В роли Амалии автор Варвара Сотникова.
Глава первая.
Павел Сергеевич уныло примостился в гостиной за сервированным столом, поникнув красивой, седой головой. Сегодня его день рождения.
Пусто в некогда многолюдной усадьбе. Бывало в этот день сьезжалось до сотни гостей, искрилось шампанское, звучал полонез, они с Лидией возглавляли танцевальное шествие.
Лидия умерла пять лет назад. Дети разъехались кто куда.
Арсений в Вене консулом, дочь Анна в Эстонии, замужем за бароном фон Верденом, по слухам несчастна.
Её сын Петенька отчаянный бретер, игрок в штосс, баловень великосветских салонов, любимец женщин,дуэлянт. Сказывают люди, что подался в любовники к Амалии Федоровне.
Амалия... Было время, горели взаимной страстью их глаза, кружилась голова от запретного счастья.
Он срывал её робкие, девичьи, неопытные поцелуи, гладил атласные плечи. Она раскрывалась навстречу ему, как бутон пурпурной розы.
Но он был женат,обременен детьми. Лидия не давала развода:он плакал, умолял её на коленях, целовал ледяные руки. Она щурила близорукие глаза, кривила в плаче маленький рот.
Всё было тщетно. Кое-как удалось замять назревающий скандал. Амалию спешно выдали замуж.
Лидия ушла с головой в воспитание детей, она так и не простила Павла Сергеевича. Он смирился, поплыл по течению...
Как болит до сих пор его израненное сердце, как ноет душа в осенний вечер.
За окнами завывал пронизывающий ветер, в камине гудели сухие березовые поленья, жадно облизываемые языками пламени. Тихая грусть кралась на цыпочках, исподволь забирая его в плен.
Одиночество давило тишиной, боем старых часов, скрипом ставень.Неотвратимая старость надвигалась неумолимыми шагами.
Пришло время почувствовать вкус горькой рябины, что уготована тому, кто не сумел вкусить сочных плодов райского сада.
Глава вторая.
Амалия Фёдоровна места себе не находила. Помнила, что сегодня день рождения Павла Сергеевича.
Хотелось лететь к нему на тройке в этот серый, ветреный вечер. Кинуться в ноги, плакать вместе об ушедшем счастье, о годах, проведённых вдали друг от друга, глядеть в зелёные глаза, подернутые дымкой неизбывной печали.
Как давно это было... Любовь накрыла их горящим напалмом, и не было от неё спасения.
Но он был не свободен, и пламя пожара тлело в преисподней обугленных болью душ.
Амалия резко повзрослела, родные быстро выдали её замуж, боясь скандала.
Муж был добрейший человек, но кроме отвращения, Амалия ничего к нему не испытывала. Бог сжалился над ней, муж умер во сне.
Она было вздохнула спокойно, но через год опять пошла под венец. Второй муж тоже умер. В обществе пошёл слушок, что Амалия приносит несчастья мужчинам.
Она была богата, свободна, но жизнь её была скучна до пресноты. Хотелось жить, безумствовать, забыть отчаяние и страх - спутниц неуверенных в себе женщин.
Она стала пить вино, кидалась в объятия молодых повес. Назло Павлу Сергеевичу сошлась с его внуком Петенькой. Ее
окружение недовольно взирало на падшую женщину, но Амалии было всё равно.
Коль нет ей счастья на этой грешной земле, то пусть не судят её святоши, прикрывающиеся липовой добродетелью.
Амалия Фёдоровна сидела у венецианского зеркала, пристально вглядывалась в своё отражение.
Годы скоро возьмут своё, она постареет, подурнеет, щёки опадут, глаза потускнеют, лицо опутает сеть морщин.
Она станет сморщеным, никому не нужным перестарком.
Да,нужно что-то менять в своей жизни. В голове мелькнула шальная мысль. Она поедет заграницу, развеется, отвлечется от надоедливой московской мишуры.
