11
До ближайшего маркета было чуть больше километра. На парковке возле магазина стояли три легковушки и синий минивэн. При приближении Алекса подфарники минивэна мигнули. Припарковав Катафалк, Копылов уверено направился к мигальщику. Из кабинки выглянул Маккой.
– Садись, – коротко приказал он.
Алекс влез в боковую дверцу. Кроме водителя и Маккоя здесь находился еще один средних лет мужчина. На Копылова так и пахнуло их недружелюбием. Проехав триста метров, минивэн свернул в сторону и остановился на совершенно безжизненной улочке.
Маккой, или Лупастик, как называл его про себя Копылов за чересчур выпученные глаза перебрался назад и примостился на сиденье у столика.
– Как дела? – произнес он дежурную английскую фразу.
– Лучше всех!
– Вы не хотите нам ничего сказать?
– Вот. – Алекс протянул ему пакет со своими документами.
– А то, что дали неверный адрес своей съемной квартиры? И про другую школу нам говорили. – Похоже, здесь с копиями его документов уже были ознакомлены.
– Понадеялся, что вы меня не найдете, наверное, – признался Алекс что называется на голубом глазу.
– Выходит, вы намеренно обманули нас, – озадаченно заметил Лупастик, глядя на второго пассажира. Этот второй был явно с примесью мексиканской крови.
– Когда мне выкручивают руки, я еще и не на то способен, – спокойно произнес Копылов. – Вы же прекрасно знаете, что пока у вас мои деньги, я от вас никуда не денусь. Просто мне нужно было время, чтобы хорошо все обдумать.
– И что же вы такое надумали? – с сарказмом спросил Лупастик.
– Что перевозить взрывчатку и кого-то убивать я ни за какие деньги не буду. В остальном на ваш бизнес согласен.
Оба агента снова переглянулись. Водитель, обернувшись, тоже внимательно все слушал.
– Какой может быть бизнес с лгуном?! – Лупастик строго буравил Алекса своими моргалами.
– Я же сказал, что все обдумал и клянусь быть честным на девяносто процентов.
– Почему на девяносто? – встрял в разговор Мексиканец.
– Здесь в России без небольшого обмана или лукавства жизнь теряет половину своей привлекательности.
Матрасники молчали, не в силах даже комментировать подобные речи. Потом Мексиканец из-под столика достал большой прямоугольный футляр.
– Раздевайтесь, – сказал Маккой.
В футляре находился старый знакомый – новенький полиграф.
– Здоровье мое проверять будете? – снимая куртку, полюбопытствовал Копылов. Ему никто не ответил. Зато он был рад, что успел сказать о своей неполной честности.
Раздетому по пояс, ему закрепили на голове и теле все необходимые датчики.
– Это что: детектор лжи? – проявил он свою догадливость.
В полутора километрах от минивэна, укутавшись на кресле в теплый плед, Ева по вставленному в ухо наушнику внимательно слушала, записывая, их разговор.
– Постарайтесь забыть про свои десять процентов, для вас это очень важно, – предупредил Лупастик, беря в руки листки с вопросами и знаком разворачивая Алекса спиной к полиграфу.
– Готовы?
– Готов.
– Александр ваше настоящее имя?
– Вообще-то Алехандро или просто Алекс.
– Отвечайте только да или нет. Александр ваше настоящее имя?
– Да.
– Любите нарушать закон?
– Скорее, нет.
– Ваша подруга, что приехала с вами, сотрудник ФСБ?
– Нет.
– Вы были ранены?
– Да.
– Это была американская пуля?
– Да.
– Вы любите Россию?
– Да.
– Вы богаты?
– Нет.
Лупасник поднял глаза, но не стал останавливаться.
– Вы болеете спидом?
– Нет.
– Стреляете хорошо?
– Да.
– Ваша мать жива?
– Нет.
– Приходилось кого-то убивать?
– Нет…
Опрос занял минут двадцать. Алгоритм вопросов был обычный: простой, средний, сложный, простой, средний, сложный.
– Хорошо, – сказал Лупастик, откладывая листки в сторону. – Одевайтесь. Почему вы сказали, что не богаты?
– Разве полтора лимона баксов это богатство? Так, стартовый капитал.
Маккой взглянул на Мексиканца.
– Мимо не десять процентов, а все двадцать, – деловито ответил тот.
– Теперь еще один тест, – Лупастик достал из папки новые листки. – Готовы?
– Только горло сполоснуть. – Алекс потянулся без спросу за пластиковой бутылкой под рукой водителя и отпил несколько глотков.
– Самая высокая гора Австралии?
– Костюшко.
– Площадь круга?
– Пи эр квадрат.
– Что такое дебет?
– Прибыль от предприятия.
– Самая длинная река в мире?
– Амазонка.
– Сколько фильмов в год выпускает «ХХ Век Фокс»?
– Понятия не имею.
– Кто лучший американский писатель?
– Уильям Фолкнер.
– Имя первого американского астронавта?
– Юрий Гагарин. Он и для вас должен быть первым.
– Сколько заключенных погибло в ГУЛАГе?
– Чуть больше, чем американцев японского происхождения в лагерях США.
– Что такое перигей?
– Ближайшая точка от земли небесного тела…
Вот когда по-настоящему пригодились энциклопедии, которые он листал в дома в Коста-Рике, да и 114 янычарская школа-интернат была в этом смысле то что надо. Спохватившись, он под конец стал притормаживать, сознательно давая неверные ответы – дабы не уличили в слишком основательной подготовленности.
– Совсем неплохо, – похвалил Лупастик, откладывая и этот опросник.
– Вам в Питере любой любитель кроссвордов ответит точно так же.
Потом последовал тест по IQ. Это было уже совсем просто. Он выбирал нужную картинку почти автоматически. Но из-за скорости несколько раз явно ошибся, поэтому набрал всего 104 балла.
– Раньше проходили этот тест? – решил уточнить Маккой.
– Разумеется. Правда, последний раз у меня получилось 120 баллов.
Лупастик с Мексиканцем посмотрели друг на друга.
– Какие личные планы в этой поездке?
– Покупка большой плазмы и прибамбасов для моей новой квартиры в Питере.
– А как насчет новых компьютеров? Вы ведь, кажется, хотели открыть фирму по компьютерным играм.
– Пока у меня нет команды, это без толку. Да и вы как всегда мои деньги зажмете.
– Вы валютный счет в банке открыли?
– Он у меня был еще в прошлый раз. Но вы перекрыли мне кислород в Норд Банке.
Дальше оставалось договориться только о завтрашней встрече в Хельсинки и вернуть Алекса к его Катафалку. При расставание Маккой задал еще несколько вопросов про Еву. Тут Алексу тоже нечего было скрывать. Да, работает экскурсоводом, знает немецкий и английский, да живет одна в однокомнатной квартире.
– А то, что она гораздо вас старше, не смущает?
– Ого! Американцу бы вы такой вопрос не посмели бы задать!.. Нет, не смущает. Люблю интересных людей. Мне даже с вами приятно общаться.
12
– Тебя только за смертью посылать! Что и в Финляндии в магазине очереди? – произнесла Ева вслух, принимая у него пакеты с продуктами и подсовывая книжицу с записью:
«Все записала и отправила. Ну ты и фрукт, однако!»
– Да так еще прошелся по деревне немного, – таким же дуплетом отвечал он. – «Я тебе не профи, а лопоухий фабзаяц. Что хочу – то и говорю!»
– Я тоже пройтись хочу. – «Не заиграйся, смотри!»
Он быстро нарисовал лики Мексиканца и Водителя, Ева их пересняла и отправила по интернету Стасу, после чего они с чувством исполненного долга и в самом деле совершили двухчасовую прогулку по окрестностям.
Вернулись, когда уже стало смеркаться. Пока Ева на скорую руку готовила легкий ужин из полуфабрикатов, он взялся за главную фишку фазенды: печь-камин со стеклянными дверцами, затем притащил со второго этажа несколько подушек и одеял и устроил на полу роскошное ложе – оттуда смотреть на огонь было удобней, чем с дивана и кресел. Открыли бутылку итальянского вина и, развалившись, медленно потягивали его из высоких бокалов, закусывая пиццей, паэлью и фруктами.
