Кому случалось бывать в Киеве весной, когда весь город заливает морем зелени, и одна за другой накрывают улицы и парки белые волны цветущих деревьев: абрикосы, вишни, яблони, чуть позже торжественные свечи каштанов, пьянящая черемуха, воздушно-небесная сирень, а в июне сладкая липа, так вот, кому так повезло, тот хорошо знает, что невозможно оставаться в домах, хочется выйти на улицу, выйти ранним утром и … гулять, бродить, находиться и теряться, встречаться и прощаться, сориться и мириться, влюбляться и терять голову, просто дышать и жить среди цветов и зелени, пока ласковое солнце сменит черно-синяя ночь и раскроются, как крупные цветки на высоком небесном дереве, яркие белые звезды.
И есть в Киеве нужно тоже на улице. И не обязательно на открытых верандах дорогих ресторанов или в небольших уличных кафешках, обитающих во всех парках, бульварах и зеленых садиках города. Можно и просто на улице. Например на улице Тургеневской, носящей имя Ивана Сергеевича с 1903 года. А проложена улица была еще тогда, когда будущий классик только штудировал античную литературу в Берлинском университете. Но имя для улицы выбрали верное изначально – Ивановская, а позже только добавили фамилию.
Копченую рыбку и несколько бутылок пива мы купили на Лукьяновском рынке, и свернув на Тургеневскую, планировали найти тихое местечко.
— «главрыба».
— Рыба? Вот рыба, не бойся, я не забыл.
— Да, нет. Смотри, «Главрыба».
— Ух ты, и правда. Абырвалг. Ща мы нашей рыбе голову-то пооткрутим.
— Согласен. Следует ее разъяснить.
— Пойдем дальше, не будем портить Киеву статистику.
— А что такое «Апостольская нунциатура»?
— Это так посольство Ватикана шифруется. К слову, тут во время своего визита обретался сам Папа Римский. Но тут мы не будем. У нас ведь не кагор. Где-то чуть ниже был дом в котором жил Сергей Павлович Королёв. Правда тогда он был ещё просто Сережей и было ему два годика. Может выпьем за космос.
— Можно. Но для космоса нужно топливо покрепче нашего. Не долетим. Может спустимся еще ниже и свернем на Бульварно-Кудрявскую? Помнишь прекраснейший особнячок, где полковник Най-Турс валенки и папахи выбивал? Там отличный скверик.
— Нет. Это далековато. Ты бы еще к племяннице Деникина предложил заглянуть. Остановимся здесь.
К дому постройки начала 20 века примыкал небольшой палисадник, огражденный невысоким каменным забором, и по ширине, и по высоте ну просто классическая барная стойка. Достав рыбку и открыв по бутылочке пивка, мы удобно расположились в тени дерева. Небольшой приятный ветерок весело шелестел в молодой листве. Солнце поблескивало на светло-зеленых листьях и, пробравшись свозь крону дерева, разбегалось тысячью мелких веселых зайчиков. Озорные солнышки отражались в изумрудных боках бутылок, скользили по жирным желтым бокам копченых рыбёшек, вспыхивали яркими красками на лепестках многочисленных цветов в палисаднике и делали и без того пятнистую кошку еще более похожей на леопарда. Это уже был второй хищник, учуявший запах рыбы, первым явился серый, грязный кот бандитского вида, с покусанным ухом. Он молча сидел несколько поодаль и неотрывно смотрел на рыбу с мрачным видом палача. А кошка, явно домашняя любимица, напротив, непрерывно мяукала, терлась о наши ноги, выписывала замысловатые круги, выпрашивая кусочек.
- Ну потерпите немного, вот допьем пиво, и, так уж и быть, оставим вам головы и хвосты.
Мы неспешно пили свое пиво, болтали ни о чём, рассматривали редких прохожих, обсуждали обрывки новостей, прилетевшие из открытого окна на втором этаже. Недолго спорили о слабом запахе с чьей-то невидимой кухни. Согласились, что жарят картошку с луком, а вот сала пожалели – запах едва уловим.
- Хорошо.
- Не то слово.
Мы простояли бы так до вечера, но пива оставалось на пару глотков, а рыбка вообще кончилась очень быстро. Ну не беда, пойдем вниз по улице, заглянем в магазин, а потом найдем еще уютный уголок.
- Эй, бродяги, ну что, дождались? Налетайте.