Часть вторая
1
Алексу повезло: ярко пылающий Катафалк все же привлек пожарную машину, а следом милицию и «скорую». Поэтому очнулся он уже в больничной палате на пять коек. Доступ к милицейским сводкам дал нужную наводку Еве и Стасу и, не успел Копылов как следует рассмотреть своих соседей, как его перевезли в одноместные апартаменты, где уже ждала Ева. Когда выяснилось, что пропали оба его мобильника к разговору подключился еще и Стас.
– Хорош! – резюмировал капитан, оглядывая гипс на руке, перебинтованные грудь и голову фабзайца. – Везде умеешь найти приключения. Хоть слышишь меня?
Алекс слышал, но словно через ватную подушку и из дальнего угла палаты.
– Сказали, что у тебя сотрясение мозга и целых ребер меньше чем сломанных.
– Э! – попробовала защитить «главного шпиона» Ева.
– С какой стати я должен ему сочувствовать! – огрызнулся Стас. – Кто это был? Ведь это не лукачцы?
– Все в балаклавах, – с трудом губами-оладьями отвечал Алекс.
– Хоть что-то говорили? За что? Гопники или кто посерьезней? На кого думаешь?
Пострадавший изобразил жест «не знаю». На том их первый разговор закончился.
Помимо чудовищных кровоподтеков по всему телу и сотрясения мозга у него было три треснутых ребра, глубокое рассечение щеки и две сломанные косточки на правой кисти руки. Половина зубов шаталась, но все же кое-как держалась.
Выздоровление проходило медленно. Хуже всего обстояло с головой, в ней постоянно что-то шевелилось и перекатывалось, иногда казалось, что память и соображалку отбили напрочь и в прежнем объеме их уже не вернуть. Еще была полная апатия и безразличие ко всему вокруг. Нечто подобное он испытывал, когда «дядя Альберто» вывез его через Доминикану в Москву. Хотя нет, как раз тогда мысли и чувства у него были самыми яркими и цельными, хотелось всех обхитрить и вырваться на волю из этой жуткой России.
Иногда на ум приходила еще одна больница – тюремная. Когда его мать при бегстве от полиции через джунгли укусила змея, и Исабель вынуждена была выйти к ближайшей больнице, где ее и повязали. Как же потом она в тюремной больнице сумела покончить с собой? Подробностей об этом ему никто не сообщал, и теперь сквозь резкую головную боль он додумывал их сам: то про женскую заколку, которой она вскрыла себе вены, то про ампулу с ядом, зашитую в одежде, то про повешенье на спинке собственной кровати, о котором он читал в справочнике по криминалистике. Эти мысли немного успокаивали, заставляли не слишком себя жалеть.
Зато никак невозможно было смириться со сгоревшим Катафалком. Ну, угнали бы, ну разобрали на запчасти, но зачем жечь?! Это казалось верхом дебилизма. И машину было жаль, как живого человека. Более того, казалось, что именно Катафалк принял на себя основную долю бандитской агрессии, и тем самым спас своему хозяину жизнь.
Насчет налетчиков сомневаться не приходилось: кто еще как не братки Лукача. Вот только почему в балаклавах? Хотя, если им прошла команда «Бирему» не трогать, они просто захотели тайно поквитаться за унижение, которому он подверг их в отеле. Тогда понятно почему и Катафалк сожгли. Кроме мобильников пропали портмоне с пятью тысячами рублей, водительские права и московский студенческий билет. Причастным к налету мог, правда, быть приснопамятный московский холдинг «Элис», дабы отомстить за двух своих застреленных им охранников. Но эти вряд ли бы оставили его в живых. Думалось также и о цэрэушниках. Узнали про его двурушничество и для начала решили наказать физически. Потом добавят наказание финансовое: отожмут все наследство и – гуляй Вася! Была еще версия с сокурсниками-гопниками, те могли засечь его в центре города и позавидовать Катафалку, а потом побоялись угонять слишком броское авто, но это выглядело самым слабым вариантом.
Единственным положительным моментом во всей ситуации было избавление от стукаческой «Моторолы», мол, сгорела в «Мерседесе», давайте новую. Только вот поверят ли у Маккоя, что поджог был натуральным, а не постановочным.
Впрочем, его переживания по этому поводу рассеялись достаточно быстро. Ева сообщила о появлении в «Биреме» Севы с вопросом: где Копылов? А еще через пару дней кудрявый Перегонщик объявился и сам в больнице. Все осмотрел, все расспросил и даже сфоткал Алекса на мыльницу. Про стукаческий телефон тоже заикнулся, но по другому поводу, попросил, чтобы Ева выдала ему две упаковки с другими «Моторолами». Заодно стал свидетелем прихода к Копылову ментовского следователя с расспросами о поджоге.
Девушка Бонда навещала его каждый день, принося кучу отельных новостей. Даже явилась как-то с нотариусом, чтобы тот зафиксировал за ней право подписи всех распоряжений Алекса, став тем самым формальным директором «Биремы». Рассказала о появлении в отеле добровольных сексотов, которые охотно стучат друг на друга и рассказывают интересные детали, например, что баню в «Биреме» намеренно повредил сам Попов, дабы там не кутили лукачцы со своими телками, что англичан обзывают бакалаврами, а Алекса «Наша акула», что Софья Степановна регулярно докладывает бывшему владельцу, что происходит в «Биреме», что Глеб и Игорь, получившие прозвища Чипа и Дейла, здорово всех раздражают и даже непонятно чем именно, со смехом поведала, как Циммера из отеля изъяла его разгневанная подруга Рая.
Дела в Лэнгвидж Скул шли со своими шероховатостями. Если бесплатные занятия прошли на ура, то с оплатой по полторы тысячи за урок возникла некоторая напряженка. Грэйс объяснила Еве, что половинная скидка может быть лишь позже и только для лучших учеников. В конце концов, договорились о некоем языковом бартере, и для массовости на уроки стали ходить кроме Евы и Глеба с Игорем еще Люсьен и буфетчица Алла, взамен они потом по часу обучают русскому языку троих «бакалавров».
Отсутствие в больнице страха перед прослушкой позволило Алексу с напарницей говорить вполне свободно, обсуждая персоны всей четверки мелкобритов, как у них в янычарском интернате называли англичан. У каждого оказалась своя «вишенка»: Томас всюду носился с цифровой видеокамерой, которой он не столько снимал окружающее, сколько свои комментарии этому окружающему. Юджин вел расспросы аборигенов о совдеповском прошлом, явно для какого-то научного трактата. Оливия с не меньшим пылом стремилась узнать Петербург-балетный в двухсотлетнем разрезе. На мелкий шпионаж тянула разве что сама Зондерша, в сопровождении Глеба или Игоря прочесывая магазины и рестораны в городском центре и делая об этом какие-то записи. Но при желании это легко можно было принять за заказ какого-нибудь лондонского турагентства на новый путеводитель. Справки, наведенные обо всей четверке в Англии, только подтверждали их чистую гражданскую сущность.
Память все же постепенно возвращалась к нему. Через силу вспоминал номера телефонов, финские слова, первую главу «Евгения Онегина», умножать в уме трехзначное число на двухзначное еще не получалось, но на однозначное уже вполне. Сильно мешало, что он не мог рисовать правой рукой, пытался рисовать левой, но как курица лапой.
Вся чернота и опухлость тоже заметно уменьшались, однако сам лик Алекса заметно поменялся: шрам на щеке не проходил, и чтобы его скрыть, он отращивал короткую черную бородку, прибавляя себе лет и важности.
2
По-своему реагировали на кулачные приключения Валета в Инкубаторе. Этому были посвящены аж два заседания высокой Тройки. Но если двухминутный ролик с дракой в Буфете встретили под реплики: «Пора ему на краповый берет сдавать», «На криминального пахана уже точно сдал», и никто даже не спросил про мародерский ТТ (как оказалось, генерал с подполковником просто на двести процентов были уверены, что пистолет уже у Стаса), то ситуация с горящим авто была совсем невеселой.
– Это точно были не отельные рэкетиры? – с пристрастием вопрошал Стаса Рогов.
– Клянутся, что не они. Ну не враги же они сами себе. Я четко им объяснил, что ссориться с армейским спецназом им не стоит, что тюремными шконками не отделаются.
– И они поверили, что наш спецназ крышует «Бирему»? – усомнился генерал.
– Почему бы и нет. Сейчас у всех свои доходные места. Да и Валет хорошо свой нрав продемонстрировал. Никакой шкет без железной поддержки на такое не рискнет.
– В «Биреме» что говорят?
– До вчерашнего дня думали, что их босс на дачу в Финляндию укатил.
Рогов с Яковенко вопросительно воззрились на капитана.
– Чертов следователь из больницы поперся прямо в гостиницу наводить справки и про «Мерседес», и про нашего Валета. Ева не успела его перехватить… Ну не думал я, что какому-то менту приспичит выяснять про сгоревшую машину богатого хлыща.
– Надеюсь, англичан он не расспрашивал? – возмечтал генерал.
– Боюсь, они узнают по любому. Бабский коллектив, – вздохнул Стас.
– Со всех подписку точно не возьмешь, – согласился подполковник.
Повисла тяжелая пауза. Как к бандитскому налету на Валета отнесутся англичане, которые и до этого выбирались из отеля лишь под охраной? Не свернут ли свои курсы?