Под влиянием его легкомыслия у Девушки Бонда тоже проснулось шаловливое настроение. Чтобы еще больше добить возможных «слухачей», она нашла по ТВ немецкий канал и взялась учить Алекса расхожим тевтонским фразам. Он принял правила игры, достал из сумки «Евгения Онегина», дабы она могла следить по книге, и прочитал ей по памяти две первых главы – заодно продемонстрировал ЦРУ и Ко откуда растут уши его образованности и памятливости.
Ева не могла скрыть своего восхищения, на что он тут же с готовностью заявил:
– Возьму тебя в жены не раньше, чем ты сама выучишь эти две главы.
И тут же получил подушкой по голове – в этом патентованная гэрэушница мало чем отличалась от Веры.
Чуть позже они снова каждый на своем ноутбуке вышли в интернет. Не успел он просмотреть новости, как к нему по имэйлу пробилась из Штатов Даниловна, его интернатовская однокашница Марина Сабеева. Не выказав в школе больших шпионских способностей, она через отца, полковника Генштаба, добилась, чтобы ее послали учиться в Америку в Гарвард, мол, если захочешь, сама отыщешь там великие американские военные тайны. Обычно они переписывались с ней заочно: он просто заходил в ее почту и оставлял в «Черновиках» свое послание, так же действовала и она, а сегодня ее вдруг прорвало, захотелось нарушить в кои веки их школьную конспирацию.
«Ты где?» – написала она.
«На даче».
«Один?»
«Не совсем».
«С Верой?»
«Нет. С другой особью».
«А почему тебе с ней плохо?» – тут же определила Даниловна.
«Какое плохо! Лежим на полу, смотрим на огонь и пьем хорошее вино».
«Я тоже хочу».
«Садись на самолет и прилетай».
«Хорошо, через сорок секунд уже вылетаю».
– Ты с кем это тут переписываешься? – проявила здоровый женский интерес Ева.
– У мужчин свои секреты, – прикрыл он экран ноутбука. Они снова чокнулись и выпили.
«Ты засветился?» – оценила возникшую паузу Даниловна.
«Как твой Стив?» – спросил он о ее бой-френде, которого она месяц назад привозила с собой в Хельсинки, и чья внезапно сломанная нога помешала их романтическому свиданию.
«Цветет и пахнет. Уже вовсю в теннис играет».
«А почему тебе с ним так плохо?» – уже послав фразу, он пожалел о своей бесцеремонности.
«Потому что мое сердце у твоих ног», – достойно осадила она его.
«Тогда пока?»
«Тогда пока», – и разговор закончился.
Следом закрыла свой ноутбук и Ева.
– А сауна на твоей фазенде действующая? – вдруг вспомнила она.
– Пошли проверим.
Лучше бы он этого не предлагал. Сауну им удалось раскочегарить достаточно быстро, но потом… То, чего не было заметно в Девушке Бонда в одежде, во всей красе предстало в нудистском виде. Четко обрисованные бицепсы на ее тонких предплечьях производили крайне отталкивающее впечатление, словно это не девушка, а юноша-подросток.
– Каждый день качаешься? – спросил он, встретив ее вопросительный взгляд.
– Каждый день не получается, – почти горделиво ответила она. – Но я потом даю двойную нагрузку.
Тут он заметил еще одну штуку: маленький шрам над правой грудью.
– Покажись, – попросил он, заглядывая ей за спину. Так и есть: на спине у нее имелось выходное пулевое отверстие. – Бандитская пуля?
– Типа того. А у тебя, я вижу, целых два ранения, – Ева тоже по достоинству оценила его поврежденный бок и такой же пулевой шрам у основания шеи.
Что было на это сказать? Что между мужскими и женскими ранениями, как сказал классик, дистанция огромного размера? Уж лучше бы у нее какое косоглазие или хромота были, чем это боевое отличие.
Когда легли в постель, случилась новая напасть. Камасутра в его исполнении дважды встречала ее поправки: «Мне так не нравится». Пришлось обходиться тем, что ей нравится. Представить подобное с Верой было просто невозможно. Вот тебе и Девушка Бонда по-русски!
– Что-то не так? – спросила она, когда лежа уже с ней по отдельности, Алекса слегка передернуло от прикосновения ее локтя.
– Просто совесть не чистая, вот и вздрагиваю, – отшутился он.
13
Утром их разбудило яркое мартовское солнце, при свете которого все приобрело особые радостные и бодрые оттенки. Сам гектарный приусадебный участок с березами, соснами и елями, берег безбрежного озера – внушали покой и оптимизм. Простая деревянная мебель, которая месяц назад показалась Алексу чересчур простоватой вдруг предстала ему высшим дачным шиком, и он понял, как примерно ему обставлять свою питерскую Треххатку. А все-таки правильно, что я купил эту фазенду, решил он.
Сытно позавтракав, они вскоре уже катили на Катафалке на юго-запад.
Дорога до Хельсинки при полном отсутствии пробок не заняла много времени, и еще до полудня Алекс с Евой уже были возле Норд Банка, где Алекс по договоренности с Маккоем без всякой задержки снял со счета восемьдесят тысяч баксов. Потом они с Евой разделились: он завез Девушку Бонда в торгово-развлекательный центр, а сам поехал по указанному Маккоем адресу.
В больших апартаментах его уже ждали Лупастик и пара служащих, мелькавших в глубине квартиры. На Копылова обрушился новый град всевозможных тестов.
– Зачем это? – пробовал он возражать.
– Проверка твоего потенциала, – строго объяснил Маккой. – От этого напрямую будет зависеть твой статус.
Тесты шли по нарастающей, настоящий натиск на все его мозговые извилины, даже Стас не так лютовал. В первую очередь это касалось проверки памяти, сообразительности и наблюдательности. Запоминать пришлось номера телефонов и машин, названия улиц и магазинов, выявлять отличия двух похожих картинок, неправильности в цепочках знаков и букв, собирать разбросанные слова в правильные фразы, быстро считать и умножать и даже заучивать наизусть английские стихи. Потом пошли тесты на проверку его коммуникабельности и лидерских способностей, тут ему, природному интроверту пришлось сильно исхитряться, выдавая себя за любителя человеческого общества. Больше всего Алекса изумил диктант по русскому языку. Вошла ухоженная русская женщина, хорошим учительским голосом зачитала ему двухстраничный текст, а потом к его досаде исправила красной ручкой десяток ошибок – сильно сказалось, что первое русское слово он выучил лишь в тринадцать лет.
– Это потому, что у меня мозги уже совсем не работают! Вначале надо было диктант давать, – высказал он свои претензии.
Наконец тесты закончились, и они с Лупастиком остались с глазу на глаз.
– А теперь объясняйте, почему вы такой образованный? – сказал Маккой, тяжелым взглядом буравя его.
– Во-первых, хорошая американская школа в Лимоне, во-вторых, элитный интернат в новосибирском академгородке, в-третьих, не самый слабый московский вуз, в-четвертых, я всегда выбирал себе самых продвинутых приятелей – это, как известно, самый лучший способ получения знаний, в-пятых, я просто очень способный и если вы этого еще не поняли, то зря ваши родители потратили столько денег на ваше образование.
На лице Лупастика не дрогнул ни один мускул.
– Ну что ж, если вы так любишь умных приятелей, то я вам в этом сильно помогу.
Алекс был весь внимание.
– Откроете в Петербурге английские курсы с выдачей кембриджских сертификатов.
– Вот так просто?! – вырвалось у Копылова.
– Есть помещение, есть вы с английским языком и стартовым капиталом, менеджер и преподаватели будут наняты без вашего участия. Вам только стричь купоны и рассказывать всем о пользе языковых контактах с Британией.
– Полагаю, финансировать я все это должен сам? – решил пошутить Алекс.
– На сами курсы получите нормальный грант. Вот только отчитываться за него вам придется до последнего пенни. Единственное условие: помещение вы покупаете сами.
Тут самое уместное было воскликнуть «Вау», но Алекс заменил его русским: «Опаньки!»
– И сколько стоит это «помещение»? Меньше чем за миллион не покупаю!
