– Повторите ещё раз, миссис Браун, где по вашему может пропадать ваш муж?
– Я-я не знаю, – тяжко вздохнула женщина в синем платье, – он каждую ночь уходил от меня на нижний этаж, я, я думала он отходил по каким-то делам, ну, или на кухню, мало ли, поесть захотел. Ну и я всегда обратно спать ложусь. А когда просыпаюсь утром – он снова на кровати. Но на сей раз его не было рядом. Я даже не слышала, как он вставал с постели! Я всех слуг распросила, никто ничего не слышал, ни шума, ничего. Словно испарился! И собаки даже не лаяли. Хотя они его любили, с чего бы им лаять?
– Ясно.. – откинувшись на кресле, пробубнил молодой полицейский, – Сколько у вас слуг? Их следует также расспросить.
– Немного, мы же не особо богаты, всего шестеро. Все они сейчас на нижнем этаже.
– Да, я их видел... Всё на месте. А кто-нибудь из них находился у вас дома, когда ваш муж исчез?
– Только старина Джек, он всегда ночует внизу, в отдельной комнате – под лестницей, он лучший друг моего мужа, он всю жизнь был близок к нему, с самого раннего детства.
– Он мог знать, куда пропал Генри?
– Навряд ли, офицер, я его уже спрашивала, но этот старик постоянно твердит какой-то бред! Совсем из ума выжил! – вскрикнула женщина, словно проехавшись ножом.
– Успокойтесь, пожалуйста, это может повредить следствию, – спокойно отреагировал полицейский.
– Хорошо, хорошо... Он говорит, что Генри ушёл ко своей любимой, к жене.
– Извините, но что-то я не вижу его рядом с вами... – ухмыльнулся офицер, не понимая её слов.
– К своей бывшей жене, она умерла два года назад.
– Умерла?
– Да! Мой муж закопал её на заднем дворе, возле вишни... Всё, уйдите, уйдите, я не могу больше с вами разговаривать!
Миссис Браун разревелась и снова уткнулась в бежевую подушку.
– Кажется у нас есть зацепка, господа... – обратился офицер к своим подчинённым. – Пойдёмте вниз.
Спустившись по искусной деревянной лестницы, довольно широкой, полицейские зашли в роскошный зал для гостей. На диване сидел старичок с добродушной улыбкой, в буром пальто. Офицер обратился к нему:
– Здравствуйте, Джек.
– Приветствую вас, офицер, – сказал Джек, сделав более серьезное лицо. – Что вы хотите слышать от меня?
– Достаточно многое. Отвечайте мне как можно подробнее и по существу. Мне сказали, что вы были неразлучны с Генри с самого детства, так ведь?
– Да, верно, я его учил и воспитывал, когда он был ещё ребенком, я преподавал ему разные предметы, хотя иногда и он меня мог чему-нибудь научить, смышлёный был мальчик, порывистый, почти всегда влюблённый в жизнь. Ну... почти.
– Вы сделали акцент, что-то не так?
– Не, не, просто вспомнил его прошлую жену. Ох, какое горе, какое горе. Несчастная болезнь сгубила её жизнь, его любовь!
– Интересно... – потёр палец возле рта офицер. – А вы можете мне рассказать подробнее, кто была его жена?
– О, Изабелла, ох, прекрасная женщина, прекрасная, красивая, умная. Он так безумно был влюблен в неё, и она в него! Они так хорошо смотрелись вместе. Так ладили... Я даже не помню моментов их жизни, когда они ссорились. Не поверите – никогда! Десять лет вместе и ни одной ссоры, и вместе – это не пустое слово. Не существовало ни одного дня, когда они бы не видели друг друга!
– Занимательно, а сколько лет назад умерла его жена?
– Это было почти три года назад, она заболела лихорадкой. Ни я, ни доктора, ни Генри не смогли ей помочь, не смогли спасти от участи. Она умерла на его руках. Очень печальное зрелище, когда на твоих глазах умирает чья-то жизнь... И вскоре после смерти он похоронил ее на заднем дворе. Никому не давал на неё посмотреть, сам сделал ей гроб, и сам закопал под вишней. Без свидетелей, без священников. Под её любимым древом. Вон там вот, с этого окна хорошо видно.
– Вы расстроены что ваш друг пропал без вести?
– Не представляете, но нет. Да, это звучит странно, но я точно знаю, что он не мог далеко уйти! Да он дальше своего двора никуда и не ходил. Ой, Господи, Господи, – приуныл старичок, схватившись за голову. – Уйти-то далеко не мог, а вот убить себя. Ох, Господи, какой грех, какой грех! Помню как однажды он чуть не сел в петлю. Я его тогда спать. Чуть инфаркт не случился.
– Давно ли это было?
– Чуть позднее похорон. Несколько дней не ел тогда, весь бледный был, ходил, словно смерть. Совсем тогда из ума выжил. Но потом помешательство ушло.
– М-м, а почему он женился на другой женщине?