Генерал решил сменить тему:
– Настораживает, что кроме этого Севы Ухнова они к Валету никого не подводят. Что там вообще с этим Севой?
– Потому и не подводят, видят, что с Валетом большой каши не сваришь, – высказал свое мнение подполковник.
– Да и у нас не больно хорошая каша получается, – хмыкнул Рогов. Оба подчиненных понимали, что он имеет в виду: пол-Инкубатора, осененных высокими званиями, умениями и зарплатами должны заниматься кулачными похождениями и сумасбродствами желторотого юнца, ни дня не служившего в армии.
– Как показала проверка, Сева и сам все команды получает по телефону, а конверты с баксами в отдельном месте, – доложил капитан. – Удалось выяснить – копит на жилье в Греции. Почти уже накопил. Теперь копит золотой запас на греческую жизнь.
– Что там с Евой?
– В отсутствии Валета она взяла на себя не только гостиницу, но и Школу. Сначала два-три раза подменила на ресепшене нанятую Грэйс консьержку, теперь эту консьержку и вовсе уволили, и Ева пока полностью подменяет ее с положенной зарплатой.
– И велика ли та зарплата? – поинтересовался Рогов.
– Больше, чем она получает в своем экскурсионном бюро. Там, правда, за три дня в неделю, а тут за пять.
– Может быть, это пока действительно чисто языковые курсы, – предположил Яковенко. – Рекогносцировка на местности, а потом уже переходить к следующей стадии.
– Что с прослушкой?
– Прослушка ничего особого не высветила, – нехотя признался Стас. – Все четверо засланных казачков чинно знакомятся со своими группами и ведут занятия в полном соответствии с привезенными учебниками и учебным материалом. Ни о чем постороннем речь в классах не заходит. После окончания занятий некоторые из учеников, правда, задают им, любопытства ради, и личные вопросы, но все они касаются преимущественно красот Питера и мест, которые мелкобритам непременно надо посетить.
– Как ты сказал? – удивленно воскликнул генерал.
– Это Валет с Евой их так по янычарской привычке называют. Были когда-то великобританцами, стали теперь мелкобритами.
– Что с охранниками?
– Ропщут, что их таких бесценных на копеечном задании используют.
– Пусть ропщут. Что с интернет-газетой?
– Пока подвисла.
– Может к ней бесценных охранников подключить?
Стас с Яковенко переглянулись.
– Шучу, конечно. Пусть тогда наш миллионер возвращается пораньше.
– С боевыми отметинами?!
– А почему бы и нет. Посмотрим, какая стойка у… мелкобритов будет на это.
3
Однако ехать в отель в нетоварном виде Алекс отказался категорически. Сказал Еве везти его в Треххатку. По дороге поинтересовался:
– Ты говорила, что Чипа и Дейла в «Биреме» не любят. Почему?
– Считают их наемниками из горячих точек.
– А это так?
– Алла их и вовсе боится, говорит, что у них глаза убийц. Те рэкетиры ей и то больше нравились.
– А тебя они слушаются?
– Теоретически да, а практически через губу. Но бакалавры ими вроде довольны.
В квартире Алекс первым делом метнулся к ноутбуку – в больнице никакого интернета не было. Письма были только от Даниловны из Штатов, он их отложил на потом. Пока Ева разогревала магазинную пиццу, отправил послание однокашнику Жорке Хазину: «Приезжай, есть возможность хорошо подраться».
С Хазиным его связывали кулачный поединок в первый день пребывания в янычарской школе, совместные занятия по испанскому языку и вылазки в выпускном классе на электричках в Москву, где они развлекались, гоняя скинхедов возле общежития Университета дружбы народов. Жорка был настоящим человеком войны, которому прочили выдающуюся краповую карьеру, но после школы он выпендрился почище Копылова, выбрав вместо военного вуза духовную семинарию, где продержаться ровно год. Потом, по информации полученной от Даниловны (как бывшая староста она ревниво отслеживала пути всех однокашников), подался сперва в Тюмень в нефтянники (поработать руками), потом на Пхукет (оживить свой английский) и на Тенерифе (оживить свой испанский). Через час Алекса отвлек от ужина тонкий писк ноутбука с ответом от Хазина: «Готов выехать хоть сегодня. Пароли и явки».
«Завтра у левого копыта Петра I в 17.00» – отстучал он и тут же пришло:
«Буду в 17.30».
Довольно ухмыляясь, Алекс уничтожил переписку и выключил ноутбук.
– Хорошо с девушкой пообщался? – глянула на кухне поверх чашки кофе Ева.
– Выше всяких похвал.
– Про больницу и персональный отель тоже сообщил?
– Разумеется.
– Ты бы хоть фото своей пассии показал.
– А запросто. – Он не поленился сходить за альбомом, который раньше показывал ей из своих рук. Теперь просто вытащил своей гипсовой клешней спрятанный под фото бабушки Дуси снимок Даниловны.
Отставив чашку, Ева внимательно изучила лицо и стати его одноклассницы, потом протянула руку:
– Давай еще.
Поколебавшись, он достал из-под фото медведя на фоне камчатского вулкана снимок малышки Юли – этакий привет из московского вуза.
– Еще!
Снимок двенадцатилетней Камиллы из Лимона находился под итурупской сопкой.
– Еще!
Хулиганить так хулиганить – он извлек из-под Залива Петра Великого рисунок с ликом самой Евы.
– Прямо альфа-самец ты у нас какой-то. Это все? А Вера где?
– Особо засекречена. Кстати, найди мне ее, Веру Орешину. Ничего не объясняй, просто скажи, что мне очень надо ее видеть.
– Найду, если скажешь, почему такой донжуан.
– Боюсь, мой ответ тебе не понравится.
– Колись давай.
– В основном из сострадания. Согласно непроверенным данным, мечтания о любви составляют восемьдесят пять процентов мыслей молодых девушек. Поэтому оказавшись с любой барышней в закрытом помещении, я тотчас начинаю склонять ее к грехопадению.
– Зачем?
– Чтобы повысить ее самооценку, не свою же. Каждый раз мечтаю, чтобы она оказалась недотрогой и с гневом отвергла мои гнусные притязания, но, увы, недотрог в мире оказывается так мало.
– Вот же паразит! – вознесла она над ним карающую руку, он едва со смехом успел увернуться.
Сполоснув тарелки, Ева засобиралась домой.
– Ты разве не останешься? – заволновался Алекс. – Хочешь, чтобы меня гормоны совсем замучили? Или ничто ревнивое тебе не чуждо?
– Для тебя сейчас это удовольствие не совместимое с жизнью, – отшутилась Девушка Бонда.
– А давай проверим?
– А давай не будем проверять?
– Ну, Ева! Кто меня от гопников защитит? А утром кто завтрак приготовит? – взмолился он. – Можешь отдельно лечь в спальне на надувном матрасе.
– Ага! Чтобы ты ко мне ночью приставать пришел, – легко разгадала она. – А я девушка слабохарактерная, возьму и соглашусь.
– Ну и будет нам счастье.
– Не в этот раз. У меня дома кошка не кормлена и цветы полить надо.
4
На свидание у толчковой ноги коня Петра I Хазин явился совсем налегке, без какой-либо сумки. Алекс стоял чуть вдалеке и имел возможность рассмотреть бывшего дружбана: дорогой прикид, безупречная стрижка, ртутные движения, король горы или сын короля горы. Наконец и Жорка заметил его и вальяжной походкой двинулся навстречу.
– Меняйте походку, за вами следят, – старой шуткой приветствовал гостя Копылов.
– Уже поменял, – Хазин картинно несколько раз припал на правую ногу.
Они не обнимались, ограничились рукопожатием.
– Из багажа только пара свежих носков в карманах?
– Ну почему же, свежий смокинг тоже со мной, – ответил Жорка по-испански и уверенно повел его прочь с Площади Декабристов.
– Что уже и отель нашел? – перешел тоже на испанский Алекс.
– Зачем? Есть родная тетка в большой квартире, но вдруг у тебя что-то получше.
Они вышли к парковке, где на призыв Жоркиного ключа весело откликнулся пятилетнего возраста «Джип Чероки».
– Аренда? – полюбопытствовал Копылов.
– Подарок родичей. Чтобы блудный сынок все же взялся за ум.
Они загрузились в машину. Сзади рядом с большой сумкой лежала гитара в чехле. Алекс тотчас вспомнил, как на выпускном Жорка поразил всех исполнением «Прощания славянки» с иными еще более щемящими куплетами.
– Значит куда? – спросил Хаза.
– Если тетка не напрягает, то к тетке. – Это было явно лучше, чем уже заказанная бронь в чужой гостинице или постой в собственной Треххатке.
Жорка достал карту-схему Питера, точкой обозначил на ней местожительство родственницы и передал карту Алексу:
– Работайте, штурман.
Прокладывая их маршрут по уличной паутине, Копылов обдумывал новый зажиточный статус Хазина. Отец Жорки был военным вертолетчиком, Героем Советского Союза за Афган, сейчас мог быть гражданским вертолетчиком, но тогда вряд ли потянул для сына дорогое авто. Может быть, его мать, она, вроде, была бухгалтером и теперь вполне могла пахать в московской богатой фирме.
О деле дорогой они почти не разговаривали.