Решено. Кликнув горничную, начала собираться в дорогу.
Глава третья.
Пётр фон Верден имел смазливую мордашку, тонкие усики над верхней губой. Он слыл вертопрахом, кутилой, заводилой золотой московской молодёжи.
Мать с отцом безвылазно жили в родовом замке фон Верденов.Петенька недавно вырвался из-под назойливой опеки бесхребетной матери и нравного отца.
Он поселился у далёкой московской родственницы Гликерии Устиновны. Та была хлебосольной хозяйкой, имела богатый стол. Гости слетались к ней как мухи на мёд отведать роскошные яства, испить тонкие вина, завязать нужные знакомства.
Петенька мечтал о военной карьере, был зачислен в один из элитных полков, успевал всюду-и на плац, и на стрельбища по мишеням,и на пирушки, и к бойким кокоткам. Умел он придумывать всякие шутки и забавы, в любой компании был своим человеком. Молод,горяч,хорош собой
Такой быстро в гору пойдёт. Протекция в обществе нужная вещь.
Гликерия Устиновна рада-радешенька помочь своему любимцу. Там словечко замолвит, там шепнет на ухо бравому седоусому генералу, там полковничьей жене Любови Артамоновне подарочек всунет.
Уж больно Любовь Артамоновна в фаворе у начальника штаба генерала Пентюхова. Пробивная бестия, своему мужу карьеру сделала, почему ж Петеньке не помочь по знакомству.
Маслицем не подмажешь-дело с мёртвой точки не сдвинется.
Сегодня кутили весёлой компанией в нумерах "Славянского базара". Шампанское текло рекой, голодные рты с удовольствием поглощали всевозможные деликатесы, пили знаменитый французский коньяк из не менее знаменитых графинов с журавлями по пятидесяти рублей за штуку.
Пели песни, сажали на колени дам полусвета, смачно целовали их в полуоткрытые уста. Петенька, захмелевший, сорил деньгами,- покупал дамам букетики фиалок, раскуривал сигары от зажженных пятисотрублевых ассигнаций,щедро оплатил счет за изысканный ужин.
Половые с поклонами проводили подгулявшую компанию до выхода из ресторана. Толпились на улице в ожидании экипажей, не знали куда податься.
Петенька вдруг вспомнил, что сегодня день рождения деда. Надо поздравить.
По дороге заехали в беловский гастрономический бутик за снедью.
Проезжая мимо "Стрельны" прихватили цыган. Так и мчались на тройках, под звон гитар и пение голосистых цыганок.
Ближе к полуночи, в усадьбу нагрянула шумная камарилья незнакомых военных, возглавляемая пьяным вдрызг Петенькой.
В дикой какофонии суеты и ора мелькали лица легкомысленных кокоток,шумных цыган с гитарами , назойливых цыганок , шарящих глазами по богатому убранству дома.
Толпой ввалились в тихую гостиную, где Павел Сергеевич предавался нерадостным думам.
Петенька облапил деда руками, лез целоваться, дышал табаком и перегаром. Павел Сергеевич вяло отмахивался, брезгливо кривил губы.
Цыганка хрипатым контральто запела "Величальную", держа на вытянутых руках поднос с рюмкой водки.
Ей вторили голоса цыганского хора. Павел Сергеевич нехотя пригубил водки, кинул на поднос пачку ассигнаций, лежащих в правом кармане сюртука.
Шумной компанией потянулись в зал, где кухарка Ненила и дворецкий Яков накрывали столы.
Петенька привёз корзины с провизией:несколько дюжин рейнского, пузатые бутылки французского коньяку, рябиновую "Смирновку", кроновское пиво с царским выбитым гербом на темном стекле, крымский портвейн, головки швейцарского сыру, колбасы, астраханский залом, чёрную икру в серебряных ведерках, филипповские калачи, и прочее.
Ненила,шаркая ногами, прошлепала на кухню скорее ставить опару на блины. Петенька, шатаясь, брякнулся на кушетку, открыл крышку шредерского рояля, заиграл бравурную мазурку.
