В начале своего жизненного пути, как правило, все мы предрасположены к совершению каких-то абсолютно безумных поступков. Это уже потом, глядя с вершины прожитых лет, большую часть времени, проводя в состоянии неги и считая это мудростью, мы становимся к таким «подвигам» не готовы.
Ранним вечером в канун Старого Нового 1982 года я дремал на своей койке, когда в кубрик заглянул Макс, он же Володя Викторовский и предложил сходить в самоволку, а заодно и покалядовать.
Следом, как чёртик из табакерки появился Олег Ладыженский (Одесса). О бенефисах Макса и Одессы можно написать довольно таки объёмную рукопись. Долго они друг без друга жить не могли, и представление всегда начиналось со скромной бутылки портвейна Кавказ, плавленого сырка «Дружба» и 0,33 бутылки Пепси Новороссийского пивзавода, а заканчивалось ярким, незабываемым шоу и … многочисленными нарядами вне очереди.
Вспомнив незабвенного Николая Васильевича Гоголя и решив подойти к данному мероприятию серьёзно и по взрослому, мы сначала зашли ко мне домой, прихватив музыкальные инструменты и часть гардероба бабушек, мамы и сестры.
Пред взорами пока ещё ничего не подозревающих жителей города мы должны были предстать в следующих образах: Олег в казённых белых кальсонах, расписанных чёрным фламастером какими-то дурацкими надписями, в зелёном бабушкиным пальто с огромными деревянными пуговицами, пушистым воротником и баяном наперевес. На голове его была шапка «Никулинка» и женские очки с большой роговой оправой без стёкол. Макс в женском сиреневом платье, форменном морском бушлате на распашку, фуражке с порванным напополам козырьком и украшенной каким то искусственным цветком. Через плечо на широкой ленте с огромными бантами висела гитара. Мне достался огромный джутовый мешок для подарков, вывернутый наизнанку овчинный тулуп без рукавов, клетчатая шотландская юбка, тельняшка и ярко жёлтые ботинки.
В частном секторе у нас как то сразу не заладилось. То ли дистанция от калиток до дверей была большой, и народ плохо слышал, как мы самоотверженно пели и плясали, то ли было ещё рано, не знаю. Решив изменить тактику, и включив в процесс фактор неожиданности, мы плавно передислоцировавшись в район многоквартирных домов.
Тут дело сразу пошло на лад. Мы звонили в двери, орали калядки под аккомпанемент баяна с гитарой, обильно посыпая всё вокруг просом.
Открывающий нам двери контингент был абсолютно разным и в большинстве своём добродушным и хлебосольным. Кто-то угощал портвейном, кто-то дорогим французским коньяком с фуагрой. В мешок непрерывным потоком сыпалось печенье, конфеты, деньги и бутылки со спиртными напитками.
Город у нас, как известно морской, и в одной из квартир, супруга моряка, помимо всего прочего, положила в мешок судовую пиротехнику со словами: «Вот вам мальчики фальшфейеры, муж с парохода принёс!» А этажом выше нас ждала ещё более тёплая встреча.Хозяин явно скучающий за накрытым столом со своей второй половиной и престарелой тёщей, мирно лежащей на диване, обрадовался нашему визиту больше всех. Бокалы тут же были наполнены, прозвучал тост «За тех, кто в море», мы выпили, и взор мой упал на почти полный мешок с подарками стоящий в прихожей. Из мешка предательски торчал фальшфейер.
Мне показалось, что за таким тостом обязательно должен последовать салют. Достав из мешка фальшфейер, и выйдя на балкон я профессиональным движением открутив предохранитель, дёрнул за кольцо!
Конечно, каждый моряк знает, чем отличается фальшфейер красного огня от сигнальной ракеты. А для тех, кто слышит об этом впервые, поясню. Фальшфейер держат при активации чекой вверх, а сигнальную ракету с точностью наоборот. Фальшфейер после срабатывания являет собой обычный яркий факел, а сигнальной ракете надо лететь в небо. Отличить советскую пиротехнику было очень просто, даже по виду, чего не скажешь о пиротехнике производства ФРГ. На вид, как мне тогда показалось, они были одинаковыми.
Степень содержания алкоголя в наших организмах к концу колядок тоже была совсем не маленькой и этот злосчастный фальшфейер, оказавшись сигнальной ракетой красного огня, отскочив от моей ноги, с рёвом влетел в комнату, разорвавшись в метре над праздничным столом и головой ничего не подозревающей старушки.
Нам повезло, что хозяин оказался бывшим пожарником. Он хладнокровно и без суеты принёс из ванной ведра с водой и вылил её сначала на горящий ковёр, а потом и на тёщу, пребывающую от пережитого катаклизма в бессознательном состоянии.
После тушения пожара он призвал всех к спокойствию и принялся снова наполнять бокалы.
