на смерть Александра Градского
Пока дотащишься по снегу до весны,
Под чёрной обезумевшей луной,
Замёрзнут звуки, той единственной струны,
Струны, что называется душой.
Пока дотянется до речки солнца луч,
Чтоб просверлить ледовые торосы,
В свинцовой толще сумеречных туч
Запутается дым от папиросы,
Прикуренной тобой последний раз…
Без меры в этот год уже беззвучных.
Как будто там какой-то спец заказ
На звук,
на гениев,
на единичных,
штучных.
А в глыбе льда замёрзнут сотни рыб.
Им, как тебе, не хватит кислорода.
Ноябрь, и тот, от холода охрип.
А впереди
зимы
ещё
полгода.