– Вообще-то это вполне приличный мини-отель в центре города. Два года назад, до вашего дефолта он стоил полтора миллиона баксов. Сейчас цена шестьсот тысяч.
– И я покупаю его, чтобы открыть в нем копеечные языковые курсы? Вы меня совсем за дебила держите! – Копылов даже не пытался смягчить свое возмущение.
– Наши учителя в отеле будут не только учить, но и жить. Кроме того, часть комнат можно использовать для других целей. Вы знаете, что такое блогинг?
– Какое-то умное английское слово.
– У вас есть собственный веб-сайт?
– Для других делал, для себя нет. Не было надобности, – насторожился Алекс.
– Это будет ваше второе задание. Открыть свой веб-сайт и превратить его в интернет-газету. Или вы думаете, что мы просто так будем платить ваши две с половиной тысячи в месяц.
Они оба были уже давно на ногах, расхаживая на своем пятачке и махая руками.
– А на кой ляд мне эта интернет-газета? Вам – да, а мне – официально зачем?
– За компьютерными газетами будущее. При известной популярности желающих разместить в ней свою информацию за хорошие деньги найдется предостаточно.
– Давайте я найду для этих языковых курсов контору тысяч за сто пятьдесят, – предложил Алекс.
– Вот смотрите. – Маккой достал стопку фотографий, буклет и схему гостиницы.
Отель назывался «Бирема» и был действительно небольшой: два нижних этажа большого жилого дома с двенадцатью двухкомнатными полулюксами. Главное удобство отеля для школы, по словам Лупастика, состояло в том, что гостиная каждого номера на 20 квадратных метров хорошо подходила под класс для 6-8 учеников, а 15-метровая спальня могла служить жильем для самого учителя. Мол, в России в прошлом году произошло 9 терактов из них 3 теракта в Москве, поэтому безопасность для школы на первом месте.
Но Копылов держался твердо:
– Вы хотите, чтобы я потом повесился от такого разбазаривания наследства?! В нем и так уже меньше миллиона осталось.
После получасовых споров, Лупастик выложил главный козырь: протянул упрямцу тоненькую папку с документами:
– Это вам для финансового утешения.
В папке были документы на испанском и английском языке.
– Что это?
– Попробуйте сообразить.
Это был договор о продаже дома в Лимоне. Алекс не сразу даже понял, что речь идет об их бывшей семейной вилле. В договоре наследник Карлоса Гонсалеса Александр Копылов указывался в качестве продавца, и некий костариканец как покупатель. Стояла и сумма в коста-риканских колонах с эквивалентом в долларах США равном 450 тысячам.
Копылов не мог поверить своим глазам. Вилла, из которого их семья бежала 7 лет назад, отстреливаясь от полиции, оказывается, тоже была частью его наследства.
– И что эти деньги?..
– Будут в течение двух недель после подписания договора перечислены на ваш счет в Норд Банк. Вам даже о налогах заботиться не придется – покупатель оплатит их сам с вашего письменного разрешения, разумеется.
– Все, тайм-аут, – взмолился Алекс. – Мне надо привести в порядок мою голову.
– Завтра у вас важная встреча в Британском культурном центре, постарайтесь как можно приличней одеться и придумайте убедительную причину, почему вы хотите заниматься языковой школой, – серьезно объявил Маккой, передавая Алексу целую пачку бумаг с договором о продаже виллы, разработкой бизнес-плана лингвистической школы и документами на отель.
На этом их встреча закончилась.
Еву он увидел, там, где оставил: в торговом центре. Сидела на небольшом диванчике, листала рекламный журнал и слушала, через наушники музыку из своего плейера. Встретила его улыбкой Джоконды:
– Ну наконец-то хоть кто-то тебя озадачил.
– На, смотри, интересное дело, – бросил он ей на папку с бумагами, а сам отправился в туалет рисовать тех, кого увидел на встрече.
– Ну и очень классно! – одобрила она, когда он вернулся.
И не выходя из торгового центра, они отправились в отдел мужской одежды, где после споров прикупили Алексу для завтрашнего рандеву дорогой костюм, с рубашкой, туфлями и галстуком. Последний раз он надевал костюм на выпускном в своем интернате. Поэтому в новом прикиде ощущал себя довольно неловко. Дабы привыкнуть, не стал переодеваться обратно в джинсы и свитер, а так весь остаток дня в костюме и проходил.
Возвращаться на дачу не имело смысла, поэтому они отправились искать гостиницу. Свободный недорогой номер им удалось найти лишь в третьем по счету отеле – маленькую комнатку с душем вместо ванной и висящим под самым потолком телевизором. Хороших люксов везде было предостаточно, но Алекс крутил от них носом:
– Меня только что обули на 600 тысяч, теперь буду экономить.
В номере под тихое звучание музыкального канала они принялись внимательно изучать все документы. Весьма пригодилось прикрытие Евы – работа гидом с иностранцами – она немало знала и про гостиницы, и про языковые курсы. Правда, название «Бирема» ей ни о чем не говорило.
– Зачем им это может быть надо? – задавался главным вопросом Алекс.
– Вариантов много, – серьезно отвечала Девушка Бонда, – например, дать практику своим агентам, также – весьма удобное место для вербовки питерцев и как место встречи с другими агентами.
– Какая к черту практика агентов! Они же знают, что все здесь будет под контролем ФСБ.
– Им из американского погреба виднее!
Простой расчет показывал, что двенадцать номеров по сто долларов в сутки дает в месяц солидный куш в 36 тысяч долларов, а в год более 400 тысяч. Но это при абсолютно полном заполнении и не учитывая расходов. По словам Евы, один штат должен был составлять не меньше восьми человек, то есть сразу минус 5 тысяч в месяц на их зарплату.
– Добавь к этому загребущие лапы питерского рэкета, ментов и пожарных с эпидемстанцией, не говоря уже о налогах, – продолжала она его «ободрять». – А как будешь справляться с десантом ночных бабочек?
– Ну так что, наотрез отказаться?! – злился он.
– Ни в коем случае!
Проголодавшись, спустились в ресторанчик, имевшийся при гостинице. Судя по всему, он ненамного отличался от буфета «Биремы». Поэтому не столько ели, сколько запоминающе глазели на окружающий антураж и ухватки персонала. Под конец Копылов даже развеселился:
– А может, это действительно будет моим карьерным прорывом: создать свою сеть российских Хилтонов с Шератонами?
– Ну да! Какие твои годы! – подколола Ева и попросила: – А что если завтра я пойду вместе с тобой? Ведь как твоя официальная подруга я имею право и поучаствовать.
Сначала эта идея показалась совершенно нереальной. Но после бутылки вина запретные скрепы сильно ослабли. И уже поднявшись в номер, Алекс в своем нахальном стиле сообщил по телефону Маккою, что будет на встрече в Британском центре вместе со своей невестой. Лупастик, к их несказанному изумлению, не возражал.
Поэтому на следующее утро они отправились в главный универмаг Хельсинки приодеть как следует еще и Еву. Когда «невеста» вышла из примерочной, Алекс был порядком поражен, насколько новый наряд изменил даже поведение Девушки Бонда: из деловой собранной спутницы она преобразилась в томную надменную салонную леди, излучающую уверенность, что весь мир должен быть у ее ног.
14
Британский культурный центр располагался в старом сером сооружении, четыре этажа которого были выше панельной питерской девятиэтажки. В вестибюле все было такое же большое и высокое. Маккой уже ожидал их. Их наряды произвели на него должное впечатление.
– Как вам нравится Хельсинки?.. Вы уже были в «Равинтола Айто»? Очень советую. Или в «Спис», только там нужно бронировать столик заранее… – непринужденная английская речь обрушилась прежде всего на Еву, видимо, чтобы проверить ее степень знания языка. Выпускница янычарского интерната и питерского иняза отвечала с завидной правильностью и лишь с небольшим русским акцентом.
Но вот Лупастик посмотрел на часы, сказал «пора» и повел их на второй этаж к одному из начальников Британского центра.
