13
Стасу повезло – подполковник Яковенко был в отъезде и тет-а-тет с генералом Роговым проходил гораздо проще.
– Вот так взял и ствол ТТ выбросил в море?!
– Там один из шестерок полез в воду искать.
– Нашел?
– Не знаю. Мы с Валетом уже уехали.
Генерал чуть помолчал.
– Что сам обо всем этом думаешь?
– Думаю, как только Лукача подстрелят, братки выберут Валета своим боссом, – пошутил Стас, но Рогов принял его слова за чистую монету.
– Да, дает юноша стране угля! Может и в самом деле военной разведке начать срастание с криминалитетом? Почему ФСБ можно, а нам нет.
На это капитан открыл рот и закрыл.
– Шучу, – успокоил его генерал. – Если он со сломанной рукой братков строит, то что будет, когда гипс снимут?
И снова Стас затруднился с ответом.
– Что там с Напарником? (Таким был отныне оперативный псевдоним Хазина.)
– Боюсь с ним тоже будут проблемы. Успокаивает лишь то, что пока авторитет Валета для него безоговорочен.
– В чем же тогда проблемы?
– Во-первых, с его папой Героем Советского Союза, он может перекрыть сыну финансовый кислород. Одно дело, когда друг у Валета успешный бизнесмен, а другое – когда перебивается случайными заработками бомбилы или мелкого айтишника. Во-вторых, паренек весьма воинственный, и я не уверен, придется ли он ко двору нашим англосаксам. И еще… – капитан сделал паузу. – Может стоит его взять на курсантское довольствие?
– Нет уж! Хватит с нас одного стипендиата-миллионера. Пусть за идею сражается.
– Больше всего меня удивляет, как и один и второй спокойно относятся к нашей прослушке. Сначала я думал, они специально работают на публику, но нет, почти не придают ей никакого значения. Меня порой так и подмывает сказать той же Невесте, что Валет в самом большом интиме подставляет ее под чужие уши.
– Боюсь, ты будешь сильно разочарован. Растет поколение, которому только в кайф, что каждый их чих будет кому-то известен и громко обсуждаем.
– Это, кстати, по Невесте, – Стас протянул листок с фото и биографией Веры.
– Ты же говорил, что Ева должна закрыть этот вопрос. Неужели не справилась?
– Справилась, но у Валета оказалось сердце двоеженца.
– Я бы сказал, какой у него орган двоеженца. А ты не пробовал просто по душам с мальчишкой поговорить. Он же вроде вполне вменяемый.
– Пробовал. Но пример родителей для него главнее всех наших инструкций.
– То есть?
– Говорит, что все будет в этой жизни делать параллельно: и шпионство, и свою гражданскую жизнь со всеми своими друзьями, подругами и просто приятными людьми.
– Похоже, ты в этом его готов поддержать?
– На данном моменте, когда все зависло в полной неопределенности, то да.
– И что он нашел в этой простушке? – Рогов еще раз глянул на фото Веры.
– То и нашел: простоту, хорошее настроение и покладистость.
– Не удивлюсь, если они еще и ребенка захотят заделать.
Стас уже и сам думал об этом.
– Может мне стоит лично поговорить с ней?
– И кем ты ей представишься? Вором в законе? Ментом под прикрытием? Или как?
– Что же совсем вожжи отпустить?
– Пускай юный дурень сам об этом думает, он просил полной автономии, вот пускай и автономит, как знает.
– Как-то не очень хочется оказаться в глупом и смешном положении, – все еще сопротивлялся капитан. – Яковенко предлагал для профилактики устроить ему армейские проводы. В качестве обычного призывника. Ведь тоже вопрос возникает почему двадцатилетнего заочника в армию не берут. Просто по повестке в военкомат, и с обычными пацанами куда-нибудь на Урал. А через пару недель комиссовать и вернуть в его «Бирему». Обещаю – будет шелковый как попка младенца.
– Звучит очень заманчиво, но нет. Ведь нарушения фактически нет. Ни нас, ни цэрэушников он никому не назвал. А хочется побыть бандитским консильери и заоблачного семейного счастья – барабан ему в руки.
И Стас в который уже раз подумал, что Валет для их ссыльного генерала чистая игрушка, за которой приятно наблюдать и не более того.
– А как там дела со сгоревшей машиной?
– В милиции это чистый висяк, у лукачцев тоже версий никаких нет. По-хорошему мне бы надо в Москву смотаться, проштудировать след холдинга «Элис».
– Смотаешься, когда Валета снова за кордон вызовут. Сам видишь, ни на день его одного оставить нельзя.
14
Говоря об необходимости второй «Моторолы», Алекс хотел просто выиграть время для окончательного решения. Но очень быстро понял, что именно таким образом и надо действовать. Ведь не заявляться же в самом деле в институтскую общагу к бывшим сокурсникам и доказывать, что Александр Копылов не имеет к Дмитрию Волкову абсолютно никакого отношения. Брать однокашников-гопников необходимо было лишь на нейтральной территории и лучше в выходные дни.
Поэтому, когда Сева позвонил и сообщил, что он со второй «Моторолой» готов подъехать, куда надо, Алекс перенес встречу на субботу на пять часов вечера.
Перегонщик прибыл в окрестности «Биремы» на невзрачном «Опеле». Не спеша вылез из него и с оглядками влез на заднее сиденье джипа.
– Привет! – нервно произнес он, опасливо косясь на Жорку.
– Ну! – повелительно скомандовал Алекс.
Сева достал «Моторолу» и стал на ней набирать комбинацию цифр.
– Дай сюда! – Алекс забрал у него мобильник. – На случай, если тебя пристрелят, я должен знать, как все набирать.
Жорка коротко хохотнул, Перегонщик понял, что сказанное все же шутка и стал диктовать набор цифр.
На экранчике «Моторолы» возникла маленькая карта с пульсирующим маячком. Дополнительные цифры увеличили масштаб, появилась береговая линия залива и более-менее стал понятен район поиска. Хазин развернул карту Питера с окрестностями и место нахождения копыловской «Моторолы» окончательно определилось.
– Дальше вы сами, – сказал Сева, потянувшись за мобильником.
– Не дергайся! – отпихнул его руку Алекс. – Потом получишь. Выбирай: едешь с нами, едешь за нами, стоишь тут и ждешь?
– Там подожду, – ткнул в карту пальцем Сева и вылез из джипа.
– Как-то клиент не впечатляет, – отозвался о нем Хаза.
На объект ехали колонной: «Опель» в сотне метров за джипом. Только бы это был не многоэтажный дом, молился Алекс. Его пожелание было услышано, и час спустя они въехали в пригород с частной застройкой. Здесь ветхие дома за гнилыми штакетниками чередовались с приличными коттеджами, а то и целыми особняками за глухими заборами. Дом, на который указывал маячок, был за одним из таких заборов. У закрытых железных ворот была припаркована видавшая виды серая иномарка, в которой Алекс признал «Шкоду» Андрея Сенюкова, одного из подручных Роди. Сомнений, что они в нужном месте не оставалось. По его знаку Жорка проехал мимо. На ближайшем перекрестке они свернули в проулок и остановились. Алекс достал рулон фольги и ножницы, и они быстро обернули ею свои мобильники и жучки.
– Только запомни: на любое упоминание Димы Волкова, ты должен отреагировать, как на полную дичь. Ты меня знаешь, как Алекса Копылова. Это самое главное.
– Слушай, а давай немного переиграем. Будет лучше, если я твой босс и явился поквитаться не за твое личное бесчестие, а за бесчестие нашей бригады. Мне сподручней с них и тугрики за «Мерс» слупить. Кстати, сколько?
– Двадцать тысяч.
– Плюс пять тысяч за моральный урон. А?
Действительно, ни один голливудский герой никогда не мстит за себя лично, только за друга, семью, невинных людей.
– Ладно, делай свой бенефис, – согласился Алекс. – Парик давай цепляй.
– А ты?
– Мне смысла нет. Надо чтобы я просто был похож на их Димона.
– Английский, испанский используем?
– По ситуации.
– Улыбаться будем?
Алекс сразу вспомнил совет военрука в интернате об эффекте в любой рукопашной победной улыбки и то, как они потом использовали это в драках со скинхедами.
– Будем.
Они вылезли из машины и натянули белые огородные перчатки. Видно было, как Сева вдали разворачивается, чтобы занять более удобную зрительскую позицию.
Легкой прогулочной походкой они с Жоркой свернули за угол и двинулись к серой «Шкоде». А вдруг в доме есть другие люди, родители или дети, запоздало спохватился Алекс, но отступать было уже поздно. Подойдя к железной калитке, они осмотрелись и прислушались. Видеокамер над воротами не было, а громкая рок-музыка гарантировано указывала на веселящуюся молодежь.
Копылов выразительно показал напарнику глазами на «Шкоду». Жорка понял. Вдвоем они сильно качнули передок машины. Противно заверещала сигнализация.
Пара секунд и скрежетнула железная задвижка, из калитки выскочили два парня: сам Сенюков и Геша, чью фамилию Алекс не помнил. Замерли, глядя на «гостей».
– Да выключи свою гадость, – поморщился Хазин.
Сенюков открыл машину и выключил сигнализацию.
