Экипаж почти не виден
Глава пятая
Сладкие иллюзии
Виктор Кузьмич, чего-то опасаясь и слегка прикрыв глаза от вспышки яркого света, переступил порог шлюзовой камеры транспорта.
За ним, почему-то несколько задержавшись на трапе, вошел Владислав.
На немой вопрос уже открывшего глаза Кузьмича, обняв его за плечи и грустно улыбнувшись, он недовольно пробурчал: «Пришлось внести небольшие корректуры в модуль зачистки места трансформации временелета. Никак не можем, без последствий для Земли, на все сто процентов использовать ее силовые линии!»
«Линии? Земли?» – резко повернулся к нему старичок.
«Ну да. Магнитного поля планеты. И, в основном, ее «главного поля» – кивнул головой Владислав.
А затем, прочитав в глазах Кузьмича неподдельный интерес к существу вопроса, он почти скороговоркой продолжил: «Это только фантазеры писали, что для машины времени хватает энергии из бытовой электросети, а то – и материала пустых консервных банок да пищевых отходов, которые они забрасывали в ее движок. У нас же, дорогой Виктор Кузьмич, все вполне серьезно, по «честнаку»!»
«Так, все-все! Нас ждет посвящение!» – уже почти воскликнул он, не ответив на вновь возникший вопрос в глазах Кузьмича и показав жестом руки на появившуюся из ниши в стене машины-корабля голограмму.
«Салют и почтение Создателю миров!» – подобострастно склонила голову перед Владиславом фигура молодого, коротко стриженого брюнета, в спортивном облегающем его атлетическое тело костюме, со светящимся логотипом серебристой молнии, несущей знак бесконечности.
«Приветствую и вас, гость корабля! Прошу вашего разрешения на снятие отпечатка вашего ДНК и проведения процедуры омоложения организма!» – повернувшись к Кузьмичу и едва склонив голову, прошелестел отдающий металлическими нотками голос голографического проводника-робота.
Пока Кузьмич морщил лоб над тем, стоит ли ему расставаться с прежним своим видом, Владислав успел сделать ряд распоряжений для командира корабля, который, склонив перед ним голову, внимал его словам.
Каждая команда Владислава, произнесенная им, тотчас же отзывалась кивком головы синеглазой брюнетки и небольшим подрагиванием корпуса корабля.
«Привет, Инесса! Все молодеешь, девочка! Давай немножко разомнем пространственно - временнОй континуум. Попробуем чуть-чуть рассеять иллюзорность нынешних миров! Расход энергии – сорок процентов. Экрану защиты – полную мощность. ВременнОй модуль – с выходом до полугода. Ограничение маршрута – границы области. Проверка временнЫх контуров – десять секунд. Готовность – пять минут!» – с последними словами, Владислав повернулся к Кузьмичу, жестом руки отпустив командира.
«Ну, что тут долго думать-то? Ведь ваш солидный, извините, возраст не позволит организму вынести все перегрузки тела. Ведь вы далеко не космонавт, ведь так? Впрочем, если вам очень нравится, вы можете остаться в прежнем виде. Только вот расход энергии корабля будет увеличен почти на двадцать процентов. Хотя, ваше нынешнее состояние тела, коль вы того пожелаете, в случае омоложения, будет заархивировано интеллектом корабля и может вам вернуться до последнего атома, без нарушения структуры ДНК» – медленно произнес Владислав, нетерпеливо посматривая на часы на своем левом запястье.
Кузьмич, облегченно вздохнув, утвердительно качнул своей седой головой: «А что? Почему бы не испытать прилив эмоций в молодецком теле? Эх, была не была, даю согласие на трансформацию всего организма. Только оставить копию, ведь не мешает!»
Голограмма брюнета, терпеливо ожидающего решения седого ветерана, несколько отступив от Кузьмича, жестом руки пригласила его пройти в появившееся перед ним небольшое помещение, чем-то напоминающее душевую кабину.
Кузьмич смело вошел в кабину, слегка вздрогнув от едва слышного щелчка ее закрывшейся двери-экрана.
«На счет «три», пожалуйста, широко откройте глаза и, взявшись за боковые поручни, постарайтесь не шевелиться. Одежду можно не снимать. Дышать можно. Процесс трансформации займет двадцать секунд» – прозвучал металлический голос.
В кабине голос корабля начал считать: «Один, два, три!»
Кузьмич, широко открыв глаза и не мигая, почему-то боясь дышать, обеими руками сжал боковые поручни, стараясь не шевелиться, стал считать удары металлического гонга.
Поток немыслимой энергии, казалось, подхватил тело пожилого мужчины, начав массировать все мышцы его тела, проникая до каждой клеточки его организма, до каждого нейрона его мозга.
Не испытывая никакой боли в теле и не ощущая никаких в нем изменений, после девятнадцатого удара гонга, Виктор Кузьмич отпустил правый поручень и, в момент двадцатого удара гонга, почесал рукой нестерпимо зудящий кончик носа.
Просторы кабины трансформации заполнила темнота, послышалось какое-то незнакомое ему не то бульканье, не то журчание жидкости, и по его ногам стала подниматься масса, как ему показалось, маслянистой розовато-оранжевой жидкости.
Свет в кабине зажегся, и Кузьмич с интересом вгляделся в свое отражение на зеркальной стене.
