Часть третья
1
Рассказ Зацепина не занял много времени. Перед тем как пуститься в Сибирь в промысловики он еще тогда, в августе по инерции зашел на московский Главпочтамт и обнаружил «до востребования» условную открытку из Гаваны, которая могла быть послана только Исабель. Ему пришлось как следует поломать голову, чтобы вспомнить, на чье имя посылать нужный отзыв. Затем он переместился на Владимирщину поближе к деревне, где проживала бабушка Алекса, и через две недели туда пришло шифрованное письмо, посланное Исабель на адрес свекрови. Это письмо послужило дяде Альберто весомой индульгенцией в Конторе, ведь официально за ним числилось лишь месячное манкирование своими служебными обязанностями. Про его участие в подпольной группе «Верность присяге», если кто и знал, то никак этого не показывал. Киллеры из «Элиса» после увольнения их шефа Лавочкина были уже не так страшны, а в свете образовавшейся операции по возобновлению контактов с Гаваной этим и вовсе можно было пренебречь.
– Я сам даже не знал, что в вашем Копыловском семейном подряде вовсе не Карлос был первой скрипкой, а твоя мать, – продолжал рассказывать майор. – Именно она была координатором с кубинской разведкой, поставляла им нужные паспорта на всю Южную и Центральную Америку, у кубинцев с их изготовлением была тогда большая напряженка. Еще в пятнадцать лет получила орден Анны Бетанкур – разоблачила одного из подосланных убийц Фиделя.
– Ты же говорил, что она тоже наш янычарский интернат заканчивала, – недоверчиво уличил Алекс.
– Ну да, девятый и десятый классы, одиннадцатого тогда еще не было, до этого в посольской школе в Гаване училась. А в этом году ей за операцию с кубинской эмиграцией еще «Плайю Хирон» вручили – второй по значимости их орден.
– Но ты говорил, что она покончила жизнь самоубийством в тюрьме Сан-Хосе.
– Я и сам так думал. Американцы пустили эту дэзу по трем источникам, чтобы никто не узнал, как три кубинца справились с их пятью рембо при перевозке Исабель в Штаты.
– Ничего не понимаю, – честно признался Копылов.
– Все просто. Пока мы своих нелегалов тогда сдавали направо и налево, кубинцы своих спасали любыми возможными и невозможными способами. Честь и хвала им за это.
– А сейчас?
– Сейчас она работает на тех, кто ее не сдавал, а спас. У ЦРУ и АНБ проходит как Красная вдова. Кроме ордена получила месячный отпуск в Европу. В Россию ехать не собирается, стало быть, в Европу ехать тебе.
– А о моих делах тут знаешь? – закинул Алекс крючок.
– Да уж наслышаны! Мама-орденоносица стоит в сторонке и завистливо кусает губы.
– А у меня только роль маменькиного сына, или еще что?
– Ишь ты какой, сразу в резиденты прыгнуть хочешь? Нет, уж пускай Исабель сама протестирует тебя и решит, на что ты годен.
– А как же моя питерская гоп-компания?
– Гоп-компания тоже стоит в сторонке и завистливо кусает губы.
То, что казалось невероятным, стало совершаться с удивительной четкостью и слаженностью. Особый порученец метнулся в Питер за загранпаспортом Копылова. Второй порученец собирался ехать в Тверь, чтобы срочно оформлять загранпаспорт Вере, но оказалось, что у нее он уже есть, год назад сделала для Хорватии, в которую так и не поехала.
– На какой Кипр? – возмущалась она по телефону. – Мне диплом в печатный вид приводить надо.
– На ноутбуке на пляже под зонтиком приведешь, – для Алекса это было сущим пустяком. – Ничего слышать не хочу. Записывай адрес и приезжай. Ноутбук у меня с собой.
С турпутевками тоже все решилось без проблем. Со своим институтом о небольшой отсрочке Алекс на личном обаянии договаривался сам, успев до отъезда даже сдать два экзамена. Стаса и Инкубатор майор распорядился вообще не уведомлять, Севе сообщить об отлете на Кипр уже из Домодедова, а с Жоркой и Евой общаться только по мылу – посмотреть потом откуда протечет в Питере про сей копыловский вояж. По договоренности Зацепин вылетал на Кипр на день раньше и уже там должен был встречать молодую пару в Ларнакском аэропорту.
В хазинскую двуххатку Вера так и не попала, едва успела вовремя добраться до Павелецкого вокзала на нужный аэроэкспресс. И вот они уже в «дьюти фри» Домодедова отовариваются бейсболками и кремами от солнца.
– А что я там буду делать, я ни одного иностранного слова не знаю! А если ты куда-нибудь отойдешь? – ужасалась она.
– Сильно заплачешь и потребуешь российского консула, я тебе запишу, как это произносится, – в своем фирменном стиле утешал любимую Копылов.
Как только он по телефону известил Севу о своей поездке, тут же позвонил Голос (в миру, как раскопали в Инкубаторе, бывший зам начальника морпорта Дыко Василь Тарасович):
– С чего это вдруг ты так на Кипр намылился?
– Солнца хочу. Утомил меня ваш полярный Питер.
– Едешь с Евой?
– Не-а. Ее оставляю в «Биреме» на хозяйстве. Но ей о поездке знать не положено. Я для нее – в Москве в институте на экзаменах.
– Значит, с Верой?
– Очень может быть.
– А если я скажу, что тебе велено оставаться при гостинице?
– Вы месяц меня не тревожили, а когда я стою уже у самолета, вам обязательно что-то надо. Уверен, за две недели вы легко без меня обойдетесь.
– Смотри, не сделай вид, что забыл дома «Моторолу» и выход на связь прежний.
– Она будет в моих плавках даже во время купания.
Вера первый раз летела на самолете, и ей было все интересно: облака за иллюминатором, стюардессы с едой, туалет, в который она вошла, но так и не решилась им воспользоваться по прямому назначению. Подтрунивая над ней, он сам себе казался бывалым и опытным путешественником, который готов к любым неожиданностям.
Как ни странно, фонтанирующая говорливость невесты совсем не мешала его «думам о главном». Как именно будет выглядеть их встреча с матерью, после восьмилетней разлуки? Ну прямо свидание Штирлица с женой на нейтральной территории! Как получится представить ей Веру? Какие могут быть для него перемены от этой встречи? Не позовут ли его, как носителя испанского языка на службу в Западное полушарие?
Попивая жидкий аэрофлотский чай с лимоном, он озадачил себя новой догадкой: раз Исабель оказалась столь успешной кубинской шпионкой, не была ли его вербовка в Хельсинки прежде всего акцией по ее дискредитации. Она – суперагент Гаваны, а ее сын –агент ЦРУ. Срок за такую семейственность ей, может быть, на Кубе и не дадут, но в отставку точно отправят, по крайней мере, в России поступили бы именно так. Поймав себя на этой мысли, Алекс саркастически хмыкнул: вот ведь как он уже научился на все смотреть только с российской точки зрения.
Ларнакский аэропорт особого впечатления не произвел, бетон, стекло, металл –все как везде. У них были лишь две сумки ручной клади, поэтому, пройдя паспортный контроль, они прямиком зашагали на выход, чуть задержавшись у женского туалета.
– Саша, – остановил его женский голос сразу за прилетными дверями.
Он резко обернулся, с оторопью глядя на сильно накрашенную женщину: неужели это его мать?
– Зоя? – неуверенно произнес полсекунды спустя.
– Сейчас я Петра позову, он у других дверей ждет, – сказала она, отходя в сторону и высоко махая рукой.
– Кто это? – тихо шепнула Вера.
Что было ему ответить? Майор-паразит о таком сюрпризе не предупредил. А вот уже и он: в шортах, цветной рубашке, кепке с козырьком и темных очках.
– Ну привет, молодежь! Это, как я понимаю, Вера. Интересно, как ваш юный кавалер обозначил меня и Зою.
– Никак не обозначил, – улыбаясь его приветливости, призналась девушка.
– Как это на него похоже: мелкие детали раздувать до небес, а обо всем крупном умалчивать. Я Петр, старинный друг его семьи, а это моя спутница жизни Зоя, на которой я никак не успеваю жениться, чуть зазеваюсь, как она выходит замуж за кого-то другого.