– А теперь к папе с мамой! – «гости» синхронно достали свои «Макарычи», чуть прикрывая их носовыми платками.
Парни послушно сделали хенде хох.
– Руки опустили! – скомандовал Жорка и они с Алексом следом за «хозяевами» вошли в калитку.
Двор был как двор, с видневшимся в открытом гараже ВМВ. Родители дома, похолодел Алекс.
– Ну что там? – на крыльце особняка стоял в расхристанном виде Родя и вопросительно смотрел на вошедших.
– Вперед давай! – грубо толкнул Гешу Хазин.
В дверях нарисовался четвертый гопник Денис Ветров с заклеенной пластырем щекой. Все с испугом косились на пистолеты в белых перчатках «гостей».
Прихожая представляла собой большой холл через арочный вход соединенный с обширной кухней-столовой, где на столе громоздились бутылки с виски и богатая закуска. Слава богу, девиц нигде не наблюдалось.
– На колени! Руки за голову! – приказал Жорка и для острастки выстрелил в бутылку на столе. Попал! Бутылка разлетелась на куски.
Первым на колени опустился Родя, следом остальные трое.
– Эти! – указал на них свободной рукой Жорка.
Алекс подошел к Денису и двумя пальцами клешни сорвал у него с лица пластырь. На щеке имелся след от зашитой хирургом раны.
– Узнаю свои вампирские зубы. Точно эти козлы! А вот и мой мобильник! – Алекс подобрал со стола «Моторолу». Полдела было сделано. Все оказалось проще, чем можно было ожидать. – Где мои права и студенческий?
Парни нерешительно переглянулись.
– Мы их выбросили, – на правах старшего глухо произнес Родя.
– Не хочешь ногой им по морде врезать? – снова повел разговор Хазин. – Я бы врезал.
– Там еще две телки были. Имена! – Алекс не ударил, а просто толкнул ногой Родю.
– Они совсем не при делах были. С нас спрос.
– А теперь бухтите все как есть. – Жорка оседлал стул в двух шагах от четверки, Алекс стал к ним с фланга.
– Мы обознались. Он слишком похож на нашего институтского стукача, – начал Родя.
– Один в один наш Димон Волков, – добавил Покусанный Денис.
– Нас из института из-за него на заочное выперли, – воззвал к сочувствию налетчиков хозяин «Шкоды» Сенюков.
– Мы навели справки, и нам сказали, что Димон в нашей группе фээсбэшный стукач, – поспешил дополнить общее признание Геша.
– У вас что, свой человек в ФСБ завелся? – усмехнулся Жорка.
Парни дружно глянули на Родю, предоставляя ему слово.
– Не. У одной нашей подруги отец в Смольном работает. У него связи среди всех силовиков. Тем более что Димон сам резко свалил из института.
– Так вы решили, что фээсбэшный «Мерс» лучше сжечь, чем угнать? – весело произнес Хаза. – А из-за чего ФСБ вас из вашего ПТУ поперло?
– Ну мы это… немного других пацанов на деньги трясли.
– Гоп-стоп, что ли? Так они, оказывается, еще и наши братаны! – качественное актерское удивление предназначалось заодно и Копылову.
– А мозги у вас имеются? Где ФСБ, а где мелкий гоп-стоп? – вставил Алекс. – Как фамилия того, кто назвал вашего Димона стукачом ФСБ?
Парни молчали.
– Кому колено прострелить? – Хаза навел «Макарыча» на ногу Роди.
– Сосницкий. Майор Сосницкий, – быстро проговорил тот.
– Кстати, а вы сами под кем ходите?
– Не под кем. Мы сами по себе.
Жорка посерьезнел:
– Ладно, слушай наш приговор. По-хорошему вас бы надо как следует измордовать. Но раз замахнулись на агента ФСБ… Ты, Алекс, как? Размяться не хочешь?
– На две недели раньше, я бы всех их покалечил, а сейчас без балаклав они такие смешные… Но помародерствую с толстым удовольствием.
– Значит так, братаны. «Мерс» стоит двадцать тысяч, его гипс пять тысяч. Итого: двадцать пять штук. Многовато конечно для начинающих гопников, но ничего не поделаешь. Кто у вас за бугра? Ты, что ли? (взгляд на Родю) Ровно через неделю, я звоню тебе по трубе, мы встречаемся, и ты передашь мне конверт с этой суммой. В качестве залога мы забираем «Шкоду» и «Бумер», что в гараже…
– Только не «Бумер»! – взмолился хозяин дома Геша. – Родители послезавтра с Мальдив прилетают. Их никакие угрозы не остановят. Такое подымется!
– А «Шкода» чья?
– Моя, – слабо отозвался Сенюков.
– А у тебя какая отмазка?
– Я на ней себе на харчи зарабатываю. Других источников у меня нет.
– Тоже хорошо отмазался, – похвалил Хазин. – Но конверт с баксами все равно остается. Разумеется, у вас полное право обращаться и в ментовку, и в любимое ФСБ. Пробуйте. Но если конверта не будет, то начнется ваш отстрел. И даже не лично мной. Ведь и машина была не его, а из нашего общака… Ну как, прожевали?..
– Прожевали, – покорно сказала Родя.
– А теперь паспорта на стол?
– Зачем это? – испугался Покусанный Денис.
– Копию снять, чтобы вы никуда не делись. Ну!!
Парни засуетились. Достали три паспорта.
– У меня только права, – извинился Сенюков.
– Сойдет, – разрешил Хаза и по-испански Алексу:
– Что еще?
– Забрать, что есть: деньги, часы, оружие, – по-испански отозвался Копылов.
Так и сделали. Парни вывернули все карманы и сумки. Всего набралось пять тысяч рублей, триста пятьдесят баксов, две сотни немецких марок, три травматических пистолета и четверо часов. Все это навскидку оценили в тысячу долларов. Еще и их мобильники с собой прихватили, чтобы не было неразумных звонков.
– С почином, студенты. Пойдешь с нами, – Жорка указал на Покусанного Дениса, – назад ксивы заберешь.
Вместе с гопником они вышли из дома и не спеша дошагали до джипа. Дорогая машина произвела на Дениса должное впечатление, не скрывая восхищения, он трогал натуральную кожу и деревянные вставки. Под дальним присмотром Севы они доехали до ближайшей почты и отксерили там паспорта.
– А ты точно не Димон Волков? – спросил перед уходом Покусанный.
Оба мародера переглянулись и коротко согласованно рассмеялись.
– Алекс, меня зовут Алекс. Как было в студенческом и правах, – увесисто произнес Копылов, отдавая один из мобильников. – Собирайте тугрики.
Денис отправился на остановку автобуса, а они, чуть попетляв по улицам, остановились, поджидая Севу.
– Свое забрал, твое возвращаю, – Алекс продемонстрировал обе «Моторолы» и одну вернул Перегонщику. Взамен получил запечатанный толстый конверт. По дороге вскрыл его, там была пачка «франклинов» – все семь тысяч. (Жизнь явно налаживалась.)
– Мои законные тридцать сребренников, – объяснил Копылов Жорке.
– Боже, как мне все это в кайф! Обещай каждый месяц мне такое шоу.
– Они никогда такую сумму не соберут, – Алекс настроен был более скептически.
– Вот поэтому шоу и будет продолжаться! – совсем развеселился Жорка.
15
В «Биреме» захотелось как следует расслабиться, невзирая ни на что. И захватив в буфете пару бутылок шампанского и тарелищу бутербродов, они поднялись в Погорелый номер. На лестнице встретили Еву, подхватили ее под руки и повели с собой.
– Да вы уже пьяные! – удивленно оглядывала она их, приноравливаясь к их шагу.
– Ни в одном глазу.
– Пока точно ни грамма, – подтвердил и Жорка.
Включив в номере погромче телевизор, деловито заняли у журнального столика плацкартные бражнические места.
– Так что за повод? – пытливо оглядывала их Ева.
– Завтра узнаешь с голубиной почтой, а сейчас лучше не знать, – интриговал Алекс.
– Мое дело телячье, я только во всем ему подчинялся, – вторил ему Хаза.
– За янычар, – просто провозгласил главный шпион первый тост.
Против этого никто не только не возражал, а даже все пришли в малый восторг – действительно их школьная альма-матер была нечто и сами они тоже нечто. К сожалению, пускаться в общие босоногие воспоминания не позволяли миллионы окружающих жучков, поэтому грамотно придерживались воспоминаний персональных, мол, у каждого была своя школа, а там любимые учителя и забавные случаи с ними. Лишь кивком головы и большим пальцем позволялось приветствовать узнанных преподавателей сто четырнадцатой.
Потом у телевизора выключили звук, и Жорка достал из чехла гитару.
– Ту, которую на твоем выпускном в Москве, – попросил Алекс.
Хазин кивнул и сильным звучным голосом запел белогвардейские куплеты «Прощания славянки». После выпили по второму бокалу.
– Я тоже хочу, – протянула за гитарой руки Ева и очень недурно запела старинный романс, после чего протянула гитару Копылову: – Слабо?
Отчего же слабо, если за плечами три года обучения игры на гитаре в коста-риканском Лимоне. Тем более, что два пальца в клешне были вполне действующими. Пожалуйста, вот вам настоящая мексиканская песня.