Ивлин Бектер на первый взгляд представлял собой хрестоматийного англичанина-сноба: сухопарый, с негнущейся спиной, высокомерным взглядом, но стоило ему чуть улыбнуться, и перед вами был совсем другой человек: дружелюбный, понимающий, воспитанный. А присутствие эффектной Девушки Бонда только еще сильней располагало его к галантному обращению.
– Как вы непростительно молоды! – упрекнул он Алекса, сразу после обмена приветствиями и рукопожатиями.
– Это мое главное преимущество, – без тени смущения парировал Копылов, – мой жизненный опыт не отравлен неудачами в бизнесе.
Маккой с Бектером обменялись выразительными улыбками.
– Я непременно передам эти слова моему сыну-тинейджеру, – оценил британец.
Несколько вежливых реплик за чашкой чая и новый проверочный вопрос:
– А есть ли у этого проекта для вас то, что Станиславский называл сверхзадачей?
– Разумеется, есть. Обучение английскому языку на высоком уровне и за приличную плату неизбежно приведет на курсы людей продвинутых, стремящихся к деловым контактам с иностранными компаниями. Эти связи для меня и есть самое привлекательное. Мистер Маккой, наверно, рассказал вам, что я, проучившись три года на дневном отделении московского вуза, перевелся на заочное отделение и уехал в Петербург. Но он не знает причины, почему я так сделал. А мне просто надоело ждать, пока мои сокурсники превратятся в успешных деловых людей. С помощью языковых курсов я просто хочу втрое ускорить этот процесс.
И снова Бектер с Лупастиком одобрительно переглянулись. Последние глотки чая и третий выпад:
– А нет ли у вас желания создать еще одно российско-английское предприятие?
– Вы подразумеваете, не захочу ли я под каким-либо видом перебраться в Лондон? Увы, в ближайшие годы это никак не входит в мои планы. Психология мигранта не для меня. Сейчас для меня главное – стать по настоящему состоявшимся человеком в России.
Ни о каких деталях самой языковой школой не было сказано ни слова. Зато сильно удивило некое подобострастное отношение Лупастика к британцу. Сразу вспомнилось, как школьный военрук утверждал, что еще во времена Черчиля Англия взяла спецслужбы Штатов под свой полный контроль. Четыре года назад эти слова казались полной чепухой.
Мило распрощавшись, Копылов, Ева и Маккой покинули кабинет Бектера. Вернее, проводив их в вестибюль, Маккой вернулся назад к британцу за окончательным ответом.
– А ты молодец! – похвалила «невеста». – Они будут полными лохами, если не подпишут с тобой договор.
«Договор на сотрудничество с МИ-6»? – едва не сорвалось с губ Алекса. Быть четверным тайным агентом он уже не хотел всей душой – поди, запомни, что ты кому и как говорил! Правда, позже, сравнив свои впечатления, они оба пришли к выводу, что Бектер мог вовсе не иметь никакого отношения к разведке, и что матрасники его вполне могли использовать в темную.
– Интересно, а сам я смогу на халяву кататься в Лондон? – как приятно было обсуждать это вслух, без оглядки на «жучки». Надо везде с собой брать Еву, подумал он.
– Мне главное, чтобы и я с тобой могла туда ездить, – вторила ему спутница.
Спустившийся по лестнице Маккой широко улыбался:
– Поздравляю, ваш гранд одобрен. Можете уже ехать загружать учебные пособия.
– У меня есть некоторые вопросы, – заметил Алекс.
Эти вопросы они обсуждали уже в переговорной комнате Норд Банка. Алекс с удовольствием глянул на окно, в которое месяц назад он запустил мраморную подставку для ручек, когда некий Майкл Гарридо, командированный вербовщик из Штатов принялся стращать его тюремным сроком за участие в убийстве полицейских в Лимоне. Внутреннее стекло разбилось, но внешнее выдержало удар. Теперь все окно было в целости и сохранности. «Интересно банк выставил счет матрасникам или простил?»
Пока Ева на диванчике листала киножурналы, Алекс с Маккоем за столом вели отчаянный торг. В десятистраничном договоре было подробно расписаны все обязательства Исполнителя, включая перебои с водой, отоплением, светом и интернетом, не забыты были и ночной шум, тараканы с комарами и крысы, не говоря уже о ежедневной уборке и смене постельного белья. Также был упомянут полный пансион, включая завтрак, ланч, файв-о-клок и обед. За каждое нарушение полагался материальный вычет из общей платы в виде мелких процентов. Сама плата за первых четыре номера-класса составляла 6 тысяч долларов в месяц.
Прочитав договор, Алекс небрежно отодвинул его от себя:
– По этим бумажкам, если мимо вашего класса пройдет в свой номер пьяный гостиничный жилец, вы меня оставите совсем без штанов. Так дело не пойдет. Или берите целый этаж, или исключайте пункт о вечернем и ночном шуме. Потом тут расписана ответственность Нанимателей за имущество отеля, но никак не указано их собственное поведение, то есть, сами напившись, они могут кричать и делать все что угодно. И что это такое: «учитывать в питании вкусы и пожелания пансионеров»? Каждый вечер «Вдову Клико» и черную икру? В лучшем случае бесплатный завтрак и то не английский, а континентальный.
– Я рад, что вы так внимательно относитесь к проработке этого договора. Посмотрим, что можно будет поправить. – Маккой сделал пометки в своем ежедневнике.
– А главное, я не согласен с базовой суммой, – продолжал свои претензии Копылов. – Полторы тысячи долларов в месяц за номер, это слишком мало, если сейчас он стоит три тысячи, а летом в сезон будет четыре – четыре с половиной.
– Это учебный грант тут больших выплат быть не может.
– В Британском центре, да, – согласился Алекс. – Но ведь есть и другие фонды?
Маккой чуть помолчал, покосился на Еву, но та продолжала безмятежно вникать в интервью голливудских звезд.
– Теперь о моих роялти. Если бы вы позволили мне эти шестьсот тысяч просто перевести в Питер и положить в банк под восемь процентов, я бы чистой ренты с них имел сорок восемь тысяч или по четыре тысячи в месяц. Плюс две тысячи мне нужно для двух охранников с английским языком для ваших бритов. Плюс две с половиной тысячи, которые вы мне обещали и ни разу еще не выплатили. Итого восемь с половиной тысяч баксов в месяц по самому минимуму. Я уж не говорю о тех тратах, которые мне придется сделать, переоборудуя номера в учебные классы.
– Какие еще будут условия?
– Предупредите тех, кто приедет, чтобы не смотрели на меня как на слугу, иначе их ждет не самое приятное открытие. Знаете, в России лакейский синдром не очень популярен. Гостеприимство – да, угодничанье – ни за что на свете!
Лупастик уже не улыбался. Его надежда, что сейчас они все подпишут и переведут деньги, горела синим пламенем. Не оправдался и расчет, что при своей невесте их горе-агент не станет мелочиться. Слухи о широте русской души были явно преувеличены.
– Что еще?
– Постарайтесь присылать людей некурящих и, конечно, никаких наркотиков, – невозмутимо гнул свое Копылов.
– Это все?
– Не совсем. Мне нужно от вас письменное разрешение на сотрудничество с ФСБ.
Маккой сильно дернулся, едва не свалившись со стула.
– Вы сказали ФСБ?!
– Ну да. Вы разве не знаете, что в России любая гостиница, тем более с иностранцами под контролем нашего гестапо. Я, конечно, могу отказаться сотрудничать с ними, но тогда они найдут другого стукача. Хотите, чтобы все свои доносы я сначала показывал вашим людям – пишите расписку.
– Это вы так шутите?
– У вашего Джеймса Бонда было право на убийство, у меня будет право на ФСБ. По-моему, классно!
– Вы же понимаете, что сам все это я решить не могу, – взмолился цэрэушник.
– Тогда до завтра. Или как?
Лупастик не ответил. Молча смотрел, как Алекс встал, жестом поднял Еву и не прощаясь прошествовал к двери.
– До свидания, – все же произнесла Ева, знаками показывая, что она и сама не в восторге от нрава своего жениха.
«Я буду три дня смеяться, если они с тобой, паразит, что-то подпишут» – было первое, что написала она в своей книжице, едва они сели в Катафалк.