Чисто внешне, он был годков на сорок - сорок пять моложе себя прежнего, хотя ощущать себя стал молодым человеком, не старше двадцати двух-двадцати трех лет.
Спина его распрямилась, он чувствовал, что сантиметров на пять стал повыше.
Ему казалось, что фонтаны энергии, бьющие по всему его молодому телу, сейчас из него создадут мифического Титана.
Вот только его стала смущать проявившаяся вдруг пустота на месте его правого глаза.
Правого глаза не было, не было и правой ушной раковины.
Пропал с его лица и нос. Вернее, – его кончик.
Жидкость в кабине накрыла измененную фигуру почти с головой.
Почти захлебнувшись рабочей массой, несущей молодость и жизнь, Кузьмич услышал слова робота, как гром с ясного неба звучащие в кабине: «Ошибка «302» – побочные эффекты трансформации. Ошибка «01» – нарушение нейронных связей сетей мозга. Внимание! Сброс настроек! Перезагрузка!»
Ярко-пунцовая вспышка света заставила Кузьмича на миг закрыть глаз (глаза).
Щелчок, прозвучавший вновь в кабине, заставил старичка открыть глаза.
Именно старичка: из глубины зеркальной стенки кабины на него смотрел он сам, в прежнем, нормальном, как он мимолетно подумал, виде.
«Виктор Кузьмич! Настоятельно рекомендуем вам исполнить все команды!» – прозвучал настойчивый голос, наполненный металлом.
Теперь Кузьмич неукоснительно выполнил все команды. Он даже усиленно дышал, судорожно сжав боковые поручни в кабине.
Он, хоть уже и видел в зеркале кабины помолодевшее свое лицо, хоть и прошло уже свыше пяти секунд после двадцатого удара гонга, не отпускал поручней и ждал команды.
Дверь кабины поднялась вверх, и в ее проеме его жестом пригласил выйти и следовать за ним уже знакомый ему робот-проводник.
Кузьмич даже представить себе не мог, что этот шедевр слияния математических наук и новейших технологий настолько будет сложен, но и прост.
Шагать по полу коридоров с высоким потолком не было нужды: бесшумная лента транспортера, словно река лодочку, несла его к командирскому мостику.
Буквально в трех шагах от вертикальной стены, с знакомым логотипом «места силы» на ней, преградившей молодому Кузьмичу путь, лента транспортера, замерев, бесшумно остановилась.
Подав Кузьмичу его планшет и, показав на робота-пылесоса, бесшумно следовавшего за ним, проводник-робот, отступив в сторону, жестом пригласил его войти в открывшийся проем мостика для управления ездой (полетом).
После чего он исчез в образовавшейся нише потолка.
Кузьмич без опаски вошел в эту святая святых командирских помещений.
Здесь, перед большим сферическим экраном, во всю переднюю стену рубки, в высоком мягком кресле с ремнями сидел Владислав.
Неподалеку от него, у пульта управления, в кресле поменьше, и без ремней, сидела миловидная брюнетка.
Командир корабля жестом пригласил Кузьмича присесть в появившееся перед ним из пола мостика кресло.
Виктор Кузьмич почти упал в мягкое кресло, и ремни на нем зафиксировали объем его тела.
«Ну, что, команда готова?» – улыбнувшись, спросил Владислав Сергеевич, мимолетно взглянув на Инессу и Кузьмича.
«Куда бы вам хотелось сейчас попасть, Виктор Кузьмич?» – пристегнув себя ремнями в кресле, спросил Владислав.
Кузьмич еще ни о чем не успел подумать, как Влад слегка уточнил свой вопрос: «Вернее, будем мы сейчас иметь дело с категорией «когда». По вашему желанию, конечно, нам предстоит в это «когда» слетать. Сейчас немножко уточним, что полетать с вами мы еще успеем. Скорее, нам пока предстоит переместиться во времени. Ну, а потом, как говорится, как пойдет! Впрочем, не будем прыгать слишком глубоко (давно). Так, в «когда»?»
После этого "когда" он тогда подумал: «Хотелось бы попасть в знойный июль, когда я с дочерью и внучкой Светой провел прекрасно день на речке Иловля. Но ведь до нее пятнадцать километров. Можно, конечно, было бы попасть на августовский барбекю на даче, когда расшалившаяся детвора чуть не спалила мне постройки. Впрочем, неплохо было бы попасть в конец мая - начало июня! Клубники сбор тогда был в самом зените».
Виктор Кузьмич, не объясняя почему, почти прокричал: «Хочу – в самый конец мая!»
«Ну, что же, – улыбнулся Владислав, взглянув на Инессу – было бы сказано!»
«Приготовиться к перемещению во времени. Включить временной контур! – негромко подала сама себе команду Инесса - искусственный интеллект корабля, шутливо добавив – Всем по местам стоять! С якоря сниматься!»
Виктор Кузьмич с интересом наблюдал, как его включившийся планшет - навигатор стал рисовать временнОй маршрут, точь - в – точь похожий на маршрут в навигаторе самого корабля.
Кузьмичу, в свое время, не раз доводилось видеть процесс перемещения материальных объектов во временных тоннелях, или кротовых норах.
Но это все он наблюдал в фантастических фильмах.