Погорелый номер находился как раз над номером Оливии и вскоре Оливия с Томасом привлеченные громким вокалом деликатно постучали к ним в дверь. Да, пожалуйста, господа мелкобриты! Еще через полчаса заглянули, а потом принесли бутылку дорогого виски и Юджин с Грэйс. Впрочем, много не пили, больше разговаривали, смеялись и пели. Казачьи песни сменялись шансоном, баллады чередовались со свадебными частушками. Дошла очередь и до «Битлз». «Желтую подводную лодку» пели уже в семь голосов. Принесла из буфета новые бутерброды Люсьен, да так в номере и осталась, хоть ни одного слова не понимая из общей английской речи. Сидели на диване, на полу, на подоконнике. «Бакалавры» гитарой не владели, тем очевидней было преимущество хозяйской троицы. Наибольшим успехом пользовался Хазин, которого снова и снова просили повторить то одну, то другую песню. В общем, все было беззаботно, увлекательно и совершенно не утомительно.
Под занавес Люсьен как-то особо алчно стала посматривать на Алекса, и он понял, что лучше в «Биреме» не ночевать и хоть Вера была в отъезде, досрочно заспешил в свою Треххатку. Гадал про себя: обесчестит Люсьен Жорку или нет? Утром из дома даже позвонил по этому поводу. Младший шпион сказал, что Ева довольно бесцеремонно выставила горничную из его номера, и та возвращаться не стала.
– Никогда не думала, что русские могут так здорово проводить время, – признавалась Еве на следующий день Оливия.
Позже всей их честной компанией не раз предпринимались попытки повторить эту вечеринку, но все признавали, что так здорово, как в тот первый раз уже не было.
16
Стас появился в его Треххатке неожиданно – открыл дверь своим ключом. Алекс, выйдя из ванной, даже вздрогнул – ох уж эта шпионская бесцеремонность, хорошо хоть Вера еще не вернулась. Впрочем, если бы она была дома, инструктор вряд ли бы вторгнулся к нему таким макаром. (Интересно в ЦРУ за подобное подают в суд на своих боссов или нет?)
– И вам здравия желаю!
– Ты опять какую-то свою игру затеял? Что делал вчера в Репино? – угрюмо произнес капитан. (Ага, значит и мы пеленговать мобильники научились, поздно мы их тогда завернули.)
– Расследование проводил.
– Провел?
– Так точно. (А чего ему было это скрывать.) Мою машину сожгли Родя Феклистов и его компания. А меня как агента ФСБ им сдал некий майор Сосницкий.
Они прошествовали в спальню.
– Бред, – коротко бросил Стас.
– Якобы из-за меня четверых из них перевели на заочное. Вот и вся икебана. Плюс вернул свою драгоценную «Моторолу». – Алекс продемонстрировал завернутый в фольгу мобильник и принялся не спеша одеваться.
– ФСБ здесь не причем, это от меня пошла информация об их гоп-стопе в первый отдел вашего института.
– От вас?! – Алекс был поражен в самое сердце, хотя после случая с лукачцами мог бы и не удивляться.
– Надо было убрать за пределы Питера тех, кто знает тебя как Диму Волкова.
– Спасибо, у вас это хорошо получилось!
– Мне все давай в подробностях, – потребовал капитан.
Копылов не без удовольствия рассказал про «моторолы» и гопников, умолчав лишь о «Макарычах», мародерстве и назначенной дани. (Зачем еще больше травмировать инструктора.)
– И они просто так все вам отдали? – не мог поверить Стас.
– У нас с собой две отвертки были, а у них только травматика, про которую они просто забыли. Пугливые до невозможности оказались, а еще гоп-стоп.
– А если бы не только травматика?
– Ну раз милиция и Инкубатор мух не ловят, то приходится самим что-то делать.
– Свое настоящее имя им сказал?
– Они его в правах и в моем студенческом еще тогда увидели.
– Значит, все разрулил?
– Я же находчивый, вы же знаете. Заодно узнал, как стукаческая труба реагирует без симки и в выключенном виде.
– Если бы ты только знал, как сейчас мне хочется тебе врезать! – честно признался Стас, сжимая кулак величиной с детскую голову.
– Офицер инвалида не обидит! – сострил Алекс, демонстрируя свой гипс, и дабы отвлечь инструктора от вредных мыслей перевел стрелки: – А есть у нас в стране такой военный секрет, за который цэрэушники маму продадут?
– Ты это к чему?
– Просто надоело быть цэрэушной шестеркой. Пора мне их резидентом становиться. Ну так есть такой секрет?
– Хочешь, чтобы я тебе его вот так и сказал – главный секрет? – Стас действительно успокоился и выглядел заинтересовано.
– Хорошо, сформулируем по-другому. Есть ли в ЦРУ первичная информация о нашем секрете, за вторичную информацию о котором они маму продадут?
– Подумать надо.
– Ну есть хоть в чем-то наше превосходство, до чего Штаты еще не додумались?
– По некоторым сведеньям им больше всего хочется раскрыть тайну наших «Скорпионов».
– А что это такое?
– По их сведеньям это глубоководные батискафы с манипуляторами, которые не засекаются никакими приборами.
– А смысл этих штук какой?
– Они считают, что эти батискафы могут подключаться к их правительственной связи по дну океанов, минировать их авианосцы и подводные лодки, а также поддерживать жизнедеятельность специально затопленных АПЛ возле Нью-Йорка и Лос-Анжелеса для акции возмездия.
– Не слабо! И где у нас делают такие «Скорпионы»: на Севере или на Востоке?
Стасу игра понравилась.
– По их сведеньям, на Севере.
– А в Питере «по их сведеньям» есть контора, связанная со «Скорпионами»?
– А это ты у них спроси. Позвони Маккою в Хельсинки и спроси.
– Опять толкаете меня на путь отмороженных самостоятельных решений.
Капитан счел за лучшее не отвечать.
– Ну так что с этим майором Сосницким? Напишите донос о его профессиональном несоответствии? Или мне самому написать? – не мог уже остановиться Алекс.
– Ты чего про «Скорпионов» хотел?
– Вот придумал, как родине служить, чтобы ни один американец не пострадал.
– Ух ты! – даже восхитился Стас. – Как у тебя вообще такое в голове сочиняется?
– Прочитал вчера в интернете, как Рейган подговорил арабских шейхов снизить цены на нефть и это разрушило Советский Союз?
– Ну?..
– Понял, что моя главная миссия максимально разорить экономику Штатов.
– Тогда действуй! – с непонятным выражением одобрил Стас.
17
– Пошевелите пальцами, – сказал хирург.
Алекс пошевелил, после трех недель бездействия ощущение руки было чуть странное: и мое и не мое.
– Не болит?
– Не-а.
– Ну все. Тогда идите и старайтесь кости больше не ломать.
– А как-то заботиться надо? – Алекс не верил, что его однорукости конец.
– Желательно бокс заменить на шахматы.
– Спасибо. А это?.. – он не знал, как спросить о гонораре.
Врач его понял и усмехнулся.
– Если миллионер, от «Феррари» с серебряным отливом не откажусь.
Копылов был миллионером, но «Феррари» дарить не стал, обошелся французским коньяком, который был припасен в его сумке.
На улице поджидал на машине Хазин, превратившийся за эти дни в его личного шофера.
– Все срослось как надо? Или нужно по новой ломать? А то я готов, – предложил свои костоломные услуги Жорка.
Под его взглядом Алекс достал блокнот с ручкой и попытался нарисовать лик Евы. Средний палец предательски подрагивал и рисунок получился совсем никудышным. Однако это было лучше, чем совсем ничего.
Теперь можно было и ехать.
– Проверь еще раз, – попросил Жорка.
Алекс достал «Моторолу» и набрал ставшую уже привычной комбинацию. Телефон Лукача обозначился в кафе «Дымок». Андрей Ильич, в просторечии пахан Лукач, удивился просьбе Копылова о встрече, но легко согласился принять их обоих в «Дымке».
Помещение под магазин немецкой бытовой техники (бывший комок) было найдено Жоркой всего в трех кварталах от «Биремы» и после дотошных расспросов продавец подтвердил, что платил лукачцам по две тысячи баксов в месяц. Все остальное в выбранном помещении Хазина устраивало, теперь предстояло решить что-то с бандитским побором.
У «Дымка» «загорала» целая машинная кавалькада.
– Вам сюда, – указал знакомый по встрече на набережной браток.
В кафе оказался отдельный банкетный зал на дюжину вип-персон. Здесь как раз и откушивали перепелок восемь или десять лукачцев.
– Вот они – гроза всех питерских хулиганов! – приветствовал шпионов Андрей Ильич восседавший в торце стола. – Ну и какие наши дела скорбные?
Парни приблизились, им тотчас освободили два стула.
– Это Жора Хазин, мой друг, теперь еще и деловой партнер.
– Из одного, что ли, помета? – оценивающе окинул Хазу босс.
– Можно сказать и так, – ушел от прямого подтверждения Копылов. – Собирается прикупить для московской фирмы пустующий магазин, по адресу... – Алекс назвал улицу и дом. – Но как бы сделать так, чтобы без «крыши»?