15
И все же на третий день переговоров и ругани все нужное было подписано. В договоре исчезли пункты о полном пансионе и шумах, добавились обязанности учителям и должность школьной консьержки за счет британцев естественно. Про расписку о ФСБ по общему умолчанию не вспоминали, сочли за дуболомный русский юмор.
Обсудили в отсутствие Евы и интернет-газету.
– Ваша аудитория: золотая молодежь, студенческая тусовка и теневые лидеры. Будет также неплохо, если у вас получится создать популярный молодежный клуб, – высказал дополнительное пожелание Маккой.
Правда, на стартовые газетные расходы выдал всего пять тысяч. Да и роялти снизил до семи тысяч, а траты на переоборудование великодушно переложил на британского менеджера в Питере. Зато Алекс сумел отбоярился от полного пансиона.
Наконец, все подмахнули и двести тысяч американских тугриков были отправлены из Норд Банка в Питер – Алекс стоял насмерть, говоря, что купит отель только после прихода в российский банк денег из Коста-Рики от продажи виллы.
В Хельсинки им пришлось задержаться еще на полдня – загрузить под завязку Катафалк. То из-за чего был куплен «универсал»: превращение задних сидений с багажником в двуспальное ложе для их с Верой автопутешествий, было использовано под нормальный грузовик, куда кроме десяти пачек с учебными пособиями вошли двухметровая плазма, три навороченных стационарных компьютера, пара ноутбуков, цветной принтер, всевозможные кофемолки, блендеры, электромясорубки, тостеры, упаковки с посудой и постельным бельем. Свою лепту в этот шопинг внес и Лупастик, вручив Копылову три коробочки с новенькими «моторолами», одну самому отельеру, а две должны были забрать визитеры в Питере.
– Они что, стреляют отравляющим газом? – сказал Алекс, получая гостинец.
– Перестаньте говорить глупости, – не принял его шутки Маккой. – В них всего лишь чип, чтобы отслеживать, где именно этот телефон находится. Иногда полезно бывает знать, где находится тот или другой человек, особенно, когда это касается вас.
Пока выезжали из города, Копылов только подозрительно косился на свою коробочку, но у первого же дорожного супермаркета притормозил, чтобы купить рулон кухонной фольги. Обернув «подарок» одним слоем фольги, Алекс позвонил на него со своего мобильника – звонок проходил. Обернул вторым слоем – звонок пропал. Для надежности он обернул еще и третьим слоем «моторолу», лишь тогда чуть успокоился, хотя на всякий случай еще и музыку включил по радио.
– Архимед! – саркастически прокомментировала его ноу-хау Ева.
– Законы физики учить надо! – горделиво заявил он.
Сначала они заехали на дачу, заплатили в поселке коммуналку, основательно попировали у любимого камина, попарились в сауне и уже на следующее утро, приведя дом в «режим ожидания», двинулись по холодку в питерскую сторону.
На финской границе все было спокойно и быстро. Зато на российской стороне ретивый таможенник приказал им все из багажников доставать и предъявлять для досмотра. Слава Богу, из домика вышел еще один служивый, что-то сказал на ухо ретивому, и разгрузка была прекращена.
Алекс при этом старательно искал глазами, не выглядывает ли откуда-либо лик Стаса. Инструктора не обнаружилось, зато вместо вишневой «шестерки», за ними вскоре увязалась некая «Нива». Позвонив куда следует, Ева успокоила агента 4 спецслужб:
– Берегут нас от дорожных гопстопников.
До самого дома сопровождение не дотянуло, отстало у въезда в Питер. Пришлось им с Девушкой Бонда разгружаться самим. Потея под плазмой, Алекс совсем не смотрел по сторонам и не заметил Веру, из-за детской горки наблюдавшей за их хозяйственно-супружескими действиями. Терпения проводницы хватило ненадолго, поэтому она не увидела, что после разгрузки Ева в дом не пошла, а отправилась на такси к ожидающему ее отчета начальству. Уходя, Вера не плакала, просто шла скорым шагом. Лишь возле метро приостановилась, чтобы бросить подаренный Алексом мобильник в мусорку.
16
– Прокрути еще раз, – попросил генерал.
Стас немного открутил запись назад и нажал «play». Зазвучали английские пререкания Алекса с Маккоем. Глядя на генерала и подполковника Яковенко, только вышедшего на службу после болезни, Стас едва сдерживал ухмылку – так веселили его попытки начальников досконально понять все тонкости закордонной речи. Впрочем, надо признаться, что и сам капитан уже месяц форсированно подтягивал с репетитором свой английский, но и это позволило ему «въехать в тему» финских переговоров своего фабзайца лишь с пятого повтора.
– Я правильно понял: Валет потребовал письменного разрешения на контакт с ФСБ? – не очень уверенно произнес Рогов.
– Именно так, – подтвердил Стас.
– Армия по нем плачет горючими слезами, – убежденно произнес подполковник. – Пускай бы полгода побегал за краповым беретом, живо вся дурь бы прошла. А через полгода комиссовать по какому-нибудь аппендициту и на финскую дачу вернуть.
– Тогда мы вообще останемся при своих интересах, – скромно обронил капитан.
– Не хотите в армию, давайте перекинем его в контрразведку, чтобы потом к нам претензий не было, – гнул свое Яковенко.
– А с чем в контрразведку? Что у нас есть кроме нескольких дружеских шаржей Валета? Доказательств вербовки – ноль, доказательств незаконной перевозки гостайн – ноль, доказательств лже-школы – ноль, тестирование Валета – всего лишь усложненное собеседование при приеме на работу, торг насчет отеля – чистый бизнес.
«А ведь верно», – Стаса даже восхитила четкость генеральского резюмирования.
– И потом ему еще год учиться у нас, не можем же мы выдавать коллегам на-гора сырой полуфабрикат.
– Этот полуфабрикат нас точно под монастырь подведет, – несогласно пробурчал подполковник.
– Что там с этой «моторолой»? – глянул на Стаса Рогов.
– Предполагается, что она не только фиксирует место действия, но и «слушает» все окружающие разговоры, возможно даже в выключенном режиме. Поэтому пусть пока будет, как Валет решил.
Яковенко нейтрально молчал.
– А с отелем?
– Там вроде все чисто. Владелец, некто Попов, занимается сбытом мурманских рыбных консервов и уже два года еле сводит концы с концами, продажа убыточной «Биремы» для него жизненно необходима. Он обустраивал свой отель как раз накануне дефолта, доллар был по шесть рублей, а сейчас почти по тридцать и никак не получается ему вернуть даже половину затраченных средств.
– Что говорит девушка?
– Говорит: три килограмма потеряла за пять дней у чухонцев. Сплошные нервы.
– Жалуется?
– Наоборот. Валет полностью поменял у нее представления о профессии.
– Валет хочет идти к Попову еще и со своим адвокатом, – заметил Стас. – Говорит: пусть думают, что сам он подставное лицо, а главный это Циммер. Запутать хочет.
– Ну что, пацан в чем-то прав, соображает, – похвалил генерал.
– Позволим ему заниматься шпионством с удовольствием, – отметил Стас.
– Как ты сказал?! – не поверил собственным ушам Рогов.
– Это Валет так говорит: позвольте мне заниматься шпионством с удовольствием, – уточнил капитан.
Вертикальные складки на лице генерала сменились на горизонтальные – он добродушно улыбнулся:
– Не знаю, как вы, но я от вашего фабзайца всякий раз чувствую себя на пятнадцать-двадцать лет моложе.
– Я так вообще от него в босоногое детство впадаю, – признался Стас.
– К чему только все это приведет, – чуть смутился под их вопросительными взглядами подполковник. – Ну да, да, я от этого шалопая тоже иногда балдею!
17
Встречались возле самой гостиницы. Циммер на своем внедорожнике был уже на месте, когда подъехали на Катафалке Копылов с Девушкой Бонда.
– Это самый нечестный питерский адвокат, чем и полезен, – представил своего поверенного Алекс. – А это лучший специалист по иностранным желудкам для твоего будущего ресторана, – последнее относилось уже к Еве.
– Сейчас развернусь и уеду, – пригрозил «нечестный адвокат».
– Малолетка волнуется, не обращайте внимания, – извинилась за фабзайца Ева.
