Холодное ноябрьское утро, теплая постель, снег, покрывающий все живое пеленой белого тумана.
Стена, пестрящая многочисленными плакатами группы, которую она так любила. Гирлянды, извивающиеся на стенах, на окне, под потолком змеями. Он включил их, потому что она так делала. Говорила, что так становится уютнее. Чушь все это на самом деле, он так считает. Уют здесь создавали не все те многочисленные предметы интерьера, отнюдь. Его создавали здесь люди, бесконечно счастливые, влюбленные. Легкое касание, переплетенные пальцы, горячее дыхание на коже, тихие стоны по ночам, нежные объятия. Сонные глаза, слегка растрепанные каштановые волосы, его длинная белая майка на ее потрясающем теле. Она всегда скидывала с себя одеяло во сне, а он все время накрывал ее, чтобы не замерзла. Просил ее не краситься, потому что она была великолепна такая, какая есть. Темноволосая богиня, которая с первого взгляда захватила его сердце, свернувшись там милым пушистым комочком. А он отдал ей его без боя.
Пачка сигарет на балконе и зажигалка, на которую он смотрит почти уже с отвращением. Он все обещал ей бросить курить, но не успел. Он ничего не успел. Он ничего не сделал. Все, что он мог сейчас делать - это рыдать, кричать от зияющей дыры внутри себя. Она никогда не закроется и не перестанет болеть. Ему больно физически, больно морально. Он нюхает каждую ее вещь, пытаясь уловить не выветрившийся запах таких родных духов. Ему хочется это делать, плевать, даже если он сошел с ума. Это чушь, что мужчины не плачут, это не страшно. Страшно осознавать, что она больше никогда не вернется, как и его ребенок внутри нее. Они так сильно и страстно мечтали быть хорошими родителями, так сильно… Его руки до сих пор не поднимаются убрать детскую кроватку, он задыхается от боли, когда смотрит на нее.
В этой квартире все осталось так же, как было при ней, он ничего не трогал. В этой квартире все осталось так же, как было при них. Он не живет без нее, он просто существует. Ее время, как и его, остановилось на двадцати годах в две тысячи шестнадцатом. И больше не пойдет никогда. Ее время остановилось вместе с ее сердцем в реанимационной палате.
Воспоминания причиняют ему неимоверную боль, но он должен это помнить. В его искалеченной памяти она должна остаться несмотря ни на что, потому что он был счастлив. Потому что он был.
Теплое пальто и ее шарф. Он не должен забыть, он должен помнить. Он должен жить, потому что она так хотела перед смертью. И он обязан исполнить хотя бы это, - самое малое, что он может сделать. Перед уходом он снова оглядывает квартиру потухшим взглядом, затуманенным пеленой боли и горя.
Уют создают не все те многочисленные предметы интерьера, отнюдь. Его создают люди, бесконечно счастливые, влюбленные. Люди с горящими глазами, горячими сердцами и исполняющимися мечтами. Люди, горящие желанием жить.