– Это из-за этого? – лишь раз кивнул на гипс Алекса Хазин.
– Точно так.
– Бить сильно придется?
– Возможно даже стрелять, – невозмутимо сообщил Алекс.
– И стрелялки есть?
– Что предпочитаешь: «Беретту» с тремя патронами, «Макарыча» с полной обоймой или ТТ с семью патронами?
– Да наверно «Беретту», – был не менее душевный ответ.
Тетя Хазина оказалась весьма хлебосольной. Из-за стола парни встали, лишь поправившись на полтора килограмма. Заодно за час чревоугодия Алекс узнал о Жорке больше, чем за четыре школьных года. Например, что у него не одна старшая сестра, а две и обе глухонемые, причем обе недавно родили по сыну с нормальным слухом. Хазин-старший стал директором СП с немцами, а мама трудилась главбухом в не менее солидном учреждении. Недавно вдобавок к зимней даче на Истре они приобрели виллу в Черногории, не говоря уже о московских квартирах для всех троих отпрысков. Да и приехал в Питер Жорж еще и по командировке от отцовской фирмы.
Все это требовало более развернутой информации и, оказавшись в отдельной гостевой комнате, друзья проговорили с девяти часов вечера до четырех утра. Еще никогда глотка Копылова не трудилась с таким усердием, так что к утру она болела у него не меньше срастающихся ребер. Тут были и интернатские воспоминания, и день сегодняшний, и обмен мнениями обо всем политическом, культурном, спортивном, донжуанском. Оказалось, что подобных разговоров Алексу страшно не хватало, ведь не со Стасом и Евой все это обсуждать. Поражал своими суждениями и сам Жорка. Чего только стоил его ответ на простой вопрос: почему после школы он поперся не в военное училище, а в Духовную семинарию:
– Понимаешь, когда учились, я обо всем этом как-то не думал. А вдруг уже все: бери аттестат и езжай куда знаешь. И я вдруг открыл для себя, что офицер – это человек, посылающий солдат на смерть. Меня сразу как переклинило. То есть, сам по себе я готов идти и взрывать себя гранатой вместе с дюжиной душманов, а других посылать – ни за что! Простые гражданские вузы – это такая тоска! Ну и ломанулся в Сергиев Посад. Было интересно, смогу ли я за месяц превратиться в истово верующего православного. Подделал даже письмо от родителей, что они якобы не возражают против такого выбора семнадцатилетнего сына. Год там все было супер-пупер, а потом как-то все вошло в колею и стало повторяться. Да и мой духовник разглядел, что моя психофизика к послушанию не очень подходящая, мол, свое послушание мирской суеты я еще не исполнил.
Цель своей командировки Хаза тоже не скрывал:
– Отец сватает, чтобы я открыл в Питере филиал его фирмы по продаже немецкой бытовой техники, мол, работа как работа, зато будешь сам себе хозяин. Все это звучит завлекательно, но все равно не то. Чтобы заниматься каким-то делом, мне нужно, чтобы оно было необходимо кому-то еще, как говорится: «Мы с тобой спиной у мачты против тысячи вдвоем». Не хочешь со мной славным лавочником заделаться?
О трех годах после семинарии рассказывал с видимым удовольствием:
– Сменил десяток занятий. Три месяца в Тюмени это было что-то. Сухой закон, кромешное вкалывание, а какие разговоры в вахтовом вагончике! Мужики со всего СНГ. Это были даже «не мои университеты», а моя «аспирантура» о глубинном русском народе. Потом махнул на Пхукет, там с полгода. Сначала в какой-то отельной подсобке с напарником, а потом в тайской общаге, где я был единственным европейцем. И ничего, оказывается, на полтора доллара в день вполне можно жить. За треть гонорара с официальным экскурсоводом-тайцем русские группы обслуживали. Но самое большое приключение было в третий раз, когда я с двумя такими же обормотами перегонял из Находки в Москву по зимнику новый японский внедорожник. Семь суток беспрерывной гонки, Париж – Дакар отдыхают. Один спит, второй за рулем, третий толкает его в бок, чтобы не засыпал.
Алекс в ответ мог поделиться разве лишь своим путешествием на втором курсе московской учебы: Москва – Первопавловск – Итуруп – Сахалин – Владивосток – Москва.
– Еще на стройке маляром как-то повкалывал, – продолжал свою одиссею Хазин. – Даже частные уроки испанского давал, твоя школа. Ну по мелочам еще компьютерством баловался. Мне, кстати, пятьсот баксов за сайт одна питерская фирма должна, завтра поеду вытрясать. Последнее место работы: интернет-страничка у одного малоизвестного, но весьма денежного барда. Ему напрягать свои бардовские мозги в лом, а мне, литературному негру в самый раз.
– Как интернет-страничка! – едва не подскочил со своего места Копылов. – И каждый день что-то писал там?
– Ну да, а что?
– Меняю свою лавочную работу на тебя, на твою интернет-работу на меня.
– И оба друг другу ничего не будем башлять! – хохотал Жорка.
Как-то так получилось, что ни про наследство, ни про «Бирему», ни даже про переезд Алекса в Питер разговора не заходило, хотя ясно было, что Даниловна переписывалась и с Хазиным. Жорке вполне достаточно было объяснения, что напали четверо хануриков в балаклавах, «Мерс» сожгли, а самого Алекса до полусмерти отдубасили, только захотел чуть уточнить:
– Я на подтанцовке, или как действующее лицо?
– Как получится, – отвечал Копылов, демонстрируя свою гипсовую конечность.
С четырех утра до семи они немного поспали, улегшись валетом на одноместной кровати, после чего Алекс отбыл домой. Перед уходом попытался всучить Жорке пять «франклинов» подъемных, но был со смехом отвергнут:
– Не хочу быть наемным киллером, только киллером по велению сердца.
Договорились пока не встречаться: Хазе ходить по злачным музеям и искать точку для продажи немецкой бытовой техники, а Алексу выяснять, где есть бандитское гнездо.
5
С вечера он благоразумно отключил свой новый мобильник (не «Моторолу»), вспомнил об этом уже подходя к своему дому. Едва вставил в телефон батарейку и нажал красную кнопку, как экран выдал с десяток не отвеченных вызовов. Сперва он набрал Софью Степановну, чтобы убедиться в легкости отельных проблем. Оказалось, пьяный постоялец заснул с сигаретой в постели и ночью его с ожогами забрали на «скорой», комната нуждается в ремонте. Что тут можно было сказать – чертыхнуться и пообещать приехать. Потом он включил Еву.
– Где ты, сволочь, был! – обрушилось она на него. – Мне снова тебя по моргам разыскивать?!
– Мне нужен Стас! – перебил он, чтобы унять ее вопли.
– Если ты уже дома, спустись на второй этаж в восьмую квартиру и увидишь его.
Это было что-то новое. Неужели они сумели оборудовать там служебное жилье.
Быстро приняв душ и переодевшись, он спустился пешком на второй этаж и позвонил в восьмую квартиру, которая оказалась обыкновенной съемной двуххаткой почти без мебели, но с полным набором прослушки Копыловских апартаментов. Стаса он застал в пижамных брюках, майке и с яблоком в руках. Инструктор молча посторонился, пропуская фабзайца. Чтобы не дать повториться крикам о внезапном отсутствии, Копылов начал первым:
– Мне нужно с вами посоветоваться, как быть.
– Ой-ля-ля! В лесу стая волков сдохла – ты захотел о чем-то посоветоваться.
Алекс не дал себя сбить с заготовленного.
– Ко мне приехал мой одноклассник по сто четырнадцатой школе. Предложил мне сотрудничество в своей фирме, которую он открывает в Питере. Я согласился.
Стас молча грыз яблоко.
– Про себя я ему пока ничего не рассказывал. Вот и хочу вас спросить: что мне ему можно и следует сказать.
Капитан продолжал хрустеть яблоком.
– Просто так взял и приехал? – наконец озвучил он.
– Нашел его по интернету. Сказал, что обретаюсь в Питере, он и приехал. Думал, что просто так погуляем, пивка попьем, а ему оказалось очень нужна помощь питерского туземца. Как-то не получилось отказать.
– Ну и что ты хочешь от меня?
– Аттестат зрелости для него из московской школы, в которой он кстати до шестого класса и в самом деле учился.
У Стаса вылетели изо рта куски яблока:
– Чего-о-о!!
– Ну не нашего же интерната аттестат?! – для Алекса это было самое естественное объяснение своей просьбы.
Капитан рукой указал на кресло: садись и рассказывай. Полуправду говорить было легче и приятней, чем полную ложь. Действительно же Хаза приехал в Северную Пальмиру в официальную командировку и может стать реальным питерцем. Стало быть, им как одноклассникам придется иногда встречаться и вместе проводить время. Пока что, про «Бирему» он ему ничего не сказал, но отель так просто не спрячешь. Значит, ЧТО?
– Про твои костариканские дела он знает?
– Конечно. Так же, как и я про его отца Героя Советского Союза.
– Даже так? – впечатлился инструктор.
– Как военный вертолетчик в Афгане, – понизил его интерес Алекс.
– А про твое наследство?
– Пока нет.
– Если сказать про наследство и «Бирему», то тогда и про финскую дачу, и про Еву.