Сейчас же пред ним не было ни радужных колец, ни похожих на извивающихся червяков тоннелей, ни «кротовых нор», не было и «горизонта событий».
Он ощущал себя, он видел это, несущимся в каком-то чудесном лабиринте, словно мелодичный звук, меняя частоту и громкость от окружающих его струн.
Струн времени.
Само величество Время, желанием простого Программиста, сейчас исполняло симфонию бесконечности жизни.
И в этой красоте Кузьмич ощущал себя маленькой, прекрасной ноткой, прыгающей по чудесным струнам.
И этот символ музыкальной нотации искал предназначенное для него место во временнОм потоке.
Вернее, время, рисуя Кузьмичу картины его прошедшей жизни, текло сквозь него.
Как только часы на командирском мостике показали дату назначения, 31 мая 2021 года, бессмысленное нагромождение звуков, в их какофонии, исчезло.
Вибрация временнЫх струн пространства, ощущаемая корпусом судна, прекратилась, и прозвучал металлический голос: «Прибытие в пункт назначения. Добро пожаловать в 31 мая 2021 года!»
«Ну, что, Виктор Кузьмич, попробуем собрать лукошко ранней земляники? Мне помнится, в прошедшем году вы удивили нас отменным урожаем чудо - ягоды!» – расстегнув ремни кресла, Владислав энергично встал, небрежно помахивая маленькой корзиночкой.
«С удовольствием, дорогой командор! Но как же пресловутый «бабочки эффект»? Ведь мы изменим будущее!» – почти прокричал Кузьмич, запутавшись в привязных ремнях его кресла.
«Вижу, страдает, дорогой мой, ваша память. У нас об эффекте «бабочки» ведь был с вами разговор! Ну, да ладно. Впрочем, извольте попробовать!» – воскликнул Владислав, вызволяя Кузьмича из пут ремней и помогая ему встать.
А, между тем, робот-пылесос, практически без команды, скорее всего, по приказу мысли Владислава, превратился в нечто похожее на двойное кресло, под шезлонгом и на колесах, услужливо мигал передней парой фар, приглашая их занять места.
Владислав, похлопывая рукой по сиденью приветливым ее жестом, пригласил Кузьмича присесть.
Прежде чем занять место в кресле, Кузьмич не преминул спросить: «А что есть в нем и стоп-сигналы?»
«Есть-есть, дорогой! Есть и фонарь для езды задним ходом, есть и габаритные огни! Не говорю о грунтозацепах и небольшой лебедке, и, конечно, крыльях!» – отвечая на вопрос тестя, засмеялся зять.
Кузьмич практически упал в кресло, едва успев подобрать под себя ноги: «Оно, почти бесшумно покинув корабль, остановилось через пять секунд у грядок земляники.
Клубники урожай в прошлом сезоне порадовал всех обилием сочной ягоды.
Правда, насколько помнил Кузьмич, двадцать девятого, или тридцатого мая этого года они с дочерью Настей и внучкой Никой «подчистили» ягодой грядки, нарвав почти три больших ведра.
Впрочем, и тридцать первого мая прекрасных спелых ягод было достаточно.
По крайней мере, достаточно для того, чтобы на практике проверить «бабочки эффект».
Владислав, не обращая внимания на Кузьмича, выбирал самую крупную и спелую землянику и, даже не отряхнув ее от пыли и не помыв в воде, с видимым чувством наслаждения, отправлял ее себе в рот.
Причмокивая от удовольствия и наслаждаясь вкусом клубники, и поспешая рукой смахивать сок земляники с бороды, Владислав успел насладиться вкусом дюжины крупнейших ягод, пока Кузьмич решался, изменять ли ему будущее, сорвав ягоды с грядки.
«Смелее, Виктор Кузьмич, не бойтесь, поверьте мне, прошлое уже состоялось, его ничем не изменить!» – воскликнул Владислав, продолжая наслаждаться земляникой.
Виктор Кузьмич, выбрав на грядке одну из спелых ягод, аккуратно сорвал клубничку, отправил ее себе в рот.
Испытывая почти позабытое ощущение радостного, сказочного вкуса и аромата свежей земляники, он осторожно пожевал ягодку зубами и судорожным глотком препроводил ее в свой сжимающийся спазмами голода желудок.
Почувствовав, что ягодка нашла свое место в его пищеводе, Кузьмич внимательно взглянул на грядку.
От удивления он широко раскрыл глаза: у него на глазах, на месте сорванной им ягоды земляники, тот час же выросла, вернее, появилась точная ее копия.
Кузьмич еще раз повторил сладкий эксперимент, и ягодка опять появилась на прежнем месте, как будто он ее и не съедал.
Он вопросительно взглянул на Владислава, который продолжал насыщаться земляникой.
Мимолетно взглянув на Кузьмича, он, как бы, между прочим, пропел слова знакомой ветерану песни: «Каждому по факту. Рядом нужен человек – Это так абстрактно. Это бабочки эффект!»
А затем, достав из кармана куртки влажную салфетку, он аккуратно протер свою бороду и прополоскал в проточной воде хрустального ручья руки: «Вот вам и копья, дорогой мой, которые будет суждено поломать каждому в борьбе с самим властелином Временем!»