– Элементарно, Ватсон, – Лукач был само благодушие. – Только мне придется всех оповестить, что вы у нас типа в свободном плаванье. Не хочу вас огорчать, но условия у других пацанов могут оказаться и пожестче.
– А еще варианты есть? – Алекс выразительно покосился на слушавших их братков.
– Покурите, пацаны, пока. – Лукач жестом отослал свою подтанцовку. Все вышли, кроме коренастого мужичка с прической ежиком. (Точно консильери, усмехнулся Алекс.) Глянул на Жорку. Тому костистый, с провальными щеками лик босса явно не нравился, а Копылову при втором близком знакомстве был так и ничего.
– Меня народ не поймет, если кроме гостиницы я еще и магазин с поводка спущу. Но есть вариант с кикбоксингом.
– Ну? – не понимал Алекс.
– Мои пацаны жаждут реванша. Выиграешь – магазин твой.
– С кем именно?
– Тобой обижены трое. Вот с ними и матч-реванш. По очереди, естественно.
– С меня только час назад сняли гипс. Хирург велел месяц шахматами заниматься.
– Ну тогда через месяц и приходи.
– А можно я вместо него? – вставился Жорка.
Лукач задумчиво посмотрел на него:
– Тоже курсант спецназа?
– Почти, – уклончиво сказал Алекс. (Так вот под каким соусом Стас им меня сдал.)
– Нет. Кто обидел, тот и ответить должен.
– А только так? Никак не иначе? Я это к тому, что кикбоксинг это и долго, и нудно. Гораздо веселей с применением подручных средств. Здесь и смекалка, и неожиданность, и ловкость. Любые морские котики от Русского рукопашного боя в осадок выпадают.
– Например, каких подручных средств? – заинтересовался босс.
– Швабры, кастрюли, утюги…
– Что скажешь? – глянул на Ёжика Лукач.
– На швабрах он асс, это мы с тобой видели. А если на стульях? – съехидничал тот.
– Да пожалуйста, – согласился Алекс.
– Добро. – Лукач шумно поднялся. Все вместе они направились к двери.
В общем зале Ёжик отдал ряд распоряжений, и братки, развеселившись, с готовностью стали расчищать помещение: столы и стулья сдвинули к стенам и откуда-то вместо деревянных принесли два железных офисных стула. Мордатый, Вязаная Шапочка, он же Гаврила и Витек все были здесь и не слишком радовались предстоящему поединку.
– Ты, – указал Лукач на Мордатого.
Тот послушно взял стул и вышел на образовавшуюся площадку величиной с ринг. Алексу ничего не оставалось, как скинуть ветровку и подхватить свой стул. Тут главное было не делать лишних движений, показать, что это как бы ему не впервой. И хищно улыбаться! На фоне суетливых перебираний руками Мордатого, копыловская четкость бросалась в глазах. Алекс и первым двинулся на противника. Два-три удара Мордатый отбил своим стулом. Ну все, пора кончать! Подцепив стул противника, Алекс сильным движением задрал его вверх, а левой ногой провел классическую подсечку правой пятки Мордатого, еще и дернув стулом тому в противоход. Потеряв равновесие, браток рухнул на пол. В следующее мгновение Копылов распластался на нем, ловко заблокировал его движения и край своего стула опустив на горло противника, так что еще нажим – и все.
– Мочить!? – вопросительно глянул на Лукача.
Рэкетирский босс даже не сразу понял, о чем его спрашивают, но сумел все же отрицательно качнуть головой.
Оставив Мордатого, Алекс поднялся с пола.
– Силен бродяга! – послышалось из-за спины Лукача.
– Фигня это все со стульями. На ножах пускай. Гаврила классно на ножах умеет, – зашумели другие братки.
Лукач протянул руки и ему тотчас передали четыре разнокалиберных «режика», как их называли в интернате. Босс выбрал из них две более-менее одинаковых финки и с усмешкой посмотрел на Копылова.
– А запросто, – Алекс указал на одну из них.
– А какие правила? Пусть до первой крови только! – заметно занервничал Жорка.
– По правилам? – испытующе переспросил Лукач.
– Как получится, – Алекс не собирался снижать свою суперменскую фанаберию.
Атмосфера в кафе накалилась еще сильней. Да и как можно было теперь обойтись без серьезного кровопускания. Алекс снял с себя трикотажный жилет и обвязал им кисть левой руки, мол, на ножах я привык драться именно с таким кулачным щитом. Братки во все глаза смотрели за его ухватками. Кто-то протянул Гавриле кухонное полотенце, тот попробовал тоже обвязать себе левый кулак, но потом раздраженно отбросил мешающую тряпку.
– Давай, Гаврила, сделай пацана! Пощекочи ему селезенку! Писюн малолетке отрежь! – подбадривали своего подельника братки.
Алекс придерживался прежней методы: атаковал первым. Двумя выпадами проверил быстроту реакции противника, потом резко вскинул вверх обмотанную жилетом руку и сделал два молниеносных укола ножом в левую руку Вязаной Шапочке: в предплечье и бицепс – и вовремя убрал живот от ответного выпада братка. Вопросительно взглянул на Лукача, тот молчал. Гаврила прижимал к телу раненую руку, но из боевой стойки не выходил. Алекс снова ринулся вперед и маханул острием братку по лицу, но при этом и сам получил болезненный укол в руку выше жилета. Схватка остановилась, из разрезанной щеки Гаврилы хлестала кровь. Дружбаны живо кинулись зажимать и перевязывать ему раны. Алекс отдал кому-то нож, достал из кармана джинсов носовой платок и прижал его к собственной ране.
– Теперь ты! – указал Лукач на Хазина. – Без всяких подручных штук.
– Бокс или драка? – деловито осведомился Жорка.
– Драка.
Против Хазы стал лукачский водила Витек, ростом такой же, но весом килограмм на пятнадцать больше. Казалось, самый акцентированный удар юного средневеса лишь пошатнет его, но никак не опрокинет.
– Второй раз будешь моим крестником, – торжествующе осклабился Жорка и рванул вперед. Со скоростью деревенского кота нанес пять или шесть легких ударов в голову, после чего, схватив водилу за грудки, шмотанул туда-сюда, третьим движением согнул его вперед, сильно ударил коленом в лицо и отшвырнул прочь. От падения Витька удержали руки братков. Из разбитого носа и губ у него обильно сочилась кровь. В бешенстве оттолкнувшись от братков, водила ринулся на Жорку, который резко присел и ловким движением перекинул Витька через себя, дав ему растянуться на полу навзничь в полный рост. Но это было еще не все. Вскочив, Витек мощно выбросил вперед правую ногу целясь в живот. Жорка словно только этого и ждал, подхватил ступню противника и резко развернул ее, так что Витек тоже перевернулся и приземлился уже лицом вниз. Не давая ему опомниться, Хаза бросился ему на спину и поймав его правую руку, прижал ее локоть к своему колену, чтобы одно движение – и перелом.
– Ломать? – снизу в верх глянул он на Лукача.
Тот отрицательно качнул головой.
Вот теперь мастер-класс был окончен точно. Два молодца стояли плечом к плечу и как будто не слишком радовались своей победе. (Мол, чего радоваться – привычное дело.)
– Все вопросы снимаются, – вынес решение Лукач. – Магазин ваш.
Если Жорка просто подобрал со стула свою куртку, то Алексу его ветровка и вовсе была подана одним из братков – как знак полной уважухи.
Не успели они на джипе тронуться с места, как одновременно зазвонили «Моторола» и «Нокия», причем на обоих экранчиках были одни звездочки.
– У меня звонок по «Мотороле», – сказал Алекс в «Нокию» и включил «Моторолу», не выключая при этом «Нокию» – пусть и Стас послушает. Жорка выключил двигатель и тоже навострил уши.
– Чем ты сейчас занимаешься? – сказал Голос.
– Бизнесом, – по-честному отвечал Алекс. – Только что отмазали от рэкета наш магазин бытовой техники.
– Каким образом отмазали?
– Сегодня обошлись только кулаками, а что? – (Как же было приятно дразнить нехорошего дядю.)
– Что такое твои курсы спецназа, объяснить не хочешь?
– Это классно придумал мой адвокат Циммер, когда мы от рэкета «Бирему» отмазывали. Сегодня вот еще раз пригодилось.
– Когда будет результат по газете?
– Штат газеты уже набран. Теперь набираем материал на первый месяц, чтобы было все без пауз и халтуры.
– О первом выпуске позвонишь Севе. – И Голос отключился.
– Секунду, – сказал Алекс в «Нокию», быстро заворачивая «Моторолу» в фольгу.
– Вы что там, настоящий чемпионат устроили? – прослушанный диалог с Голосом сильно смягчил сердитость Стаса.
– Вы бы нами гордились, если б видели. (Почему бы и капитана не подразнить.)
– Про газету соврал или как?
– Рядом со мной сидит главный редактор газеты, кивает головой, что все готово, – продолжал едва сдерживать смех главный шпион.
– Ну шпана, дождетесь у меня! – И капитан выключил телефон.
Два обормота в джипе посмотрели друг на друга и от души расхохотались – шоу действительно продолжалось.
