.
........
Он не встретил ее у дверей. Она снова сама прошла через зал, в этот раз не останавливаясь. Только лишь мельком глянула на странную парочку подростков возле одной из кукол. Подростки? Тут? До этого момента ей даже не приходила в голову мысль, что в пятнадцать можно понять и оценить то, что происходило здесь. Она уже почти дошла до двери в дальнем конце выставочного зала, а потом снова обернулась. Подростки явно увлеченно рассматривали куклу и о чем-то шептались. Надо же... Она толкнула дверь.
- Добрый вечер. Я ждал вас. - он оторвался от работы и встал из-за стола, стоявшего в дальнем конце комнаты.
Сейчас здесь было не так упорядоченно, как при ее первом визите. На полу валялись нитки и обрезки ткани, на столе лежали части куклы. Возле самого края лежала рука с крохотными детализированными пальчики. Кукольник проследил за ее взглядом и сказал:
- Прошу прощения.
И будто из ниоткуда вытащил деревянную раскладную ширму и отгородил ею от ее взгляда стол с рождающейся куклой. Чужой куклой. Она сглотнула. Глянула на него.
- И вам доброго вечера.
- Садитесь, прошу. - Он указал ей на стул и сам сел на соседний. - Вы все же по поводу волос? Так что вы решили?
Она протянула ему коробку.
- Вот, я хочу, чтоб у моей куклы были мои волосы.
Он поднял на нее глаза и воскликнул:
- О, вы подстриглись! Вам идёт, знаете?
"Хм," - подумала она, - "он ещё больше, чем я, не от мира сего. После волос ниже лопаток у меня осталось едва ли десять сантиметров на голове, а он даже этого не заметил."
- Спасибо, - сказала она. - Я ещё не очень уверена в этом.
Он не стал убеждать ее. Была ли в этом невежливость? Она не знала, но была благодарна ему, что он снова стал говорить о кукле.
Кукольник раскрыл коробку, бережно достал ее локон. Она сама во все глаза смотрела на него. Коснулась своих куцых волос, подумала невольно: "Ого, какие длинные волосы!"
Он сказал, что из этого получится шикарная шевелюра для куклы.
- А где же она сама? - он поднял на нее глаза.
- А... - только и смогла сказать она. В этот момент ее мир будто сделал сальто и она обнаружила себя рядом с кукольником, держащим прядь волос, которая ещё ночью росла из ее головы. И без куклы. Кукла была дома. Глупость какая-то. Как можно было принести прядь для волос куклы, а саму ее, лысую, оставить дома?
- Не страшно, - очень просто и легко сказал кукольник. - Принесёте на днях, как будет время.
И снова положил ее прядь в коробку.
- Мне правда идёт эта стрижка? Вы так считаете?
- Да, очень! - не задумываясь, выпалил он. Потом снова взял в руки прядь уже не ее волос и подошёл к ней. Приложил к ее щеке, где-то ближе к уху. Оценивающе склонил голову и прищурился. Потом убрал прядь. - Знаете, пусть эти волосы будут у куклы. Так будет лучше.
Кукольник ей казался странным. Нелогичным и неожиданным в своих поворотах мысли. Она терялась в своих чувствах к нему. Это была смесь неприязни, интереса и благодарности. И восхищение его куклами.
- Хорошо, я на неделе обязательно принесу вам куклу.
И они попрощались.
Дорога домой вела ее уже по вечернему городу, среди горящих фонарей. Она любила это время суток. Но сейчас она хмурилась и ей хотелось будто стряхивать что-то с себя. Как она могла забыть куклу? О чем она только думала?! Так, ладно, стоять. Это был какой-то очень знакомый момент, когда она внутренне останавливала себя, будто кого-то другого.
.......
Кукла так и ждала ее в коридоре, в приоткрытой коробке. Она глянула мельком на нее и стала раздеваться. Почему-то хотелось пнуть коробку массивным зелёным ботинком, в который ещё была обута одна нога. И по краю сознания сразу мысль: "Ну зачем - пнуть?! Я ведь так ждала эту куклу!"