Немного подождав, пока ладони его рук просохнут, и, взглянув на часы, Владислав явно с неохотой произнес: «Ну, что же дорогой мой господин, не будем больше себя тешить надеждой, превратить сладкие иллюзии в явь! Пора, мой вечный друг, дорогой родственник и напарник, заняться вполне серьезными делами. Настало время, наконец, пополнить экипаж временелета!»
Глава шестая
Команда силы
Завершив свои сладкие дела на даче, напарники вновь сидели в креслах командирского мостика машины.
Каждый из них занимался своим делом: Владислав – делами главкома, а Кузьмич уже который раз вглядывался в лица молодых людей на фотографии, которую ему, без слов, подал командор.
Пару минут назад, когда за ними с шипением закрылся шлюзовой отсек машины, и дверь командирской рубки перекрыла длинный коридор, была завершена готовность судна к старту.
Подрагивая корпусом и растопив кое-где слежавшийся снег на месте своего «причала», оно оставило на даче небольшой след в виде эллипса, в котором молния несла бесконечность.
Еще секунда, и этот след был уничтожен «чистильщиками» старта.
***
Пока, Инесса, объявив двухминутную готовность к старту, разогревала преобразователи временных контуров корабля, Владислав познакомил Кузьмича с Командой «силы».
Присев рядом с Кузьмичом в кресло, услужливо ему подвинутое проводником, он положил перед ним фотографию, в рамке из серебристого металла и под стеклом.
На немой вопрос своего тестя, Владислав несколько раз постучал пальцем по стеклу фото: «А это, дорогой Виктор Кузьмич, наша Команда «силы». Нам предстоит еще их всех собрать. Скажу вам честно, процесс этот не очень прост, вы это без труда еще поймете».
«Итак, прошу любить и жаловать – наша команда!» – указательным пальцем правой руки Владик дважды нажимал на изображение людей (животных).
– Агент «С», Страшнов Виктор Кузьмич. Себя, конечно же, вы без труда узнали. Здесь вы немножечко, как видите, постарше себя нынешнего. Оно и понятно: этот временнОй срез будет еще сделан почти через пятьдесят лет в будущем – спокойно произнес Владислав, показывая на голограмму несколько постаревшего Кузьмича.
Она, приняв реальные размеры тестя, несколько раз повернулась вокруг себя и вновь заняла место своего двумерного изображения за стеклом фотографии.
– Агент «Л», Львов Владимир Петрович. Мы скоро навестим его.
Голограмма Петровича, закадычного друга Кузьмича, также несколько раз крутнулась перед ними, исчезнув за стеклом.
– Агент «Д», Топоров Владимир Вячеславович, бывший ваш стажер.
Его изображение, продемонстрировав объем фигуры, также исчезло за стеклом фото.
– Агент «В», Виллина, оживленный (овеществленный) персонаж волшебной сказки.
Изображение опрятной не то турчанки, не то цыганки, в остроконечной шляпе, также крутнувшись перед ними и подмигнув Кузьмичу левым глазом, исчезло под стеклом.
– Агент «Т», служебный пес Габар, он же – Тотошка.
Голографический песик, повиляв хвостом, также исчез за стеклом.
«Ну и дела! – воскликнул Виктор Кузьмич – Не хватает здесь самого волшебника Гудвина».
Он быстро догадался, что все агенты их команды носят имена героев сказки для детей о волшебнике Изумрудного города.
«Так, ясненько!» – воскликнул он.
– Лев – это Петрович. Дровосек – стажер Топоров, ну а Страшила – это, конечно же, я – засмеялся Кузьмич – И где же наш великий и могучий Гудвин?
– С ним вам еще предстоит непременно познакомиться: это высшее существо Кед-р – уточнил серьезно Владислав.
И, немного помолчав, добавил: «Только для этого знакомства нам предстоит слетать на Дальний Восток, лет за тридцать-сорок».
«Ну, что, поехали собирать команду доблестных друзей?» – произнес он громко, заняв свое место в кресле и подав Инессе знак рукой.
Ремни на кресле Кузьмича опять плотно обняли его фигуру, прозвучал сигнал-удар гонга, и корпус судна задрожал, в готовности нырнуть в пространственно – временнОй поток.
Едва ощутимая дрожь корпуса временелета недвусмысленно дала понять Кузьмичу, что что-то не сложилось в «оркестре временных струн».
Не стал он ощущать себя, как в прошлый свой прыжок, прекрасной чистой ноткой в вечной симфонии времен.
Что-то уродливо-мерзкое и страшное из темноты на него устремило взгляд.
Дыхание Кузьмича запнулось, мышцы тела сжала едва выносимая им боль.
Он реально ощущал, что жизненные силы стали его покидать.
Теперь он ощущал себя не двадцати пяти летним пышущим здоровьем мужчиной, а едва живым стариком: как будто девяносто прожитых им лет безжалостно измотали его тело.
С трудом приоткрыв глаза, сквозь щелочку в них, он едва различил фигуру Владислава.
Почти не глядя на него, и устремив свой взгляд на мониторы командирской рубки, он, озабоченно взглянув на Инессу, отдал команду интеллекту корабля: «Управление прыжком – в ручной режим!»
"Что Виктор Кузьмич, несладко ощущать на своем теле укус ловцов времени? Не нужно хмуриться, мой дорогой напарник: для них у нас есть сладкое лекарство!" – Сергеевич подошел к креслу напарника.