Выйдя из аэропорта, они испытали удар тридцатиградусного воздуха, что после плюс десяти в Домодедове сильно впечатлило. Зацепин уверенно повел их к машине, у которой не было руля, вернее, он был, но с другой стороны. В вычитанной Алексом информации о Кипре почему-то ничего не было сказано о левостороннем движении.
Четырехзвездочный отель особыми изысками не блистал, зато был на первой береговой линии. Вселившись в номер, Алекс с Верой переоделись в летнее и прошлись по территории отеля к бассейну и морю. После чего мужчины оставили своих подруг плескаться где им захочется, а сами отправились составлять «достойную своих дам вечернюю программу».
Снова оказавшись в арендованной «Хонде», Алекс впал в мрачные воспоминания. Точно так он сидел рядом с дядей Альберто восемь лет назад на передней сиденье, в то время, как отец с матерью отстреливались на заднем от полицейских. Когда стало совсем безвыходно, Исабель, коротко обняв сына, осталась одна на ночной дороге в джунглях с двумя пистолетами, дабы Альберто-Зацепин мог увезти прочь тело убитого мужа и раненого сына.
Петр великодушно не замечал его состояния, больше говорил о мелькающих за окном соленых озерах и о фламинго, которые еще не все улетели и стояли в мелкой воде хвостами в небо. Когда пошли сельхозугодья и обихоженные поселки, он вдруг сказал:
– Не помню, говорил тебе или нет, что у тебя есть сводная сестренка?
Если он хотел сбить Алекса с мыслей о прошлом, то ему это полностью удалось.
– Какая сестренка?!
– Самая натуральная, пять лет, зовут Марией.
«Ну целое мексиканское кино» – эта мысль помогла ему выйти из ступора.
– Твоей матери восемь лет назад было всего тридцать пять лет, и никто бы не оценил, если бы она тогда превратилась в синий чулок. Ее муж Мигель, нормальный кубинский контрразведчик. Сюда он не поехал, чтобы не создавать дополнительных сложностей… О чем еще спросить хочешь?
– Не знаю, – признался Алекс. Лучше всего было действовать просто по ситуации.
– А вот уже и подъезжаем, – сказал Зацепин.
2
Арендованная вилла представляла собой привычные российские шесть соток, на которых помимо дома с тремя спальнями, бассейна и газона разместился еще и небольшой цитрусовый садик. Кругом располагались похожие виллы, отгороженные друг от друга метровыми бетонными заборчиками. Как потом узнал Алекс, весь поселок был заселен иностранцами, коренным киприотам такие жилища были не по карману.
Воротца на участок были распахнуты, как, впрочем, и во всех окружающих виллах, и «Хонда» свободно въехала на вымощенную площадку, присоседившись к стоящей под навесом серой «Тойоте». Рядом на прямоугольнике газона играла черноволосая девочка, на открытой террасе в тени от дома в плетеном кресле сидела худощавая женщина.
– Мария, к нам гости, – сказала она, вставая, по-испански.
Выбравшись из машины, Алекс переводил взгляд с матери на сестру, не в силах произнести ни слова, только бы она не бросилась его обнимать, молил он про себя. По легенде для Веры и других окружающих Исабель сейчас считалась его родной тетей Анитой, еще в советское время вышедшей замуж за студента-кубинца.
– Как вода в бассейне? Я готов туда плюхнуться, – тоже перешел на испанский Зацепин, доставая из машины пакет с полотенцем и плавками.
– Ну плюхнись, – разрешила тетя Анита. – Мы, может, к тебе присоединимся.
Девочка подбежала к Алексу.
– Ты, мой кузен Алекс? На, сделай, – протянула она ему проволочную головоломку.
Он взял в руки головоломку и в три движения разомкнул ее.
– Мама, он сделал. Еще быстрей тебя!
– Луция! – позвала Исабель.
На террасу из дома вышла мулатка-гувернантка, внимательно глянула на гостей и протянула девочке новую игрушку, чтобы ее отвлечь.
– Ну здравствуй, Алекс. Уже не тинейджер, а настоящий мужчина. Даже с бородой, – мать подошла к нему и сделала движение рукой, но все же не дотронулась до него.
Восемь лет разлуки все-таки давали себя знать. Раньше она являлась красивой образованной домохозяйкой, сейчас же перед ним была самодостаточная уверенная в себе женщина с темным землистым лицом, привыкшая дирижировать окружающими людьми, в том числе, наверно, и им, своим сыном.
Майор деликатно удалился в дом. А мать с сыном расположились на лежаках под большим зонтом у дальнего края бассейна.
– Кто для тебя большее удивление: я или твоя сестра? – перешла Исабель на русский язык. (Ему казалось, что и голос у нее стал другим.)
– Я о ней узнал двадцать минут назад, – признался он.
– И?..
– Очень классно. Только боюсь, что она меня не запомнит.
Мать облегченно расслабилась.
– Я об этом как-то не подумала. Надо обязательно тебя с ней сфотографировать. (Значит, его с собой на Кубу она не берет.) Твоя история для меня оказалась совершенно потрясающей! Их мобильник с тобой?
– Остался в отеле.
– Потом привезешь его сюда, я тебе кое-что покажу.
К ним из дома выпорхнула Мария уже в одних трусиках и панаме:
– Мама, я купаться хочу, – по-испански сказала она. (Интересно, а как у нее с русским, подумал Алекс.)
– Сейчас слишком жарко и тебе пора спать. – Знак рукой и Луция снова повела малышку в дом.
Выйдя на террасу со стаканом колы, Зацепин оценил обстановку, жестом указал на свою машину и тоже жестом получил разрешение ехать в отель за дамами.
Через минуту уже ничего не мешало их разговору тет-а-тет. Больше всего Исабель (называть ее Ириной или мамой у него не получалось) интересовала ситуация с получением наследства и заграничной вербовкой, хотела узнать самые мелкие подробности. Говорили сразу на трех языках, включая английский. На каком она его спрашивала, на том он и отвечал, причем с полной откровенностью по принципу «ты хотела для меня такой жизни, я ее и получил». Не забыл рассказать, как первое время в интернате составлял план побега в коста-риканское или американское посольство. Она слушала невозмутимо, без каких-либо эмоциональных комментариев.
– Между прочим, последний раз уже на полиграфе меня спрашивали о тебе, – заметил он. – Я думал, что для проформы, а, оказывается, пытались выйти на тебя.
– Или подставить моему кубинскому начальству, что мой сын работает на ЦРУ.
– Ты такой важный агент?
– Я у кубинской эмиграции, говорят, седьмая или восьмая мишень по отстрелу.
– Я, когда ехал к ним на вторую встречу, на девяносто пять процентов был уверен, что меня выдадут в Штаты для показательного суда, – продолжал пугать Алекс.
– Раз они дали тебе свой супертелефон, ты им пока нужен в Питере. У меня у самой тоже есть такой.
– И что?.. – замер он.
– Лежит сейчас дома в Гаване и транслирует мои разговоры, я для них наговорила на десять дней вперед.
Спрашивала она и о Вере, мол, почему уже так сразу и невеста, подруга торопит, или он сам торопится?
– На меня мои питерские боссы уже ставки делают: доживу я до двадцати одного года или не доживу. Вот хочу успеть и женихом побыть, и наследника, может, оставить.
– Ну если только из этих соображений – то кто бы возражал! – рассмеялась она, напрочь отказываясь быть наседкой, беспокоящейся о малейшем чихе своего чада.
И все же удивить ее ему удалось.
– Я как-то в Москве в Ленинке смотрел подшивку «La Prensa Libre» за девяносто второй год. Там сказано, что вы с папой завалили тогда трех копов и еще троих ранили.
– Это тебя… напрягло?
– Да нет. Просто тоже решил попробовать. Сначала помог завалить одного генерала дяде Альберто, потом лично замочил двух бойких топтунов. – И он рассказал о своей перестрелке с похитителями Малышки Юли.
– Ну что ж, почти по-гусарски, – спокойно отреагировала она, но в глазах мелькнуло что-то вроде смущения.
Совсем недавно он смотрел по телевизору передачу про львиный прайд, как пришел новый самец, прогнал старого льва, а тут же убил трех львят, чтобы в прайде могло существовать только его потомство. Три львицы некоторое время горевали, но природа взяла свое – через полгода они как ни в чем не бывало спаривались с убийцей своих львят. Сейчас эти сцены не выходили у него из головы. Все было один к одному: погибший отец, новый вожак прайда и мать, ровно год скучавшая по сыну (да и скучала ли?), что не помешало ей родить нового ребенка.
