Кукла

               
В это лето все внуки собрались у бабушки в глухой степной деревне. Меня десятилетнюю, родители тоже привезли сюда. Я не любила уезжать из дома, от родителей, не любила крестьянский быт и, самое главное, не любила молоко - основную пищу в деревне. Я не плакала, я орала и ни с кем не хотела общаться. Чтобы как-то успокоить, мама повела меня в деревенский магазин. Из лакомства в этом магазине продавались только конфеты-подушечки: белые и рыжие квадратики, сильно засыпанные сахаром без обертки. Конфеты липли к рукам, сахар сыпался на одежду, и я их не любила.

Маленького росточка, едва доставала носом до прилавка, но тянулась и пыталась разглядеть что же там за прилавком. Магазин все-таки заинтересовал, я успокоилась и с любопытством начала рассматривать немногочисленные полки. Все было, как во многих сельских магазинах: коробки, пачки, банки, которые не привлекали внимания. Но на одной из темных полок я увидела куклу. Это была необычная кукла в татарском национальном костюме. Она одиноко стояла в дальнем углу. Волосы из тонких шелковых нитей обрамляли ее кукольное личико и переходили в две толстые косы, в которые были вплетены бусинки, металлические побрякушки, напоминавшие монетки и пестрые ленточки. На голове у нее крепилась зеленая тюбетейка, обшитая бисером. Такого же цвета зеленый бархатный жилет, стягивал талию, а ноги обтягивали красные сапожки. В своем темном пыльном углу кукла стояла прямо, чуть прислонившись к стенке полки, и поглядывала на всех покупателей раскосыми глазами из-под нарисованных черных бровей. Красивый татарский костюм подчеркивал гордую кукольную фигуру, и казалось, что она смотрит на всех свысока.

Я стояла, зачарованная этой куклой, и даже не пыталась просить маму купить. Но я решила, что это кукла будет моя. Мама, видя, что дочь успокоилась и не побежит следом за автобусом, оставила меня у бабушки и быстро ушла на остановку.

Ночь прошла в раздумьях – где бы взять деньги. Наверное, меня правильно воспитывали – попросить деньги у старших или стащить где-то - мысли не возникали. Я усиленно раздумывала, как заработать. На следующий день собрала своих двоюродных братьев и сестер десяти-четырнадцати лет и предложила зарабатывать деньги. Я не сказала, на что потрачу деньги, да и другие дети не говорили, но все с радостью согласились. Заработать деньги я предложила на продаже веников из полыни. Она росла сразу же за деревней у дороги. Вениками пользовались в каждом деревенском дворе. Я по-деловому мечтала, как мы будем вязать веники и продавать. Конечно все соседи обрадуются, обязательно будут покупать и мы хорошо заработаем.

На следующее утро всей ватагой, взяв у бабушки тележку, на которой возили траву для коровы, отправились в степь. Волны белого ковыля простирались необъятными просторами. Гонимый степным жарким ветром ковыль переливался под ногами шелковым покрывалом и убегал вдаль, где сливался с голубым небом и белыми легкими облаками. У дороги, собирая пыль от проезжающих машин, серебрились заросли полыни. С большим трудом мы рвали упругие побеги. Руки наши становились зелеными, терпко-горьковатый запах полыни пропитывал насквозь. Заполнив ветками тележку, потащились домой, где нас уже ждала бабушка к обеду. Поработав, мы ели все, что бабушка ставила на стол. Молочный суп с пенкой не казался таким уж не вкусным и все с удовольствием уплетали хлеб со сметаной. После обеда начали вязать из веток полыни веники.

Так несколько дней утром уезжали с тележкой в степь и к обеду возвращались с очередной кучей полыни и продолжали вязать веники. Взрослые с любопытством смотрели на наше занятие, но вопросов не задавали. Вечером, я бежала в деревенский магазин и, еле дотягиваясь носом до прилавка, любовалась своей татарской красавицей. Я представляла -  она оживает, подмигивает мне и говорит, что ждет, когда её заберу. Завороженно я рассматривала каждую бусинку и каждую пуговку. Кукла гордо стояла в своем пыльном углу и с вызовом смотрела на меня.

Веников навязано было очень много. Мы раскладывали их во дворе на солнцепеке, чтобы подсушить и готовили к продаже. В плетеном заборе сделали дырку - окно для продавца, рядом развесили веники, к каждому прикрепили бумажечку с ценой - "1 копейка», «3 копейки», «5 копеек». Ждали покупателей, не уходили гулять в лес и на речку, по очереди дежурили у окошечка. Наверное, все жители деревни приходили посмотреть игру городских детей. Бабушкины соседки, проходя мимо, смотрели, доброжелательно кивали головами, о чём-то тихо перешептывались с бабушкой и уходили. Веники никто не покупал!
Я по-прежнему бегала в деревенский магазин, долго стояла, не сводя глаз с куклы. Лето прошло быстро, мои братья и сёстры начали возвращаться домой в город. Ни одного веника не купили! В то время в деревне не было денег, все жили своим хозяйством, а полыни в степи было много. Но я в то время не знала законов рынка и надеялась, что купят. Уезжала почти последней. Бабушка ходила по двору, собирала веники, забрасывала на крышу сараюшки. В хозяйстве всё пригодится: или двор мести, или печь растопить.

Вот и за мной приехали родители. Я побежала в магазин последний раз посмотреть на мою красавицу. Народу у магазина не было, двери не хлопали, пропуская покупателей, а в окне висел большой кусок картона, на котором кривыми буквами написано “УЧЁТ”. Понуро опустив голову, я вернулась в бабушкин дом и уехала с родителями.

Приезжала в деревню редко и больше никогда не видела этой куклы в магазине. Уже будучи взрослой, самостоятельной пыталась покупать куклы в национальных костюмах. Это были куклы в чешских, хорватских, немецких и иных костюмах. Они были сделаны из хорошего качественного материала, открывали глаза и издавали звуки. Но я помнила только единственную куклу, а новые терялись. Да и с торговлей в жизни не сложилось. Продавать не научилась.
А сейчас, спустя более полувека, закрываю глаза и вижу в пыльном углу гордую татарскую красавицу…