Взяв в руки джойстик, командор ободряюще взглянул на тестя: «Ну надо же, засланцы (с буквой «р» после первого слога), таки, нашли наш корабль в потоке временных струн. Честь и хвала тебе, Хроматрон. Но песенка моя еще далеко не спета!»
Кивком головы он дал команду роботу-проводнику, появившемуся из ниши в правой стене рубки оказать первую помощь пострадавшему Кузьмичу.
Впрочем, помощь была нужна не самому Кузьмичу, а его временнОму костюму-скафандру, в который был он облачен.
Кузьмич усиленно гонял в голове мысль, чтобы вспомнить, когда и кто на него его надел.
А, между тем, атлетически сложенный молодой человек, направил на Кузьмича раструб предмета, чем-то напоминающий обычный углекислотный огнетушитель.
Щелчок его клапана, и заархивированные в его цилиндре временные интервалы заполнили бреши в скафандре потерпевшего.
Кузьмич тогда весело подумал: "Ну, надо же, секунды и минуты, часы времени, его года, как ниточка с иголкой штопают носки, подштопали меня".
«Не парьтесь, дорогой Виктор Кузьмич, и триста шестьдесят пятая наша с вами попытка собрать экипаж Силы была провалена бесславно. Вступил с нами в борьбу Хроматрон. Вернее – его верные псы, ловцы (пожиратели) времени. В общем, бой мы проиграли, но не сражение. Еще все впереди!» – бесстрастно произнес Владислав.
«Представьте, дорогой, сколько клубники с ваших грядок мне пришлось тогда съесть! Да у меня теперь, верно, разыграется диатез!» – заливисто засмеялся он.
И, еще раз покрутив в руках джойстик, уже серьезно добавил: «Или, как минимум, несварение желудка точно меня ждет!»
Джойстик в руках командора, эта «палочка радости», вводя не только координаты осей «X», «Y» и «Z», трехмерного пространства, но и оси «T», времени, позволяла ему отследить положение машины времени в пространственно-временном континууме.
Включившись в межгалактическую сеть, Владислав в эфир отправил сообщение.
Созданный им мессенджер «ВЛС» (приложение), прообразом которого была «простая» земная «Аська», позволял использовать вечный эфир межзвездного пространства так, как у нас человек использует сейчас интернет.
В своей «шифрограмме», направленной Кед-р-у, командор вкратце изложил о случившемся и попросил надлежащей помощи.
Прошло не более десяти секунд, и дешифратор мессенджера корабля на экран дисплея рубки вывел краткий приказ: "Экран временнОй защиты – на полную мощность! Ловцов времени не уничтожать, заморозить. Дата и время прибытия – 12.22, 31 декабря, 2022 год. Точка прибытия (координаты): 43°07;17; с.ш. (широта), 133°07;24; в.д. (долгота)".
Владислав, отдав необходимые распоряжения Инессе, самостоятельно ввел исходные данные полетного задания в маршрутизатор корабля.
«Я так и думал, нас ждет далекий город Партизанск Приморского края. Нас дожидается Дальний Восток!» – воскликнул Владислав Сергеевич, повернувшись к Кузьмичу, рукой показывая ему на оживший в навигаторе объем пространства в районе Сихотэ-Алиньских гор Приморского края.
Глава седьмая
Высший свет
Где-то за Краем достижимости вселенной, в бесконечности нагромождения пыли праматерии, образовались кучевые облака.
Света, как такового, не было пока в самой природе.
Весь нескончаемый объем праматерии заполняла лишь темнота.
Но не простая темнота, какой ее воспринимать будет рожденный на окраине миров полуразумный человек.
А эта темнота, волей Случая получившая энергию, которую человек еще назовет темной, стала разумной.
Хаотичность атомов, их ядер, зачатков кварков и бозонов Хиггса приобрела порядок, Цель.
И Цель эта была рождена самой Природой, которой было суждено разрешить равновероятностный исход судьбы.
Ей предстояло дать право выбора материи, стать ей действительно разумной, иль до скончания веков вести спор, сама с собой, что будет рождено первым в мире: курочка Ряба, или ее яйцо.
На первый взгляд, Издалека, казалось, что на соседних темных облаках сидят два товарища, ведущие мирную беседу.
Поскольку не родилось еще время, не видно было ей конца.
– Исчезни, Кедриот! Не мешай нам. Дай, наконец, нам доказать, что Хроносрезы пятого цикла сжатия-расширения Вселенной – фейк, подделка наших юных мастеров – вспышками темного гнева пророкотал один из них.
– Какой ты все же «тормоз», Хроматрон, раз готов верить в то, что впереди нас ждет лишь Нулевой цикл! Поверь мне, Темный рыцарь Облаков, кому, как не мне знать, что жизнь на окраине Млечного Пути получит чистый светлый разум! – воскликнул его оппонент, до конца не сформировавшееся его тело «светиться» стало темнотой искр.
– К тому же, как мне кажется, будущий носитель света разума – именно Человек, ведь он так прекрасен! – добавило существо, начавшее приобретать вид огромного (без корней) дерева.
– Ну да, человек! Как же - с! И этот твой распрекрасный человек живет, – тут Хроматрон на мгновение остановился, и, поиграв темными мускулами своего сформировавшегося уже тела, продолжил – нет, волочится-тащится во временных сгустках бытия, себе подобных пожирая! Он умудрился погубить даже свою колыбель.