Расстояния на Кипре были далеко не российские, и через сорок минут «Хонда» Зацепина уже въезжала на виллу.
Вера восхищенно оглядывала «шесть соток». Сорокалетняя Зоя была по-московски более критична:
– Почти как у нас на Рублевке, только раз в пять поменьше.
– Это моя кубинская тетя Анита, – представил Алекс. – А это моя четвертинка Вера.
– …И мои три четвертинки по имени Зоя, – добавил Петр, вынимая из багажника пакеты с древесным углем.
– Какая красивая тетя! – оценила по-своему Веру выскочившая из дома Мария. – Пойдем, я тебе покажу.
– Что? – беспомощно посмотрела на хозяйку Вера.
– Маша, попроси по-русски, – подсказала дочери Исабель.
– Пойдем ко мне, – неохотно, но правильно произнесла по-русски девочка.
– Если вы не очень голодные, то предлагаю сначала прогуляться на море, а потом уже «Командарию» с барбекю, – предложила хозяйка. – А пока, чтобы никто в голодный обморок не упал – каждому по мороженому.
На море все-таки не прогулялись, а поехали на двух машинах, уложив десять пеших минут в четыре минуты автомобильных.
Каменистая прибрежная дорога проходила вдоль небольшого двухметрового обрывчика, под которым имелась полоса песчаного пляжа с плавным входом в море. Отдыхающих почти не было, что делало пребывание тут особенно замечательным.
Вера быстро освоилась с «тетей Анитой» и малышкой, лишь на Луцию, говорившую только по-испански смотрела недоуменными глазами.
Убедившись, что его невеста вызывает у всех только положительные эмоции, Алекс принялся наблюдать за Зоей. Еще года не прошло, как она помогала майору с полуподпольным лечением после контузии от взрыва гранаты, наверняка была в курсе его деятельности за границей и с ее женской проницательностью могла догадываться, что тетя Анита не совсем тетя для Алекса. Сейчас она легко и остроумно пикировалась с Зацепиным, а ведь у них были и безумные ссоры, после того, как майор без предупреждения могильно исчезал в длительных командировках. Выходит, все же может сторонняя женщина быть опорой своему засекреченному сердечному другу. Вот бы и Вера сумела стать для меня такой подругой, завидуще загадывал Алекс.
Вволю накупавшись вернулись на виллу. Зацепин с Зоей и Луцией готовили стол и барбекю, Мария не отлипала от Веры, а мать с сыном, уединившись за домом среди лимонов и мандарин продолжали разговор о своем о шпионском. Выяснилось, что она вовсе не двойной агент, а переговорщик между двумя секретными службами сугубо с кубинской стороны, а Петр по ее требованию такой же переговорщик с российской стороны.
Потом их позвали к столу. Бутылка «Командарии» и литр «Метаксы» под ягнячьи ребрышки, козий сыр и маслины улетали только так.
Из-за выпитого решено было в отель не возвращаться. Зацепина с Зоей уложили на безразмерном диване в гостиной, а молодежь отправили в крохотную спальню для гостей.
3
Двуспальная кровать в гостевой оказалась жутко скрипучей, и интим у них получился «медленным и печальным». Вера не поддержала его шуток по этому поводу, зато по окончанию чуть отстранившись и привстав на локте, прокурорски потребовала:
– Почему я?!
– «Почему я» что? – притворился он не понятливым.
– Почему я? – повторила она.
– Потому что ты самая начитанная.
Удар по ребрам получился чувствительным, в этом деле Вера уже стала профи.
– Ну?
– Потому что хочу нарушить всю твою жизненную гармонию.
– Ты ее уже давно нарушил. Почему я? – И новый толчок.
– Потому что ты своим аспирином спасла мне жизнь. – Это было напоминание о первой их встрече в поезде Москва – Санкт-Петербург. – Я не был тогда простужен, просто в моем боку, по которому ты все время колотишь, сидела пуля.
– Опять врешь? – не поверила она.
– Но какая красивая романтичная ложь! Что еще бедной девушке надо?
– Бедной девушке нужна правда.
– Точно нужна?
– Точно.
– Сегодня в аэропорту в очереди на пограничной досмотре, помнишь, стояла девушка в туфлях на каблуках? Я смотрел на ее яркие губы и думал…
– Я не эту правду имела в виду, – запротестовала Вера, сильно схватив его за руку.
– Ты была сегодня молодец, – похвалил он. – Дядя Петя весь мне обзавидовался.
– Правда? – простодушно повелась она. – Но я ничего такого не делала.
– Ты органично во все вписалась, этого более чем достаточно.
– А ты смотрел со стороны и все оценивал.
– Естественно. Любовь конечно хорошая вещь, но если мне из-за тебя будет когда-нибудь неловко перед людьми, которыми я дорожу, я с корнем вырву тебя из своего сердца.
Минуту она пристально разглядывала его в лунном свете.
– Но ты ведь это сейчас пошутил? Скажи: пошутил?! Мне что, всегда ходить и оглядываться и каждое свое слово контролировать? Интересно, а они знают о твоих криминальных делах?
– Тише говори, – предостерег он. – Для них я разработчик коммерческих сайтов.
– Я слышала, как ты со своей тетей говорил не только на английском, но и на испанском. Но ты же в инъязе не учился? Тогда откуда?
– Теперь я учу еще и финский. Представляешь, какое счастье тебе привалило?!
– Ну, Алекс. Будь хоть немного серьезен. Как можно общаться с человеком, про которого ничего не знаешь. Полгода назад это было даже интересно, а сейчас я всякий раз чувствую себя страшно униженной. Ты ведь и про меня ничего никогда не спрашиваешь. Почему? Даже отчества моего не знаешь, ведь так?
Как хотелось сказать, что в среде, где все про тебя раскапывают до седьмого колена просто праздник не знать про близкого человека абсолютно ничего. Но ведь не скажешь!
– Мне важен получившийся результат, а не то, как этот результат получился. У нас в классе один преподаватель как-то сказал: человек может двадцать четыре часа в сутки рассказывать о своих мыслях, чувствах и желаниях, но все равно не выскажет и десятой части того, что у него есть за душой.
– Получается, что ты не только отвергаешь всю мою прежнюю жизнь, но не даешь и как следует жить твоей жизнью. Хочешь, чтобы во мне все контакты перегорели? Ты же обещал меня встроить в свою жизнь, ну так встраивай.
– Зря я тебя похвалил. Быстро меняй тему. Неужели ты больше ничего не хочешь у меня спросить?
– Хочу?
– Ну давай. Только не о прошлом.
– Ты талантлив?
– Че-го?! – даже слегка опешил он.
– Ты талантлив?
– Стихи не пишу, музыку не сочиняю, картины не раскрашиваю.
– Ну, а в чем-то другом ты талантлив? На компьютере или как?
– Нет, ты все-таки со своим прибабахом. Откуда такой вопрос?
– Понимаешь, то, как ты ведешь себя по отношению меня, может позволить себе только очень талантливый человек, и я могу это позволить только такому человеку.
Вдруг он открыл рот и замер.
– Что с тобой?
Вместо ответа Алекс вскочил на ноги, натянул трусы и запрыгал на полу.
– Придумал! Придумал! Вера, я придумал!.. Я молодец у тебя, правда?!
– Люди спят, – испугалась она. – Что придумал?
– Классную вещь! Я у тебя гений! Ты не согласна?
– Согласна. А что придумал? Насчет нас?
– Ну, Вер, какая ты прозаичная. С нами все давно придумано. На двадцать лет вперед. А тут такая вещь.
– Ну так расскажи.
– Не, пока не могу. Надо ее еще как следует обдумать.
В тесной комнате места для хождения не было. Тогда он снова лег и жестом попросил его не касаться.
– Тихо, тихо. Не спугни мое озарение. Насчет моей талантливости все в порядке.
– Я и не сомневалась. – Вера чуть повозилась, потом все же уткнулась носом ему в плечо и через двадцать секунд уже крепко спала.
Он лежал и обдумывал внезапно явившееся ему озарение о «Скорпионах»: похоже, на миллиард баксов он Штаты все же обует.