Вмиг образовались пары, начался танец. В голове у Павла Сергеевича звенькнул колокольчик, заныло под лопаткой. Неслышно вышел, оставив гостей.
По винтовой лестнице поднялся в домовую часовенку, затеплил свечу. Молился о спокойствии,о ниспослании терпения.
Внизу слышны были взвизги девиц, яростное бренчание гитар.
Хрипатый цыганский хор ревел "Невечернюю," надрывными голосами выводил таборную песню.
Павел Сергеевич с немым укором вглядывался в скорбные лики икон, просил помощи в избавлении от назойливых гостей.
После очищающий душу молитвы, быстрыми шагами кинулся в кабинет, сложил в саквояж документы, деньги.
Проскользнул в коридор,выскочил незамеченным из дома в конюшню. Там кучер Епифан обихаживал гнедого Соколика. Велел быстро запрягать экипаж. Через полчаса, понукаемая Епифаном тройка гнедых мчалась к Москве.
Глава четвертая.
Анна, старшая дочь Павла Сергеевича была несчастна. Детство её прошло под эгидой плаксивой маменьки. Вечно красные от слёз, ее близорукие, щурящиеся глаза неустанно следили за ней, не давали покоя юной душе.
Анне с детства полюбились храмы,соборные службы, пение акафистов и тропарей. С нянюшкой Лисаветой ходили на службы в Успенский собор, в часовенки и кремлевские церквушки.
Припадая к иконе Влахернской Божией Матери, Анна просила мира в семье, детских праздников,
Брат Арсений себе на уме, всегда с книгами античных стоиков, греческих мыслителей и философов, Он изучает римское право, историю Рима и древней Греции.
Анна побаивается брата,он никогда не улыбается, весь в своём мире. Анне скучно, ей хочется родительской ласки, но маменька только и горазда читать наставления.
Только Лисавета любит Анну, часто вздыхает, глядя на неё, что-то шепчет себе под нос, гладит по головке. Гувернером у Анны мсье Антуан, он учит французскому языку, письму, придворному этикету.
Бонна Гретхен присматривает за Анной днем и ночью, вместе гуляют в Нескучном саду, читают книги. Она молодая и премилая.
От неё Анна узнает о предательстве отца, о неизбывном горе матери, об Амалии.
Всего один раз Анна видела Амалию, она проскакала на иноходце по песчаной дорожке Нескучного сада.
Из памяти до сих пор не стерся образ тонкой, женственной фигурки в цилиндре и чёрной амазонке. Амалия была вызывающе красива,это сразу бросалось в глаза, рядом с ней всё тускнело.
Лисавета обозвала её гадюкой, когда Анна рассказала о встрече с ней. Больше об этом не было разговоров, да и Анна ничего не спрашивала.
Анна взрослела, стала девушкой на выданье, к ней посватался барон фон Верден. Родители дали согласие.
Промеж них не было ни любви, ни теплоты. Анна опять осталась в одиночестве. Рождение сына внесло в её жизнь любовь, наконец-то в ней появилась нужда, она окружила младенца заботой, но сын вырос черствым и грубым, вобрав в себя лишь отцовские качества.
Так и грустит Анна целыми днями-никому не нужная, не любимая, не счастливая.
Глава пятая.
Арсений- копия отца. Высокий,стройный,с зелеными изумрудами глаз. Серьёзен, рассудителен.
Детство его прошло в учении, он только и знал, что корпел над книгами. Мать редко его тревожила, он умел дать ей отпор-тонко, дипломатично.
Любил тишину библиотек, труды философов: "Анналы" Тацита, сочинения Плутарха, историю Геродота, работы Макиавелли. Он самостоятельно, по своей воле занялся латынью.
Мечтал о ватиканских библиотеках, где хранятся бесценные рукописи и манускрипты, где потолки украшены фресками великих художников.