– Само собой. – Копылову стало даже немного совестно за тот стог новых забот, который он сейчас обрушивал на Стаса.
– И считаешь, что вы ни разу нигде не проколитесь по поводу своего янычарского обучения?
– Думаю, Жорка будет в восторге четко соблюдать гриф секретности.
– А не проще ли сделать так, чтобы реальным питерцем он не стал.
– Конечно так проще, но есть пару нюансов… Во-первых, он идеально подходит для интернет-газеты, даже опыт такой имеет, во-вторых, работа в его фирме это и классная отмазка, чтобы я не торчал все время в «Биреме» и дополнительная денюжка. Вы же знаете, если отец оставил мне миллион баксов, то своему сыну я должен оставить хотя бы миллиард, пора уже начать что-то зарабатывать. В-третьих, мы проговорили с Жоркой всю ночь, и я сильно подсел на него. Всегда был равнодушен к мужской дружбе, а тут вдруг понял, как мне не хватает приятеля-ровесника. Не знаю, может быть это через какое-то время пройдет, но сейчас меня разорвет на части, если на него будет запрет.
– Он что действительно так хорош! – рентгенисто глянул на фабзайца капитан.
– Завтра он придет ко мне в гости, и вы сами все услышите.
– Ты даже готов обменять этого, как его, Жорку на свою проводницу?
Лицо Алекса чуть передернулось. Стас усмехнулся:
– Потом захочешь еще и своей теще документы выправить? И это станет главным делом моей жизни.
Копылов пружинисто вскочил с кресла и направился к выходу.
– Я посмотрю, что можно будет сделать, – в спину ему бросил инструктор. В переводе с цивильного на шпионский это означало: на такие вещи добро должны давать более высокие чины.
Теперь можно было и на отельерскую службу. Вся из себя деловая и энергичная Софья Степановна тотчас повела его смотреть пострадавший от пожара номер. Ущерб там, впрочем, был не так велик, лишь в спальне требовался косметический ремонт, но горелым пахло вполне отчетливо. Менеджер уже связалась с мастерами, которые все осмотрели и назвали стоимость предстоящих работ. Цена показалась Алексу заоблачной, и он позвонил молдаванам, что недавно трудились в его Треххатке. Те приехали и осмотрев Погорелый номер, определились с ценой, которая оказалась в два раза ниже, чем у мастеров Софочки. Посчитав свой хозяйский долг выполненным, Алекс счел нужным освободить «Бирему» от своего присутствия. Направился в недавно открытый им букинистский магазин, где за бесценок купил десяток книг по списку, который еще в Москве ему когда-то вручил Зацепин, он же дядя Альберто, потом еще направился в библиотеку и набрал учебников – пора было готовиться к московской заочной учебе.
6
Новый день начинался с приятностей. Во-первых, после двухдневного перерыва, дали горячую воду и можно было всласть посидеть в горячей ванне. Потом он приготовил себе на завтрак картофельные драники, к ним его в Москве приохотила Малышка Юля, а на десерт были «Пословицы русского народа» Владимира Даля, которые он с чувством изучал, сидя в одних трусах в компьютерном кресле.
«Жена мужа не бьет, а под свой нрав ведет. Одному с женой радость, другому горе. Мужнин грех за порогом остается, а жена все домой несет. С ним горе, а без него вдвое».
Щелкнул замок входной двери и раздались легкие шаги.
– Ну что там еще? Я же сказал: не приходи! – раздраженно обернулся он.
В дверном проеме стояла Вера в подаренной куртке и смотрела на него.
– Это я.
Самое время было воскликнуть голливудское: «Вау», но Алекс предпочел русское:
– Опаньки! – и тут же засмеялся, махая книжкой: – «С ним горе, а без него вдвое». Теперь я знаю, как нужно вызывать тебя из дерсин-поля.
– Какого еще дерсин-поля?
– У Роберта Шекли есть повесть «Билет на планету Транай» про американский коммунизм. Там мужья хранят своих жен в дерсин-поле и вызывают только, когда жены им необходимы. Что случилось? Я до тебя месяц не могу дозвониться.
Он подскочил к Вере с намерением освободить ее от куртки, но она, выставив руки, не позволила ему этого.
– Я выбросила твой мобильник.
– Да проходи, что встала. Выбросила?
Вера, не снимая обуви, прошла и села возле компьютерного столика.
– Как тебя с Евой увидела возле дома, так и выбросила.
– С Евой у дома? – Он попытался вспомнить. – Ты так и будешь сидеть?
– А Ева?.. Плела мне, что она твоя коллега по работе… Она твоя любовница?
– Так это Ева тебе ключи дала? – догадался Алекс, усаживаясь на пол у ее ног.
– Зачем? Ты же мне их сам дал. Забыл?
– Как же я рад, что ты пришла! Сам себе дико завидую.
– Дима, скажи правду. Я же видела, как вы с ней у машины миловались.
– «С ним горе, а без него вдвое», – он никак не мог настроиться на серьезный лад.
– Я сейчас встану и уйду! – пригрозила она. – Она твоя любовница?
– Только коллега. А сейчас мы с ней хорошо подумали и решили, что лучшей невесты для меня, чем ты быть не может.
– Все врешь!
– Конечно, вру. Правда всегда слишком уныла, только ложь делает жизнь фееричной и увлекательной.
– Ну как можно с таким человеком о чем-то разговаривать!
– Надеюсь, ты заметила ключевое слово про невесту?
– Заметила. А почему не сразу в жены?
– Потому что тебе год надо в невестах походить, чтобы определить: нужно тебе такое чмо, как я или нет. – И он положил свою повинную голову ей на колени.
– Ничего не будет, пока я не выясню всю правду. – Вера решительно отталкивала его подкрадывающиеся руки.
Дальше втягиваться в любовные разборки не хотелось, тем более что неизвестно было, что ей наплела Ева, и он решил сбить возлюбленную с данной темы. Достал из висевших на двери джинсов паспорт и протянул ей:
– Смотри, я никакой не Дима, а некто Александр Копылов.
– То есть как? – она с удивлением раскрыла его паспорт. – Я же видела у тебя студенческий на Дмитрия Волкова.
– Ну вот, а теперь необходимость в Диме Волкове отпала, и я снова вернулся к прежней фамилии.
Четко и слаженно он принялся рассказывать ей суровую историю о том, как в Москве его прессовала банда гопников, и как он обратился за помощью к одному уголовному авторитету. Гопники за свой беспредел были сурово наказаны, но за защиту он вынужден был стать для уголовников своего рода консильери: перевозить их деньги из Москвы в Питер и помещать куда скажут. Потом у двух группировок случилась большая разборка с убитыми, ранеными и залетевшими на зону, а он с миллионом баксов общака вынужден был остаться в Питере под чужой фамилией. Две недели назад была последняя терка между братками, где он попал под раздачу. (Выразительная демонстрация гипса и шрама на щеке, а также заключение врача о полученных травмах.) Теперь, кажется, все успокоилось, и его определили на почти легальную работу, о которой он пока ей не может сказать. Вот и сейчас ему надо одеваться и уходить до конца дня. Кстати, по условиям этой работы он три раза в неделю должен ночевать в другом месте, – неосмотрительно добавил Алекс.
– С Евой? – охнула Вера, внимавшая его рассказу с доверчивым видом.
– Почему с Евой? В Питере еще есть два с половиной миллиона женщин. Но все они меркнут по сравнению с тобой.
– Вот врун! – девушка не могла сдержать улыбку удовольствия от сего лобового комплимента. – А тебе сейчас точно ничего не угрожает?
– Точно. Только если ты не начнешь мне своими страхами мозг выносить.
– А официально ты чем занимаешься?
– Официально я всякую электронику из Финляндии перегоняю, – сказал он, и она снова поверила.
Осмотр квартиры, в которой по-прежнему царили запустение и неухоженность, тоже пошел ему в плюс.
– Что же твоя помощница не помогла тебе тут с обустройством?
– Если бы ты знала, в какой жуткой норе она сама живет, ты бы это не спрашивала. Из-за одного этого мое сердце будет всегда только у твоих мещанских ножек.
Увы, встречу с Хазой невозможно было уже отменить, поэтому приходилось в самом деле одеваться и уматывать. Не давая ей времени опомниться, он отобрал из стопки книг, лежащих на полу английский словарь, «Атлас мира» и «Парфюмера» Зюскинда:
– По словарю выучи первых пять страниц слов, по атласу все азиатские столицы и прочитай сто страниц «Парфюмера».
– Я его читала, – скромно сказала девушка.
– Хорошо. Тогда «Я, Клавдий».
– Я читала.
– Тогда «Непобежденные» Фолкнера.
– Читала.
– «Мерзкая плоть» Ивлина Во.
– Читала.
– «Тысячекрылый журавль» Кавабаты.
– Это вообще мой любимый писатель.
– А ну давай выкладывай! – грозно потребовал он.
– Я вообще-то, заканчиваю библиотечный факультет московского института культуры. Ты как-то меня об этом не спрашивал, – объяснила Вера. – Не знала, что ты тоже любишь читать.
– Я читать не люблю, я просто люблю быть образованным человеком, – Алекс все не мог успокоиться. – А это? – Он поднял еще одну книгу из списка Зацепина.
– «Наш человек в Гаване». Это что, про шпионов?