4
О кипрском вояже своего фабзайца Стас узнал лишь на седьмой день после отъезда Алекса в Москву. До этого инструктор дважды звонил в учебную часть института, получая успокоительные ответы: «Да, документы Копылова все оформлены», «Да, экзамен по экономической информатике Копылов сдал». Третий ответ был не такой уверенный: «Не знаю, мне насчет этого экзамена надо посмотреть ведомость», а четвертый и вовсе озадачил: «Кажется, Копылов третий экзамен не стал сдавать». При этом оба мобильника Алекса все время глухо молчали, на эсэмэски тоже не реагировали.
Как следует почертыхавшись, Николай Григорьевич нашел тверской номер телефона Веры Орешиной. «Она уехала в Москву на консультации», – ответила ее мать.
Поднявшись на восьмой этаж, капитан обследовал дверь Копыловской квартиры, тайного наклеенного волоска не было – квартиру после отъезда Алекса явно открывали. Ева, у которой имелась четвертая связка ключей, свой визит сюда категорически отвергла. Внимательно прослушав запись недельной давности, инструктор зафиксировал настойчивый дверной звонок, после которого было щелканье замка и чьи-то легкие шаги. (То был визит порученца Зацепина.) Снова поднявшись в квартиру Стас все дотошно осмотрел и обыскал, заглянул даже в тайный схрон Алекса, но ничего особого не заметил. И только вернувшись к себе понял: исчезли водительские права и загранпаспорт Копылова. Сделал в Москву еще два звонка и стал ждать. Через час ему телефонировали, что Александр Копылов и Вера Орешина тогда-то и во столько-то вылетели в Ларнаку. Еще звонок и стал известен день их возвращения с Кипра.
К этому моменту вся ярость и бешенство капитана превратились во что-то тихое и грозное. Он достал свое табельное оружие, проверил в нем обойму и принялся прикидывать план, как избавиться от своего поднадзорного так, чтобы это сошло за стандартное бандитское убийство в подворотне.
Позже вызвал к себе на правёж Еву. Про Кипр не упоминал, делал упор на другое.
– Что скажешь про Напарника? Судя по твоим словам, он еще более борзый, чем Валет. А сейчас как, справляется?
– А куда он денется? – Ева восприняла вопрос патрона достаточно легкомысленно.
– Если, например, Валета в армию загребут?
– Опаньки! – Девушка Бонда округлила глаза. – А что случилось?!
– Просто вопрос задал, сможете или нет справиться там без Валета.
На придумывание взвешенного ответа ей понадобилась целая минута.
– Боюсь, что нет. У Валета более тяжелая весовая категория. Он так сумел себя поставить, что в его сторону всегда поворачиваются все головы.
– Ты же говорила, что он в отеле вообще ничем не занимается?
– После его рэкетирских стычек все как-то хорошо усвоили, что с ним никогда не надо переходить красную линию – ну и не переходят. А его манкированье хозяйственных дел только в плюс пошло, наша Софочка всех в каленые рукавицы взяла: «Дадите доход – получите повышение зарплаты»! Девушки даже подворовывать прекратили.
– А с англосаксами как?
– То же самое. Жорку они как гостиничного аниматора воспринимают, не более того. А главный князек для них еще тот авторитет.
– И в чем тут фишка?
Девушка Бонда снова чуть призадумалась:
– Наверно в том, что нашему главному князьку никто по большому счету не нужен. Как он сам иногда говорит: я скучаю только в присутствии других людей. И это не понты. Он типаж совершенно самодостаточный. Наверно, люди это чувствуют и инстинктивно пытаются его заинтересовать своей персоной.
– Эк ты хватила! – в сердцах буркнул Стас.
– А почему в армию? Что он там будет делать? Строевому шагу обучаться? Если в спецназ, то он уже сейчас то, что надо. Вы в курсе, как они в «Дымке» троих братков разделали? Не надо его в армию. Я чувствую, что что-то такое вокруг него собирается, набирает критическую массу и вот-вот выстрелит. Поверьте женской интуиции.
– Выстрелит буквально или как? – усмехнулся капитан.
– С ним что-то случилось?! – аж подскочила с кресла Ева. – Что, что случилось? Он опять куда-то вляпался?! Поэтому как бы в армии? Так?
– Да успокойся, жив и здоров твой красавец.
– Что случилось? Он только Жорке на мыло отвечает и то как-то подозрительно.
– А именно?
– Жорка спрашивает у него разрешения то на ремонт купели, то на чайную комнату, то на ремонт в подвале. Ответ получает из двух букв. Решили проверить и написали, что хотим выставить «Бирему» на продажу. И вместо «да», получили «нет», на одну букву больше. Но с Валетом точно ничего не случилось? Вам-то он что отвечает?
– С ним все в порядке, – успокоил девушку Стас. – Двадцать третьего мая будет в «Биреме» как штык.
5
Не вникая, да и не желая вникать, что там происходит в Питере без него, Алекс продолжал всласть кайфовать на Кипре. Первая неделя прошла в особенной круговерти. Утром и вечером морские купания, днем конный клуб, рыбалка на арендованной яхте, поездки в горы, в Лимасол, Фамагусту. По вечерам майор с Зоей уезжали ночевать в отель, Вера садилась за ноутбук превращать свой рукописный диплом в печатный вид, а Алекс с Исабель совершали дальние пешие прогулки мимо оливковых садов и пшеничных полей.
Мать показала ему, как на «Мотороле» можно через числовой код подключиться к другому телефону и не только услышать чужой разговор, но и все, что говорится в радиусе двух-трех метров от набранного абонента. Алекс, естественно, тут же повадился время от времени закрываться в ванной и, пощелкав по кнопкам, слушать нужные разговоры. У Стаса он услышал грудной женский голос, который называл инструктора Леонидом и требовал налить ей еще вина. Ева в кафе болтала о шмотках с какой-то подругой. Сева требовал с кого-то денежный долг. Родю он застукал за какой-то пьянкой. Ухмылка не сходила с лица Копылова, когда он представлял на своем месте правоверного американца с их мантрой о вторжении в чужую частную жизнь. О своей новой возможности он решил пока никому не рассказывать. «Меня бесконечно прослушивали в интернате, потом в Москве и Питере, теперь мой ответный ход, кроме того, настоящий шпион своих информаторов не сдает никому». Впрочем, первый интерес от прослушки очень быстро сменился скукой и досадой: чужая будничная жизнь безумно пожирала его собственное время, вместо того, чтобы что-то прочитать, проглядеть или выучить, он должен слушать и запоминать что-то мелкое и ничтожное, а потом еще постараться не проговориться перед «клиентами» в знании их личных секретов. Тем более, что по настоящему результативным оказался лишь набор хазинского мобильника.
«Алекс, брысь отсюда», – услышал он голос Евы.
«Ты специально назвала кота Алексом?» – поинтересовался голос Жорки.
«Это самый лучший способ нейтрализовать любую мужскую особь».
«Значит, в следующий раз назовешь ее Хазой?»
«Не исключено».
На часах было одиннадцать вечера, и они находились в квартире Евы. АГА! Измена Девушки Бонда не обескуражила его, а больше смутила: могла внести напряженность в их как бы уже состоявшийся янычарский триумвират. Ну да ладно, как будет так будет.
Узнав, что у сына сохранился «Список 30», из-за которого их семью в 1992 году сдали в Коста-Рике, Исабель попросила передать ей его по мылу в Гавану.
– А что ты с ним хочешь сделать? – поинтересовался он.
– То, что обычно делаю с кубинской эмиграцией: лишу их средств к существованию.
– Ух ты! – восхитился Алекс. – Хакерская атака на их банковские счета?
– Это не самое интересное, сделать из них полных лузеров гораздо приятней.
– Я, между прочим, тоже хотел с ними что-то такое. Только команда у меня пока слабовата, – признался он.
– Ну так я готова к участию в ней.
– А Петр участвовать будет?
– Лучше без него. Он и так достаточно наследил со своей «Верностью присяге».
Рассказал он ей и про свою идею со «Скорпионами», как батискафы с манипуляторами будут подкрадываться к авианосцам и незаметно их минировать.
– По-моему это не очень возможно, – дипломатично заметила она.
– В том-то и дело, что я придумал самую незаметную взрывчатку на свете.
– Настоящую или фуфельную?
