Верка могла часами сидеть тихо-тихо на высоком некрашеном крыльце и слушать крик гусей, перекличку петухов и просто смотреть в небо, такое голубое и далёкое. Особенно она любила так сидеть тихими, летними вечерами, поджидая отца с работы, когда младшие брат и сестра уже спали. Отец возвращался домой поздно, усталый и грязный. Но Верке нравился его засаленный комбинезон, пропахший бензином и соляркой.
"Отец у меня-тракторист!" - Говорила она с гордостью. Верка любила поливать отцу на руки из старенького ковша. Руки у отца были большие, сильные и тоже пахли бензином. Отец мыл старательно лицо, шею, весело фыркал и покрикивал: "А ну, Верка, лей!" Верка смеялась и с удовольствием обливала отца водой. Она заворожёнными глазами следила за отцом, а он, каждый раз, спрашивал: "Письмо почтальонка не приносила, не отдавала?" - Верка мотала головой и вопросительно смотрела на отца.
Отец молча ел и уходил спать. Потом, уже раздевшись, он вставал и заглядывал в большую комнату, где спали дети и спрашивал неизвестно у кого: "А ребятишки спят?" Потом, словно, спохватившись,прикрикивал на Верку: "А ты почему не спишь?" "Сплю." - Тихо отвечала Вера.
Спать Верка не могла - перед глазами стояла мать, ласковая, нежная, добрая. Она видела её чёрные, по пояс длинные волосы, белые руки, и Верке становилось душно. Она открывала окно, заглядывала в темноту палисадника, где шептались яблони, и в этом шелесте листвы, ей чудился голос матери, необыкновенно мягкий и нежный.
Верка, затаив дыхание, забыв самою себя, вслушивалась в этот тихий шелест, хотя понимала, что это ветер качает ветки и заставляет говорить листву. Ей становилось невыносимо грустно и тоскливо. Ей хотелось хоть на мгновение увидеть мать свою! В такие минуты, когда она уже была не в силах сдерживать свои слёзы, она забиралась в старенький шифоньер, обнимала руками материны платья и так засыпала.
Утром отец ругал её: "Что за мода в шифоньере спать?" Верка, потупив глаза, молчала. Видно не видели отцовские глаза, что спала дочь, обхватив, своими маленькими ручками, материны платья. Сны ей тогда снились всегда хорошие. Утром ей было жалко расставаться с этими снами. Проснувшись, она вновь прижималась к материнским платьям, и ей казалось, что она обнимает мать.
Во дворе уже стояло летнее утро. Поднимался невообразимый крик гусей, рёв коров, проходящих в стадо, и Верка понимала, что надо вставать. Кто кроме неё поможет отцу управиться? Обычно они встречались с отцом в сенцах, когда тот возвращался из стайки с подойником парного молока. Веркина же забота была проводить корову в стадо. Правда, отец часто жалел дочь и отгонял корову сам. Потом он прибегал, быстро собирался на работу, оставлял деньги на хлеб и уже в дверях кричал: "Про ребят не забывай!"
Просыпались младшие брат и сестра, и Верка становилась совсем взрослой.
Она помогала младшим одеться, умыться, кормила их.
-Вер, а Вер, а кто корову доил? - Спрашивал пятилетний Саша.
-Отец! - Отвечала ему Верка.
-А ты будешь доить? – Не унимался Саша.
-Буду! Вот приедет мама, научусь и буду (говорила Вера).
Трёхлетняя Галя смотрела на старшую сестру удивлёнными глазами и плохо понимала о ком идёт речь, и где она эта мама и какая. Саша же хмурился и спрашивал:
-А когда она приедет?
-Скоро! Скоро мама приедет! – Отвечала Верка и сама начинала верить, что действительно мама скоро приедет.
Лето кончилось, когда наконец пришло письмо, про которое отец спрашивал ежедневно. Только плохо понимала Верка, зачем он его так долго ждал. Прочитав письмо, отец зажал голову руками и сидел так долго и неподвижно. Уже утихомирились ребятишки, уже стемнело на улице, а отец всё сидел и молчал.
"Может уснул?" - Подумала Верка и тихо позвала отца:
-Пап, пап, ты умываться будешь?
-Иди спать! – Сердито ответил отец дочери и зашагал к калитке.
Верка села на то место, где только что сидел отец и, подперев щёки ладонями, долго думала о том, когда же всё-таки приедет мать. Почему отец такой злой и хмурый, почему не ел, не умывался, не спросил про младших, не лёг спать. Но никто ей не мог дать ответа на все эти вопросы. Тогда она прошла в дом и подошла к окну, чтобы, как и прежде, в шелесте листвы услышать голос матери.
Но было мучительно тихо. Верка легла спать, но уснуть не могла. Она стала прислушиваться и ждать отца. Вскоре, она действительно услышала шаги и голос отца. Он что-то всё время говорил. Потом послышался женский голос, в котором Верка узнала тётю Надю-сестру матери. Ей захотелось вскочить, выбежать тёте навстречу, обнять её, но она побоялась суровых глаз отца.
Отец и тётя долго сидели на крыльце и говорили всё время о матери. Из их разговоров всё-таки Верка поняла, что утром отец поедет в Томск, в больницу к матери, и что маме предстоит серьёзная операция, потому что отец сказал тёте: "Поеду, хоть попрощаюсь с ней, если что домой привезу…" Верке показалось, что отец заплакал.