18
Теперь после договора с Лукачем оставалось не менее важное: ратифицировать сделку у Хазина-старшего. Жорка слегка мандражировал, опасался, что визит отца в «Бирему» все испортит, скажет: «Так ты из-за этой тусовки готов на все подписаться». Кроме того, у него закончились все деньги, отчего он чувствовал себя весьма кисло.
Алекс его успокаивал:
– Не будет магазина, ну и шут с ним. Найдем другую работу, будешь главным редактором плюс моим водилой. Прорвемся. И ради бога без виляющего хвоста.
Василий Петрович приехал не один, а со своим шофером. Жорка узнал об этом в последний момент. Две горничные срочно кинулись приводить в порядок номер с двумя кроватями после только что съехавших постояльцев.
Копылов караулить высоких гостей на входе отказался:
– Хватит и тебя одного. Твой отец должен увидеть во мне не твоего уличного приятеля, а хозяина отеля – чувствуешь разницу?
В окно «Палаты №7» он наблюдал как суетился возле подъехавшего «Бумера» Жорка, обнимая отца, здороваясь с шофером и пытаясь из багажника доставать дорожные баулы, в чем разлюбезному сыну было отказано. В «Бирему» троица двинулась без вещей.
Согласно разработанному плану, Ева под невинным предлогом заманила в хозяйский номер Оливию и Томаса. Так что, когда Хазины вошли туда, им стал слышен кусочек беседы на беглом английском с уходящими мелкобритами и то, как те дружески приветствовали самого Жорку. Еще одним понтом стал принесенный Евой поднос с бутербродами и соками. Коньяк из кабинетного бара и рюмки Алекс доставал уже сам. По легенде «для папы» они с Жоркой познакомились в Москве два года назад в компании с неграми-кубинцами, которых потом им пришлось защищать от скинхедов. Теперь вот Георгий хочет заводить в Питере свой бизнес, что он, Копылов только приветствует. Уже благополучно решили вопрос и со складами, и с местным авторитетом (снизив дань до 500 баксов в месяц).
Василий Петрович был невысокого роста и не самой выигрышной внешности, но пять лет успешного бизнеса с немцами сделали его представительным, уверенным и хватким. Коньяк с лимончиком он воспринял как должное, даже сыну не запретил.
– Георгий сказал, что это целиком ваша гостиница. Но купили вы ее совсем недавно. Мне бы хотелось больше знать о человеке, на которого мой наследник престола возлагает гипернадежды.
– У меня есть знакомая, которая любого нового русского называет проходимцем. Я для нее проходимец в кубе, потому что получил двойное наследство. Одно наследство лежит у меня в финском банке, на второе я купил эту гостиницу и получил от англичан гранд на языковую школу. Первое наследство тоже ждет своего часа. Как только я увижу, что у Георгия все идет как надо, я с удовольствием стану под его знамена. Нас объединяет именно наш возраст и закон всех успешных людей: если решил – делай и не думай о сомнениях. Вот и все, что я могу сказать в свое оправдание. Кстати, по этому поводу анекдот. «Судья: подсудимый, что вы можете сказать в свое оправдание? Подсудимый: ну видите ли… Судья: достаточно, расстрелять, следующий».
Жорка заржал первый, Хазин-старший и Ева засмеялись чуть умеренней.
Ну а после совместного смеха какие могут колючки? Ева удалилась, и мужчины после двух выпитых рюмок вышли на деловую волну. Василию Петровичу действительно был нужен филиал фирмы в Питере, но он сомневался в идее сына. Считал, что нужно сразу открыть три точки в разных концах города, чтобы фуры гнать из Германии не по одной, а группами. Прожект Жорки торговать бытовой техникой преимущественно через интернет, а поэтому достаточно одной точки, куда клиенты могли прийти и посмотреть на свой товар вживую казался ему не слишком убедительным. Да, в Москве это уже существует, начинает продвигаться и в Питере, но такой прогресс хорош для покупателей тридцатилетних. Более взрослое поколение вряд ли будет приветствовать покупки дорогих вещей в темную, стало быть, водители-экспедиторы должны уметь не только привезти стиральную машину и микроволновку, но и подробно продемонстрировать как они работают, не исключено, что каждую четвертую-пятую вещь придется отвозить назад. Кроме того, нужны не только легкие пикапы, но и грузовые минивэны.
– Какие проблемы, – горячился Жорка, – я уже договорился о минивэнах в аренду!
– А ты что скажешь? – уже по-свойски после второй рюмки обращался к Копылову герой-вертолетчик.
– Когда мне вручали в Хельсинки гранд на Лэнгвидж Скул, там тоже выразили сомнения насчет моего возраста и отсутствие какого-либо опыта. Но их сразил довод, что мой жизненный опыт зато не отравлен неудачами в бизнесе. Глаза боятся, а руки делают. Пусть начнет, а будет плохо получаться, пришлете ему своего куратора.
– Вы же кажется ровесники? Стало быть, у тебя тоже нет высшего образования.
– Три курса на очном отделение, теперь на четвертом-заочном.
– Мое обязательное условие, чтобы он (палец на сына) стал в Питере студентом. Первый курс обязательно на очном, потом можно на заочном.
– Иголки под ногти ему можно будет загонять?
– Можно.
– Тогда считайте он уже студент.
За это было выпито по третьей рюмке. После чего пошли смотреть подвал «Биремы» и сам магазин. Подвал Хазин-старший раскритиковал:
– Кофемолки таскать можно, а как управитесь с двухметровыми холодильниками.
– Мы их будем хранить в магазине, там тоже есть кладовки, – выкручивался Жорка.
Придирки были и к магазину, ему требовался косметический ремонт и новое оборудование, но Сынуля заверил отца, что пока придут фуры все будет тип-топ.
На том они и расстались. Водитель Костя повез хозяина пить водку к питерской сестре, чтобы потом вернуться ночевать в «Бирему» в одиночку, а шпионам-кунакам оставалось только гадать: быть или не быть их великому гешефту.
Утром последовал звонок: «Готовь встречу с продавцом». Через два часа договор о покупке магазина был подписан, Хазин-старший тут же убыл на «Бумере» в Москву, а Жорка отправился открывать свой банковский счет и искать съемную квартиру для двух московских работников, призванных обучить его команду экспедиторов-продавцов.
19
Дошло наконец у них дело и до интернетской газеты. Свой газетный сайт Хазин, не мудрствуя лукаво, назвал «Светлобес». Пока он состоял лишь из одной колонки с подразделами.
«Одно из главных положительных завоеваний Перестройки – это уничтожение советских писателей, как творческой популяции, – так начиналась первая запись в его блоге. – В 1992 году одномоментно по всей стране тиражи всех литературных газет и журналов упали сразу в 300-500 раз. Спрашивается: почему? Никто вразумительно на это до сих пор ответить не может. Попытаюсь ответить я со свойственным мне светлобесием. Развал Союза только внешне можно отнести на счет политиков и управленцев. Внутренне главными предателями стали «властители дум», те же писатели, журналисты и режиссеры. И массовый читатель в итоге интуитивно отвернулся от них. Ложью стали все их высказывания и призывы, какими бы умными и убедительными они не были, а все их художественные экзерсисы по сравнению с государственной катастрофой стали совершенно ничтожными и лилипутскими. А полная невостребованность и их самих тут же перевела из небожителей на уровень нищих учителей и врачей».
Все это слово в слово говорил им четыре года назад учитель литературы Виталий Кузьмич, Жорка просто добавил к его высказыванию слова про нищих учителей и врачей. Разумеется, столь вызывающее заявление в интернете не могло остаться безнаказанным. Уже в течение двадцати минут на него пришло семь откликов, от «Что за бред!» до «Точно, в яблочко». За сутки набралось еще полсотни подобных реплик.
Следующим хитом Хазина стало:
«Почему в «Гамлете» Гамлет узнает об убийстве отца на второй или третьей странице, а начинает действовать только в самом конце, когда получает смертельную рану? Со свойственным мне светлобесием берусь доказать, что проблема не стоит выклеванного семечка. Судя по всему, отец Гамлета был весьма посредственным королем, никто кроме сынка-студента не сожалеет о его смерти. Не действует же принц потому, что совершенно не готов взять корону в свои руки, да никто и полунамеком не упоминает, что он этого достоин – то есть изначально слаб в коленках. А насильственная смена власти вполне законна в то время. Более того, с Офелией Гамлет ведет себя как великовозрастный девственник, эдак лет семнадцати. Кстати, кто-нибудь обращал внимание, что в оригинале пьесы мать упоминает, что Гамлет толстоват и страдает одышкой? Поэтому и сама относится к нему достаточно пренебрежительно».
За сутки уже сотня разномастных откликов.
Третий день и новое заявление:
«О вреде русской классики. Читая русскую классику, представляешь Россию в виде Москвы, Петербурга, пары центральных губерний и маленького клочка Кавказа. И все! Причем все это в весьма депрессивном виде. Ни ползвука о шестой части Земной суши, ни о тысячелетии победных войн. Да и герои в ней – сливай воду. Самое забавное, что все это не так безобидно, как кажется. Со своим светлобесием утверждаю, что если бы партайгеноссе Гитлер удосужился прочитать что-то художественное про освоение Сибири, Дальнего Востока, Средней Азии и Закавказья он бы на двадцать минут больше подумал перед нападением на Россию, а так с покорными крепостными, да их никчемными помещиками справиться, казалось, плевое дело.