– Разумеется, фуфельную. Я что, садист губить славных американских мариманов? Якобы особая краска по электронному сигналу может запускаться и за три часа разъедать любой материал, на который нанесена.
– И что дальше?
– В идеале продать идею и нашим и матрасникам.
– И в чем тогда главная фишка?
– Чтобы матрасники поставили в доки пару-тройку своих авианосцев. Внеплановый ремонт как раз и обойдется им в миллиард баксов.
Как ни странно, Исабель его идею восприняла вполне серьезно.
– Такие акции должны убедительно готовиться и подтверждаться по крайней мере тремя независимыми источниками. Как только у тебя с этим появится что-то готовое, сообщишь мне, я продублирую это откуда-нибудь из Мексики или Канады.
Спрашивал Алекс ее и про наследство.
– Тут все чисто. И насчет продажи дома тоже, – успокоила она его. – Пришлось только косвенно коста-риканских юристов чуть припугнуть.
– Может есть смысл перекинуть часть денег тебе, – предложил он. – Я читал, на Кубе все по карточкам и вообще…
– Не бери в голову. Генералам в любой стране платят достаточно.
Его рассказ, как он перед второй поездкой в Финляндию перевел всю собственность на Веру, мать тоже восприняла без особого удивления.
– Наверно отвращение к сдаче своих доходов в закрома родины у нас семейное. Но очень хорошо, что ты ей об этом не говорил и пока не говори.
– Так может мне хотя бы половину на Марию переписать?
– У Марии есть отец, пусть он о наследстве своей дочери заботится.
Это был единственный раз, когда было упомянуто наличие у матери нового мужа, больше они об этом не заговаривали. Наверно он и есть генерал, понял Алекс.
Не обошлось у них и насчет взаимной проверки образовательного ценза. Исабель зондировала его ориентацию в российской истории, науке, искусстве и литературе, сын проверял ее знание американского и европейского кинематографа и литературы, особо делал ударение на сталинизме, полагая, что убыв в Коста-Рику в 1980 году, она не совсем в курсе перестроечных разоблачений всей совдеповской жизни. Но нет, оказалось, Исабель ничего из этого не пропустила и на все имела вполне адекватное и даже позитивное мнение.
– А что такое «Гад ты оказывается, Костя Федотов»? – дотошно интересовался сын.
– Это из фильма «Республика ШКИД», – отвечала она. – Неужели не видел?
– А что такое «Руссо облико морале»?
– Из «Бриллиантовой руки». Что за детский вопрос?
Выяснилось, что в интернате им много давали мировой киноклассики, а лично ему, Копылову сто фильмов про войну и революцию, а вот с остальным получился недобор.
– Что и гайдаевские комедии не смотрел? – удивлялась мать.
– Пробовал и не смог. Слишком глупые они какие-то.
– Ничего не поделаешь, посмотреть обязательно должен. Они с каждым новым просмотром лучше становятся. Иначе так и дальше будешь не понимать каких-то киношных разговорных цитат.
В общем, все было просто замечательно, пока однажды на утреннем купании у Исабель не зазвонил мобильник, до этого служивший лишь часами. Она сказала в него только одно слово: «Алло», после чего полминуты выслушивала то, что ей говорят. Сбросив звонок, невесело объявила:
– Ну все, конец идиллии. Труба зовет. Произошел сбой в моих магнитофонных придумках. Похоже, в Майами поняли, что меня в Гаване нет.
Уже через три часа они всей компанией были в аэропорту. Туристский сезон был в полном разгаре, и Зацепину с большим трудом удалось добыть три билета через Швейцарию и Ирландию на Доминикану.
При расставании Исабель отвела сына в сторонку и как следует проинструктировала его на возможные варианты развития событий, касательно ее, включая даже самый полный переход Алекса на сторону матрасников. Любопытства ради он поинтересовался:
– А если они начнут мне пальцы отрезать, чтобы ты сама к ним явилась?
– На пятом или шестом твоем пальце я точно сломаюсь и явлюсь, – чернушно отшутилась она. (Так вот откуда это во мне, подумал он.)
В последнюю минуту Алекс сумел еще исхитриться и нарисовать два парных портрета матери и сестры: один оставил себе, второй передал «тете Аните». Зацепин тоже вовсю щелкал их своим «Никоном», но было не понятно куда пойдут эти фото.
Через сутки на «Нокию» Копылова пришла короткая эсэмэска: «Мы дома»! И они с майором выдохнули с облегчением.
Вилла была оплачена за две недели вперед, отказываться не имело смысла и целую неделю Алекс с Верой прожили на ней. Каждый день к ним на несколько часов присоединялись Зацепин с Зоей, но, в общем, все выглядело этакой молодоженской медовой неделей. Аренду на «Тойоту» тоже переоформили на Алекса, что стало дополнительным бонусом. Единственным неудобством была необходимость каждый день вдали от виллы на пару часов высвобождать из фольги «Моторолу». Звонить она не звонила, но слушала их с Верой щебетание наверняка. Впрочем, последние два дня они безвылазно сидели на вилле – Вера набрала свой диплом вкривь и вкось, и ему пришлось его капитально переформатировать, а потом еще суметь в Ларнаке все это распечатать.
– Если у тебя есть такие финансовые возможности, то почему бы нам почаще сюда не приезжать, – позволила она себе как-то помечтать.
– Но ведь тут глухая деревня, даже в супермаркет только на машине добраться.
– А мне как раз что на отшибе и нравится. И что людей почти нет. И море классное.
Действительно, почему бы и нет? Особенно, если весь остров прекрасно говорит по-английски. И в предпоследний день пребывания Алекс переговорил с хозяином дома. У того имелись еще две похожие виллы и за триста долларов за две недели он готов был всегда предоставить любую из них для симпатичной молодой пары, только позвоните о своем приезде хотя бы за неделю.
– Так может вам прямо сейчас отпуск до месяца продлить? – подначивал Зацепин.
– А почему бы вам самим тут на две недели не остаться? Могу ссудить триста долларов без процентов, – парировал Алекс.
Но оба понимали, что это пустые слова. Государева служба ждала одного в Питере, другого в Москве. Обе пары вылетали в Домодедово в один день: только Алекс с Верой утром, а майор с Зоей вечером.
В Домодедове Алекс с Верой расстались: она повезла свой диплом, пакет с лимонами и бутыль оливкового масла в Тверь, а он, перебравшись во Внуково, вылетел в Пулково.
6
Только приземлившись сперва в пасмурной Москве, а следом в холодный питерский дождь, Копылов как следует оценил прошедшие две недели тридцатиградусной жары без единого облачка на небе. И мысль о повторении таких поездок крепко запала ему в голову.
Совсем по-другому стал думать и о матери. Что бы было, если бы она сразу дала ему знать, что жива и здорова? Превратила бы его в обычное оранжерейное чадо, лишила бы того внутреннего стержня, который он выработал в себе без ее участия. Восхищало и то, что она на целых восемь лет забила на хваленое ГРУ. И начала контачить с Зацепиным, только когда почувствовала за собой всю силу кубинской службы безопасности и перспективу равного партнерства с Москвой. Из прежнего мелкого нелегала стала полноправным кубинским агентом, без оглядки на предавшую ее Родину. Как говорится, защищать Остров Свободы и сеять раскол и самоуничтожение в ряды кубинской эмиграции в Майами – с нашим превеликим удовольствием! Кстати, получалось, что она и его, сына, тоже сумела завербовать в свою разведку, как еще можно было расценить даденный ему код на «Моторолу» и договоренность о дальнейшей материнской поддержке.
Это открытие изрядно позабавило Алекса, выходило, что если сюда еще добавить Ми-6, то он теперь сотрудничает аж с пятью разведслужбами. Чего-то я совсем соскочил с поводка ФСБ, веселил он сам себя, надо будет снова восстановить контакт, а то – некомплект. Но, похоже, даже Даниловне хвастать об этом было уже слишком зазорно.
В Пулково Копылова встречали Сева и Стас, как они узнали о его прилете приходилось только догадываться. Впрочем, инструктор при виде Перегонщика сразу самоликвидировался и покатил за машиной Севы на приличном расстоянии.
– Тебе что, волшебную «Моторолу» тоже иногда доверяют? – подколол Алекс, намеренно усаживаясь на заднем сиденье Севиного «Опеля».
– А ты, похоже, свою «Моторолу» две недели в отеле держал, – отгавкнулся Сева.