Она разделась и зашла в комнату. Прошла мимо коробки в кухню, обошла ее, обвела взглядом грязную кружку в раковине, чуть застрявшую в створке окна штору, полупустой мусорное ведро в углу. И вдруг громко сказал: "Так. Знаешь что?! Надоело мне это. Давай знакомиться." И снова пошла в коридор. Смело взяла коробку и понесла не в спальню.
Села на кровати, сняла крышку с коробки и уронила ее на пол. Перед ней была все та же лысая серая кукла. Та, которую она так ждала. И которую так сложно было впустить в свою жизнь, когда она уже стала осязаемой реальностью.
- Как тебя зовут? Хотя нет, молчи. Ты будешь просто Кукла. Здесь нет других кукол, потому тебя не с кем спутать. А я Крол. Можешь так и называть меня.
Внутри все будто разламывалось надвое. Тайфуном в душе гуляло желание крушить и буйствовать. И в то же время она обеими руками хваталась за свою мечту этой встречи с Куклой. В ее представлении все должно было быть не так. Она ожидала, что будет обнимать ее, плакать и болеть вместе с ней. Куда же делось это все, что она так берегла в себе к этой встрече? И откуда взялось все это, что непроизвольно вываливались из нее сейчас?
Она сидела на кровати, склонившись над коробкой и закрыв глаза. "И это только первый день?" - подумала она.
- Кто же ты? - произнесла она вслух и выдохнула.
И будто впервые увидела одежду Куклы. Серое, будто линялое платье. Бесформенное и мятое. А подол оторочен тонким кружевом. Она коснулась его кончиком пальца. Оно оказалось ещё нежнее, чем казалось глазу. Эта тонкая и внезапная деталь очень не вязалась с общим образом серой больной Куклы. Но в то же время этот контраст завораживал.
Она взяла Куклу в руки и перевернула ее. Через всю голову сзади тоже шел шов. Ровный. Такой странный. "Будто после трепанации," - пронеслось в голове. Она с усилием перевела взгляд. На неказистой ткани платья, в самом верху, чуть ниже шеи, был ничем не обработанный разрез. Его соединяла крохотная пуговка на узкой петле. Пуговка была тёмно-синей. Она поднесла ее к самым глазам, чтоб рассмотреть выпуклый узор на ней. Там оказался цветок. Просто цветок. Она опустила Куклу с лёгким разочарованием. Лучше б там была птица. Или просто узор. Она не любила цветы. Ни живые, ни цветочную символичность. И птиц не любила. Но вот образ крылатых в небе ее неизменно впечатлял.
Она снова глянула на Куклу в своей руке. На таком расстоянии пуговка была вполне себе ничего. Если не приглядываться. Очень выделялась на общем фоне заброшенности этого странного создания. Выделялась вместе с тонким кружевом, которым заканчивалось платье.
* * *
Крол встала и ушла в спальню. Взяла плед и забралась на кровать. Потом снова спустила ноги на пол, дотянулась до тумбочки и взяла гирлянду. Она была крохотной, буквально проволока с впаянными мелкими светодиодами. Она лежала у нее, накрученная на маленький серебристый цилиндр, в котором помещалась батарейка, от которой она же работала. Такой себе зимний пучок светляков, которых можно выключить, не убивая.
В полумраке комнаты она забралась под плед, укрылась с головой и зажгла гирлянды. Теплый желтоватый свет маленьких лампочек будто обрисовал собой замкнутость пространства под пледом. Она лежала на боку, поджав колени. В образовавшемся почти круге лежала жменька ее собственных бессмертных светлячков. Их можно было оживить всего лишь сменой батарейки. И это было чудесно.
Она чувствовала, как к ней возвращается спокойствие. За последние дни оно будто куда-то ушло от нее. Кукла внесла в ее жизнь какую-то такую смуту, которую она точно не ожидала от куска ткани, набитого ватой. Ей казалось, что сейчас сюда она сбежала именно от Куклы, от всего того, с чем сталкивалась внутри себя рядом с ней.