Кстати, даже в «Войне и мире» самое сильное сопротивление Наполеону оказывают вовсе не русские чудо-богатыри, а московские барыни, которые зная, что в захваченных европейских столицах блистательными французами уже на следующий день начинались балы и открывались модные салоны, приказывают всем домочадцам грузиться на повозки и уезжать из Москвы, бросая все имущество».
На это последовало еще двести суточных реплик.
Виной сим Жоркиным перлам наверно тоже были происки Виталия Кузьмича, хотя такие «Гамлет» и «Война и мир» прошли как-то мимо ушей Алекса. Было весьма интересно: насколько долго может Светлобес продержаться с подобным запасом. Из сложного положения Хаза вывернулся вполне прилично: принялся отыскивать на литературных сайтах отдельные стихи и не только въедливо разбирался с их содержанием, но и назначал им призовые и лузерные места.
Геометрическая прогрессия первых откликов, правда, быстро сменилась прогрессией арифметической, тем не менее устойчивый рост интернет-читателей продолжался. Приходилось только удивляться сколько в Питере и России людей, которые и сами балуются стихами и считают себя их знатоками. За каждый же просмотр «Светлобеса» Алекс установил таксу в один рубль. Хазин довольно потирал руки:
– Две тысячи… Две восемьсот… Три четыреста… Похоже это вообще скоро станет моим основным доходом.
Недовольным газетой был лишь Голос:
– Что это за литературная многотиражка?! Кому она нужна? От тебя политики ждут и управления молодежью.
– Все будет, – оправдывался Копылов. – Вы наверно забыли, что в Перестройку «Литературка» была самой влиятельной. Может сами пришлете новых сотрудников?
Жорка с критикой был согласен и собирался подбирать газетную команду.
– Ева говорила, что твоя невеста на дипломе в библиотечном институте. А давай ее внедрим в Национальную библиотеку, будет поставлять нам, что потребуется.
Предложение порядком озадачило Алекса. Он и сам подумывал, не определить ли Веру после диплома в какую-либо питерскую библиотеку, но было ли положение библиотечного червя предпочтительней статуса железнодорожной проводницы? Слова же Хазина прямо указывали на возможный переход гурии в ранг полноценных соратников по их с Жоркой и Евой Коза Ностре. А почему бы и нет? С другой стороны, представить, что Вера в его Треххатке будет находиться постоянно тоже было достаточно стремно.
Теперь она бывала у него лишь редкими дневными набегами через два дня на третий. Времени хватало лишь на два интима с двухчасовым перерывом между ними для броска в какую-либо недалекую ресторацию («Надо же девушке нацепить на себя новый наряд – ты же сам мне их прикупил»). Поэтому и задавать наводящие осторожные вопросы получалось лишь за ресторанным столиком в ожидании заказа.
– Интересно, а с каким прицелом ты в свой библиотечный поступала?
– Хотела в МГУ на филфак, но сильно забоялась, вот в Кулек и пошла.
– А почему на филфак хотела?
– Книги читать у меня лучше всего получалось.
– Небось и стихи писала?
– Не-а. Только детские сказки.
– А мне дашь почитать?
– Не-а. Только если их где-нибудь напечатают.
– Ну сейчас напечатать не проблема. Говори куда и сделаем.
– Так не хочу. Хочу, чтобы как положено и хоть с малюсеньким, но гонораром.
Дальше он расспрашивать пока не стал.
Правда, случались у них в этих ресторанных посиделках и другие разговоры.
– Почему ты не хочешь показать мне свою гостиницу? – как-то раз не попросила, а скорее потребовала Вера.
– На то, есть серьезная причина, – невозмутимо отвечал он, соображая, откуда произошла утечка о «Биреме». Ну конечно, Ева! После того, как он строго обязал Веру общаться с ним только эсэмэсками, ее лучшей подругой стала Девушка Бонда, которой она как бы невзначай звонила, выспрашивая об особенностях светской питерской жизни.
– Какая же? Говори! Ты меня стесняешься?
– Скорее стесняюсь себя. Там чисто женский коллектив. Доброжелательно на тебя вряд ли кто из них посмотрит, а для меня это будет нож острый. Поэтому встраивать тебя в мою жизнь следует постепенно и крайне осторожно.
– Ты просто хочешь, чтобы я не мешала тебе с ними… флиртовать, – она не сразу сумела подобрать наиболее политкорректное слово.
– Упаси меня бог флиртовать с ними!
– А им флиртовать с тобой?
– Меня спасает моя сопливость. Тридцатилеткам прилюдно строить глазки малолетке весьма западло.
– Я старше тебя на два года, но это мне не помешало самой прийти к тебе домой.
– Какой ужас!! На два года?! Значит на пенсию ты выйдешь на семь лет раньше меня. И я, молодой, красивый, буду семь лет женат на пенсионерке!
– Сколько можно издеваться! – Она принялась под столом пинать его коленками.
– Ну вот видишь! Как тебя с такими ухватками пускать в приличное общество!
К счастью пока все между ними ограничивалось лишь такими стычками.
20
Впрочем, случалось и так, что по запальчивому звонку Жорки, Алексу приходилось прямо в разгар обеда целовать Веру в щеку и, оставив ей пару купюр, срочно убегать из ресторана – слишком много забот отныне появилось у их копыловско-хазинского дуэта. В первую очередь это были магазинные хлопоты: оформление документов, подбор кадров, ремонт помещения, закупка оборудования, аренда машин. Тут они удачно дополняли друг друга: когда опускались руки у Жорки – вставал у руля Алекс, начинало надоедать отельеру – обретал второе дыхание московский гость.
Как и предполагалось, гопники собрали всего шесть тысяч американских тугриков. Само их получение вылилось в целую тайную операцию – нельзя было исключить милицейскую или фээсбэшную подставу с несмываемой краской на купюрах или переписанными номерами «франклинов». Вот с помощью маячка на «Мотороле» и гоняли Родю по центру города таким образом, что у него сложилось полное убеждение, что за ним следят сразу несколько подручных Жорки и Алекса.
Мизерность выплаченного транша Хазу, однако, нисколько не смутила:
– Пущай отработают.
– Каким образом? Сейчас мы для них загадочные мафиози, а при близком контакте они живо нас расколют, – не согласен был Алекс.
– Ты недооцениваешь свою гостиницу, стоит им пару дней там повертеться, и они столько узнают про твои кулачные подвиги – мама не горюй!
Действительно с недельным обычно опозданием в «Биреме» каким-то образом все узнавалось про их похождения, находились даже «очевидцы» доказывавшие, что и при пожаре Катафалка не меньше пяти человек получили ранения от рук Алекса и половина банды Лукача тоже была избита «князьками» (так теперь их называли в отеле).
После некоторого размышления Алекс одобрил предложение Хазина по гопникам, внес только небольшую поправку: «Платить им всем будем по-разному, чтобы устроить разлад в их рядах». Так и сделали: Роде и Покусанному Денису – по 300, владельцу родительского «Бумера» Геше и Сенюкову на «Шкоде» – по 400 баксов в месяц, с тем чтобы половину этих зарплат выдавать наличкой, а половина в зачет оставшегося долга в 18 тысяч баксов. Сначала такую подлянку гопники даже не заметили, рады были самой возможности малой кровью уйти от суровой бандитской расправы. Когда же чуть позже Родя с Денисом стали возбухать на несправедливость, им было разъяснено: сдавайте на права, покупайте машины и ваши роялти станут выше. Сенюкова с его «Шкодой» Алекс определил в свои персональные шоферы, остальных в экспедиторы в хазинский Магазин.
Не успели разобраться с этим, как к Жорке пожаловали ходоки от Лукача: «Давай в тренажерном зале «Биремы» устроим тренировки по вашему русскому рукопашному».
– Вот видишь, – от души радовался Хазин, – через меня с тобой ведут переговоры, сами тебя, Великого и Ужасного, беспокоить не решаются.
– Только этого не хватало, – Алекс был категорически против подобного «клуба по интересам». И снова Жорка отыскивал убеждающие доводы:
– Во-первых, мы с тобой сразу в сэнсэи попадаем, во-вторых, можно и гроши срубить, в-третьих, еще сильней оба станем Майклами Корлеоне, в-четвертых, и сами всегда будем в тонусе, в-пятых, твоих гопников дополнительно приструним. Ведь шоу должно продолжаться.
И так уверенно фонтанировал, что отельер тоже задумался в эту сторону.
– Но как совмещать тепличных мелкобритов с нашими уголовниками!?
– А ты совмести, – подстегивал дружбан.
– Хорошо, передай своим ходокам: занятия не наверху, а в подвале, вход туда только со двора с черного входа, по тысячи рублей за один час с носа и плюс пять штук милицейских наручников.
– А наручники зачем?
– Приковывать на ночь к батарее нарушителей режима.
– О-ля-ля, как говорят чукчи. Съем свою бейсболку если такое прокатит!