– Именно так, в сейфе под кодовым замком.
– Здесь в Питере Маккой, хочет с тобой лично встретиться.
– Где и когда?
– Завтра в английском консульстве прием. Ты приглашен. – Сева протянул ему конверт, в котором было приглашение. – На два лица: тебя и Еву.
– Как-то готовиться надо?
– Мыло и веревку приготовь, – сердито бросил Сева. – Я тебя до метро довезу.
– До дома давай рули.
– Вот еще бензин на тебя тратить.
– Дам в лоб!
Сева сердито посмотрел в зеркальце на отельера, но повез все же до самого дома, вернее, до супермаркета – Алексу не улыбалось потом заново тащиться за продуктами.
– Давай спускайся! – скомандовал по городскому телефону Стас, едва он ввалился в квартиру с дорожной сумкой и продуктовым пакетом.
– Сейчас, только кофе попью.
– У меня попьешь! – рык инструктора указывал на добрую взбучку.
Делать нечего – ноги в тапочки и вперед.
– Как деточке отдохнулось? – мощные мышцы Николая Григорьевича рельефно выделялись под домашней футболкой. Алекс даже чуть отпрянул, готовый увернуться от неизбежной оплеухи.
– Супер и гипер. На завтра приглашен в английское консульство, – Копылов показал приглашение. – Вместе с Евой. Велено приготовить веревку и мыло.
– Вам обоим или только тебе? – скривился Стас.
– Черт! Не уточнил.
– Вид у тебя какой-то победительный.
– У меня теперь каждое утро начинается с того, что я сжимаю кулаки и говорю: приду и всех победю, – охотно поделился фабзаяц. – И так обычно и бывает.
– Ты случайно не помнишь наш разговор во время твоей присяги на оружии? Считаешь, это была пустая формальность? И помнишь, что я тебе обещал в случае ее нарушения? – с каждой запятой инструктор распалялся все больше и больше. Самая пора была задействовать шпионский антивирус.
– Все помню. Только старший по званию приказал мне ничего вам не говорить.
Любо-дорого было смотреть на обалдевшего инструктора.
– Имя майора Зацепина вам о чем-то говорит?
– Ну, – с трудом выдавил из себя Стас.
– Он и организовал нам с Верой вояж на Кипр.
– Опять врешь!
Алекс достал было из кармана «Нокию», но передумал. Подошел к городскому телефону и набрал нужное количество цифр.
– Петр Иваныч, тут мне мой инструктор пальцы дверью зажимает насчет Кипра.
– «Давай его!» трубка телефона была повернута к ним обоим.
– Да, – осторожно приложил трубку к уху капитан.
– «Здравствуйте, Николай Григорьевич. (Алекс слышал тоже) Давно хотел с вами лично пообщаться. Читал почти все ваши отчеты по Валету. Особенно понравилось, как вы распекали моего бывшего поднадзорного за поведение перед товарищами в полосатых купальниках. Я бы его еще и выпорол за это. Подтверждаю, что Валет четырнадцать дней находился на Кипре с важным государственным заданием. Через неделю буду в Питере и поговорим об этом более детально. Всего хорошего».
– Товарищи в полосатых купальниках – это американцы? – вид у инструктора все еще был очумелый.
– Матрасниками и пиндосами он не любит их называть.
– И что, во все это я должен поверить?!
– Неужели так трудно навести справки: продолжается ли всепланетный розыск майора или уже нет.
– Ну какое у тебя может быть на Кипре важное задание, да еще с твоей проводницей?
– Я же давал присягу на оружии, как могу рассказывать? Тем более, что право первой ночи у майора, а не у вас. Но есть небольшая уловка. Послушаете наши с Верой телефонные разговоры и все поймете. Кофе угостите?
– Пошел вон! – прорычал Стас.
Что Алекс с удовольствием и сделал, всеми лицевыми мышцами скрывая улыбку, раздирающую его щеки. В кармане сердито вибрировала «Нокия», на которой образовалось уже с десяток не отвеченных вызовов.
– Да еду уже, еду, – отвечал он сперва Хазину, потом Еве.
Кофе он так и не выпил, серая «Шкода» с Сенюковым уже ждала у подъезда, поэтому набрав целый пакет кипрских магнитиков и кружек, поехал в «Бирему». По дороге Сенюков тезисно посвящал его во все отельные, магазинные, боксерские и «светлобесные» новости, похоже, дела у Жорки с Евой шли отменно.
Палисадник отеля было не узнать, набухшие почки превратились в молодую листву, трава повылезала из всех асфальтовых щелей, большие горшки с цветами и выставленные наружу квадратные столики довершали сей весенний праздник. На крыльце и в вестибюле собралось все жилое и служебное населения отеля, приветствуя своего сумасбродного босса. Под веселые приветствия и восхищение его загаром, он шел, раздавая направо и налево свои сувенирчики, беспокоясь, что их на всех может и не хватить. Самое замечательное, что никто даже в шутку не упрекал его за то, что он так беспардонно умотал на Кипр – уже не только шпионское начальство обоих мастей, но и собственные подчиненные начинали привыкать к его выходкам, а слух, что он ездил туда с невестой, которую пока никому не показал, лишь добавлял ему особого романтизма.
Ева в отеле пока не появлялась, но на месте была Софья Степановна, которая решительно перехватила его у Хазина и повела в Палату № 7 сообщать о финансовых итогах месяца. Кроме номера Копылова, остальные одиннадцать номеров были заняты, Буфет превратился в полновесное кафе, так что пришлось нанять вторую буфетчицу. Горничная Таня, работавшая до этого на полставки, перешла на полную ставку, в подвале помимо Боксерской студии запустили сауну с купелью и две кладовки молдаване превратили с разрешения Евы в жилые помещения. Теперь для подвала нужна третья горничная хотя бы на полставки. Словом, из-за многолюдства всем стало в два раза больше работы и идет ропот о прибавке жалованья.
– Пару дней и решим с этой прибавкой, – пообещал Алекс.
Жорка снова завладел им, и вдвоем они пошли делать визуальный обход «Биремы». Все тренажеры переехали в Боксерскую студию, а Тренажерка превратилась в Чайную с плазмой, сотней дисков DVD, музыкальным центром и трехведерным самоваром. Бильярдная пополнилась полками с книгами на русском и английском и столиком с подшивками газет. Буфет расширился за счет смежной кладовой, и несмотря на дневное время там было полно посетителей, поглощавших бульоны и отбивные, а вторая буфетчица смотрела из-за прилавка на главного босса застенчиво и настороженно.
– Учеников под добрую сотню стало. Взяли еще двух русских учителей. Уже и днем учеба идет, – объяснил многолюдство Жорка.
В подвале новшеств было еще больше чем наверху. Половину площади занимали склады с быттехникой, на второй половине вовсю шел ремонт, мелкие кладовки превращались в большие залы, где можно было разместить настольный теннис, новую бильярдную и тир, в готовом виде предстала сауна с раздевалкой и комнатой отдыха:
– Воду уже запускали, но ждем твоей первой генеральной помывки.
Заглянули и в две жилых «каморы»: в одной разместились два молдаванина, которые, похоже, застряли в «Биреме» на пожизненном ремонтном подряде, во второй – два иногородних гопстопника, Родя и Покусанный Денис:
– Наши дети подземелья, – пояснил Хаза. – Отовсюду их выперли, а на съемную хату им половины наших зарплат не хватает.
В каморах на кирпичах были установлены панцирные сетки с матрасами, листы фанеры на деревянных ящиках служили столами, а крючки в стенах гардеробом. Бомжатник был еще тот. Хорошо хоть подвальные окошки были замазаны белой краской.
– Даешь свое добро, и они все сделают тут цивильно, – понял недовольный взгляд отельера Жорка.
– Халявы все равно не будет. По тысяче рублей с носа пусть платят. Ну что, теперь на смотрины в твой магазин, – пожелал Алекс.
Однако вначале они посетили еще один объект. Прямо из подвала Жорка черным ходом вывел его во двор-колодец, а оттуда в смежный с «Биремой» жилой подъезд. Миновав четыре грязных лестничных пролета, они поднялись на третий этаж, где Хазин своим ключом открыл ободранную квартирную дверь. Коммуналка из пяти комнат и кухни была соединена одним длинным коридором. В кухню, ванную и туалет заглядывать не стали, дабы не травмировать нежную душу Алекса, сразу прошли в две комнаты, которые Жорка снял с возможностью выкупа их через три месяца.