Но тут же отец быстро стал наказывать тёте:
-Ты Надя, только корову дои, да картошки, яиц им навари, а так Верка сама во всём управляется хорошо. Я вернусь через день с нашими машинами. Тётя вошла тихонько в комнату и прилегла рядом с детьми. Верка обхватила её своими маленькими, детскими ручками и всё прижималась, и прижималась к ней.
Отец вернулся домой через два дня, спокойный и уверенный. Он сразу, с порога объявил, что операция прошла ещё неделю назад, успешно и что Маша (так звали маму) скоро должна поправиться и приехать домой. Отец взял ведро с водой и весело сказал Верке: "Бери ковш, умываться с дороги буду!" Умывался отец в ограде. Он опять фыркал, мылил лицо, шею, руки, покрикивал на Верку, чтоб поливала, а она смотрела на отца, такого молодого, сильного и красивого, и думала, что он самый лучший у неё отец.
Стояло бабье лето. С раннего утра солнечный свет заливал всю комнату. Отец уже ушёл на работу, когда пришла почтальонка и принесла телеграмму. Верка силилась по буквам прочитать что-то, но поняла лишь только одно слово «Маша». Это слово она уже научилась читать по букварю. Сердце её забилось, она поняла, что это что-то от матери или о матери.
Увидев отца, Верка хотела побежать навстречу, закричать, что пришла телеграмма, но вспомнив письмо, неподвижно сидящего отца на крыльце, она резко остановилась. Отец увидел всё это и понял: "Телеграмма пришла?!" - Закричал он и, в одно мгновение, очутился рядом с Веркой, и выхватил из её маленьких рук телеграмму.
Верка вся сжалась в ожидании, но прочитав телеграмму, лицо отца быстро просветлело, и Верка оказалась в воздухе. "Верка! Верка! - Кружил её отец над собой – Мать завтра приезжает!"
Отец так много шутил и смеялся в этот вечер, а когда дети легли спать, он занялся уборкой на кухне. Он гремел посудой и что-то тихонько насвистывал.
Проснулась Верка, когда солнечные лучи играли на её лице, и она, вдруг, сразу вспомнила, что сегодня приедет мама. Было радостно и спокойно. В чисто вымытых банках, уже стояло молоко, на столе лежал, горкой нарезанный, хлеб, и пахло супом из зелени. Отец всё время улыбался, а когда уходил наказывал дочери: "Вер, ты ребят умой, одень хорошо, причеши их, мать ведь приезжает!"
Верка сделала всё, как наказывал отец, но внезапно пошёл дождь и лил весь день. Младшие брат и сестра возились в летних сенцах, а Верка, несмотря на дождь, всё выбегала за калитку и смотрела на дорогу. Уже по-осеннему дул холодный ветер, трепал её волосы, дождь нещадно бил ей в лицо. Мокрое платьице облепило её щуплую, детскую фигурку, но она ничего не замечала.
Верка вдруг стала думать, что из-за дождя мама может не приехать. Она пошла в дом, встала у окна и стала смотреть, как стекали по стеклу струйки дождя. Вывел Верку из этого оцепенения Сашин крик: "Мамка идут!" Не помнит Верка, как оказалась на кухне, как встала, вытянувшись в струнку, посреди комнаты. Она увидела перед собой маленькую, очень худенькую женщину, которой отец помогал снимать мокрый плащ.
Мать сразу кинулась обнимать и целовать маленьких Галю и Сашу. Она прижимала их к себе, целовала и почему-то плакала. У Сашки в руках уже оказался большой пряник, а Верка всё стояла и смотрела в проём полуоткрытой в сенцы двери. Мать вдруг спросила: "А где же Верочка?" "Она там!" - Показал пряником на дверь Саша.
Мать привстала и открыла дверь настежь. Перед ней стояла её восьмилетняя дочь, которая смотрела на мать широко распахнутыми глазами, словно, видела её впервые. "Ты что же Верочка не ждала меня?" – Ласково спросила мать. Верочке хотелось броситься к матери, обнять её колени, как бывало раньше, и рассказать ей, как она ждала её, сильно-сильно, как тосковала по ней, как любит она её. Но Верочка решила, что она уже очень взрослая и не может вот так кинуться к матери, как младшие брат и сестра. И она только тихо ответила: "Ждала."
Верка смутно помнит, как ужинали. Она всё ждала, что вот все улягутся спать, и она останется вдвоём с матерью и расскажет ей всё-всё или просто прижмётся к ней, и станет смотреть в её нежные и тёплые глаза, но отец отправил спать всех и Верку тоже. Верка слышала, как долго о чём-то говорили родители, как смеялся отец, но какой-то тяжёлый сон сморил её. Утром Верку не радовало ни солнце, ни радуга, ни крик, пролетающих на озеро гусей, губы её горели, стали непомерно большими и сухими.
Верка с трудом открыла глаза, когда в комнату вошла мать. Лицо дочери всё горело. "Верочка! У тебя жар!" - Воскликнула мать, и Верка, в одно мгновение, почувствовала материнскую руку на своём лбу. Мать стала целовать её лоб, щеки, лицо, а Верка, вдруг, часто начала шевелить губами, бесконечно, повторяя шёпотом: "Я тебя ждала, мамочка... Я так тебя ждала!"
Сколько прошло времени Верка не знала, но было опять утро, когда она открыла глаза, и увидела перед собой свою мать. На столе стояли склянки с лекарством, лежал градусник, а мать сидела возле неё на стуле и штопала Сашкину рубашку. Верка, счастливая, ловила её каждое движение, а мать шила и тихонько пела. Пела мать очень нежно. Голос у матери был тоненький, ласковый, и песня была какая-то задушевная, и Верка стала, вновь, засыпать под эту материнскую песню.