Разногласий родителей он не замечал, ему это было не интересно, с сестрой Анной не было душевной, родственной близости.
Арсений мечтал вырваться из мрачной обстановки дома. Поступив в Императорский Московский университет на юридический факультет, успешно закончил его, и был направлен в Вену.
Назначение консулом его немного огорчило, все-таки это работа с людьми, а ему хотелось уединения. Со скрипом, но втянулся. Вена волшебна, здесь праздная суета, здесь царит музыка и театры, здесь Венский лес, Дунай, красивые здания.
Вена-обитель европейской культурной жизни. Всяк стремится жить здесь и сейчас.
Не обошла любовь и Арсения. Он познакомился с девушкой из Словакии Даной Хрустич, но ей нужна была семья и положение в обществе. Арсений пока был не готов к этому. Жалованье консула незначительное, уж больно долог путь в карьере дипломата.
Дана не стала ждать, упорхнула в объятия коммерсанта Фруста. Он скупал за бесценок участки земли под строительство.
Вена стремительно разросталась, менялась на глазах.
Арсений не долго горевал. Весь ушёл в работу. Любовь для него была десятым делом. Он не фат, не прожигатель жизни. Ему нужна особенная женщина, одна на миллион, и он её дождётся.
Глава шестая.
Пока в зале накрывались столы, компания кутил царила в гостиной.В ожидании позднего ужина опустошались бутылки рейнского вина, в головах шумело, хотелось дурачеств и забав.
Гусарский поручик Токмаков изображал жеребца. Стоя на четвереньках, он призывно ржал.Талия Нестерчук, разбитная девица из статисток, вскарабкалась на Токмакова, пиная ногами, заставила его мчаться по паркету.
На бегу, он успевал лобызать ножку своей наездницы. Стоял непрерывный хохот, колкости не имели границ скромности, скабрезностям не было конца.
Веселье прервала появившаяся некстати кухарка Ненила, предлагая пройти в зал поужинать.Хлынули в залу, со смехом рассаживались за столы.
В потолок полетели пробки от шампанского, зазвенели бокалы. Выпив,накинулись на блины с икрой, уминали колбасу, сыр, зелень, филипповские калачи.
Мужчины смаковали коньяк, кого-то потянуло на кроновское пиво под астраханский залом.
Не сразу заметили отсутствие Павла Сергеевича.
Петенька был взбешен, кинулся искать деда, но того и след простыл. Ненила и Яков испуганно жались друг к дружке, Петенька устроил им разнос. Но они не знали, где хозяин.
В голову закралась шальная мысль, не к Амалии ли рванул старый попугай, пользуясь его отсутствием. Петенька кинулся в конюшню.
Так и есть, уехал на тройке, с кучером Епифаном.
Горя жаждой мщения, оседлал Соколика. Нещадно стегая жеребца, помчался к Москве. Непривычный к такому обращению, Соколик скинул ненавистного всадника, умчался в усадьбу.
Только под утро Петенька добрался до Москвы на крестьянской подводе, спешащей на рынок.Наняв извозчика, страшный в гневе, вломился в дом к Амалии.
Но её там не оказалось. Горничная поведала, что барыня умчалась за границу, а Павла Сергеевича у них отродясь не бывало.
Петенька, злобствуя в душе на Амалию и на деда, поклялся найти их, и, отомстить за все унижения.
В обед он был у Гликерии Устиновны, и слёзно молил узнать, куда подевался дед и Амалия. Тётушка пообещалась вызнать всё у чиновника путейных сообщений.
Павел Сергеевич, прибыв в Москву, отпустил Епифана в усадьбу. Сам присел на вокзальную скамью. Думал, куда поехать-к дочери Анне, либо к Арсению.Скучал за взрослыми детьми.
Перед глазами пронеслась вся непутевая жизнь. Где-то он сбился с пути-дороги, не ту колею выбрал.