– В основном про пылесосы. В общем, давай просвещайся и хозяйничай. К вечеру мне ужин из восьми блюд.
Чтобы не оставалось никаких вопросов, он положил на компьютерный столик несколько тысячерублевых купюр. Против этого Вера не возражала.
7
Из дома Копылов вышел не сразу, сперва заглянул в восьмую квартиру. Стас встретил его широченной ухмылкой – прослушка фабзайца сегодня получилась весьма забавной.
– Почему вы не сказали, что она заочница Института культуры?!
– Чтобы у тебя неуча не возникло комплекса неполноценности, – был ему ответ.
– Как там с Жоркой решили?
– Не все так быстро.
О Вере других комментов не последовало. Ну тем лучше – и сидя в вагоне метро, Алекс сам сосредоточенно продолжил этот несостоявшийся диалог с капитаном:
«Ты что серьезно надумал жениться на ней?!»
«Я же сказал: через год».
«А почему через год?»
«Мой куратор Зацепин, когда-то говорил, что отец Андрея Болконского спас своего сына, когда посоветовал ему жениться на Наташе Ростовой ровно через год. Потому что, если бы Болконский увидел ту семейную курицу, в которую Наташа превратилась с Пьером Безуховым, то он либо ее застрелил, либо сам застрелился».
«Только это?»
«Еще у меня должна быть отдушина от этой нашей вонючей шпионской жизни».
«Учти, женщины не меняются. Если ты надеешься подтянуть ее на свой уровень, у тебя все равно ничего не получится».
«Вот мне и нужен год, чтобы все разложить по полочкам».
«Хорошо, а практически как ты себе это все представляешь? Так и будет ездить к тебе один-два раза в неделю? Или заберешь с работы и поселишь в своей квартире? Будет выглядеть так, что ты просто нанял себе на год уборщицу и кухарку в одном лице? В однокомнатной квартире это было не так заметно. В трехкомнатной будет резать глаза».
«Я найму для уборки, как вы сами советовали, консьержку».
«А ее родственники, подруги? Ты готов к общению с ними?»
«Почему бы и нет?»
«Вера возможно до поры и времени не будет реагировать на твое богачество, но ее круг вряд ли оставит это без внимания. Тут либо ты их спонсор, либо скупердяй».
«Как-нибудь управлюсь».
«И на сколько ты собираешься посвятить ее в свою закулисную жизнь?»
«Вы же слышали: я для нее консильери воровского общака».
«Ни одна женщина на свете не смирится с существованием у мужа особых тайн».
«Я не думаю, что крутые мафиози все рассказывают своим женам».
Жорка уже ждал на условленном месте. Вынырнув из боковой улицы, Алекс быстро сел в его машину и через пятьдесят метров они свернули в другую боковушку.
– Наша задача их только отметелить, или еще и деньги за «Мерс» вернуть? – Хаза весь прямо светился радостным предвкушением. Две балаклавы им собственноручно были изготовлены еще вчера вечером, сегодня он в театральном магазине купил два парика и пару темных очков, в качестве оружия раздобыл два маховика от водопроводного вентиля – чем не кастеты.
Честно говоря, Алекс уже и не очень хотел начинать войнушку с лукачцами, но раз вызвал подельника, то отступать никак невозможно. Его план был прост: раз он знает в лицо только двоих нападавших, им и отвечать за всю их четверку. Выследить этих двоих и устроить развеселую разборку. От Глеба с Игорем в качестве славных подельников, он, подумав, отказался, поэтому полная уверенность в их с Жоркой победе над Гаврилой и хвостатым Мордатым тоже не особо просматривалась. Главная надежда была на стрелялки. Поэтому первым делом они поехали на заброшенную стройку возле бывшей однохатки Копылова, где под остатками бетонной плиты находился пакет с четырьмя пистолетами.
– А я думал, ты туфту гонишь! – восхитился Хазин, вертя в руках «Беретту».
– Готов клиенту в колено выстрелить? – вопрос был задан с пристрастием.
– Почему именно в колено?
– Чтобы погубить его бандитскую карьеру. Хромой он будет никому не нужен.
Жорка пристально глянул на Алекса:
– «Правильное решение»?
– Вроде того.
«Правильным решением» их школьный военрук называл ликвидацию полевой разведкой при форс-мажоре захваченных языков.
– Может их лучше в заложники взять и потребовать деньги за твой «Мерс»?
– Так готов или нет?
– Выстрелишь ты – выстрелю я, – сказал, как припечатал Хазин.
Себе Алекс выбрал ТТ реквизированный у Гаврилы. Два «Макарыча» упаковал назад под плиту.
К этому моменту Стас уже отказался от приданных ему «слухачей» – слишком стремно и «не по строгим армейским понятиям» было то, что мог сделать или сказать Копылов, чтобы это стало достоянием дополнительных ушей. Вот и слушал сам, но ведь иногда и футбол посмотреть хочется, и в магазин за продуктами скакануть, и просто по ближайшему парку прогуляться. Вот и про рейд со стрелялками инструктор узнал с некоторым запозданием.
8
Кафе «Дымок» не блистало ни броской внешностью, ни даже самим названием на вывеске, а называлось так лишь между своими завсегдатаями. Зато здесь имелось сразу три выхода, и это было традиционное место отдохновения работников ножа и топора. По словам вахтера Леонидыча, подручных Лукача было проще всего найти именно там.
В кафе решили войти по отдельности. Если известная пара на месте, они выходят и ждут, а потом следуют за клиентами до места их ночевки, или куда те двинутся из кафе. Припарковав джип за добрый квартал, они оставили в нем все свои припасы и двинулись, соблюдая между собой дистанцию, ко входу. Первым шел Алекс. Три подержанных иномарки указывали, что нужная клиентура на месте. Оглянувшись на Хазу, Копылов поднялся по выщербленным ступенькам и толкнул стеклянную дверь.
«Дымок» напоминал обыкновенную столовую, надо было подойти к стойке и сделать заказ, который через пять-десять минут принесет официантка. Алекс заказал порцию чебуреков, взял бокал светлого пива и примостился за свободным столиком так, чтобы видеть весь зал. Публики было человек семь, все крепкие молодые мужики. Новоприбывший удостоился их внимательных взглядов и, по крайней мере, трое значительно переглянулись между собой. Той пары, которую Копылов вышиб из «Биремы», в кафе не было.
У входа прозвенел колокольчик – это вошел Жорка.
– А вот и второй, – услышал Алекс голос за своей спиной. Неужели их тут ждали?
Жорка заказал квас и пирожки с мясом и опустился за третьим от Алекса столиком. Копылов, похолодев, увидел, как к Хазину подошли сразу трое парней. Еще двое (ведь он однорукий) приблизились к самому Алексу.
– А ну лапы на растопырку! – Один держал свою руку в кармане, похоже, с пистолетом, второй быстрым ловким движением обыскал Копылова.
– Как слеза младенца, – оценил он результат.
– Тоже пустышка! – откликнулся голос возле Жорки.
– А ну-ка салаги дуйте отсюда, пока по шеям не надавали.
Говорить банальное: «А в чем дело?» – не хотелось. Поэтому лучше было уйти молча. Но достойного ухода все равно не получилось. У двери Алекс получил увесистый поджопник, хотел извернуться в ответ, но сильные руки громил ему не позволили.
– Ну чего, чего! – возник было Хаза и кроме поджопника получил еще и по затылку. Слава богу, из дверей их только вытолкали, а не выкинули. Все равно позора и унижения было выше темечка.
– Бегом, бегом, а то щас догоним! И по соплям, и по соплям! – издевались двое братков, вышедших полюбоваться на них.
– Сходила бабушка по воду! – пытался приуменьшить размер катастрофы Жорка.
Алекс молчал.
– А сдать нас никто не мог? Хорошо, что еще пустыми пошли.
Алекс продолжал молчать.
– Круто тут питерские москалей привечают!
Натолкнувшись на взгляд приятеля, Жорка тут же заткнулся. Откладывать что-либо на потом было позором навек. Реабилитироваться необходимо было здесь и сейчас.
Кое-как дошли до джипа, но прошли мимо, чтобы их машину не смогли засечь.
Возле магазина канцтоваров Алекс резко остановился и, чуть подумав, решительно вошел внутрь. Купил две катушки широкого скотча и ножницы. Хаза смотрел на него во все глаза, начиная догадываться.
Из магазина они по одному вернулись к джипу и сделали на нем круг по ближним кварталам. Ничье внимание их маневр не привлек.
– Ты понял, я принял твой план? – спросил Алекс, когда они снова остановились.
– Насчет заложника?
– Только заложника придется брать тебе, а я сяду за руль.
Они поменялись местами и достали стрелялки.
Вести джип левой рукой и двумя пальцами правой клешни было не очень ловко, но Алекс справился. В тридцати метрах от кафе они снова затормозили. Смотрели, как из резко подъехавшего блестящего внедорожника вышло три человека: двое направились в «Дымок», третий вернулся на водительское место, то ли стеречь машину, то ли дожидаться пассажиров. Один из вошедших напоминал своим лицом череп. Сам Лукач пожаловал, догадался Копылов.
– Водилу и возьмем, – определил он.
– Секунду. – Жорка был немного в панике. – А если он не пойдет? Пошлет на три буквы и все. Рукояткой по кумполу? Или что?.. Мочить?..