– Стоит в два раза меньше, чем мой Погорелый номер, – оправдывал свой выбор Хазин. – Захотелось отдельного тайного логова.
За всю экскурсию у него в кармане трижды начинал вибрировать мобильник, который он сразу сбрасывал. Алекс делал вид, что не понимает, кто это может там Жорке звонить.
В одной из комнат (спасибо 4-метровым потолкам) были металлические антресоли, на которых располагались тахта и компьютерный столик, а также открывался замечательный вид почти под вертикальным углом в Палисадник «Биремы». В другой комнате, соединенной с первой внутренней дверью, помимо дивана с телевизором и кухонным шкафчиком находились микроволновка, электрочайник, электроплитка под кофейную джезву и небольшой холодильник.
– Рядом за стеной такая же пятикомнатная коммуналка. Она тоже как раз над «Биремой». Можно пробить внутреннюю лестницу и будет тебе третий отельный этаж. Убью, если не скажешь, какой я молодец! – беспокойно уставился на друга Жорка.
– Молодец будешь, если одна из комнат отойдет мне.
– То есть?
– «Бирему» нужно уплотнять, и я без своего директорского номера.
– А какую?
– «Кухню» тебе, я не смогу спать в ней под рычание холодильника, а «гостиную» мне – присматривать за Палисадником самое то. Не отдашь – значит, жмыдло и шкурник.
– Тут можно еще соседнюю комнату выкупить.
– Вот и выкупай. Но эта с антресолями – моя. Впрочем, не боись, буду ночевать в ней, не более двух-трех ночей в неделю. Кстати, в «Биреме» знают о твоем логове?
– Только Ева и Стас. Они голову мне уже намылили за это.
– Да, нелегко им с нами, богатеями. Кстати, как мои фээсбэшные гопстопники?
– Служат не за страх, а за совесть. Геша и твой Сенюков раскатывают на тачках, Родя и Денис пока в качестве грузчиков-экспедиторов.
– Ну, а теперь-то мы пойдем в магазин?
– Да… Только я тебе хотел одну вещь сказать.
– Ну? – Копылов был весь внимание.
– У нас с Евой… Мы вообще-то хотели тебе это вместе с Евой сказать, – смущенно мялся Хаза. – В общем, переспали мы с ней.
Алекс молчал.
– У меня от отсутствия секса уже подростковые поллюции начались, ну и…
– …она по-товарищески вошла в твое безвыходное положение.
– Ну не издевайся, сам все понимаешь.
– В «Биреме» знают?
– Ты что, конечно, нет! В общем, как-то так.
– И чего ты от меня хочешь? – Алекс старался не засмеяться. – Благословения?
– Не знаю. Ну чтобы ты не злился.
– Десять баксов.
– Чего?
– Нанесение мне морального ущерба будет стоить вам десять баксов. Позвони и скажи ей об этом.
Жорка неуверенно достал мобильник, даже нажал на вызов, но тут же сбросил его.
Спустившись во двор, они, не заходя в «Бирему», кружным путем направились в Магазин. «Бытовая техника из Германии» красовалось над входом – слишком длинно, но максимально содержательно. Внутри было достаточно аскетично: ряды холодильников, стиральных машин, электроплит, плюс три ряда полок с мелкой техникой. Персонал не раздражал своим безделием и многолюдством: девушка на телефоне и кассе, парень на зале. Кроме торгового зала, были еще помещения для босса и бухгалтерии, кладовые, комната для персонала. На улице у входа Покусанный Денис с Гешей грузили в «Бумер» несколько упаковок с мелкой техникой.
– Через два часа у нас качалка, – напомнил им Жорка. Качалкой он называл подвальные тренировки с братками в Боксерской студии.
– Успеем. У нас только три адреса, – заверил князьков Геша, успевший набрать уже некоторой деловой важности. Денис тоже дружелюбно улыбался, хотя в глазах продолжал оставаться прежний мистический страх перед копыловской зубастой неукротимостью.
– Как с доходами? – спросил Алекс, когда они вернулись в директорский кабинет.
– Да ничего. Уже начало капать. На зарплату еще не хватает, но на аванс уже есть. А давай сегодня после качалки опробуем твою сауну, – предложил Жорка.
– Не. Сегодня нет. Вызови сюда Сенюкова, пусть захватит у Софочки бухгалтерские бумаги, домой поеду их смотреть.
– Ты все-таки обиделся на меня из-за Евы, – с горечью констатировал Хазин.
– Ни в одном глазу. Кстати, передай ей, что на завтра в пять мы с ней приглашены в мелкобритское консульство. Французский вариант: мы с Евой супружеская пара, а ты ее герой-любовник. Надеюсь, у нас всех хватит ума держать приличный статус-кво.
Жорка не возражал. Внешне все как будто разруливалось наилучшим образом, но приехал домой Копылов отнюдь не в радужном настроении. Похоже, отныне любое его общение с Евой, да и с Хазой будет с фигой в кармане. Уж лучше бы они попытались все это от него скрыть, тогда делать простодушный вид было бы гораздо проще.
Чтобы еще больше добавить отрицательных эмоций, он набрал прослушку на мобильник Веры и тут же получил желаемое по полной программе.
«Ты просто не понимаешь, какая жуткая публика эти детдомовцы, – услышал он тяжелый мужской голос. – Считают, что весь мир им по уши всем обязан, а себя они наоборот ни перед кем обязанными не считают. Из-за малейшей выгоды предадут кого угодно и даже не будут чувствовать себя виноватыми».
«Он не детдомовец, до тринадцати лет жил с родителями, – отвечал голос Веры. – Я видела на Кипре его родную тетю и друзей его родителей».
«Сама говорила, он не знает цену деньгам, разбрасывает их направо налево. Если ничего о себе не рассказывает, значит, однозначно сидел. А раз на четвертом курсе в институте, значит, сидел в малолетке. Там нравы еще похлеще чем у взрослых уголовников, настоящими дикими зверенышами становятся».
«Ну, отец, дочь и так с ума сходит, а ты еще добавляешь», – вставился голос матери.
«И что значит, через год поженимся? – снова зазвучал мужской голос. – Целый год получать одни удовольствия и никакого геморроя. Два дня в неделю так и будешь бегать к нему на свиданку. Для любого мужика это самый лучший вариант на свете. Спроси его, пропишет он тебя у себя, тогда все и поймешь».
«Я не буду сама ничего у него спрашивать», – отвечала Вера.
«А что ты решила после диплома? На своем паровозе оставаться, или в библиотеку идти и куда именно? Хотела же в тверскую, а теперь что, в питерскую?»
«Пап, давай я тебе это после диплома скажу, а?»
Послышались шаги и все стихло.
Впрочем, плюсы у этой прослушки тоже имелись. Родители были вполне вменяемыми, а не такими колхозно-базарными как можно было ожидать.
7
Утром первым делом пришлось решать архиважный вопрос: одевать костюм для похода в консульство сейчас или уже после обеда. Победил утренний вариант. Заново прослушивать Веру он не решился, ведь запросто можно нарваться на ее исповедь лучшей подруге, или на ее флирт с тверским Казановой. Сенюкову он вчера распорядился заезжать не раньше десяти, поэтому всласть сибаритствовал: задравши на журнальный столик ноги, поглощал книжную продукцию. Сегодня это был «Большой англо-русский словарь» Мюллера, где все слова были с ударением. Вот почему даже забывая значение английских и русских слов, он никогда не забывал их правильного произношения.
Но не все коту масленица – ровно в девять «Нокия» пискнула эсэмэской от Жорки: «Я сейчас к тебе приеду, есть возможность хорошо подраться» и следом: «Нужна стрелялка». Оставалось только материться, отменять «Шкоду», быстро завтракать и упаковывать в пакеты помимо костюма еще и парадные туфли. Хазин приехал не один, на заднем сиденье сидели с виноватым видом Геша и Покусанный Денис, да и джип был припаркован так, чтобы не попасться на глаза Стасу. При виде гопстопников Алекс в машину не полез, знаком отозвал Жорку в сторону.
– Вчера, ты сам видел, они поехали развозить по адресам мелочевку, – доложил Хаза. – В третьем адресе у них кофеварку забрали, а самих без денег выгнали взашей.