– Будь снисходителен к младенцам, Хромыч! Ну, кто же из них не гадит (извините), пачкая свой зад? Не говорю я о пеленках! – в пику ему, улыбнулся темными иголками Кед-р.
Тут воцарилась тишина.
Нельзя сказать, что прошел какой-то еще не рожденный интервал времени.
Но, тем не менее, огромная чрезвычайно плотная темная масса существа, похожая на сказочного кентавра, лежащего на боку на темном облаке (для нас, конечно) вдруг стала полыхать грозовыми разрядами.
– Так, все, Кедрос! Вот и пришел конец моему ангельски темному терпению. Мы подаем на тебя Иск в Высший совет. И докажи теперь ему, что хроносрез Пятого Цикла – не бред белой кобылы. Пусть сам Совет темного света решит, достоин ли человек стать Царем планеты, или ему суждено загнуться в термоядерных конфликтах между собой! – темными молниями прорычал Хроматрон.
И, уже, запахивая на себе полы огромного развевающегося, как победное знамя, плаща, с ухмылкой прошептал: «А мы, пока суд, да дело, пошлем к Земле наших верных слуг. Они знают свое дело!»
Пока шлюпка Хроматрона, с капсулами ловцов времени, неслась к Земле, прошли судебные разбирательства в Темном межгалактическом суде.
Высший свет, в полном своем составе, по ходатайству заинтересованных сторон, в закрытом судебном заседании рассмотрел иск Темного рыцаря Облаков.
И это был не обычный случай, когда судебные разбирательства по делу проходили открыто (будем считать, для прессы).
Поскольку Темный суд решал не простой вопрос гражданского иска галактического дела и постановление решения суда и его оглашение в своем существе предполагали возможность усыновления (попечительства) Человека, впервые применился «закрытый» протокол.
В зале судебных заседаний высшим созданиям внеземного разума представлена была возможность испытать силу существ дневного света.
За весь бесконечный цикл жизни Вселенной, история не знала случая, когда полуразумному человеку-букашке будет дана возможность выбора самого вознесения.
Но до этого, пока не свершившегося, факта должны были пройти четыре Нулевых цикла.
Высокий темный суд без сучка и задоринки провел подготовительную часть.
Рассмотрение по существу дела, с анализом содержания почти безграничного набора Хроносрезов Пятого цикла, за два с половиной межгалактических года, наконец, состоялось.
Почти за два месяца в суде прошли судебные прения, в которых участвовали не только Кедр и Хроматрон.
Впервые, для участия в прениях сторон, практически в их финале, Высший свет снизошел к тому, чтобы заслушать мнение самого человека.
И человеком этим был сам Владислав, усилиями Кед-р-а, едва успевший посетить Темный суд.
Помимо всего прочего, истец Хроматрон не преминул Высокому суду предоставить Хроносрез двадцатых годов двадцать первого века, где человек себя почти уничтожил в термоядерном конфликте.
Все обстоятельства, по существу, были против жизни человека.
Ответчик Кед-р, представив Высшему совету доказательства необыкновенности и самобытности человечества, как вида, внес в Высший свет ходатайство.
В нем он, расписавшись своей бессмертной кровью, заверял Высший совет, что не допустит впредь варварских попыток его подопечных людей взорвать должный миропорядок.
Темный суд, для принятия решения, учел и доводы Владислава.
Снизойдя к общению со смертным существом, высший свет рассмотрел его ходатайство на право жизни человека (на ста двадцати листах).
Почти две межгалактических недели высокий Темный суд решал, как поступить не только с человеком, но и с системой звезд и их планет, которые человек сумел заселить.
Наконец, почти на финише Пятого цикла расширения Вселенной, высокий суд постановил решение и огласил его во всех мирах десяти измерений.
Автор не вправе разглашать решение высших существ.
Расписку о неразглашении решения Темного суда в зоне обитаемости миров Желтой звезды Млечного Пути подписал не только Кед-р, но и Владислав.
Залогом соблюдения ее была сама их непростая жизнь.
Глава восьмая
Странная собачка
В небольшой приволжский городок, наконец, пришла пора, в которой температура была способна «снести башни» не только мужикам, но и прекрасным дамам.
Столбик термометра, устойчиво перевалив за ноль, позвал в эти места климатическое межсезонье.
А чем у нас знаменито временное межсезонье?
Верно, господа.
Помимо грязи на дорогах, сменяемой смерзшимся комками грунтом, ледяной корочкой, укрытой водоем, она способна в человеке пробудить хандру.
Но, не у всех и не всегда.
«Унылая пора! Очей очарованье!» – уже который раз с этими словами великого русского поэта Виктор Кузьмич, проснувшись и взглянув на термометр за окном, потирал, в нетерпении свои руки.
Четверо суток финала ноября, устойчиво опустившие ночные температуры воздуха за окном ниже десяти минусовых градусов, действительно снесли ему «крышу».
Ну как же! Мороз и холод! Лед! Лед на воде. Рыбалка!
В тот день Кузьмич слегка расслабился, доверившись своей, непривычной для него лени, поздно встал, провалявшись в своей постели до тринадцати часов.