– Еще чего? Мои фингалы на труп не тянут. Стреляй в плечо.
– Ну, – облегченно вздохнул Хаза.
Алекс с сомнением посмотрел на его взволнованное лицо и подрагивающие руки.
– У меня всегда перед дракой руки дрожат, не помнишь, что ли? Поехали.
Проклятый гипс с ним действительно можно нарваться на откровенный смех бандюгана. Приготовленный ТТ пришлось положить на колени.
– Ты точно готов?
– Точно, точно. Гони давай!
Гони так гони. Алекс остановил джип в полутора метрах от внедорожника, так чтобы у Хазы было достаточно свободного пространства. Жорка грамотно выбрался спиной из машины, так чтобы вызвать у водилы лишь рассеянный взгляд. У внедорожника левое стекло было опущено. А у самого мясистого братка расстегнуты куртка и рубашка.
– Смотри, класс вещь, да?! – Хаза показал «Беретту» в профиль, потом ловко переложил в левую руку, и третьим движением пистолет скользнул водиле за пазуху. У Алекса дух заняло от такого ноу-хау: стрелялка у тела – никакие сверхприемчики не помешают ей выстрелить. Браток был впечатлен не меньше, даже руки забыл поднять, отвалив челюсть, переводил взгляд с Хазы на собственную грудь.
– Тихонько открываешь дверцу и выходишь, – продолжал зомбировать Жорка.
Водила кивнул и стал тихонько открывать дверцу. Тут правда случилась неловкость: засунутая ему за пазуху рука не позволяла выбраться из машины. Со своего места Алексу была видна только физиономия клиента, на которой ясно читался вопрос: а как теперь? Хаза быстрым движением достал свою левую руку, переложил «Биретту» в правую и уже правой рукой скользнул за шиворот водиле из открытой дверцы, только уже со спины. На заднее сиденье джипа они влезали следующим порядком: первым спиной влезал Жорка, за ним тоже спиной водила. Не желая оставаться статистом в такой замечательной мизансцене, Алекс подхватил клешней с колен ТТ и сквозь окна внедорожника влепил пулю в окно кафе, заодно сокрушив закрытое правое окошко внедорожника.
Все действие заняло секунд тридцать пять, никак не больше. Во всяком случае, когда джип сворачивал на ближайшем перекрестке, из кафе еще никто не выскочил. Зато выстрел пробудил у водилы голосовые возможности. Сначала это были простые междометия: «Э!.. А!.. И!..», потом дошло и до полных слов.
– Вы чё!.. Вы чё!.. Вы на кого?.. Уроют! Капец вам!.. Вы кто такие?
Он мог вспомнить и о своих могучих руках, поэтому сделав еще пару поворотов, Алекс вогнал джип в один из проходных дворов-колодцев, и они принялись в четыре руки паковать клиента под его нескончаемые угрозы, впрочем, произносимых не слишком громко, скотчем сначала перемотали ему запястья за спиной, потом также обмотали раззявленный рот с затылком, и щиколотки ног. После чего кое-как втиснули его на пол, так что Жорке пришлось разместиться с ногами на сиденье. Тут зазвонил мобильник водилы, который достать оказалось не так-то просто. На экранчике светилось: «Босс». Имя-отчество Лукача Алексу было уже известно.
– Добрый день, Андрей Ильич, – довольно произнес он.
– Ну что ты, засранец, делаешь?! – ответил ему голос Стаса.
Хорошо, что машина стояла, иначе неминуемо случилось бы ДТП.
– Э… А… Николай Григорьевич? – вспомнить имя-отчество инструктора удалось не сразу. Неужели эту груду мяса, лежащую сейчас на полу тоже готовят в шпионы?
– Ты где? Далеко отъехал?
– Не очень.
– Давай возвертайся назад.
– Куда именно?
– Туда откуда вас только что вышибли.
– И что?
– Окна стеклить будешь, вот что!..
9
Пока Алекс приходил в себя от полученного по телефону шока и пытался что-то внятное сообразить, Стас позвонил снова, перевел шпионско-бандитскую стрелку на более нейтральную территорию, на пустырь на берегу залива.
Копылов приехал на назначенное место на такси в одиночку. Жорка получил исчерпывающие указания, включающие пять условных слов по мобильнику: от «Все бросай и рули в Москву причем кружным путем» до «Выгружай клиента и отправляйся к ноге Медного всадника». С собой Алекс прихватил ТТ.
Три легковушки во главе с внедорожником Лукача на безлюдном берегу выглядели весьма зловеще, поэтому Алекс расплатился с таксистом метрах в двухстах от места встречи и дальше пошел пешком, предварительно сняв ТТ с предохранителя и грея его левой рукой в кармане куртки.
Неподвижно и молча они ожидали его приближения. Лукач в своем элегантном пальто, Стас в замше, пятеро братков и Глеб-Игорь в кожаных куртках. Сократив расстояние до пяти шагов, Алекс остановился.
– Он никак перестрелять нас всех собрался, – усмехнулся Лукач.
Братки заухмылялись. Парочка из них рассредоточилась по краям.
– Я же сказал приезжать вместе с заложником, – сердито заметил Стас.
– Полностью приезжать слишком просто, по частям интересней. Э! – Копылов сделал жест клешней, указывая фланговым вернуться в строй. Те только улыбались. Тогда Алекс достал левую руку с ТТ. Фланговые чуть сдвинулись к центру.
– А он всегда такой борзый? – глянул на капитана Лукач.
– Алекс, хватит Ваньку ломать, – попросил Стас. – Я же говорил, они ни сном, ни духом. У них поминки по братану были в тот день. Где остальные?
– Ждут моего звонка.
– Ну так звони. Пусть везут сюда этого водилу, отдавай пушку и плати тысячу баксов за моральный урон.
– И все? – удивился Алекс.
– А ты еще чего-то хотел?
– Моральный урон за пендель, что вот этот отвесил мне в кафе, – Копылов клешней указал на одного из братков.
– Пускай он тебе его и заплатит, – ухмыльнулся Лукач.
– Как скажите. – Алекс повернул пистолет, выстрелил своему обидчику в ногу и сразу поднял руки вверх: – Все, все! Это привет от моей жопы его толчковой левой.
Братки и Глеб с Игорем выхватили свои пушки. Обидчик со стоном опустился на землю – пуля угодила ему в бедро. Все смотрели на Лукача. А тот вдруг захохотал:
– «Привет от моей жопы»!.. О-хо-хо!
Глядя на него засмеялись и братки, следом за ними Стас и отельные секьюрити.
– Волыну давай, – распорядился босс. – Не боись, таких борзых мы не наказываем.
Копылов глянул на Стаса, инструктор утвердительно кивнул. Но просто так победители ведь не разоружаются. Вместо этого Алекс в три движения разобрал ТТ и стволовую часть широким размахом закинул в море, после чего с готовностью протянул оставшееся: бери кто хочет.
– Это еще что? – нахмурился Лукач, поворачиваясь к Стасу.
– Военная присяга не позволяет мне передавать боевое оружие уголовникам. Как-то так! – невозмутимо объяснил Алекс, бесстрашно глядя на бандитскую толпень.
– Все! Уберите от меня это чудо! Витька и тысячу баксов на бочку!
Пятьсот баксов у Алекса были с собой, еще шестьсот он намародерствовал в карманах Витька. Но эффект от немедленно отсчитанных тысячи баксов получился что надо. Больше бодаться словами уже никому не хотелось. Звонок Жорке, и стрелка разъехалась в две стороны: «шестерка» Стаса с внедорожником Лукача в одну сторону, вторая бандитская тачка с раненым обидчиком в другую – к доктору.
По дороге выяснилось, что именно Стас предупредил Лукача о визите в «Дымок» двух юных мстителей с характерным гипсом, и все окончательно стало на место. Невыясненным остался лишь вопрос с Хазиным: как и что с ним дальше.
– Мне сначала надо с твоим парнем лично переговорить, – сказал Стас.
Это был самый лучший сегодняшний бонус, сомневаться, что Жорка покорит сердце и мозговые извилины капитана не приходилось.
– Ну вы и партизаны! – подивился Стас, когда на пустыре возле железнодорожных путей обнаружен был лишь один Витек, привязанный скотчем к железной ограде.
– Они у меня все деньги забрали, – пожаловался водила боссу.
– В ментовку пиши заяву. Мух меньше ловить надо, – не стал особо вникать Лукач.
Стасу же непутевого фабзайца с секьюрити пришлось высаживать из «шестерки» у метро «Невский проспект», дабы тот успел на встречу с Жоркой к Медному всаднику.
– А ты действительно еще та борзота, – сказал при прощании Глеб.
– На все сто! – согласился с ним Игорь.
Само слово было Алексу не до конца понятно, но интонация похвалы звучала весьма убедительно.
10
К своему дому он подходил с некоторой тревогой. Было еще светло, и огонь горел лишь в немногих окнах, собственные окна выглядели совсем безжизненно. Только еще не хватало, чтобы такой замечательный день закончился исчезновением Веры. На звонок домофона никто не ответил, и, открывая дверь своим ключом, он уже знал, что в квартире никого нет. Так и оказалось. Постель на надувном матрасе была аккуратно застелена, три оставленных Вере книги ровной горкой лежали на компьютерном столике. Заглянул на кухне в холодильник. Там стояли пять тарелок: две с салатами, три с тушеными ребрышками, гарниром и рыбной нарезкой. Еще имелась бутылка красного вина и три банки пива разных марок. Хорошо хоть так. В «Дымке» у него дело до чебуреков не дошло, поэтому не заботясь о разогреве, сразу накинулся на пиво и мясо.
