День лекций
Вчера после занятий в школе зайца у деда был трудный день. Час, точнее. К ним на настоящей пожарной машине приехали представители МЧС и минут сорок в который раз объясняли оболтусам, как нужно себя вести в случае минирования или «минирования» школы. За это время я получил от внука шесть СМС, через которые красной нитью прошла невысказанная мольба: «Деда! Забери меня отсюда! Я домой хочу!!!»
Всё это время я «убивал», проводя ликбез по геополитике и необходимости вакцинации среди попавшихся под горячую руку двух мамаш (по очереди), причём одна хоть с нашего класса была, а вторая – вообще левая, к тому же, по-моему, бабушка. А когда вышел наконец заяц, добрался и до него, но уже с лекцией о пользе проведения подобных занятий среди них, поскольку действия в случае тревоги должны быть «на автомате», что достигается обильными тренировками и подробными разъяснениями.
Ребёнок поглядывал на меня, как на предателя. Но я был непоколебим в стремлении довести до мелкого всю серьёзность ситуации. А трудным я назвал этот час потому, что, по моим наблюдениям, никто из них не поддался моему благотворному влиянию.
Потом наш разговор каким-то образом перекинулся на шахтёрский труд в общем и на его родного деда по отцу, который за свой личный вклад в обеспечение страны энергоносителем был награждён Орденом Ленина и удостоен нагрудных знаков «Шахтёрская слава» всех трёх степеней, а также трижды серьёзнейшими травмами, забравшими всё его здоровье.
А потом уже я удосужился спросить у ребёнка, не получил ли он какую-никакую «пятёрочку» к нашему семейному удовольствию.
- Есть одна. За стих.
Такой же ответ получила и бабушка Т., когда мы, возвратившись домой, зашли её порадовать. Расчувствовавшись, она поинтересовалась, с выражением ли заяц его рассказывал, хотя сама отлично знала, что иначе у него и не получается. Получив положительный ответ, побежала на кухню:
- Подожди, я сейчас приз вынесу.
И вынесла кулёк с круассанами. Про себя я отметил тлетворное влияние Запада, но вслух предпочёл восхититься вместе с мелким. Надеюсь, его восхищение было более искренним: в конце концов, если разобраться, круассаны предназначались ему, а не мне.
- О, круассанчики! Четыре штуки!
- Не четыре, а один, - осадил я коней его радости.
- Деда, ты совсем плохо видеть стал?
- Это ни при чём. Сколько у вас членов семьи?
- Четыре.
- То-то! Каждому – по одному. Ты же угостишь?
- Конечно. Но кто-нибудь из них может отказаться.
- Значит, подождём.
- Подождём. Но будем надеяться на лучшее, - улыбнувшись, промурлыкал мелкий, плотоядно всматриваясь в недра кулька.
«Господи, и что они нашли в этих круассанах? Разве что название красивое… И то на русском звучит намного лучше: полумесяц», - эта мысль мне чуть не помешала попрощаться с зайцем, так как, задумавшись, я оставил его в дверях их дома с распростёртыми для объятий руками.
Очнувшись от размышлений, я бросился в объятия любимчика, и мы даже чмокнулись. Сурово, по-мужски. Оказалось, правда, что руки он разводил не для этого. Ну… не только для этого:
- Деда, ты мне рюкзак отдашь, или так и уйдёшь с ним?
Где-то на середине пути у ребёнка заболела спина, и мы с ним поменялись: он мне – рюкзак, я ему – ничего. А просто у меня ничего в руках не было.