Они толкнули калитку и вошли в палисадник «Биремы».
– Похоже на бывший детсад, – определил навскидку Циммер.
Палисадник с трех сторон был зажат столетними пятиэтажными домами. По краям выложенного красивой плиткой дворика было четыре дерева, пара высоких туй и небольшая голубая ель.
Попов, толстый рыхлый сорокалетний мужик, стоя на крыльце, внимательно рассматривал визитеров и их дорогие машины.
– А почему название только у входа? – спросил Алекс, после рукопожатий. – С улицы так и не видно.
– Я этот отель делал не для посторонних, а для своих рыбаков, поэтому звиняйте.
– А почему «Бирема»? – спросил Циммер, когда они прошли в вестибюль.
– Потому что два этажа, было бы три, называлась бы «Триремой». А вообще знаете, что такое бирема и трирема?
– Кажется, древнегреческие корабли, – проявил осведомленность адвокат.
– В Древней Греции биремы назывались диерами, – поправил Копылов. – Бирема – это римское название.
Толстяк покосился на него, явного представителя не читающего поколения, с некоторым уважением.
– А ничего! – одобрительно высказался Циммер, любуясь интерьером и редкостными рыбками в большом аквариуме рядом с ресепшеном.
Алекс зверски глянул на него: чего мне гешефт портишь! Изначально настроенный на торгашеский лад, он принялся все осматривать с видом опытного барышника: то пятно на стене заметит, то скол на мебели, то прожженное место на полу. Попов, наблюдая, лишь досадливо морщился.
Осмотр отеля продолжался минут сорок. Видны были все деньги, затраченные на превращение рядового детсада в весьма приличную мини-гостиницу: продуманный интерьер, нарядное оформление самих номеров, буфет со столиками на 16 посадочных мест, бильярдная, тренажерная с полудюжиной спортивных снарядов, интернетная с 3 стационарными компьютерами, особой формы коридорные светильники, книжные полки на ресепшене, вахтерская с мониторами видеонаблюдения. Плюс обширный подвал, в котором находились не работающая сауна с купелью 2х3 метра и много помещений, заваленных мусором, ржавыми кухонными плитами, детскими горшками и кроватками.
К удивлению Алекса, отель оказался вполне действующим: пять номеров были заняты, работал буфет с разбитной буфетчицей, на ресепшене бдила менеджер Софья Степановна, в коридоре прошествовала супружеская чета, выясняющие между собой отношения, выкатила тележку с уборочными прибамбасами миловидная горничная в нарядной форме. Негатив заключался в том, как все они смотрели на группу покупателей. Особенно уколола легкая ухмылка от горничной. Копылов с запозданием понял свою стратегическую ошибку: вместо того, чтобы выглядеть как представитель неизвестного бизнесмена, он предстал как абитуриент, пришедший на экзамены с родителями.
Наконец они вчетвером уединились в директорском кабинете, и Алекс принялся торговаться, доказывая, что отель требует основательного ремонта, мол, он собирается делать ставку на интуристов, поэтому все должно сверкать и блистать, и уж конечно, не быть таким прокуренным и пропитанным рыбным запахом, да и сауну непременно надо приводить в рабочее состояние.
– Вон Ева Львовна пусть скажет: можно сюда запускать иностранцев или нет.
Девушка Бонда естественно не подкачала:
– То, что для нашего народа высший шик, на самом деле лишь слабые две звезды. Сейфов в номерах нет, интернета тоже. К кормежке наверняка также вопросы будут.
Попов молчал, не желая спорить.
– В общем, пятьсот тысяч и по рукам!
– Какие пятьсот тысяч, шестьсот и так предельно низкая стоимость.
– Пять тысяч в месяц умножить на двенадцать – минус шестьдесят тысяч в год.
– Каких еще шестьдесят тысяч? – изумился толстяк.
– То, что вы платите рэкетирам. Или я что-то путаю?! – уверенный тон Копылова не давал возможности спорить, да еще намекал на связь нахального юнца с криминалом.
О существовании бандитской крыши, которая каждый месяц требовала от рыботорговца фиксированную мзду, Алекс узнал от Стаса и только обрадовался этому: было интересно посмотреть, как лучшие силы военной разведки будут защищать его от питерских мафиози.
– Пятьсот восемьдесят тысяч, – угрюмо заметил Попов. – Но деньги немедленно.
– Конечно немедленно. Пятьсот тридцать.
– Пятьсот семьдесят.
– Уговорили, пятьсот пятьдесят! – Копылов протянул руку.
Толстяк, чуть помедлив, все же пожал ее.
Циммер торговой прыти своего клиента ничуть не удивлялся, хорошо помнил, как он еще за финскую дачу солидную скидку выцыганил. Да и в покупке отеля было нечто солидное и большое, особенно после слов об интуристах. Беспокоило его лишь полное невежество юного миллионера в гостиничном бизнесе.
– Все понимаю, вот только не понимаю, как ты со всем этим сумеешь справиться. Люди годами учатся этому, а ты что, за месяц освоишь?
– А ты у меня на что? Быстро говори самый нужный совет.
– Насчет прибыли или персонала?
– Прибыль я сам добуду, насчет персонала.
– Самое главное, чтобы персонал сразу почувствовал, что с тобой стало лучше.
Похожие сомнения были и у Евы:
– Тебе как минимум нужно месяц самому пожить в «Биреме», чтобы вжиться в свое отельерство.
Копылов незамедлительно последовал обеим этим советам:
– Вас за язык никто не тянул, сами предложили. Выбирайте себе по номеру на свой вкус. И приготовьте тугрики на оплату. Что, нет денег? Ладно, выделю от своих щедрот. Или не согласны, что отель должен быть заполнен?
Отдельно адвокату было добавлено:
– Слушайся младших и будет тебе счастье и жизнь полная приключений.
Девушке Бонда на ушко досталось категоричное:
– Здесь главный шпион я, а не ты. Шагом марш исполнять команду!
И два дня спустя после подписания бумаг и перечисления денег в «Биреме» оказались заняты еще три номера: один для босса, второй под офис Циммера, третий как деловой штаб Евы Заславской, менеджера по иностранцам.
С персоналом новоявленный отельер действовал не менее решительно. Ограничившись легким собеседованием с каждым из работников, Алекс потом собрал их вместе в буфете «Биремы» для своей тронной речи. Всего их было шестеро: менеджер, буфетчица, две горничных, и два сменных вахтера-сторожа, дабы дамам не оставаться с клиентами совсем без мужчин.
– Я на вид парень добрый и улыбчивый. Более того, я чаще люблю говорить «да», чем «нет». Но при этом я все же настоящая акула бизнеса, поэтому потом прошу вас всех не говорить, как я здорово притворялся хорошим парнем. Для меня самое главное сделать из этой конторы что-то доходное, ни до чего другого мне дела нет. Будете помогать – хорошо, не будете помогать – буду сильно плакать.
– А за помощь отдельные бонусы полагаются? – поинтересовался один из сторожей, студент-заочник Илья.
– А какая отдельная помощь от нас может быть? – вторил ему шестидесятилетний Леонидыч, для которого ночевки в «Биреме» служили отдушиной от сварливой жены.
– Главная от вас помощь – это ваш позитив.
– Как это? – не поняла буфетчица Алла, возрастная пышечка с цепким взглядом.
– Матерные анекдоты рассказывать, неужели не понятно, – разъяснил студент.
– А как к вам обращаться? – задала вопрос Люсьен, та самая горничная, что ухмылялась в первый день.
– На «вы» и по имени Алекс. И еще одна личная просьба: в гостинице не курить.
– Как это? А где же тогда курить? – насторожился Леонидыч.
– У черного хода или на лестничной площадке наверху у открытого окна, – невозмутимо распорядился Копылов. Чтобы сгладить впечатление от своего каприза, он передал менеджеру Софье Степановне шестьсот долларов, чтобы она каждому выдала по «франклину» этакого хозяйского магарыча. Народ сей жест может внутренне и покоробил, но внешне весьма приободрил.
– А вот и первый бонус! – обрадовался студент.
