ГЛАВА 2. ПЕЩЕРА НИМФ
Вскоре движения перестали быть скованными и над головой появилось дополнительное пространство. Туннель кончился.
Окружавшие предметы различались с трудом — «лампа» моргала. Внутри пещеры царила прохлада, даже сырость. В расщелинах копошились жуки-троглобионты*. Неприятное ощущение доставляли ударявшиеся об пол капли.
В том углу, откуда слышался их частый неровный стук, ютилось нечто бледное, смахивавшее на растение, непонятно каким образом продолжавшее существовать в полной темноте, где не происходит процесс фотосинтеза. Кефеус приблизился к нему и, коснувшись гладких пластинок, аккуратно сорвал листок.
Что-то зашевелилось рядом.
Тщетно силясь выяснить причину шороха, Кефеус хаотично озирался по сторонам, но, кроме как порядком надоесть светлячкам, ему ничего не удалось. Неожиданно всего в полуметре от него с огромной скоростью пронеслось… Он даже не понял что.
Поворачивать к выходу было слишком поздно. Именно там теперь и ждали. С потрясающей сознание ясностью вырисовывался единственный выход: бежать вглубь, в один из разъёмов пещеры, где была возможность выпрямиться во весь рост, да ещё с запасом в одну оргию**; бежать, полагаясь лишь на внутреннее чутьё, не думая о зловещем хрусте — треске раздавливаемых в спешке жужелиц и мокриц…
Видимость постепенно улучшалась. Сквозь большую расщелину в потолке проникал лунный свет. Тени обретали очертания, принимали форму и как бы выдавались из окутывавшей туманности.
Мягкая глина выскальзывала из-под ног, опутываемых вдобавок какими-то мохообразными водорослями. Уровень воды заметно карабкался вверх. Кефеус пробирался вплавь, немного нелепо размахивая руками и по-лягушачьи дрыгая ногами, создавая фонтаны брызг. За спиной слышались шлепки преследовавшей самки чересчур крупного мантиса*** — так называли этих ближайших тараканьих родственников, обладавших изящным телосложением и крайне цепкими лапками, чьи объятия не оставляли попавшему в них никаких шансов.
Глубина озера росла. Шлепки становились глуше, затем затихли вовсе. Несколько успокоившись, Кефеус слегка улыбнулся: жуткая участь — быть съеденным заживо — миновала. Он невзначай посмотрел на дно. Взор приковали те самые моховидные водоросли.
— Они реагируют на мои движения! Чувствуют малейшие колебания! Это надо хорошенько изучить…
Вместо ответа одно из щупалец, предварительно обхватившее левую ногу Кефеуса, что до поры оставалось незамеченным, чуть не повалило забывшегося оратора, тем самым вернув последнего к действительности. Кефеус снова принялся грести.
Барахтанье всё пуще раздражало «моховидных». Впереди ждала стена. Очевидно, это был тупик. При слабом свете виднелись медленно надвигавшиеся, раскачивавшиеся из стороны в сторону ряды длинных зеленовато-бурых водорослей. Внимание почему-то вдруг заняло полное отсутствие в озере живности — ни одной, даже самой мелкой, рыбёшки. А ведь в таких озёрах обычно селятся протеи****. Неужели…
Между тем его окружали. Неподалёку от себя Кефеус различил уступ. Оставалась ещё надежда, и Кефеус схватился за неё, вернее, за край выступа, к которому успел подплыть. Взобраться наверх не хватало сил, как будто кто-то тянул вниз. И вправду тянули, причём не кто-то, а они…
В растерянности Кефеус шарил рукой, но пальцам почти не за что было держаться, руки соскальзывали, и он опять погружался в холодную воду. Вдруг приличный кусок породы не выдержал и отломился.
Подхватив его, Кефеус обратился к своим новым знакомым:
— Знаете, что я здесь? Думаете, сможете перехитрить меня? Это мы ещё посмотрим. — А про себя подумал: «Умеют ли они различать природу колебаний? Эх, некогда размышлять…»
Отколовшийся камень, пролетев метров двадцать, плюхнулся в озеро. По поверхности пошли круги. И чем дальше они расходились, тем больше ослабевала хватка щупалец, выбравших себе новое направление и уже перебиравшихся к месту падения обломка.
