Сообщения о трагедии на шахте Кузбасса чуть оттеснили сводки борьбы с Ковидом.
Президент выразил свои соболезнования, принял чужие…
Гибель шахтёров по трагичности, всё-таки, не сравнится с гибелью детей в кинозале торгового центра.
Но она воспринята прискорбнее, чем гибель десятков граждан от «палёной» водки.
Хотя, смерть от водки может ужаснуть и больше: отравленная водка выглядит явлением более непредсказуемым, чем выделение метана в шахте.
И гнев на виновников отравления кажется не менее праведным, чем на руководство шахты, которое принуждает людей рисковать жизнью, не имея на это права.
На фоне искреннего соболезнования родственникам погибших иногда может мелькнуть подозрение наших СМИ в том, что их цель не разбираться в причинах, а не допустить «резонанса» общественного возмущения.
Бывший губернатор Кемеровской области А.Тулеев сказал по случаю аварии на шахте: «Почему не было контроля и почему людей пустили под землю. Ведь люди спускаются под землю не для того, чтобы погибать и продавать свои жизни…».
А несколько лет назад А.Тулеев после подобной трагедии на шахте „Юбилейной» просил председателя правительства «назначить другую, независимую экспертизу» по той причине, что Ростехнадзор в акте расследования заявил о «преднамеренном вмешательство людей в работу оборудования шахты».
То есть, умышленный вывод из строя приборов контроля загазованности – это старая и недобрая традиция.
А сегодня губернатор спрашивает, «почему не было контроля»…
Это на военных учениях идут в атаку умные роботы.
Для добычи угля искусственный интеллект ещё не придумали.
Пользуются тем, что есть у руководства, а оно считает, что риск жизнями рабочих вполне оправдан.
Одной из главных причин аварии на Чернобыльской АЭС было отключение защитной блокировки реактора.
Какой ещё должен грянуть гром, чтобы формализм в сфере охраны труда считался преступлением ещё до того, как погибнут люди?
В России сложился климат «корпоративной морали»: принципиальных правдолюбов, которые, как говорят, «умнее всех», мягко говоря, «недолюбливают».
От романтиков, которые «качают права» и принимают за чистую монету все требования инструкций и законов, стараются избавиться, чтобы не портили атмосферу трудового коллектива.
А уж если кто рискнёт выносить сор из избы, на него обрушивается вся мощь общественного презрения к «стукачам», подкреплённая административным ресурсом.
Могут даже быть и общественные инспекции безопасности труда с журналами записи нарушений, но иногда и кое-где они попадают под жёсткое «воспитание» руководства предприятия, которое объясняет общественным контролёрам, что можно писать, а о чём не надо даже говорить.
Можно ли гибель шахтёров приравнять к гибели солдат в бою?
Спасателей наградили посмертно за мужество. А шахтёров? Они тоже выполняли приказ…
И рисковали-то не ради карьеры и наживы, а чтобы прокормиться.
Гибели людей на производстве, если захотеть, почти всегда можно придать видимость трудового подвига. Если начальник МЧС стал посмертно героем при попытке спасения человека, то почему бы не считать героизмом попытку шахтёров выполнить план добычи угля с риском для жизни …
Суммируя всё известное о причинах аварий на шахтах, можно предположить, что в угольной отрасли уже много лет происходит неестественный отбор в пользу людей недостаточной квалификации и согласных рисковать жизнью ради зарплаты.
А позиция власти выглядит попустительством.
Почему же к инструкциям, от которых зависит жизнь работников, такое повсеместное неуважение?
В проекте нового закона «О промышленной безопасности» предлагалось ввести ответственность собственника предприятия за аварии, которые возникают на его объекте.
Но именно этот пункт стал поводом для отклонения проекта и отправки его на доработку.
Во времена СССР проверяющие Ростехнадзора были представителями власти и закона.
Наверное, были и злоупотребления этой властью. Возможно, контроль иногда был избыточным.
Но это был реальный надзор с большими полномочиями.
Сегодня функции гостехнадзора похожи на услугу технической консультации.
Регламент проверок расписан так, чтобы проверяющий не забывал, кто на предприятии хозяин.