Пить нам после такого фейерверка как то особо не хотелось, и извинившись мы засобирались на выход.
Время неумолимо приближалось к 22:00, к вечерней поверке.
Выбежав на улицу Ленина и дружно взявшись за руки, мы перегородили дорогу.
Находившийся посередине Олег, припав на колени к асфальту, совершал какие-то вялые потуги вырваться и отползти с проезжей части на безопасное место.
После нескольких неудачных попыток, такси было остановлено, и закинув мешок в багажник, не давая остолбеневшему водителю опомниться, я скомандовал: «Шеф, центральная проходная вышки! Гони!»
Вариантов у нас не было, т.к. путь от КПП№1 до 4-го экипажа был самым коротким. И рассчитавшись с водителем трёшкой из недр волшебного мешка, мы из последних сил рванули по кратчайшему пути, через холл с дежурной рубкой.
И опять нам сказочно повезло! Пролетая мимо дежурных офицеров, стоящих в этот самый момент к нам спинами, на бегу я успел заметить только отвисшую челюсть рассыльного курсанта.
Забежав в роту за пару минут до вечерней поверки, мы на время потеряли друг друга из вида.
Затолкав мешок под койку, и переодевшись, я занял своё место в строю. Заместитель старшины группы, Коля, глянув на жёлтые ботинки, плавно переместил меня во вторую шеренгу, и собрав остатки силы-воли в кулак, я затаив дыхание, стал ждать переклички.
Алексеев! – Я!, Викторовский! … Викторовский!?...
И тут после театральной паузы, откуда-то из недр гладильного помещения появился во всей своей красе, Макс! С видом лихим и немного придурковатым он шёл вдоль строя с гитарой в руках и во всё горло орал: «Свобода, бля! Свобода, бля! Свобода!» А следом за ним на некотором расстоянии, держась за стену, и зачем-то изображая из себя шпиона, приложив к губам указательный палец, крался не успевший переодеться Одесса.
Тут конечно самое время задаться вопросом! Зачем было прилагать такие титанические усилия, для того, чтобы вовремя прибыть на вечернюю поверку и так бездарно спалиться?
Но из песни слов не выкинешь: «The Show Must Go On».
Утром, естественно был разбор полётов, и Макс с Одессой получили по полной! Не так страшны были наряды вне очереди, к ним мы уже давно привыкли. Володе и Олегу предстояло в недельный срок, в свободное от учёбы время, посадить аллею саженцев деревьев напротив экипажа.
Меня замучила совесть, и взяв лопату, я присоединился к процессу выкапывания ям под посадку. Училище наше расположено на Малой Земле, и грунт тут преимущественно состоит из скальных пород. К концу недели ямы под деревья были выкопаны, и дело осталось за малым, эти самые саженцы где-то надо было найти и посадить.
И не удивляйтесь, что деревья садили в январе. Училище у нас было закрытого типа, т.е. со всей военной атрибутикой того времени. А военному, как правило, всё равно, когда сажать деревья. Они даже траву и листья зелёной краской осенью красят перед приездом начальства.
Процесс поиска и посадки деревьев происходил уже без моего участия. То ли я стоял в наряде, то ли был занят какими-то неотложными делами, но причина была уважительной.
Саженцы ребята решили добыть в соседней «Пионерской роще».
Деревьев в роще было много, но их необходимо было выкопать, а времени на это уже не осталось. Тогда в ход была пущена двуручная пила. А для лучшей устойчивости, к основанию деревьев приколотили крестовины.
На следующее утро, с балконов экипажей можно было наблюдать удивительную картину, наш командир, почёсывающий, как всегда свой затылок, бродил вдоль лесополосы, как по волшебству, появившейся за ночь.
Трудно сказать, что больше всего тогда озадачило капитана 3-го ранга Иванова И.П., то ли возраст и трёхметровая высота торчащих из земли деревьев, явно не соответствующих понятию саженцев, то ли не привычно резкое изменение ландшафта перед экипажем,и после нескольких неудачных попыток расшатать и вырвать хотя бы одно дерево, он ретировался в неизвестном направлении.
А ровно через год, ко мне в кубрик снова заглянули Макс с Одессой, и загадочно улыбаясь, предложили покалядовать.
Я, потерев то место на ноге, от которого срикошетила сигнальная ракета, и немного подумав, отказался.
И конечно они пошли колядовать снова. И Одессу, как всегда нашли в сугробе в обнимку с мешком первокурсники и принесли в роту. И был ещё Макс в шикарном женском наряде, которого не могли оторвать от обледенелого столба около спортзала. И ещё долго развивался на ветру его знаменитый розовый шарф, примёрзший к этому же столбу.
И многое, многое другое.
Но это уже совсем другая история.
P.S. На фото гордость 13-й роты НВИМУ, отличник учёбы, будущий капитан дальнего плавания торгового флота, Викторовский В.В. (Макс)