Спросили (упрятав свои жучки и мобильники в фольгу) о сотрудничестве у Глеба-Игоря. Те насчет своего сэнсэйства ничего против не имели, если конечно их начальство им разрешит.
– Кто будет контролировать ваши спуски в подвал «Биремы», зато и разомнетесь и копеечку получите, – улещал Алекс.
Вслух секьюрити ничего не сказали, но переглянулись меж собой вполне согласно.
Оставалось только, чтобы гипернаглые условия не взбесили лукачцев. Переговоры снова провел Хазин. И к их несказанному изумлению все требования братками кроме наручников были приняты.
На оборудование подвальной Боксерской студии гимнастическими снарядами, боксерскими грушами, матами, защитными доспехами понадобилось несколько дней. Гораздо больше времени ушло у «князьков» на восстановление школьных физических кондиций. Как бы там ни было через неделю первая пятерка молодых лукачцев робко позвонила в дверь черного входа и, пройдя на видеокамере фейс-контроль, была допущена под светлые очи четырех сэнсэев и четверки гопников. Начали с простого тестирования: подтягиваний на перекладине, отжиманий от пола, на быстроту реакции при бросках теннисных мячей, затем зачет по метанию ножей и саперных лопаток. Параллельно все эти штуки проделывали и Копылов с Хазиным, причем с безоговорочным преимуществом по всем дисциплинам даже над своими секьюрити – бывшими десантниками. В общем узаконили не только свое главенство, но и расставили всю команду в соответствии с их физическими кондициями. Заодно обряд инициации прошли и гопники – теперь они и вовсе были уверены, что сожгли «Мерс» не просто бандитский, а бандитско-бизнесменский и кто там могущественный стоит за всеми этими отелями и магазинами лучше вообще не узнавать.
Доволен результатом остался и Алекс. Где-то был припрятан «Список 30», добытый восемь лет назад в Коста-Рике его отцом и за который московское начальство сдало их семью цэрэушникам. Из 30 высокопоставленных московских вельмож со всеми их указанными заграничными счетами четверо ныне продолжали здравствовать в славном городе Питере. И вот он: его собственный отряд командос, с которым к предателям страны можно нагрянуть с законной (хоть и бандитской) экспроприацией.
Гостиничные дамы на возню «князьков» с подвальной студией смотрели с понятной тревогой, но кто обращаем внимание на бабские страхи.
– На фига вам эти уркаганы сдались? – была возмущена и Ева.
– Для скорости жизни, чтобы день за три проходил, – вполне правдиво объяснял ей Алекс. Жорка был с ним полностью согласен.
Та же скорость жизни касалась у них, естественно, и «Биремы».
– А давай сбацаем настоящий английский клуб, – предложил между делом Жорка.
– Он у нас и так есть. Каждый день их английские друзья здесь трутся.
– Это не то. Надо чтобы дым коромыслом шел, – не согласен был младший шпион.
– И с чего начнем?
– С твоей гаргары, которая мешает тебе в твоей Треххатке.
Сказано – сделано. На грузовом минивэне двухметровую плазму доставили из Копыловских апартаментов в тренажерный зал второго этажа отеля, подключили к спутниковой антенне и пожалуйста – любуйся не только на Лигу чемпионов, но и на всю Английскую премьер-лигу. Любо-дорого было смотреть, как мелкобритты (что парни, что дамы) переносили свои учебные часы, дабы вовремя прибежать и усесться перед большим экраном, приветствуя своих любимцев в трусах.
Следом Хазин уломал Алекса на покупку видеоплейера и в перерывах между футболом в Тренажерке обосновался свой киноклуб – надо же просветить заморских гостей насчет не только мирового, но и русского кино. Все качалки отправились в подвал в Боксерскую студию, а число посадочных мест значительно расширили – ученики, которых не слишком занимали домашние дела, охотно после занятий потянулись наверх следом за «бакалаврами», между делом еще лучше окунуться в английский язык.
Не успели оглянуться, как из подвала было доставлено на второй этаж детсадовское пианино и после его настройки в Тренажерке обосновался еще и музыкальный салон. Из Жорки вышел неплохой тапер, нашлись пианисты и среди учеников плюс и Оливия иногда радовала присутствующих своим музицированием.
Вскоре к их музыкальным экзерсисам добавилась еще и настоящая скрипачка. Как-то Люсьен сообщила Алексу, что с ним хочет переговорить о работе одна особа.
– У нас и так штат больше чем надо, – скривился патрон, не отрываясь от ноутбука.
– Она говорит, что сможет вас убедить, – с какой-то особой язвительностью усмехнулась горничная. – Хотите, чтобы она на выходе с вами общалась?
Заинтригованный он сделал знак: запускай.
Вошедшая в его номер особа в самом деле выглядела достаточно уверенно. Хорошего роста, фигуристая, умеренный макияж и чуть более яркая чем надо одежда.
– Тридцать процентов, – объявила она, бегло оглядывая интерьер.
– Что? – немного обалдел он.
– Тридцать процентов, – повторила гостья, изящно присаживаясь на диван.
– Я вам или вы мне?
– Разумеется, я вам.
– Звучит многообещающе, а за что?
– Неужели трудно догадаться?
Он догадался.
– И как это будет выглядеть?
– Я просто буду сидеть в вашем буфете гонять чаи и играть на мобильнике в игры.
– И мне за это тридцать процентов? – развеселился он.
– У тебя есть какие-то моральные принципы?
– Вообще-то, нет.
– Тогда заметано?
Ему стало совсем интересно.
– А репутация фирмы? Мне не хочется, чтобы мою «Бирему» называли притоном.
– Я украшение. Никто и слова не пикнет, кроме разве что горничных, но ты им можешь сам укоротить языки. Потом эти клиенты сами будут рваться в твой отель.
– Ну и что такое ты умеешь, что всех околдует?
– А ты проверь. Такого ты еще никогда не пробовал.
– Прямо здесь?
– Почему бы нет. – Она встала и шагнула к нему.
– Ты словами сначала скажи.
Она еще шагнула. Алекс продолжал сидеть, гарантированно огражденный подлокотниками кресла?
– Что, анальный секс?
Гостья покачала головой и достала из сумочки упаковку с презервативом.
– Минет через резинку. – Она присела и оказалась у самых его колен.
Алекс сильно дернулся, но отъехать сумел лишь на двадцать сантиметров.
– Стой, стой! Успокойся! Верю, верю!
Она встала и улыбнулась. Весь вид ее говорил: ну вот такие вы, парни, трусишки!
– Раз веришь – то по рукам?
Он отрицательно мотнул головой. Путана двинулась на выход.
– А петь ты умеешь? – вдогонку спросил он.
– А тебе сначала спеть надо? – приостановилась она у двери. – Музыкальная школа по классу скрипки тебя устроит?
– Можешь приходить со скрипкой и охмурять таким макаром. А?
Лара, так звали ее, стала приходить дважды в неделю вместе со скрипкой, и дважды на занятия по английскому в продвинутой группе Юджина, и в самом деле очень скоро превратилась в главное украшение их тусовок. Пела она редко, зато дуэт скрипки с таперством на фоно Жорки каждый раз имел шумный успех.
С вечерними развлечениями, как для «бакалавров» с их британскими гостями, так и для учеников в качестве дополнительного факультатива по инглишу, теперь в «Биреме» был полный порядок. В девять вечера, когда занятия в школе заканчивались, рядом в Буфете и наверху в Тренажерке с Бильярдной начиналась бурная жизнь, где вперемежку с буфетными «дринками» не только музицировали, пели, смотрели футбол и фильмы, но играли в бильярд, бридж, «Монополию», спорили о спорте и политике. Последнее было самым щекотливым, Алексу приходилось порой даже прибегать к знакам-сигналам, чтобы немного укротить Жоркино краснобайство. Впрочем, в политических диспутах от Хазина доставалось больше Штатам и континентальной Европе, на что мелкобриты реагировали если не благосклонно, то вполне терпимо. А постоянное присутствие секьюрити не давало никому ни сильно напиваться, ни панибратствовать, ни быть докучливым. И на карте Питера «Бирема» шаг за шагом становилась одним из мест, пригодных для тусовок молодых иностранцев.
– Не знаю, как с газетой, но с полусветским бордельеро у них, кажется, все налаживается, – докладывал Стас своему начальству.
21
Письмо на бланке присланное из Москвы сообщало, что он восстановлен на заочном факультете своего прежнего института и что ему надлежит явиться на экзамены по сдаче за четвертый курс. Прилагался и перечень предметов. Половина из них была из тех, которые он успел сдать зимой в Питерском ликбезе.
– Ну и отлично. Отдохнешь от нас пару недель, а мы тут с Евой свой порядок наведем, – приветствовал его отъезд Жорка. – Дам ключи, в моей хате жить будешь.
– Ты говорил, что там твоя подруга живет?
– Анюта, что ли? Ну живет. Я ведь главным образом из-за нее к тебе в Питер подался. Никак избавиться не мог. Хоть замки в квартире меняй.
– Ну и поменял бы.
– Не, это выглядело бы совсем уже по-жлобски. Идеально надо было туда вторую подругу привести. Но ведь и до бабской драки дойдет. В общем, езжай и скажи, что я в белокаменную ближайших два-три года не вернусь. Адрес «Биремы» смотри не дай. Там две раздельных комнаты, надеюсь, не передеретесь.