Оказывается, в Норильске было несколько предписаний об аварийном состоянии емкостей с нефтепродуктами. И ни одно не было выполнено. А потом случилась маленькая экологическая катастрофа…
И это далеко не единственный случай, когда предписания игнорировались, а их невыполнение стало причиной аварий.
В статистике несчастных случаев на производстве за последние годы встречаются фразы типа «В целом в промышленности аварийность неуклонно снижается».
Число случаев смертельного травматизма работников в РФ уменьшается пятый год подряд.
Есть исследования, которые утверждают, что
благостная картина сокращения числа несчастных случаев на производстве объясняется сокращением общей численности занятых и изменением структуры занятости.
Приводятся данные о том, что в 2008 году количество действующих предприятий в РФ составляло 456 тысяч;
в 2015 году – 316 тысяч;
в 2017 году - 140 164 предприятия.
- Тенденция явная: меньше производств – меньше работников, меньше травматизма…
Одно из свежих преданий: общее число несчастных случаев в РФ ниже, чем в самых развитых странах Евросоюза примерно в 10 раз!
Но уровень производственного травматизма на 1000 работников в России выше, чем в США и странах Евросоюза минимум в 3 раза!
И это без учёта того, что сокрытие несчастных случаев на производстве в Российской Федерации носит массовый характер. Так, неужели безопасность труда зависит от того, как на неё посмотрят чиновники?
По данным МОТ (международной организации труда), статистика России существенно занижает количество несчастных случаев на производстве.
Согласны с этим и профсоюзы.
В 2011году министр здравоохранения Т.А. Голикова после выступления президента Путина
на заседании правительства по вопросу охраны труда
заверила, что Россия достигнет «снижения показателей производственного травматизма и профессиональной заболеваемости в среднесрочной перспективе (7-10 лет) в 1,5 – 2 раза, т.е. до уровней, достигнутых в развитых странах (США, Япония)».
По общим показателям снижение действительно наблюдается. Но абсолютные цифры не отражают реального положения с охраной труда:
уровень смертности из расчёта на 1000 работников в России остаётся одним из самых высоких в мире.
В «догонялки» с развитыми странами мы уже играли.
С лукавством статистики и безответственностью чиновников за невыполненные обещания тоже знакомы.
Не всем известно, что, например, в сельском хозяйстве России средний уровень травматизма практически в 2 раза выше, чем в среднем по другим отраслям. Выше, чем в добыче угля!
Почему же не приходилось слышать о случаях гибели работников сельского хозяйства и о соболезнованиях по этому поводу?
Не тот резонанс? Одно дело, когда люди один за другим гибнут от рогов быка или под колёсами комбайна, и совсем другое, когда сразу десятки людей задыхаются или сгорают в шахте…
Есть впечатление, что наши власти больше озабочены именно резонансом трагических происшествий, а не тем, чтобы их было меньше.
Т.Голикова на упомянутом совещании 2011г заявила также, что решать проблемы безопасности труда мешает наследие советской системы охраны труда.
Стало известно, что у руководства шахты «Листвяжная» оказались «бизнесмены» в худшем смысле этого слова, а не специалисты. И это не случайность в кадровой политике, а тенденция.
По алчности и (или) недомыслию, руководство приказывает шахтёрам опускаться под землю и добывать уголь, несмотря на неоднократные сигналы о недопустимой загазованности или неисправности оборудования.
Установлено также, что инспекторы «без фактической проверки данного штрека составили акты о его проверке».
В 2019 году прокуратура выявила пять фактов трудоустройства на инженерно-технические должности в угольной отрасли по фальшивым дипломам.
СССР уже 30 лет нет, а власть в лице г-жи Голиковой всё ещё пеняет на его плохое наследие.
…По телевизору показали руководителей шахты «Листвяжная» и проверяющих Ростехнадзора в наручниках и под конвоем.
Это несколько утоляет общественное возмущение и жажду справедливости.
Но, когда картину травматизма приукрашивают лукавой статистикой, то возникает горький привкус неискренности власти в соболезнованиях по случаю гибели людей на производстве.