Кёнигсберг, или Смешанное чувство. Часть первая

               

     Сначала хочется порассуждать. Ну, хотя бы о том, что есть удивление и недоумение.  Попробую разобраться сама, без помощи словарей, так сказать, опираясь на жизненный опыт и собственные представления.
     На первый взгляд эти слова действительно близки и подразумевают что-то неожиданное, заставившее задуматься. Но они не могут быть равноценными, ибо в таком случае более активное, агрессивное  в своей настырности слово вытеснило бы другое слово, до той поры спокойное за своё место в языке, на обочину употребительности.
     Приглядимся к ситуациям, порождающим удивление и недоумение. Конечно, они разнятся, а потому и отражающие их слова  сосуществуют. На наш взгляд, удивление преходяще, кратковременно, легко вытесняется другими эмоциями, а потому быстро забывается.  В то время как на недоумение, в основе которого, безусловно, лежит удивление, накладывается непостижимость, неспособность уяснить происходящее, что становится раздражающим фактором.  В попытке побороть раздражение стараешься этот «недостаток ума» восполнить рассуждением, анализом, но всё равно будоражащее чувство не проходит, всё более обрастая безответными вопросами.

     И если с русскими понятиями, которые нам сегодня пригодятся,  мы худо-бедно разобрались, то с иноземными заимствованиями посложнее будет…
     Если не всем, то очень многим известно, а многими и пережито ощущение под названием "deja vu" - «дежа вю», означающее «эффект узнавания не виденного ранее».  Но сегодня для изложения  истории мне потребуется совершенно обратное, т.е. термин, означающий «эффект непризнания виденного ранее». Мои надежды оправдались и поиски принесли успех: нашёлся во французском языке эквивалент и такому состоянию – это "jamais vu" - «жамэ вю», ура!

      И вот теперь, после проделанной подготовительной работы, можно приступать собственно к  сюжету, ради которого была затеяна эта писанина.
     Итак, Калининград, каких-то пятьдесят лет назад. Помню, что оказалась там в качестве переводчика, приставленного к двум английским джентльменам, элегантным, в длинных чёрных пальто. Из языковых приобретений в результате общения с носителями языка помню только одно новое для меня, тогдашней начинающей гидессы, слово: они почему-то всё время говорили, что я «забавная». Видимо, я старалась их чем-нибудь развлечь, помимо рассказа о трёх русских революциях, вменённого нам в обязанность по программе Интуриста, либо мой английский той поры служил им  большим развлечением.  Про ещё одно языковое приобретение (даже не знаю, как сказать и говорить ли вообще), возможно, отважусь сказать ниже.
Оба они были одержимы страстным желанием воочию узреть могилу философа Канта, ради  которого намеревались поехать в Калининград, в котором товарищ Калинин, всесоюзный староста,  кстати, никогда  не был,  а я была назначена гидом на протяжении всего их пребывания в СССР.
     Смею заверить, что чтение этого отрывка дастся вам легко, ибо о той, первой в моей жизни, поездке  в Калининград  я ровным счётом ничего не помню. Разве что в памяти запечатлелся один-единственный кадр: торчащие обломки стены какого-то огромного сооружения и приютившаяся у его подножья покосившаяся, наполовину вросшая в  голую землю, покрытая мхом гранитная плита, на которой с трудом можно было разобрать полуистёршуюся надпись  *Immanuel Kant (1724-1804). Джентльмены были счастливы от увиденного.
     Теперь про то щекотливое, запретное слово, которым я невольно овладела в результате поездки.   Каждый раз я недоумевала, заметьте, почему при произнесении фамилии великого философа, можно сказать, лучшего друга (на пару с Гегелем) всех студентов, изучающих в вузах диамат-истмат, и всех аспирантов, готовящихся сдавать кандидатский экзамен  по философии, джентльмены многозначительно переглядывались.  Этот взгляд, вызывавший моё недоумение, врезался в память, поэтому, вернувшись в Ленинград, я стала докапываться до истины. И докопалась…
     Лучше бы я этого не делала, ибо находка в одно мгновение развенчала  величие создателя Категорического императива, стоило только поменять две начальные буквы его фамилии, “k” на “c” и “a” на “u”, что никак не отразилось на звучании фамилии философа,  зато  много открыла мне, зардевшейся благовоспитанной девице, посмотревшей значение полученного слова в Англо-русском словаре Гальперина.  Какой удар от классика!

    

*Иммануил Кант, немецкий философ 18-го века, автор Категорического императива, смысл которого в том, что Человек должен поступать в жизни по правилам, имеющим силу закона  как для него, так и для других. Человек должен относиться к людям так, как хочет, чтобы они относились к нему. Человек не должен рассматривать другого человека как средство для извлечения личной выгоды.