Чем старше мы становимся, тем ярче воспоминания детства, запахов детства.
Ехала в московском метро. Рядом сидела пожилая женщина, одетая чисто, но как-то, старомодно. От неё повеяло знакомым с детства ароматом, ароматом духов Красная Москва. В моём, далёком детстве, в каждой семье хранился флакончик с духами Красная Москва. Ими пользовались по праздникам, собираясь в гости, или в театр. Несколько капель на шею, и, чуть-чуть на носовой платочек. Особенно чувствительные к запахам дамы, если появлялся неприятный запах, прикладывали к носу платочек, надушенный Красной Москвой. Для мужчин был одеколон Шипр, его использовали после бритья, а для обработки царапин, или натирания поясницы был Тройной одеколон. Возвращаясь домой, купила флакончик Красной Москвы.
Прошло четыре года. Собираюсь на работу, обнаружила, что флакон с парфюмом пустой. Вспомнила о московской покупке, нашла духи в кармане дорожной сумки. Капелька на запястье, и, не удержалась, капелька на шею. На работе, молодая коллега спросила, что за парфюм у меня, приятный и незнакомый. Где уж, им, молодым, знать этот запах, это запах моего детства. Объяснила, что это Красная Москва. Она поинтересовалась, это духи или парфюм, в смысле – туалетная вода.
Мы тогда такого понятия, как туалетная вода относительно духов или одеколона, не только не знали, но оно могло показаться даже чем-то неприличным. Понятие туалет тогда только входило в обиход, туалетами называли уборные. Вроде как, это звучало интеллигентнее. Для меня и сейчас, парфюмерная вода, или парфюм, звучит приятнее, чем – туалетная вода.
Туалет называют по-разному. Раньше уборной называли, у моряков это гальюн, ещё есть названия – сортир, нужник, клозет. Вот на этом многообразии я и, что называется, «погорела».
Мечта побывать во Франции, в Париже, типично русская мечта. Монмартр, Лувр, Дом инвалидов, Собор Парижской Богоматери или Нотр-Дам-де-Пари, так звучит даже загадочнее, Елисейские поля, Эйфелева башня. Об этих красотах читано-перечитано, но увидеть своими глазами, долго оставалось мечтой. Почему то, особенно хотелось увидеть Джоконду, с её загадочной улыбкой. И вот, я в Париже! Как-то, не так представлялись красоты Парижа в мачтах, как оказалось в действительности. Монмартр в сравнении с Новым Арбатом, явно проигрывает, Елисейские поля, совсем не впечатлили. Зато, Эйфелева башня, с которой виден город, очень понравилась. Но самое главное, это побывать в Лувре, увидеть Джоконду. Небольшая картина, огорожена на приличном расстоянии так, что рассмотреть непросто, два охранника по бокам. Вспомнилась Сикстинская мадонна с младенцем, которую видела в Дрездене. Вот это впечатление!
Не люблю в музеях ходить с группой, одна обошла залы, в окно увидела, что возле стеклянной пирамиды уже собралась моя группа, поспешила выйти наружу. Смотрители в основном негры, или как политкорректнее выразиться – чернокожие. Симпатичные ребята, улыбчивые. Ищу выход, везде наталкиваюсь на таблички – «sortir». Французского не знаю, поэтому, читаю, как сортир, для меня, это значит – туалет. Удивляюсь, как много туалетов, а где же выход? Решаю обратиться к смотрителю, он по-русски не понимает, я по-французски не понимаю, пробуем объясниться жестами. Негр меня понял, на пальцах объяснил, как выйти из здания, при этом так широко и белозубо улыбался, что мне негры с тех пор очень даже нравятся. А «sortir» на французском, это и есть – ВЫХОД. С тех пор, в какую бы страну не поехала, прежде всего покупаю разговорник. Кстати, туалет по-французски, это –toilette.