Ева, слушавшая его речь из коридора, чуть позже наедине не скрывала удивления:
– Где ты только всему этому научился?!
– Вы с Циммером и научили. – Иногда Алексу было приятно выдавать себя примерным учеником.
Дополнительные очки ему принес визит в «Бирему» клерка из английского консульства, проверить, все ли готово к учительскому десанту. Беглый разговор Алекса с ним на английском поднял рейтинг новоиспеченного отельера для персонала сразу на две-три ступеньки. Сам же клерк излучал редкую невозмутимость, видимо, уже успев привыкнуть, что здесь в России возможно абсолютно все: юные миллионеры, безумные проекты, быстрые разорения. Осмотрев номера и оставшись ими довольным, он сделал лишь одно замечание:
– Где секьюрити?
– Я уже провел собеседование, через два дня будут, – на ходу придумал Копылов, прикидывая, пришлет ли Инкубатор своих шпионских людей, или ему придется их нанимать через обычное охранное агентство.
18
Какое это было странное чувство просыпаться в Палате № 7, как называл его отельерский номер Циммер, прислушиваться к застенным звукам, включать телевизор и компьютер с новостями, заваривать в чашке чай и выстраивать в голове цепочку необходимых дел, зная, что что-то обязательно будет в этот день новым и неожиданным. Евы рядом не было, она обычно уходила от него в полночь, заставляя персонал «Биремы» ломать головы над непонятностью их отношений.
В 9 часов был выход господина отельера из номера, намерено неспешный и упреждающий свое появление какой-либо задержкой в дверях (выключить телевизор или взять забытые ключи) – надо было дать подчиненным изготовиться лицезреть высокое начальство. Затем дружеские приветствия, вопрос о ночных происшествиях, полный завтрак и какое-нибудь легкое вмешательство в «монастырский устав»:
– Хотел бы немного другой сорт кофе и держите для меня бутылку воды без газа, моя слабость кофе по-гречески со стаканом ледяной воды.
Потом за другие дела. Слава создателю имелся захламленный подвал, в котором можно было распоряжаться не оскорбляя ничьего самолюбия. Ева, правда, все время подбивала устроить генеральную ревизию гостиничных кладовых, но Алекс с этим решил не торопиться – слишком велик был риск обнаружить масштабное воровство.
– Но тогда ты хоть будешь знать, с кем имеешь дело? – не понимала такой его позиции Девушка Бонда.
– Мне нет дела, что было здесь до меня. Свирепствовать буду только на новую клептоманию.
И скрупулезно вникал во всю гостиничную бухгалтерию, да и то сказать счета за продукты, коммуналку, моющиеся средства, долги за прежние ремонты сыпались как из рога изобилия. Когда все это надоедало, отправлялся на Катафалке за бытовыми покупками для Треххатки.
Два дня особых происшествий не было, и он даже стал думать, что управлять отелем не так уж и трудно, но тут на третий день случился настоящий Момент истины.
Сидел у компьютера в одних трусах, колдовал над сайтом «Биремы», как вдруг после короткого стука в дверь в номер ворвалась взбудораженная Люсьен:
– Там эти… эти пришли… – сообщила она, отворачиваясь от босса в неглиже.
Надевая рубашку и брюки, Копылов соображал, какой стоит придерживаться линии поведения.
В буфете развалять, восседали два парня в кожаных куртках: один похудей в вязаной шапочке, другой, мордатый, с косичкой на затылке. Перед ними стояла целая батарея «Балтики 9», блюдо с фисташками, бутерброды с семгой и бужениной. Рядом на полу собирала в совок осколки разбитого блюда с салатом буфетчица.
– А вон там еще не убрала, – указал Мордатый и, высыпав на стол фисташки, швырнул об пол блюдо. Оба братка радостно заржали. После чего Мордатый подхватил Аллу и попытался усадить к себе на колени. Буфетчица с трудом вырвалась.
Все мирные заготовки Алекса летели белым лебедем. Сзади в открытую дверь заглядывала Люсьен, а видеоглазок в углу буфетной четко фиксировал происходящее.
– Парни, а не пора ли вам на выход? – он попытался придать своему голосу хоть какой-то оттенок вежливости.
– А ты чё такой борзый?! – осклабился Вязаная Шапочка.
– Я немного владелец этого заведения, – представился Алекс.
– Точно, что ли? – глянул на буфетчицу Мордатый. Та кивнула.
– Ну так пора проставляться, владелец! – обрадовался Вязаная Шапочка.
– Прошу вас покинуть гостиницу!
Парни снова заржали.
– Еще раз прошу вас покинуть гостиницу! – Алекс окинул взглядом ристалище и шагнул вперед.
– Свали отсюда, пацан. Беги за ментами, давай. – Мордатый пренебрежительно оттолкнул его пятерней.
В следующее мгновение Копылов мертвой хваткой вцепился в него: левая рука за грудки, правая за волосы на затылке с максимальным загибом назад, поднял в рост и потащил на выход. Вскочившего Вязаную Шапочку с разворота сильно лягнул ногой. В челюсть не попал, но и удар в грудь опрокинул того с переворачиванием столов и стульев. Вытащив Мордатого в вестибюль, Алекс швырнул его так, что тот приземлился уже за входной дверью. Теперь назад за вторым. Вязанная Шапочка был уже на ногах и тянул из-за пазухи внушительный ТТ. Но снять с предохранителя и взвести курок – это тоже время, которого хватило на то, чтобы выхватить в углу буфетной из ведра швабру и ткнуть ее ручкой бандюгану в кадык, а второй тычок по кисти с пистолетом. После чего Вязаная Шапочка в состоянии гроги был тоже вытащен в вестибюль и за дверь. Мордатый даже посторонился, давая пролететь своему подельнику мимо. Оба братка были так ошеломлены прытью стройняшечки-малолетки, что даже про угрозы забыли, поддерживая друг друга, убрались за ограду и торопливо укатили на бэушной иномарке.
Четверо служащих и двое жильцов квадратными глазами смотрели на триумфальное возвращение бойца-отельера.
– Это были лукачцы, наша крыша, – выдавила из себя Алла, подавая ему ТТ и вязаную шапочку.
– Я понял. – Он невозмутимо забрал трофеи и вернулся в свой номер.
Чуть позже зашел в вахтерскую, чтобы перегнать на два диска всю сцену, снятую видеокамерами: один предназначался Стасу, другой на всякий случай про запас.
Девушка Бонда, вечером просмотрев диск, оценила его геройство на троечку:
– Теперь они просто будут знать, чего от тебя ждать. Ты этого добивался?
– Кто думает о последствиях, никогда смелым не будет, – ответил он своей любимой цитатой.
Циммер узнал о событии от буфетчицы Аллы. Тут же влетел в Палату №7:
– Ты что, парень, творишь?!
После просмотра диска еще больше впал в прострацию:
– Похоже, надо валить с твоей пиратской посудины, я на такое не подписывался.
– А я так надеялся, что нас с тобой закопают в одной лесной могиле, – в своем фирменном стиле подначивал адвоката Алекс.
19
Его кабинет в Треххатке украсился третьим экспонатом: к кепке капитана Узденцова из московского ФСБ и шапочке-пирожку Маккоя добавилась вязаная шапочка Гаврилы – так звали братка с поврежденной шваброй шеей. На требование Стаса отдать ему ТТ Копылов ответил категорическим отказом:
– Это моя законная мародерская добыча.
Сообщил лишь номер пистолета. Как и следовало ожидать, данное оружие ни за кем и нигде не числилось, этакий артефакт черных копателей.
– Лукачцы согласились тебя не трогать, при условии возвращения их волыны, – чуть позже сообщила Ева об итогах закулисных переговоров.
– Передай, что я на месяц арендую их стрелялку, а потом мы встретимся и все уладим, – выдвинул свои условия Алекс.
Зато теперь в Инкубаторе появился самый железный повод снабдить телохранителями не только робких англосаксов, но и самого Валета. Накануне дня прилета гостей они и нарисовались в Палате №7.
– Это Глеб, а это Игорь, – представила Девушка Бонда неброских сухощавых парней лет тридцати. – Они заодно и техникой займутся. (Сие наверно должно было означать прослушку учителей.)