Амалия не давала ему права быть счастливым, она, как аномалия, сбивала стрелку компаса, уводила не в ту сторону, довлела своими чарами, доводила до адских страстей, сводила с ума зыбкостью полутайн и наваждений.
Грешна страсть женатого мужчины к юной девушке, ох, как грешна. Не избыть каленой стрелы под ребро.
И дьявол науськивал в жаркой ночи, и видения обнажённой девичьей плоти не давали покоя утомленным чреслам.
Павлу Сергеевичу захотелось испить чайку, в горле пересохло от треволнений вечера. Направился он было к чайному заведению, да по дороге остановил его скромного вида монашек, да милостыньку слёзно попросил. Не мог отказать Павел Сергеевич божьему человеку, полез в карман за мелочью, да, видно, разбойничья личина пряталась за монашеским ликом.
Взмах руки, и упал Павел Сергеевич, обливаясь кровью. Дерзкий лихоимец перехватил саквояж из ослабевших рук, и был таков.
Только через час было обнаружено тело Павла Сергеевича, в нем едва теплилась жизнь.
Документов при потерпевшем не было, отвезла карета скорой помощи его в странноприимный дом на Большой Сухаревской площади.
Павел Сергеевич был без сознания, на голове вздулась гематома. Доктор Миколайчук участливо склонился над больным, делал компрессы, щупал ускользающий пульс.
Жизнь Павла Сергеевича повисла на тонком волоске.
Глава седьмая.
Гликерия Устиновна удивительная женщина. С первого взгляда возникает к ней симпатия. Тянутся к ней люди, делятся своим, личным, глядишь, и советом одарит полезным и посочувствует, и в долг даст, и за стол пригласит, накормит, напоит.
Родилась она в обедневшей дворянской семье, обремененной долгами и детьми.
Батюшка её Устин Бенедиктович в канцелярии служил, переписывал особо важные документы.
Секреты государственные за семью замками хранил, языком не трепался. Жалованье сто пятьдесят рубликов в месяц.
Маловато, но что поделать, приходилось и работу на дом брать. Матушка, Наталья Романовна по дому возится с утра до поздней ночи.
Сама всё делает-и варит, и стирает, и за детьми следит. Так и жили, пока Гликерия не подросла. Поклялась она, что всё для семьи сделает, лишь бы из нужды вывернуться.
А вот и первый бал, на который вывезли в свет Гликерию.
Не ахти какой, но для девушки целое событие. Сама себе платье сшила, да веночек из незабудок на головку надела. Милое создание, только сердечко от страха бьётся. Батюшка неподалёку, приглядывает за ней, как бы кто не обидел.
А тут ветром залетным чиновник из северной столицы Артемий Кириллыч Завалишин пожаловал, да увидевши юную нимфу, влюбился с первого взгляда. Тут, на балу и предложение руки и сердца сделал.
Много лет с той поры промелькнуло, Гликерия Устиновна в почёте, при богатом муже, дети подросли, родители в достатке, братья и сестры тоже пристроены.
Дом полная чаша, Артемий Кириллыч на два города живёт. В Санкт-Петербурге особняк, там и работа. В Москве жена любимая и дети. Климат столичный для здоровья Гликерии Устиновне не подходит.
Так и живут-от встречи к встрече. Гостей любит привечать Гликерия Устиновна. Вечерами шумно у неё многолюдно, всяк стремится сюда, поесть да выпить, да беседой с хозяйкой насладиться.
Она в курсе всех новостей.
Здесь же и чиновник путейных сообщений, сообщил по секрету, что Амалия Фёдоровна отбыла в Рим, а Павел Сергеевич никуда не уезжал, билета не покупал.
Так где ж он, сердечный, думает о нем Гликерия Устиновна. Так в раздумиях и на покой пошла, ничего не узнав про Павлушу. С Павлом Сергеевичем они в дальнем родстве, особо не знались, иногда приезжал он в гости с детьми, с Анечкой и Арсюшей.