Скрежетнул замок входной двери. С тарелкой в руках он ринулся в прихожую. Вера входила в два захода, с полной хозяйской сумкой и большой картонной упаковкой.
– Ты хочешь, чтобы у меня сердце остановилось?! Хоть бы записку оставила!
– Вот купила. Не знаю, понравится или нет, – чуть смущенно указала она на коробку.
– Моя ты домовитая! – рассмеялся он, совершенно счастливый от ее возвращения.
В коробке был сложенный сервировочный столик на колесиках.
– Мне кажется, ты не любишь, когда тебе что-то навязывают помимо твоей воли.
– Правильно кажется. Лишаешь меня удовольствия участвовать в обустройстве нашего стойбища. Но тут ты попала в самую точку, – счел все же нужным он похвалить.
Столик немедленно был приведен в рабочее положение, на него переложены все тарелки и бутылки и праздничный ужин переместился в спальню к их напольному надувному ложу.
– А я уже настроилась ждать тебя до утра!
– Значит, врет анекдот, – развеселился он.
– Какой анекдот?
– Если в гараже запереть жену и собаку, то утром тебе будет радоваться только собака.
– Ну вот сравнил меня нежную и ранимую с собакой.
– Черт. А штопора-то нет! – расстроился он.
– А внутрь пробку протолкнуть, – подсказала хозяйка.
Какое приятное это было отличие от Малышки Юли, всегда стремившейся упрекнуть его за малейшее не комильфо.
Салаты и мясо были выше всех похвал, не угадала Вера лишь с «французским» вином за сто сорок рублей. Но тут уж он был сам виноват – покупка алкоголя не дамское дело. Впрочем, застольничали они недолго, не дотянув даже до чая с тортиком, заспешили к другому телесному празднику. Правда, увидев его лиловый торс и гримасы боли на лице, Вера попыталась немного осадить ретивого любовника на более щадящие движения, но только раздразнила его чемпионское самолюбие, заставляя пускаться во все сексуальные тяжкие. В итоге получился знатный замес из осьмушки удовольствия и семи восьмых настоящего садо-мазо, от которого Алекс едва сдерживал свой крик. Но все равно жалеть не приходилось. Мужчины все-таки любят женщин не глазами, а носом, думал он, вдыхая особый ни с чем несравнимый аромат, исходящий от его гурии.
– Расскажи, как ты меня любишь, – попросила она, пристраиваясь на соседней подушке, чтобы быть с ним нос к носу.
Пока он готовил как всегда шутливый ответ, раздался звонок по домофону. Это был Сева.
– Я сейчас к тебе поднимусь. Какой этаж?
– Восьмой, – машинально ответил Алекс, озадаченный столь неурочным визитом.
– Это что? – встревожилась Вера. – По твоей работе?
– Почти. Тебе желательно не показываться. Это парень, – успокоил он ее.
Надел трусы и рубашку и вышел из квартиры, с твердым намерением Севу к себе не пускать.
– Я там не один. С подругой, – объяснил он вышедшему из лифта Перегонщику.
– Не важно. На пару секунд, – хмуро позвал Сева.
Они вышли на лестничную клетку и закрыли дверь.
– На, послушай. – Сева протянул ему карманный диктофон.
Алекс приложил диктофон к уху. Там были невнятные голоса двух парней, что-то про пиво и чипсы. Он недоуменно посмотрел на своего гостя.
– Это голоса с твоей «Моторолы», – объяснил тот.
Алекс перемотал и послушал еще раз. Один голос показался ему знакомым.
– А кто записал?
– С другой «Моторолы» записали. Кстати, твоя потерянная «Моторола» стоит больше тебя самого. Ну что, узнал? По идее это те бандюганы, что твой «Мерс» сожгли.
– Вторая «Моторола» с тобой?
– Еще чего!
– Как только привезешь ее мне, и засечем сигнал, я верну то, что потерял.
– Вот так придешь и спокойно у них заберешь? – недоверчиво хмыкнул Сева.
– Только предупреди меня за пару часов… И имей в виду, я буду не один, – счел нужным добавить Алекс.
– А что за подельники?
– Много вопросов задаешь?
– Обожди, так дела не делаются.
– Ты сможешь наблюдать из машины или еще откуда. Я тихо подойду и возьму твою «Моторолу», мой друган даже ничего не увидит. А потом я вернусь и все тебе верну.
– А оружие… у вас есть? – пытался лучше въехать в ситуацию Перегонщик.
– В общем, звонишь мне за два часа до своего приезда. – Алекс всем своим видом показал, что разговор окончен. – Спустись и с седьмого этажа давай на лифте езжай.
Голос, который он узнал по диктофону, был слегка картавый голос Роди, вожака студенческого гопстопа. Правда, удивляло, что он в «Мотороле» не поменял симку, но немного подумав, Алекс пришел к выводу, что симка, возможно, другая и стукаческий телефон пеленгуется не на нее, а на сам аппарат. Раньше об этом приходилось только догадываться, теперь же можно было утверждать совершенно точно. И очень хорошо, что сейчас Стас никак не мог слышать этот его разговор с Перегонщиком.
11
– Кстати, ты справилась с моим заданием? – спросил он Веру за завтраком.
– Грэм Грина полкниги прочитала, столицы тоже поучила, а с английским как-то не пошло. Просто так учить английские слова наверно нет особого смысла.
– Нет смысла так нет, – почти согласился он и тут же набрал номер Евы и на английском попросил ее сопроводить Веру по магазинам для покупки стильной одежды. Девушка Бонда слегка покочевряжилась, но согласилась. Следом Алекс позвонил Жорке и на глазах Веры тоже на английском порасспросил его, как прошло свидание со Стасом.
– Я, между прочим, заночевал у него, нахожусь шестью этажами ниже и не прочь ввалиться к тебе в гости, – по-русски отвечал подельник.
– Ну вот, твой день уже расписан по часам, – сообщил Алекс Вере. – Сейчас ты выезжаешь в город и встречаешься в Гостином дворе с Евой. За три часа вы должны успеть истратить две тысячи долларов тебе на шмотье.
– Как это?
– Ну купить тебе несколько вариантов одежды. Только учти, все шмотье потом останется в этой квартире и будет выдаваться тебе только в пределах Города на Неве.
– Ничего себе условие!
– Месяц по мне не скучала, буду надеяться, что о тряпках будешь скучать больше. Как говорится, женщины каждый месяц влюбляются семь раз, шесть из них в туфли.
– Ты всегда будешь говорить при мне по-английски?
– А могу еще и по-испански. Это же так классно, когда подслушивают и ничего не понимают. Вопросы есть – вопросов нет. – И он пошел доставать из тайника баксы.
– Ты серьезно? – она разглядывала пачку «франклинов» с некоторой оторопью.
– Время пошло. С вещами на выход, – скомандовал Алекс. – У входа в Гостиный двор в десять ноль-ноль. Зовут Ева. Особая примета: стройна не по-женски.
Выпроводив невесту и убедившись в окно, что она направилась в сторону метро, он набрал Жорку:
– Таможня дает добро.
Через две минуты боевой товарищ уже входил в копыловские апартаменты.
– Ну? – спросил Алекс.
Жорка показал кармашек своей рубашки, где скромно затаился крошечный жучок. В ответ пришлось показать жучок на ремне своих джинсов. Это было как пароль и отзыв. Теперь можно было спокойно играть по установленным правилам.
В квартире кроме компьютерного столика, плазмы и холодильника особенно рассматривать было нечего. Разве что три головных убора, развешенных в кабинете.
– Скальпы неприятеля? – восхитился гость.
– Они самые.
– А это еще зачем? – вопрос был про двухметровую плазму. – Все прыщи у голливудских див рассмотреть хочешь?
– Моя миллионерская дурь, – вздохнул Алекс. – Никак не могу научиться с деньгами обращаться. То ненужную дачу в Финляндии куплю, то супердорогой «Мерс», то вот эту гаргару.
– У меня такая же хрень, – признался Жорка. – То свой джип куплю, то понтовые швейцарские часы, сейчас у меня и вовсе бзик насчет поместья с парком и конюшней.
Особенно позабавило гостя зеркальце, повешенное в ванной на одном гвоздике.
– И в такой конуре ты еще и женщин принимаешь!!
– Хочу сделать все целиком и сразу, – слабо оправдывался Алекс.
– Нетушки, так дело не пойдет. Где инструмент?
Из инструмента у Алекса были лишь молоток, шлямбур, пассатижи и две отвертки.
– Деньги! – последовало безжалостное требование.
Алекс неуверенно вытащил из портмоне две тысячерублевые купюры, Жорка только хмыкнул и выдернул еще несколько тысяч.
Через сорок минут он вернулся с двумя увесистыми пакетами и большим зеркалом. В одном пакете был чемоданчик с дрелью, в другом ящик с инструментом. Тут же продолжил распоряжаться дальше. Наметил в прихожей места для двух дюбелей, снарядил дрель и вручил ее хозяину:
– Действуй.