Парни смотрели на отельера с выражением своего неоспоримого превосходства, что неприятно задело Алекса.
– А как у вас насчет настоящих стрелялок?
– Показать? – тот, что Глеб приоткрыл свой пиджак, под которым виднелась плечевая кобура.
– И сколько мне это будет стоить?
– Все по официальному курсу, – Ева подала ему договор с охранной фирмой. – По семьсот долларов в месяц на каждого. Плюс триста долларов аренда отдельной машины.
– Нетушки. Никакой отдельной машины, на метро и на своих двоих.
– А как завтра поедем встречать дорогих гостей? – напомнила она.
– В Пулково все вместе, а назад все лишние на такси. Ты же хвастала, что у тебя есть своя машина, вот и используй. За бензин я заплачу.
– Я же говорила, жмот он еще тот, – пожаловалась парням младшая шпионка.
Чтобы не выйти из этого образа, с размещением гвардейцев Алекс тоже не стал шиковать. Произвел первое увольнение: выгнал любителя бонусов Илью за то, что тот во время стычки с лукачцами даже не выглянул из вахтерской, а на его место определил Глеба-Игоря, мол, пока один следит за мониторами, второй может барражировать по отелю или гонять чаи в буфете.
Англичан ожидалось четверо, но неизвестно было, сколько будет багажа, поэтому Алекс с Евой и с секьюрити отправились их встречать на двух машинах. С аналогичной табличкой встречал учителей и уже знакомый представитель английского консульства, так что получилось аж три встречающих машины. Катафалк выглядел приличней других авто и вся четверка прибывших англичан загрузилась в него. У троих из них было лишь по одному чемодану, и только у Зондерши, как за глаза сразу окрестил Алекс старшую менторшу, оказалось три баула.
Два парня и девушка, хоть и знали три десятка русских фраз, в России были впервые, Зондерша во всех смыслах являлась бывалым человеком, да и по-русски говорила достаточно свободно, и по дороге охотно давала своим молодым коллегам нужные разъяснения. У Алекса она спрашивала лишь о контингенте будущих учеников. Тут похвастать особо было нечем. Несмотря на двести расклеенных по округе рекламок, на курсы записалось от силы полтора десятка человек. Тут же последовало распоряжение Грэйс, так звали Зондершу, всем говорить, что два первых занятия будут бесплатными.
– Как вы думаете, это улучшит набор?
– Безусловно, – согласился Копылов. – Хорошо бы еще снизить оплату. Сейчас в Питере несколько сотен таких курсов. Все они как правило дешевле.
– Насколько я знаю, международный сертификат могут выдать не больше десяти из них, – холодно отвечала Грэйс.
«Бирема» произвела на англичан вполне благоприятное впечатление, особенно двадцати двумя градусами на коридорном термометре, набором горячительных напитков в Буфете, тренажерным залом и бильярдной. Позже добавились восторги по поводу быстрого интернета в Интернетной и наличием в номерах телеканалов с Би-би-си и СNN. Лишь Грэйс была недовольна тем, что классы все еще должным образом не оборудованы.
– Мы с вами завтра поедем куда надо и привезем все, что вы выберете. Сам я на это не решился, – объяснял с успокаивающей улыбкой Алекс.
Несколько дней ушло на адаптацию гостей. Пока Томас, Юджин и Оливия под присмотром Евы и одного из охранников вояжировали по музеям и музтеатрам, Копылов с Зондершей занимались делами завхозными: завозили столы, стулья, классные доски, развешивали наглядные картинки из английской жизни, выставляли учебные пособия, принимали абитуриентов, часть из которых Грэйс тут же тестировала для определения их знания инглиша. Порядком удивило Алекса требование установить в трех классах жучки прослушки, а в четвертом еще и скрытое видеонаблюдение. Он едва не сказанул, что все нужные жучки уже и так стоят где надо. Спорить особо не спорил, лишь со вздохом расставался с очередными «франклинами» – Грэйс удалось повесить на него большую часть расходов. Сделанные преображения сразу же пошли Лэнгвидж Скул на пользу. Приходящие по объявлению люди сильно впечатлялись от нарядной и деловой учебной обстановки, а присутствие молодых симпатичных англичан и быстрый языковой опрос стопроцентно внедрял их на первые бесплатные занятия.
Сам Алекс сперва старался относиться к «миссионерам», как называла их Ева, в духе невозмутимого английского дворецкого, но когда пошли совсем уж ничтожные придирки к отелю и кормежке в нем, не выдержал и просто переехал в свою Треххатку на Выборгском, сгрузив все на Еву и персонал гостиницы. Его уловка оправдала себя. Когда теперь он появлялся в «Биреме» ближе к ланчу, все четверо преподов обращались к нему уже не как к простому исполнителю, а как к боссу над этими исполнителями, что называется, почувствуйте разницу.
20
К первому учебному дню готовились с понятным волнением, намечен был даже банкет по окончанию занятий. Алекс решил приехать за два часа до первых уроков. Остановился у парикмахерской, где Ева делала себе новую стрижку. На холодный ветер начала апреля вылезать не хотел, поджидал в машине свою напарницу. Все мысли были о Вере. По возвращении из Финляндии он по два-три раза в день звонил ей с разных телефонов. Ее мобильник словно умер. Обеспокоенный он подрядил Девушку Бонда навести справки о своей «любимой ханум». Оказалось, что ни в какую аварию или больницу Вера не попала, все также продолжала регулярно появляться в Питере со своим поездом. Что же случилось? Бросить его вот так, даже не озвучив какой-либо повод! Неужели ее отвратили его слова о тотальном себе подчинении? Самолюбие не позволяло съездить на Московский вокзал и узнать все при очной встрече. А может быть это и к лучшему – такой вот разрыв.
– Привет, красивый! – в правое стекло постучала симпатичная девушка. Ее подружка обогнула машину спереди, пригнулась к левому окошку и тоже постучала.
Он с недоумением открыл оба стекла.
– Сюда смотри, – сказала красотка справа и стала что-то доставать из своей сумочки, причем копалась так, что он поневоле уставился на ее руки и совсем не увидел движения ее товарки слева от себя, и удар в шею электрошокера застал его врасплох.
Девушка Бонда через стекло парикмахерской с изумлением смотрела, как красотки быстро отошли от Катафалка, а им на смену непонятно откуда вынырнули трое парней, открыли дверцы машины и сели в нее, причем один прямо на водительское место, вытолкнув Алекса на пассажирское сиденье. Выскочившей из парикмахерской Еве оставалось лишь беспомощно схватиться за свой мобильник.
Полчаса спустя Катафалк остановился на заброшенной стройплощадке. Трое парней вышли из машины и выволокли наружу Алекса в наручниках, он все еще был без сознания. К ним присоединился четвертый парень из поджидавшей на пустыре серой «Шкоды». Все четверо надели балаклавы и достали из-за пояса металлические прутья.
Один из четверки из лужи плеснул водой Алексу в лицо. Тот зашевелился, открыл глаза, дернул скованными руками и тут же получил удар железного прута по груди. Следом посыпались другие удары. Парни старались изо всех сил.
Копылов первые секунды скрючивался и закрывался, потом чуточку опомнился, поймал ближайшего парня за ноги и опрокинул на землю. Не обращая внимания на удары, он перекатился к голове противника. Задушить его ему не дали, удары железом пришлись по кистям рук. Тогда Алекс рванулся снова и впился балаклавщику зубами в лицо. Тот заорал благим матом. Общими усилиями Копылова оттащили в сторону.
– Зажигай! – скомандовал голос вожака.
Один из парней обильно полил бензином из фляги салон «Мерседеса». Следом полетела включенная зажигалка. Дорогое авто объяло красно-черное пламя.
Парни торопливо загрузились в серую «Шкоду» и покатили прочь.
Избитый донельзя Алекс лежал на земле в наручниках и сквозь пелену в глазах смотрел, как горит его машина.
Катафалк продолжал яростно гореть, не привлекая к себе внимания ни пожарных, ни ментов, ни случайных зрителей. С бандитскими разборками в 2000 году вроде стало потише, но по инерции никто сторонний в них по-прежнему не спешил вмешиваться.