Решив, наконец, что его давно уже «ждут великие дела», он встал с постели, умылся, позавтракал, чем бог послал, и вновь взглянул за окно на кухне.
Там на стоянку транспорта на своем «Степвее» подрулил сосед Олег.
Припарковав свою машину у замерзшего бугорка чернозема, он вышел из салона автомобиля и стал разгружать его багажник.
«Ага, удочки, стульчики, «телевизоры», мешки» – безразлично наблюдал Кузьмич за соседом.
«О, рыболовный ящик, ледобур, пешня!» – вдруг встрепенулся он, почти бегом проскочив на балкон.
«Привет, Олег! Ну, как улов! Трофеи есть?» – крикнул он с открытого окна балкона.
«А, чешуя одна! Да грязь на сапогах, да на машине!» – махнул рукой сосед.
«А лед-то есть? Держит ли?» – прокричал ему, уже входящему в подъезд, Кузьмич.
«Держит, батя, но не везде!» – уже едва слышно пробурчал Олег.
Дверь за ним, с громким щелчком, захлопнулась.
Кузьмич полдня гонял в голове мысли, куда завтра с ранья рвануть на водоем.
Он несколько раз почти пропел: «Счастливая пора! Души очарованье! Люблю тебя я, первый лед!»
Пропел и, в предвкушении первой рыбалки со льда, стал обзванивать друзей.
«Привет, Петрович? Спишь? Пишешь стихи? Информация вполне достоверная, есть лед! Не желаешь, дорогой, хлебнуть «ледяных» эмоций на рыбалке? Я – всегда готов!» – скороговоркой выпалил он в микрофон гаджета.
«Не, дорогой! Я подожду еще немного нужного мороза! Да и тебе я не советовал бы гневить судьбу: лед, если он есть, сейчас такой тонкий и опасный! Не пойду!» – решительно отказался осторожный друг.
«Привет, Володя? Валяешься? Есть лед на водоемах. Поедешь завтра на рыбалку? Я готов!» – спросил Кузьмич по телефону у Топорова.
«Нет, дорогой! Спасибо, у меня – дела!» – коротко отказался Владимир Вячеславович.
"Ну и пусть их! – подумал Виктор Кузьмич – Мы и сами с усами".
Он тогда даже объяснить себе не мог, отчего у него так «сорвало крышу», что его с такой «страшной силой» тянуло на водоем, на лед.
А дело все – в собачке и в ее хозяйке.
Почти всю ночь сознание Кузьмича терзали жуткие кошмары.
Он видел в них себя маленькой собачкой, которую злобные твари рвали на части, ее жгли огнем, били и топили.
Топили в ледяной воде.
От ледяного ее холода Кузьмич просыпался, тяжело вздыхал, испарину стирая с морщинистого лба, вновь беспокойно засыпал.
И в новом ночном кошмаре, превратившись уже в Герасима, топил в воде Му-му.
Вновь просыпался, немного остудив рассудок водой из крана на кухне, вновь засыпал.
Звонок будильника, наконец, прервал его ночной сериал кошмаров.
Даже не зная, почему, вчера он «завел» будильник на шесть часов.
А раньше он вставал в любое, ему нужное, время, по своим, «внутренним часам».
Он подсознательно чувствовал и твердо знал, что «рухнут небеса», коль он сегодня не пробьет пешней лед.
Рыболовный скарб и средства страховки для зимней рыбалки Кузьмич еще с вечера разместил в своей машине.
Умывшись и одевшись, он, не жуя, проглотил пару бутербродов с маслом, запивая их простым кипятком.
Практически на ходу, в непонятной ему спешке, надел верхнюю одежду.
Уже одевшись, наполнил термос кипятком и опустил в него пару ложек кофе.
Почти набегу, пенсионер бросил рыболовный перекус и термос в рюкзачок.
Тихонько хлопнув дверью и закрыв ее замок, Виктор Кузьмич едва отдышался, уже сидя в салоне своего «Дастера».
Пока прогревал мотор, он тщательно продумал свой предстоящий маршрут: ведь лед еще ему предстояло найти.
Причем, не просто тонкий лед, а такой, который выдержит его девяносто с лишним килограмм.
Легкий морозец на дворе сулил ему беспрепятственно достичь первой точки его маршрута-вояжа.
Небольшой занос автомобиля на трассе его заставил «включить мозги» и поспешать медленно.
Минут через пятнадцать от момента старта он заглушил движок вблизи первого водоема.
Еще из-за стекла машины он увидел, что лед на пруду есть.
Не было нужды вынимать из багажника снасти для рыбалки: ледок у берега на пруду он легко пробил пяткой ноги.
Проехав еще пять, или шесть километров, на втором пруду он также обнаружил лед.
Но и он, как и на первом водоеме, для рыбалки был опасен: пробивался от первого удара рыболовной пешней.
Очередные двадцать километров привели Кузьмича на водоем, у камышей которого стояла чья-то «шестерка».
Чей-то пластиковый ящик возле машины, с жерлицами в нем, заставил сердце Кузьмича учащенно биться.
«Ну, вот, наконец-то, нашел я и ледок. Найти же рыбку под ним – это все дело техники!» – улыбнулся рыболов.
Уже не спеша, с чувством и расстановкой, Виктор Кузьмич достал из багажника машины рыболовный ящик с удочками и насадкой.