Алекс примерился и включил дрель. Последовал немедленный окрик:
– Да кто так делает! Вот на этом вас, безруких американских шпионов и разоблачают. (Алекс представил, как сейчас шестью этажами ниже хохочет Стас.)
Взяв в руки дрель, Жорка в секунды просверлил отверстие, померил и углубил его еще на сантиметр. После чего передал дрель хозяину. Не так ловко и быстро, Копылов все же справился со вторым отверстием. Потом под надзором Хазы вставил дюбеля, ввернул шурупы и собственноручно повесил зеркало.
– Ну вот, значит, можешь, когда припрет, – резюмировал однокашник.
Свое великое деяние они отметили чашечками кофе и поехали на джипе в «Бирему». По дороге Жорка изложил версию своей учебы в московской школе и знакомства с Алексом. Получалось, что они законтачили по интернету и потом полгода Алекс давал Хазину индивидуальные уроки испанского языка.
– Не маловато ли для близкой дружбы? – усомнился главный шпион.
– Но ты будешь помогать мне с немецкими блендерами, а я в твоем отеле остановлюсь как постоялец. Спорим, никто даже не спросит, отчего мы такие кореша.
12
И вот они уже входят в вестибюль «Биремы», где на диванчике и креслах балагурят Глеб-Игорь, Люсьен и Софочка. При виде Алекса Глеб-Игорь вышколенно вскочили на ноги, словно к двум лейтенантам вошел строгий майор. Впрочем, и дамы с должным почтением поедали глазами бородатую мужественность своего отельера.
К удивлению Копылова, оказалось, что все номера кроме его и Евы заняты – приехали несколько бывших партнеров Попова из Перми. Получалось, что для Хазина места почти нет, разве что в Погорелом номере. Впрочем, туда можно было и за полцены.
Софья Степановна, демонстрируя свою деловитость позвала босса в свой кабинет подписывать какие-то счета и, улучив момент, вдруг спросила:
– Скажите, вы будете покупать себе новую машину?
– А почему вы об этом спрашиваете? – удивился Копылов.
– Раз все у нас заполнено, и рэкетирский сбор как бы не в счет, народ спрашивает про прибавку к жалованью, если конечно вы не станете покупать новый «Мерседес».
Ого! Значит, если он купит сейчас машину, то автоматически лишит народ ожидаемой прибавки к зарплате. Было о чем подумать. Ну, а сейчас он открытым текстом объяснил Софочке, после каких именно доходов можно будет вернуться к этому вопросу:
– Чтобы отбить цену «Биремы» за три года, мне нужны чистые пятнадцать тысяч баксов в месяц, остальное все ваше.
Хазин в его отсутствие вальяжно расположился в вестибюльном кресле. Напротив сидели Люсьен и вторая горничная Таня, совершенно покоренные его тенерифскими похождениями. На столике перед ними стояли высокие стаканы с остатками колы и сока.
– Ну показывай свои хоромы! Меня уже просветили, что любимые клиенты могут платить за номер не три тысячи, а полторы. Полторы тысячи моя фирма вполне потянет, так что еще и прибыль тебе принесу.
В этот момент из глубины школьного этажа вынырнула живчик Оливия, внимательно сканировала Жорку и спросила на английском:
– Привет. Вы наш новый ученик?
– Очень может быть, – с намеренным русским акцентом отвечал ей Хаза. – Мне сказали, что первых два занятия у вас бесплатные. Если это так, то я весь ваш.
– Это мой друг Джордж из Москвы, – по-английски представил говоруна Алекс.
– Я сверюсь со списками и сообщу вам, – приятно улыбаясь, отвечала училка.
От сего английского междусобойчика акции Жорки в глазах Тани и Люсьен взлетели еще на несколько пунктов.
– Хватит девушек охмурять, пошли номер смотреть, – скомандовал Копылов.
Их подъем по лестнице провожали уже все шестеро распахнутых женских глаз. Против Погорелого номера Жорка возражать не стал, ограничился только язвительным:
– Ну вот, как приятель, так сразу дискриминация.
Затем пошли осматривать бильярдную, тренажерную и интернетную. Буфет с широким ассортиментом алкоголя удостоился хазинского восхищенного цоканья, а неработающая сауна с купелью – поднятого большого пальца, но главный восторг достался заброшенному подвалу, где имелся отдельный выход во двор-колодец.
– Самое место для хранения моей бытовой техники. А это что? – Хазин разметал груду детских матрасов, которую Алекс пожалел выбрасывать. Под грудой обнаружилось старое пианино. Ловкая пробежка по клавишам и новое восклицание: – Так оно действующее! Почему здесь, а не в кафетерии?.. В общем, так: сауну я тебе оставляю, а все остальное реквизирую. За отдельную денюжку, разумеется.
Они вернулись на второй этаж и прошли в «Палату № 7».
– Ну так у тебя класс гостиница! – Хаза жестом отказался от пива в пользу «спрайта». – Что еще и завтрак на халяву?
– Для тех, кто платит половину, час без сахара.
Они плюхнулись на диван и открыли свои банки.
«Я узнал, кто на меня тогда напал», – отставив пиво, чиркнул в блокноте стенографические каракули Копылов.
«Пиши нормально, я уже это забыл», – ответил Жорка на языке глухонемых.
Пришлось повторить сообщение в привычной орфографии.
– Кстати, мне понравилось, как ты этому Витьку стрелялку за шиворот засунул, сам догадался или где узнал? – вслух похвалил Алекс.
– В каком-то дюдике вычитал. Замачивать мое вселение сюда будем или как?
Совсем простой вопрос, но как на него ответить?
– Мой испытательный отельерский срок еще не закончился. Народ не поймет моего пьянства, давай на попозже перенесем.
– Можно в другом кабаке.
Пока он раздумывал как быть, позвонила с мобильника Евы Вера сообщить, что все тряпки куплены и доставлены в Треххатку.
– Увы, любимая женщина зовет меня на свой банкет. Твой номер шестнадцатый.
– Что сделаешь, подкаблучник и есть подкаблучник, – подвел итог трудных переговоров Жорка.
И оба дружно убыли из «Биремы»: Хазин за вещами к тетушке, главный шпион в объятия Веры.
Было весьма интересно, что они там с Евой накупили, и какая награда ждет его за это самого. Ну и получи фашист гранату! Вера даже не выпорхнула ему навстречу, сидела со скорбным лицом на кухне, а восемь или десять пакетов с покупками грудой оставались лежать в прихожей. (Неужели снова из-за Евы? – напрягся он.)
– Ты специально мне все это устроил?!
– Конечно. (Чего уж было отрицать.)
– Испытание мне сделал!
– Не без этого.
– Вывернул меня всю наизнанку!
– Я старался. (Зачем с огорченной гурией спорить?)
– Прекрати! Я серьезно!! – И Вера с жаром принялась рассказывать о своем сегодняшнем бедствии. Как она всю жизнь презирала тех девушек, кто охотится за богатым новым русским и вдруг сама превратилась точно в такую. Более того, там на Невском она на полном серьезе стала мечтать о дальнейшем продолжении именно такой жизни. И по всему выходило, что она – содержанка и настоящая продажная женщина.
Прекратить ее стенания можно было только хирургическим способом.
– Так ведь это шмотье вовсе не тебе, а другой девушке, с таким же размером.
И точно монолог оборвался враз, румяные щечки посерели, а глаза и рот оцепенели от ужаса.
– Шучу, шучу, шучу! – закричал он, бросаясь прочь. – Только тебе, только тебе. Раненых и безруких бить нельзя!
Кабинет и спальню соединяла длинная лоджия и здесь по кругу можно было бегать бесконечно. На третьем круге Вера остановилась.
– Ну ты и гад, Костя Федотов!
Теперь пора было переходить к терапевтическому методу.
– Мы с тобой приглашены в ресторан, надо чтобы за двадцать минут ты могла нормально для ресторана одеться.
– За двадцать? Почему за двадцать? За двадцать я не успею.
– Быстренько. По-армейски, раз-два. – Он подхватил ее под руку и повел в прихожую. Стал сам вскрывать пакеты, и как опытный кутюрье прикидывать их соответствие предстоящему выходу. Вера и сама втянулась в это увлекательное занятие.
Всего сорок минут – и они были оба готовы: он в своем финском костюме, она в изящном вечернем платье и итальянских туфельках.
Разумеется, ни в какой дорогой ресторан они не попали. При выходе из дома, Алекс позвонил Жорке и сказал несколько отвлеченных английских фраз, после чего сообщил Вере, что намеченный мини-банкет отменился. Вместо Невского они поехали к большому торговому центру, там в кафе выпили по бокалу вина и съели по паре блюд, после чего, заглянув в ближайший мебельный центр, за полтора часа купили кухню, дорогую спальню, два книжных шкафа и кресло-качалку, на что у него ушла вся наличка в рублях и баксах, да еще две тысячи пришлось докладывать из кошелька Веры.
– Не ты моя содержанка, а я твой полновесный Альфонс, – от души радовался он.
Кухню и шкафы должны были привезти только на следующий день, а комплект спальни им отдали прямо из магазина. И эту ночь они ночевали на роскошной двуспальной кровате. Вернее, полночи, потому что до часа ночи Вера распределяла по шкафу и комоду свои наряды.