– И что, нужна стрелялка?!
– Там явно съемная хата и три здоровых мужика. Кофе на халяву им захотелось.
– Возьми Игоря с Глебом.
– Не, они под тобой ходят. Я даже их спрашивать не буду. Нужен ты со стрелялкой.
– У меня консульство.
– До него еще полдня. Все успеем.
– Давай я тебе за кофеварку заплачу?
Жорка выразительно покосился на джип, мол, отказ – полная потеря лица перед твоими же гопстопниками.
– Нас потом легко вычислят.
– Войдем, не как магазинщики, а как нормальные налетчики. А при виде стрелялки вряд ли кто захочет потом в ментовку бежать.
Делать нечего – Жорка своей просьбой его поймал, напомнил о собственном таком же вызове из Москвы. Оставалось лишь надеяться, что наглых мужиков на месте не окажется.
Хазин к налету подготовился как следует. Помимо балаклав и матерчатых перчаток приготовил три вентильных маховика в качестве кастетов и три отвертки в качестве колющего оружия. Сделав солидный крюк, они заехали на заброшенную стройку, где из схрона Алекс достал один из «Макарычей» и погнали по нужному адресу.
По дороге Покусанный Денис обронил:
– А если у них застолье с бабами, ведь не для трех чашек им кофеварка понадобилась.
Ему никто не ответил. Алекс обдумывал как быть, если придется стрелять в воздух или кого-то ранить.
Дом был как дом с просторным двором и отсутствием из-за мелкого дождя бабок и играющих детей. Машин на весь двор были лишь две старых «Лады», явно не из тех, на которых приезжают в гости или раскатывают по Северной Пальмире крутые мужики.
– Всех укладываем на пол, забираем деньги и паспорта. Клиентов связываем скотчем, вместо кляпа на рот повязку и уходим, – распорядился Жорка.
– А кофеварку? – спросил Денис.
– Оставляем на добрую память. У нас не месть за вшивую собственность, а честный бандитский налет. Поэтому старайтесь даже не плеваться. Наше ДНК нужна нам самим и никому больше.
Несмотря на нехорошие предчувствия, Алекс улыбнулся, так ему понравилась Жоркина предусмотрительность.
Дверь в подъезд была на магнитном замке, но три цифры заметно выделялись на нем, на второй их набор раздался нужный щелчок, и дверь открылась.
– Минутку, – Алекс набрал номер злополучной квартиры.
– Кто там еще?! – раздался грубый пьяный голос.
– Он, – подтвердил Денис.
Присутствие гопников вынуждало князьков действовать особенно собрано и эффективно. Поднявшись по лестнице на третий этаж к нужной двери, Хазин жестом указал на электрощиток, Алекс кивнул, Жорка открыл щиток и вырубил нужный рубильник, а Алекс заклеил изолентой глазок в квартире напротив. Музыкальный гул за дверью оборвался. Вся четверка надела балаклавы и перчатки. Наконец защелкали замки и дверь отворилась. Нарисовалась дородная фигура в майке с уголовными наколками на руках. Удар Хазина маховиком в грудь заставил Майку отлететь вглубь коридора. Денис и Геша двинулись внутрь вслед за Жоркой. Алекс с «Макарычем» в руке представлял из себя оперативный резерв.
– Милиция, лежать! – Хазин сильно ударил Майку ногой в живот и махнул гопникам вязать его, после чего ворвался в комнату, где проходило застолье. Там находилось еще два подвыпивших мужика в рубашках. Алекс тоже заглянул туда, но его помощь была не нужна.
– Лежать! – орал Хазин, охаживая рубашечников своей железкой.
– Суки!! – раздался вопль позади из коридора. На гопников налетел четвертый обитатель квартиры, видимо спавший в дальней комнате. Этот был вообще в одних трусах и в мгновения ока разбросал гопников с Майки в разные стороны.
Алекс направил «Макарыча» ему в ногу и нажал на гашетку. Пистолет не выстрелил. В следующее мгновение Трусы выбили оружие у него из рук и от души приложились Копылову по физиономии. От падения Алекса спасла лишь стена. Трусы тем временем вместо того, чтобы освободить своего полусвязанного подельника, метелил гопников. Алексу ничего не оставалось, как самому вступить в драку. Трусы весили под сто килограмм и самые тяжелые удары его даже не покачивали. Подобрав пистолет, Алекс сильно приложился его рукояткой в голову здоровяка, заставив его на несколько секунд «поплыть», и втроем они все же сумели его опрокинуть. Из гостиной вернулся Жорка, сумевший в одиночку полностью упаковать обоих рубашечников, и помог незадачливым подельникам довязать Майку и Трусы в коридоре. Алекс осмотрел пистолет и со стыдом обнаружил, что просто забыл снять его с предохранителя.
Лежащие на полу мужики сквозь ротовые повязки мычали угрозы и перекатывались с боку на бок, но на них не обращали внимания. Как следует обыскав дорожные сумки и разбросанную одежду, нашли четыре паспорта с челябинской пропиской, двое водительских прав, внушительные суммы в рублях и в «Франклинах», два «Макарыча» с запасными обоймами и четыре разномастных ножа.
«Может, не стоит это брать?» – на языке глухонемых спросил у Алекса Жорка.
«Берем!» – так же знаками ответил Копылов.
В пакеты с добычей также отправились четыре мобильника, две золотых печатки и три золотых цепочки – мародерствовать так мародерствовать. При выходе в прихожей Жорка, смеха ради, в отдельный пакет засунул по правой туфле каждого из мужиков.
Из подъезда выходили по одному. Без балаклав все имели довольно взъерошенный вид. Но если у гопников пострадали лишь ребра и губы, то у Алекса под левым глазом наливался синью здоровенный фингал. Когда чуть отъехали, он приказал высадить Покусанного (который в отличие от Дениса вчера кофеварку в адрес не заносил, то есть его зафиксировать не могли):
– Вернешься и с часик пошатаешься там, посмотришь, будут ли вызывать милицию. И все запомните: судя по всему, мы обули гастролеров-киллеров, если нас вычислят, то замочат не просто так, а после камеры пыток. И это вовсе не черный юмор. – Он внимательно посмотрел на Дениса с Гешей. – Не только говорить своим корифанам, но и между собой об этом под запретом. Сегодня чтобы не появлялись ни в Магазине, ни в «Биреме». Про кофеварку тоже все забыли – ложный вызов вчера с ней был. Георгий потом у вас ее себе забрал. Все понятно?
Да уж чего тут было не понять! Лица гопников так помертвели, что на секунду Алексу захотелось их даже чем-то приободрить.
– Добычу будем делить через полгода, ни днем раньше.
По пути в Магазин Геша пересчитал рубли и баксы, получилось около двадцати тысяч деревянных и шесть с половиной тысяч зеленью.
– Как бы не пришлось все это назад возвращать, – пошутил было Хаза.
– Ну да и еще свои извинения принесешь, – огрызнулся отельер.
Высадив у метро Гешу, они мотанулись на заброшенную стройку, загрузив в схрон оружие и золотые цацки, оттуда поехали в «Бирему», купив по дороге Алексу темные очки.
К отелю подъехали с черного входа и тайком пробрались в Боксерскую студию. Там двери на замок, одежду прочь, боксерские перчатки на руки и десять минут активно до хорошего пота лупили по боксерским грушам. Затем в душ и гуськом по лестнице в «Палату № 7» под громкое причитание Алекса:
– Ну и какого рожна ты свои локти распускаешь! Кулаков тебе мало! Как мне теперь с этим фингалом в английское консульство ехать! В следующий раз сам локтем в глаз получишь, за мной не заржавеет.
Его стенания были столь натуральны, а оправдания Жорки столь виноватыми, что даже Ева, выйдя им на встречу, поверила и тоже напустилась на младшего князька:
– Что у тебя руки всегда чешутся! Какие же вы оба безмозглые! Чтобы я ни одного, ни другого в подвале больше не видела!
Набежали с медными пятаками и мазями Люсьен с Софочкой, но как ни старались глаз еще только больше заплыл. Тут правда Жорка чуть прокололся: подал Алексу черные очки, однако вопрос откуда у него заранее они были припасены у дам так и не возник.
Тут уже и время подошло выдвигаться к консульству.