Достал и разложил ледобур, в надежде разыскать толстый лед.
Не позабыв про рыболовную пешню и набросив ремешок спасателя рыболова себе на куртку, надел на себя и спасательный жилет, весело думая: «Ах, какой умненький, какой благоразумненький у нас Буратино!»
В прогалине камышей у водоема Кузьмич увидел на его льду четкие следы рыболова и череду «заряженных» рыболовных жерлиц.
Не зная, почему, он даже горько пошутил: «Ну, если что, то и тонуть не придется в горьком одиночестве!»
Лучше бы он так не думал!
Уверенно выйдя на лед, Кузьмич все же попробовал пешней его крепость.
Лед едва пробивался ею лишь на третьем ударе.
Пробив небольшую лунку, он рукой проверил толщину льда.
«Так, пять-шесть сантиметров! Вполне терпимо!» – подумал горе - рыбак и, постукивая перед собой пешней по льду, потащил за собой рыболовный ящик.
«Что, Кузьмич, двух прошлых раз для тебя было мало? Ба! Да ты уже в спасжилете! Молодца! И где же твоя собака?» – услышал он незнакомый голос.
Из-за поворота реки Иловля к нему не спеша семенил здоровенный мужичина.
Лед, под его весом, прогибался и трещал, пуская волны.
Кузьмич даже на себе ощутил движение волны ледяной, как ему показалось, очень тонкой, пленки.
Солидный опыт Кузьмича научил его тому, что на рыбалке иной рыбак может стать жертвой мелкого «развода».
А посему, он, почти вежливо буркнул спешащему к нему мужику: «Привет! Какие, блин, разы? Какая, блин, собака?»
Сказал, и не ожидая от него ответа, и зная свою цель, поспешил в знакомое ему место у слияния двух рек.
«Ну-ну! Иди, дружок, пытай изменщицу-судьбу!» – загрохотал хохотом странный мужик.
«И что пытать ее-то? Мы – с усами! Если что, у нас есть жилет» – язвительно подумал дед.
На стрелке (так называют в деревнях слияние двух речек) Кузьмич облюбовал нужное место и стал готовиться к рыбным боям.
Но судьба тогда решила за него иначе.
Попробовав пешней толщину льда, Кузьмич приступил сверлить в нем по рельефу дна ряд лунок.
Одну просверлил, ее не очищая от ледяной крошки, вторую просверлил и третью.
Немного отдохнув, стерев перчаткой пот со лба, он начал сверлить четвертую лунку.
Сделав один оборот ледобуром, услышал: «Смотри, дед, там быстрина съедает лед …»
Конца этой фразы Кузьмич не услышал, очутившись с головой под водой.
Не раз уже тонувший, Кузьмич тогда сильно не спешил.
Надеясь на спасательный жилет, не паниковал, а разложив «спасатель рыбака», его стальными стержнями пытался ухватить кромку первого прозрачного льда.
Не тут-то было.
Образовавшийся водоворот в речном омуте слияния двух рек неумолимо тянул его под лед.
Пять-семь секунд борьбы со злой стихией, и на кромке льда чудом остался торчать лишь стержень «спасалки».
А подо льдом холодная вода двух речек несла оранжевый жилет.
И в жилете том – Кузьмич пытал свою судьбу.
Но не судьба тогда распорядилась жизнью Кузьмича.
Тогда само время вступилось за него.
Из-под куста шиповника, в прогалине камышей на «стрелке» к ледяной майне метнулась чья-то тень.
Она, превратившись в небольшую милую собачку, схватила деревянную ручку "спасателя", без видимых усилий за его веревку вытащила из воды на лед Кузьмича.
«Пять баллов Вам, дорогой Тотошка, поставит Владислав!» – услышал мокрый до нитки дед.
Он с удивлением повернулся на бок, увидев, что эти странные слова произнесла цыганка, либо турчанка.
Надетая на ней дубленка «не вязалась» со смешной остроконечной шляпой-колпаком на ее прелестной головке.
"К вашим услугам, уважаемый Виктор Кузьмич, – агент «В»!" – слегка наклонилась, как бы в реверансе, Виллина.
«А это – агент «Т»!» – рукой она показала на Тотошку, пытающегося Кузьмича лизнуть в лицо.
В мозгу у Кузьмича все смешалось: ночной кошмар, рыбалка, собачка и турчанка, и, конечно, великан.
«О, не волнуйтесь, дорогой наш потерпевший, великан – это Владислав - 2! Ну, вспомнили?» – засмеялась Виллина.
Кузьмич наморщил лоб.
"Да, видимо, в два бывших случая вашего свидания с водой Иловли, хорошо потрудились псы Хроматрона!" – продолжила она, помогая Кузьмичу встать со льда.
А в этот, третий для вас, раз наши нейтринные силки позволили пленить Ловцов времени.
Агент "Т" очень кстати способствовал тому.
Тотошка, как ни в чем ни бывало, как будто разговор был не о нем, гонял по прозрачному льду пустую пивную банку.
"Тотошка, мой спаситель, да ты у нас герой! У меня просто нет слов, чтобы сказать тебе "мерси" за мое спасение!" – вскричал Кузьмич.
"Своих мы не бросаем!" – проговорил-пролаял пес.
Конец второй части