Дети то у него как волчата, исподлобья смотрели. Ну, ничего. Лаской да любовью смогла растопить их ледяные сердечки.Только вот беда, Павел Сергеевич как истукан деревянный.
Не смогла достучаться к нему Гликерия Устиновна, видать Амалия приворожила крепко его, веревками привязала к своему подолу.
Сколько раз пыталась поговорить, переубедить, да махнула рукой. Что с малохольного возьмёшь.
На сердце камешек давит, не сомкнула глаз Гликерия Устиновна, послала в усадьбу, узнать, дома ли Павел.
После обеда вернулся посланный, де, барина нет, уехал в Москву, не возвращался. Как-будто иглой кольнуло предчувствие. Быстро собралась, поехала к знакомому полицмейстеру Рябоконеву, просила посодействовать в поиске пропавшего.
Тарас Силыч послал своих людей, те обшарили вокзалы, гостиницы, расспрашивали встречных. Безуспешные
поиски ни к чему не привели.
Гликерия Устиновна ни с чем покинула участок.
Приехавши домой, уставшая, без сил опустилась на скамью. Поздно вечером молилась за Павла, собиралась отойти ко сну, да проситель один ауедиенцию запросил.
Вышла в гостиную, а там Нил Прокофьич, старый знакомец.
Было время, помогла ему, человеком сделала, зелёным змием баловался, совсем в скотину превратился, да отмолила Гликерия Устиновна у иконы Неопалимой купины его, с пьянством завязал, сторожем устроился. Сказывал Нил Прокофьич, что вчера в больницу одного больного доставили, вроде лицо его знакомым показалось.
А вот сегодня вспомнил, что это сродственник доброй барыни , видел его давно здесь.
Вроде бы он, только покалечен сильно. Без лишних слов, быстро накинув пальто, Гликерия Устиновна со сторожем выбежала на улицу.
А тут и извозчик мимо проезжал, запрыгнули в карету, доехали за полчаса до больницы. Там уже доктор её ждал, провёл в палату. Гликерия Устиновна с бьющимся сердцем разглядывала Павла Сергеевича.
Да, это был он. Но как страшно распухла у него голова.
Тут некстати припомнился мяч, с которым она с детьми перебрасывалась в парке. Голова больного раздулась, на губах пузырилась красная пена.
Он отходил.
Гликерия Устиновна залилась слезами, в затуманенном от горя сознании пронеслись воспоминания. Павел только что обручился с Лидией, приехали знакомиться. Лидия была смущена , краснела, Павел светился от счастья. Да, они любили друг друга, это было видно по их радостным лицам.
Почему же они не сохранили это чувство? Меж ними чёрной змеей проползла Амалия. Гликерия Устиновна содрогнулась от ужаса. Теперь она поняла, кого ей напоминала разлучница. Гадюку.
Да, она была похожа на эту гадину, как же она раньше об этом не догадалась. Маленькая головка, с чёрными блестящими волосами, сонные чёрные глаза, имевшие свойство не мигать, длинное, худое тело.
Видно, в прошлой жизни Амалия была змеей, подумалось Гликерии Устиновне.Прилепила она к себе Павла, присушила, вытянула из него все соки, высосала его душу, да и отбросила за ненадобностью.
Гликерия Устиновна с плачем припала к холодеющим рукам покойного, завыла, запричитала, провожая душеньку на суд божий.
Спустя полчаса, Гликерия Устиновна вышла из больницы, провожаемая доктором. "Шансов выжить у него не было,- сказал Миколайчук.
Удар кастетом проломил череп, сосуды лопнули,процесс необратим". Гликерия Устиновна пожала ему руки, дала денег, чтобы, обрядили Павла Сергеевича в последний путь.
Утром она послала телеграммы Анне и Арсению. Анне стало плохо от свалившейся беды, страшная мигрень пригвоздила её к кровати.
Арсений взял отпуск и уехал в Рим, должны через консульство его уведомить о печальной вести. Гликерия Устиновна хлопотала насчёт похорон.