— Обошлось… — Кефеус нащупал за пазухой корень Мандрагоры и достал сорванный лист: бесцветные прожилки мелкими змейками сплетались в хитрый рисунок, сродни тому, какой античные мастера изображали на вазах ушедшей эпохи. — Игея! Возможно ли? Растение, превращающееся в чудодейственное снадобье. Выпивший его обретает крепкое здоровье и перестаёт стареть….
Мало-помалу различались проблески, предвещавшие близость той заветной минуты, когда наконец доведётся выбраться из пещерного плена, и предрекавшие, что освобождение должно осуществиться очень скоро.
Надо было идти, но путь преграждало что-то вроде сваленных в кучу валунов. И всё бы ничего… Только это что-то дышало.
Завал оказался не кем иным, как спавшим медведем. Было вполне достаточно одного неверного движения, чтобы повлечь за собой ужасные последствия, ведь пробудившийся хищник заснуть не может — нередко после такого неестественного пробуждения животные становятся людоедами, и тогда ничто уже не способно вернуть их к привычному образу жизни.
Кефеус прижался к шершавой стене пещеры, одной рукой упёршись в нечто твёрдое и одновременно гладкое, как мягкий ворсистый ковёр, а другой — в неглубокую расщелину, ощутив при этом покалывающее прикосновение невесомых конечностей.
Передвигаясь бесшумно, словно кошка, он прокрался к выходу и скрылся в ночи.
Потратив на обратную дорогу ещё около двух часов, дико измученный, Кефеус возвращался домой, поглощённый сбивчивыми и неясными мыслями, не замечая своего испорченного платья, которое после недавних похождений можно было даже назвать лохмотьями.
— Анис, шафран, кардамон! — зазывал покупателей один из тех шустрых продавцов, которые, осознавая, что им сегодня не везёт, тем не менее искусно придают голосу непринуждённо-весёлый тон.
Завидев Кефеуса, торговец — крепко сложенный, на вид средних лет человек, — немедля подбежал к нему и, ничего не желая слышать, стал настаивать на покупке лучшего во всей Греции майорана, просто обязанного доставить немыслимое удовольствие и придать бодрости духа. Кефеус хотел возражать, но в тот самый момент (быть может, по той причине, что увлечённый торговец сильнее, чем надо, доказывал первосортность своего товара) выпала игея. Боясь навлечь на себя гнев и вместе с тем действуя из соображений неукротимого любопытства, Дэймон — так звали торговца пряностями — тотчас поднял лист.
— Что это? — спросил он, рассматривая незнакомую вещь быстрыми чёрными глазами.
— Обычный лист клеманторры. Разве никогда не видали? Говорят, придаёт сил в тысячу раз больше вашего майорана, — сухо промолвил Кефеус, давая понять, что распространяться более не собирается.
— Ах, клеманторры… — с добродушным видом произнёс Дэймон. — Доводилось слышать. Что ж, вы правы. Она, действительно, будет получше майорана. — На слегка напрягшемся вследствие непредвиденной сцены лице, поражавшем необычайно выдающимися скулами, проступила улыбка.
Но какая это была улыбка?! Ясно она говорила только об одном: встреча ещё принесёт свои плоды. И Кефеус хорошо понял это….
Примечания
1. Троглобионты — животные и другие организмы, постоянно обитающие в пещерах, трещинах горных пород, пещерных водоёмах либо водотоках.
2. Оргия — греческая мера длины, равная 1,79 м.
3. Мантис — богомол.
4. Протеи — семейство хвостатых земноводных.
На фото пещерное озеро Мелиссани (остров Кефалония), возраст возникновения которого около 20 тысяч лет. В результате землетрясения, произошедшего примерно 4 тысячи лет назад, купол пещеры разрушился, и образовалось «окно» над самым озером. Потом пещера и озеро были забыты. Повторно открыты греческим спелеологом Я. Петрохилосом лишь в 1951 году. Второе распространённое название Мелиссани — «пещера нимф».
Дальше
http://proza.ru/2021/12/03/652