– Вы этим вопросом хотите сказать, что он разлюбил Изабеллу? Нет, не разлюбил! А с этой стервой он только потому, что её родственники богаты... Он даже ни разу не целовал её!
– Ясно. Джек, вы пойдете с нами.
– Куда? Зачем?
– На задний двор, проводите нас до того самого вишнёвого дерева.
– Ох, с удовольствием, офицер. Это наше достояние!
Выйдя в зелёный благоухающий дворик, окутанный различной зеленью, старик довёл полицейских до небольшого пустыря. Одинокое дерево вишни косо стояло на порывистом ветру. Офицер присмотрелся к его стволу и, встав на колено, опустился чуть ниже.
– Посмотрите на грунт – довольно мягкий.
– Ха, да у нас вся земля такая, плодородная! – гордо отрезал Джек.
– Возможно, но она не должна быть такой... Хотя. Нет. Что-то тут не чисто. А вот и следы. Жаль, нечеткие. Кажется они снова ведут к дому. Здесь кто-то ходил в последнее время?
– Никак нет, даже близко никто не смел. Не велено нам тут находиться...
Залаяли псы. Две гладких борзых подбежали к незнакомцам. Старик помрачнел. Офицер спросил:
– Они часто лают?
– Каждый день, на малейший шорох кидаются, но укусить смелости у них не хватит.
Старик отмахнулся рукой и псы, скуля, убежали по своим местам.
– Хорошо, я увидел здесь всё что хотел. Возвращаемся.
Они снова сели на диван в гостинном зале.
– Джек, мне сказали что вы спите под лестницей, так ведь?
– Да. Верно. Маленькое место, но уютное, мне так даже больше нравится, нежели большая комната. От дел не отвлекает, всё всегда под рукой. Правда спиться здесь не очень, а может сон у меня просто чуткий.
– А вы слышали как Генри спускался с лестницы два дня тому назад?
– Не вполне уверен, сэр, я в ту ночь чинил обувь, но ни скрипа, ни шарканья не слыхал.
– Забавное дело. Ах да, я совсем забыл, вы сильно напугали миссис Браун, когда сказали, что Генри ушёл в своей жене. Что под этим вы имели ввиду?
– Я ничего не имел ввиду, это была простая шутка, мне просто не нравится эта женщина – стервозная, вечно вопит да ноет не по делу. Да и Генри мне тоже самое сказал. Ещё до своего исчезновения...
– Что именно он сказал?
– Ну... Он постоянно твердил, что очень хочет вернуться к своей Изабелле. Он бы всё отдал, чтобы хоть раз прикоснуться к ней, даже свою жизнь. Что-то подобное говорил.
Старик замолчал, а офицер принялся рассуждать вслух.
– Болезнь. Смерть. Попытка суицида... и скрипа не было... Собаки лают, но в этот раз нет. А далеко он, значит, уйти не мог. Ох, нет... Быстро-быстро! – вскочил офицер, окрикнув своих подчинённых. – Адам и Дэвид со мной, дело серьезное. За мной на второй этаж, сейчас же!
– Что происходит, офицеры? – удивилась миссис Браун, столкнувшись с полицийскими на лестнице.
Никто не обратил на неё внимания.
– Обыск по всей территории второго этажа. Он не мог далеко уйти!
– Мой муж здесь? – удивилась она ещё сильнее. – Вы можете объяснить, что здесь происходит?!
– Он не мог далеко уйти. В этом доме есть ещё комнаты? Чердак? Проверьте чердак, живо!
– Сэр, тут чисто.
– Нет, нет, нет, тут что-то не так. – остановился офицер и на миг озадачился.
– Вы чувствуете запах? – спросил один из подчиненных.
Зрачки офицера расширились. Он стал приглядываться к стенам. И словно в ярости опрокинул с грохотом шкаф с одеждой на пол. За шкафом была тайная комната, погруженная во тьму.
– Матерь божия, кто-нибудь, зажгите фонарь. – прищурился офицер.
– Почему здесь так странно пахнет? – зажала лицо рукой миссис Браун.
– Мы нашли его... – опечалился в миг офицер.
– О, Господи, Генри! Генри! – зарыдала Браун, прижавшись к плечу осунувшигося Джека.
Несмотря на смерть своей жены Генри в тайне от всех, даже лучшего друга, возвёл небольшую комнату с точно такой же кроватью, как и в своей спальне, и каждый день он приходил и ложился спать рядом с разложившемся трупом своей бывшей жены Изабеллы, которая была одета в серое ночное платье. Полицейские пытались ощупать пульс Генри, но тот уже давно шумер от истощения, его лицо осунулось и побледнело, стало гнить. А омертвевшие, ссохшиеся руки Изабеллы с длинными ногтями, будто с влюблённым выражением лица, и с пустыми глазницами, так сильно сжимали его плечи, не отпуская его, что полицейские оставили все свои попытки стащить его труп с кровати.