– Есть один нюанс, – с сомнением заметил Алекс. – Ночевать в одной квартире с девушкой по-братски у меня вряд ли получится. Это же проявить к ней полное неуважение. Начну приставать, а вдруг и получится. Что тогда?
– Тогда просто сниму шляпу. Особенно если она не попрется за тобой потом в Питер. Если примешь ее себе на грудь, обещаю пол-ящика коньяка. Только учти она из деревни, для нее принц и парень с деньгами это одно и то же.
С таким напутствием Алекс и полетел в Москву, предварительно получив согласие от Стаса и уведомив Севу. Жорку с Евой его заочную учебу попросил в отеле не афишировать, мол, уехал по делам и хватит с них.
После промозглой сырости Питера Москва порадовала настоящим весенним солнцем. Названия улиц были не везде, но перед отлетом он внимательно глянул на карту Москвы и теперь шел в хазинскую квартиру почти не плутая и с острым интересом прикидывал, какая она – пассия Жорки, которую тот так хотел сбагрить с рук.
Анюта оказалась аппетитной шатенкой, которая в распахнутом халате и с ликованием на хорошеньком личике выскочила в прихожую, когда он по наказу Хазы своим ключом открыл дверь («А то сама можем и не впустить»).
– Здравствуйте. Я друг Георгия из Питера. Он сказал, что я неделю могу пожить в его гостевой комнате. Он сказал, что у него есть отдельная гостевая комната.
– У него нет гостевой комнаты. В ней живу я, – с вызовом ответила она.
– Он говорил, что вы так и скажите. И что я могу поселиться в гостиной.
– Убирайся! Я звоню в милицию!
– Вот письмо для вас, – Алекс протянул ей запечатанный конверт. В письме, как он знал, было написано о невозможности продолжать их любовные отношения.
Анюта вскрыла конверт, глянула на текст и прошла в комнату, из которой так радостно выскочила. Ему оставалось прошествовать в гостиную. Главным ее украшением служили два десятка фотографий лошадей в рамках, придававшим комнате особую оригинальность. «Я тоже так хочу», – решил он и с минуту придумывал, какое тотемное животное себе выбрать, но в голову приходили лишь банальные львы, тигры и ягуары.
Из соседней комнаты не доносилось ни звука. Идти хозяйничать на кухню с кофе или чаем было как-то не с руки и, убрав в шкаф дорожную сумку, он с документами наперевес отправился сдаваться в институт.
Знакомые улицы, дома, цепочки деревьев выглядели так словно и не заметили его отсутствия, что было обидно. Поэтому завтракать он направился в кафе, в котором прежде не был. Котлеты по-киевски, салат и кофе с пирожным вышли вдвое дороже чем в Питере, но теперь до вечера о еде можно было забыть.
К институту он подходил в тревожном ожидании, очень не хотелось встречаться с бывшими сокурсниками. Но единственное знакомое лицо он увидел уже в учебной части, причем лаборантка его при бороде и шраме даже не узнала. Ну и славно, выдохнул он. Оформление документов не заняло много времени. Более того, ему удалось даже поймать нужного преподавателя, вывалить на него важную семейную причину и договориться о досрочном экзамене на следующий день.
После чего он надолго застрял в читальном зале институтской библиотеки – надо было оживить свою зимнюю сессию. Каково же было его замешательство, когда в библиотеку ввалилась группа студентов-очников и среди них Малышка Юля собственной персоной. На ее кукольном личике не осталось и тени заложнических переживаний от застреленных им при ее освобождении двоих громил из службы безопасности «Элиса». Сейчас она вовсю ворковала с одним из спутников, явным бойфрендом. Сдав книги, группа выкатила вон, даже не глянув в сторону прикрывшегося учебником Копылова.
А ему только того и требовалось. Страница Малышки Юли оказалась окончательно перевернутой без каких-либо последствий и для него, и для нее. Ему даже пришла в голову мысль, а не вызвать ли к себе в Москву Веру. Достав «Моторолу», он пробежал по ее кнопкам. Маячок четко обозначил окраину Твери, дом где, взяв отпуск, трудилась над своим дипломом его невеста. Пожалуй, если Хазинская мадам не устроит каких-либо сюрпризов завтра-послезавтра можно будет и в самом деле вызвать сюда Веру или еще лучше, самому скакануть в Тверь и застать гурию врасплох.
Четыре часа непрерывного чтения привели его в нужный учебный тонус и покидал он библиотеку с чувством хорошо выполненного студенческого долга. Хотел еще в какой-нибудь театр завернуть, но спектакль кончался поздно, а в одиннадцать часов устраивать разборки с Анютой ему никак не улыбалось. Лучше уж засветло.
Поэтому накупив разной выпечки, глазированных сырков и колбасной нарезки, он направился в Хазинскую двуххатку. К его несказанному облегчению Жоркиной пассии в квартире не оказалось. Ее наряды, косметика и личные вещи тоже исчезли.
Видеотека Жорки была расставлена отдельными блоками с указателями: «США», «Франция», «Англия», «СССР». Зато книги, порядка двухсот, находились в полном беспорядке. Одну из них Алекс даже решил реквизировать, это была «Новая камасутра» – большой фотоальбом с любовными соитиями красивых парня с девушкой. Снято без показа гениталий, все достаточно пристойно и понятно. Как бы они свободны не были в интиме с Верой, однако не всегда ловко было объяснять словами, как и что хочется попробовать, а с таким альбомом самый класс, называешь номер страницы и вперед.
На кухне в шкафчике он нашел двух видов молотый кофе и четырех видов чай, выбрал себе крупнолистовой черный, включил электрочайник и вынул из пакета продукты. И тут в дверь требовательно позвонили.
Глянул в глазок, увидел не Анюту, а какого-то мужика в ветровке. Открыл.
– Ну здравствуй, отельер-любитель, – душевно по-испански произнес майор Петр Зацепин, он же дядя Альберто.
Язык отнялся не от неожиданности, а от калейдоскопа предположений. Именно Зацепин вывозил Алекса из Коста-Рики, участвовал в Москве в подпольной группе «Верность присяге», направлял его в Питерский Инкубатор, а потом под чужой фамилией растворился в Сибири в качестве охотника-промысловика. И вот теперь он здесь! Худой, непривычно очкастый – все-таки после взрыва гранаты зрение так и не восстановилось.
– Ты разве не один? – произнес майор, входя в прихожую.
Скинув туфли, он прошел в гостиную. Помогая своему воспитаннику освоиться со своим визитом, Зацепин сделал несколько боксерских движений, на которые Алекс ответил таким же шутливым размахиванием кулаками.
– Приятный вернисаж! – оценил гость конскую галерею. – Ну что стоишь. А стол накрывать?
– Как?.. (к тебе теперь обращаться), – наконец выдавил из себя Алекс.
– Как и прежде, – понял его куратор, достал небольшую черную коробочку и нажал на ней кнопку, загорелся зеленый огонек. (Глушилка, догадался Алекс.) – Под той же фамилией и в той же должности.
– И просто так зашел? – не поверил Копылов, приглашая взглядом на кухню.
– Ну почему же просто так? С хорошим делом. Очень хорошим, – снова перешел на испанский майор. – Пора нам сесть с тобой на самолет и прокатиться в теплые места. Не-не, не в Западное полушарие, пока только в Восточное, – опередил он вопрос Алекса. – С твоим Стасом и выше все согласовано. Таможня дала добро.
– А куда? – как приятно было ему самому заговорить на первородном языке.
– Остров Кипр есть такой. Там начало курортного сезона. Ты, я думаю, заслужил.
– А там что?
– Там у тебя одна приятная встреча.
– С Даниловной? – вырвалось у него.
– Думаю, что-то получше, – подбавил интриги майор.
– Не понял, – сердито тряхнул головой Алекс.
– С тобой захотела встретиться твоя мама, – просто как самую обычную новость произнес дорогой гость.
– Не-не-не! – воскликнул он, увидев бешеное выражение лица Алекса. – Я сам узнал, что она жива только когда тебя летом в Питер отправил. Ее спасли кубинцы, вырвали прямо у америкосов из рук по дороге в аэропорт.
– Меня по полиграфу матрасники три месяца назад спрашивали про маму.
– Ну и хорошо, что ты все правильно им ответил, – похвалил Зацепин, указывая на чайник. В четыре руки они быстро заварили чай и приступили к трапезе. Алекс мельком глянул на «Моторолу», на экранчике шла сплошная серая рябь – Глушилка действовала.
– А почему Кипр?
– А почему нет? Почти русский курорт. В Россию она сама не хочет, на твою финскую дачу тоже не особо. А Кипр самое то.
– А как?.. – Алекс снова не договорил.
– Обычная турпутевка. Лучше на двоих. В одиночку на Кипр как-то не ездят.
– Я с Девушками Бонда туда не поеду!
– Мне сказали, у тебя и гражданская невеста появилась.
– Да? А можно? – главный шпион даже слегка растерялся.
– Надеюсь твоя Вера будущей свекрови понравится, – подвел итог Зацепин, добавляя себе в чашку кипятку.