...Я еще не успела разобрать чемодан, как зазвонил телефон.
- С приездом, - сказала Ирка.
- А ты как узнала, что я приехала?
- Да случайно у окна стояла, видела как ты из такси выходила.
- Понятно, - пробурчала я. – Прямо не соседи, а разведывательное управление какое-то.
-Да, я на минуту, - заторопилась она. – У нас здесь такие новости… Не очень, чтобы… Но ты должна знать.
-Что случилось?
- Наша Вера умерла.
- Как умерла? – оторопела я. – Мы перед самим моим отъездом виделись. Бодрая, как всегда улыбчивая…
- Ну, вот так получилось… Пришла с прогулки, почувствовала себя плохо, как водится, таблеток своих поела… Дальше – больше. Вызвали «Скорую». Ну, в общем, не спасли. Сердце… Всей парадной провожали и поминали. Даже Тоня приезжала. Одной тебя не было. Уже и 9 дней прошло. Вот решила рассказать.
Если бы гром грянул с неба в это заснеженное утро, то я была бы меньше поражена, чем известием о смерти нашей Веры. Конечно, по возрасту (лет 70 с приличным «прицепом»), то что с ней случилось, наверное, не было чем-то из ряда вон, ведь умирают и более молодые. Но наша Вера была настолько бодра, оптимистична и улыбчива, что в моей голове её образ никак не связывался с умиранием.
За всё время, что живу в этом доме, я ни разу не видела её грустной, унылой или, более того, раздражённой. Всегда и для всех у неё находилось доброе и уместное слово, ласковая улыбка и тёплое прикосновение. Поэтому у нас в парадной жили две Веры - Вера и НАША Вера. И даже не Вера, а Верочка.
У них с мужем, Шуриком, было четверо сыновей и бесчисленное количество внуков, которых я, даже по именам, была не в состоянии запомнить. Верочка и Шурик, были маленького роста, оба кругленькие, седые и похожие друг на друга. Было удивительно, что у таких маленьких родителей сыновья были все крупные, широкоплечие. Особенно младшие: Максимушка и Паша.
Когда они приезжали по выходным на своих больших машинах, Верочка, простоволосая, в домашнем халатике, встречала их прямо во дворе с распростёртыми объятиями. Было забавно наблюдать, как сыновья бережно тискают мать, поднимая высоко над землёй, чтобы расцеловать её круглые щечки.
Потом из машин выгружались невестки и ритуал обниманий и поцелуев, получал следующий импульс, который плавно заканчивался, практически, свалкой, когда самое младшее поколение получало законное право обнять бабушку.
Будучи совершенно не любопытной к тому, как протекала жизнь моих соседей по лестнице, и не особенно интересуясь дворовой жизнью, с какого-то времени я подсознательно ожидала этой встречи, чтобы полюбоваться и эмоционально соприкоснуться с трогательной волной любви и нежности, транслируемой в окружающий мир этой семьёй.
По понедельникам я всегда встречала их с Шуриком в магазине.
- Всё съели! - радостно объявляла мне она. - Еле Шурика дождалась с работы. В холодильнике мышь повесилась, надо на неделю закупиться, а то Вовку (Петьку, Вадьку и т.д.) завтра привезут, да и Настя (Костя, Варя и пр.) что-то носом шмыгает. Если приболеет, то к себе заберём. Пусть родители от их болячек отдохнут...
Домой возвращались вместе. Шурик, молча улыбаясь, нёс тяжёлые сумки, а Верочка, подхватив меня под руку, рассказывала семейные новости.
В умении раствориться в жизни другого человека, увидеть в нём только хорошее и светлое, я не видела в своём окружении человека, даже отдалённо похожего на неё.
И вот теперь Верочки не стало...
- Как же так? - тупо повторяла я. - Я же её перед отъездом видела. Она была абсолютно здоровой. Ещё ребят своих в гости ждала, пирог собиралась печь...
- Так она на следующий день и умерла. Шурик ещё говорил, что радовалась - все четверо приехали в этот раз.
- Мальчики-то у них молодцы. Часто навещали. Родителей любили, да и между собой очень дружны были. Такое редко встречается.
- А ты знаешь, что Паша и Максим им не родные? - спросила Ирка.
- Впервые слышу.
- А мы думали, что знаешь. Верочка же с тобой дружила.
- Верочка, по-моему, дружила со всем белым светом, - сказала я. - Не зря же её все называли - НАША.
- Ну, к тебе она как-то по особенному относилась. Вот мы и подумали, что ты одна в курсе...
- В курсе чего?
- Ну, что Максим и Паша усыновлённые.
- Нет, Ира, не знала. Да и, глядя на них, не подумаешь... А вы то, как узнали?
- Так мальчишки на поминках сами рассказали. Пашу она из детского дома взяла, когда там нянечкой работала. Представляешь, он её почти сразу за свою маму признал...
- Не удивительно,- вставила я, потому что самой иногда казалось, что ближе Верочки у меня сейчас никого на свете нет.
-...и Верочка не смогла его оставить. Только Шурик сказал, что ей надо увольняться, а то весь детский дом к ним переберётся со временем.
- А Максимушка? Тоже из детского дома?
- Нет, Максима она в яслях нашла. Пошла работать в садик из-за Паши. Он ведь страшно боялся, что его когда-нибудь забудут забрать, поэтому пришлось из-за него устроиться нянечкой в том же садике...
- Ну и...? -поторопила я Ирку, потому что душа просила тишины, чтобы осмыслить случившееся.
- А у Максима родители погибли в автомобильной аварии. Верочка, как забрала его к себе в тот вечер, когда они не вернулись, так и не смогла отдать в детский дом.
- А Шурик? Не возражал?
- А что Шурик? Он же на неё надышаться не мог... Ты когда-нибудь слышала, чтобы они спорили или доказывали что-то друг другу?
***
В этот вечер я долго ворочалась в постели. Вспоминала Верочку, Шурика, их мальчиков: Сашу, Лёшу, Пашу и Максима.
Подумалось, что Верочка была необыкновенным человеком. Ведь она подарила детям счастье жить в семье, иметь любящих маму и папу. И её ежедневное служение было сложнее и труднее любого геройского поступка совершенного единожды, под влиянием какого-нибудь импульса.
Только о человеке, совершившем героический поступок нам каким-то образом расскажут - напишут в газете, покажут по ТВ, отметят хоть как-то, а вот Верочка с Шуриком, совершившие не менее героическое дело, совершили его в тишине повседневности, очень буднично и, похоже, сами не видели в совершаемом ничего особенного. Просто ТАК жили, потому что не могли иначе.
Мне несколько раз хотелось заплакать, но я вспоминала, как Верочка, утешая меня в горестные минуты, говорила, что нужно всегда улыбаться, потому что другой жизни, кроме той, что нам дана сейчас, не будет, и надо радоваться тому что имеешь, а не печалиться из-за того, что нельзя иметь.
Под утро я поняла, что всё, что я написала до этого дня и, возможно, напишу после, не будет стоить ничего, если не напишу эту историю о НАШЕЙ ВЕРЕ* и её простой, но, по сути, героической жизни.
* все имена собственные в этом невымышленном рассказе - вымышлены, кроме имени главной героини.